Kitobni o'qish: «Иероглиф зла»

Shrift:

Глава 1

– Женечка, вот, попробуй, что получилось! – Тетя Мила гордо поставила на стол тарелку с каким-то хитроумным блюдом.

Я с интересом рассматривала содержимое своей порции – нечто белое и тонкое, смутно напоминающее спагетти, ярко-цветные ромбики и кружочки овощей, поджаренные ломтики куриного мяса. Выглядело, конечно, весьма красиво – как будто я заказала фирменное блюдо в дорогом ресторане, однако у меня не было даже предположения, как сие называется и к кухне каких народов мира оно принадлежит.

– Ах да, совсем забыла! – всплеснула руками тетушка, засуетилась возле кухонного стола и поставила рядом с моей тарелкой маленькую пиалу с темно-красным соусом, а может джемом.

– Это кетчуп? – поинтересовалась я, кивнув на новое блюдо.

– Нет, это соевый соус с томатами, – объявила тетя Мила. – Фунчоза станет гораздо вкуснее, если ты польешь сверху. Только много не бери, он острый.

– Ты меня не устаешь поражать, – изрекла я, осторожно положив пол чайной ложки соевого «кетчупа» рядом с основным блюдом. – Фунчоза, знакомое название…

– Так называется лапша в восточной кухне, – пояснила тетушка. – Между прочим, очень вкусная вещь. Меня недавно Зоя угощала, вот я и заинтересовалась.

Понятно, тетушка недавно была на дне рождения у подруги детства, которая, кстати сказать, тоже любит готовить. Наверняка Зоя решила удивить гостью и наготовила целый стол необычных закусок.

– Зоиного Кольку помнишь? – поинтересовалась тетушка. Я потерла лоб.

– Не очень, – призналась я, порывшись в памяти. – Я же не общаюсь с твоими подружками. Это ее муж, что ли?

– Нет, мужа Сережа зовут, а Коля – это Зоин сын. Ну как же ты забыла, Женечка! Мы в прошлом году у них на новоселье были, вы с Колей так мило общались!

А, конечно, наконец до меня дошло, о ком говорит тетушка.

– Это такой здоровый толстый детина? – уточнила я. – С которым ты меня безуспешно пыталась свести…

– Он самый! – улыбнулась тетушка.

При всех неоспоримых достоинствах тети Милы у нее имеется один, на мой взгляд, весьма прискорбный, недостаток. Почему-то тетушка считает задачей всей своей жизни во что бы то ни стало выдать меня замуж. С этой целью она пускается на всяческие ухищрения, дабы устроить мне свидание с очередным кавалером. Тетя Мила – человек общительный, у нее полно подруг. Если у кого-то из ее знакомых имеется неженатый сын, тетушка придумывает повод, чтоб познакомить меня с потенциальным женихом. Иногда избежать встречи не удается, и я уныло плетусь со своей не в меру заботливой родственницей в гости, дабы не обижать ее. Хорошо, если у меня на данный момент есть работа – тогда повод отказаться от дружеских посиделок находится сам собой. А вот в случае, когда я тихо-мирно собираюсь провести вечер за просмотром новых фильмов, тетя Мила настырно вытаскивает меня из дома. Мол, нечего в монитор пялиться, лучше общаться с другими людьми, и не по какому-нибудь скайпу, а на дружеских посиделках, непременно чтоб стол ломился от всевозможных блюд… И без толку объяснять, что я предпочитаю проводить свой досуг за просмотром недавно вышедших киноновинок, а общения мне хватает и на работе. Тетушка Мила – самый настоящий экстраверт, дай ей компанию, она, думаю, даже б в поход пошла. Такой, чтоб с палатками, и вечер у костра под гитару. Слава богу, возраст у моей не в меру общительной родственницы для таких забав неподходящий, и на природу меня вытаскивать ей в голову не придет. А вот пытаться меня выдать замуж тетушке не надоедает, почему-то ей кажется, что я всю жизнь только и мечтаю завести семью, штук пять детишек (как минимум!) и все свободное время возиться с памперсами и стирать носки мужу. Сперва я как-то пыталась объяснить своей заботливой родственнице, что не горю желанием с кем бы то ни было связывать свою жизнь, но в скором времени поняла, что зря трачу время. Тетушка улыбалась и настырно продолжала меня таскать по всяческим увеселительным мероприятиям и знакомить с потенциальными женихами. И на Зоином новоселье она подсуетилась, усадила меня рядом с необъятным Колей, которому, похоже, было глубоко наплевать на свалившуюся ему на голову «невесту». Все внимание молодого «ухажера» было приковано к тарелкам с закусками и салатами, а беседовать ни с кем у Николая особого желания не было. Я с тоской смотрела, как он накладывает себе целые горы разнообразной еды, и не уставала удивляться, как можно столько есть. Хотя что греха таить, комплекции Коля был внушительной, в такого куча всего поместится.

– Только теперь Коля – совсем не здоровенный и не толстый! – сообщила тетушка с восхищением в голосе. – Он целый год прожил в Корее, и теперь его просто не узнать! Я видела его у Зои – постройнел, помолодел, прямо писаный красавец!

– Да ну? – хмыкнула я, нанизывая на вилку фунчозу. – В Корее, видать, с едой совсем плохо! Помню, как он уплетал за десятерых на том застолье…

– Он там с кореянкой одной познакомился, ну и влюбился, – пояснила тетя Мила. – Вот и похудел! Она его корейской едой кормила, они по ресторанам ходили. Зоя говорит, скоро поженятся. Он планирует в Корею навсегда переехать, ну и правильно, нечего у нас в России делать! Эх, Женька, зря ты такого парня упустила, может, вместе бы сейчас где-нибудь за границей жили…

– Да мне и здесь хорошо, – пожала я плечами. – Фунчоза, кстати, вкусная. Куда лучше обычных макарон.

– Зоя рецепт дала, – улыбнулась тетушка. – Ей Коля из Кореи большую кулинарную книгу привез, правда, на английском. Но там все понятно, даже если просто картинки смотреть. Вся хитрость приготовления фунчозы – в добавлении особого соуса. И варить ее надо не так, как обычные макароны, после приготовления она должна еще два часа постоять в прохладном месте. Ну а овощной гарнир любой пойдет, хотя корейцы острые блюда любят. И мясо – свинину предпочитают, только с острым перцем. Я-то не слишком остро делала, это они привычные.

– Да по-моему, острее и не надо, – я запила кусок мяса водой. По мне, так тетушка перестаралась – даже во рту жжет.

– Корейская кухня очень разнообразная, – продолжала вещать тетя Мила. – Чего они там только не придумывают! Я посмотрела книжку, даже переписала несколько рецептов, думаю, попробую приготовить.

– А я думала, они там только суши и роллы едят, – проговорила я, допивая воду. – А, рис еще.

– Рис – это их основное блюдо, как Коля рассказывал, – подтвердила тетушка. – Он у них, как у нас хлеб, там даже слово одно означает и рис, и еду в общем. Но роллы бывают и без риса, вроде «сашими» называется. Это когда кусочек сырой рыбы, перетянутый водорослями нори, и соус к нему. Коля в кафе именно такое блюдо заказывал, чтоб похудеть. Ну и, конечно, кимчи.

– Капуста пекинская с перцем? – проявила я немыслимые познания в восточной культуре.

– Да, они ее в бочках готовят. Берут капусту, делят ее на листья и натирают красным перцем. А потом она еще долгое время квасится. То, что у нас продают под названием «кимчи», никакого отношения к корейскому блюду не имеет. Коля говорил, что западному человеку с непривычки после подобной закуски кажется, что у него все внутренности горят!

– Да, желудок у корейцев, видимо, железный, – усмехнулась я. – Мне только подобное, прошу тебя, не готовь. Я как-то не горю желанием чувствовать себя Жанной д’Арк, которую сожгли изнутри…

Наше обсуждение корейской кухни прервала громкая мелодия звонка моего мобильного телефона. Я взглянула на экран – высветился неизвестный мне набор цифр. Интересно бы знать, кто это мог быть…

– Здравствуйте, могу я поговорить с Евгенией Максимовной Охотниковой? – вежливо спросил меня незнакомый женский голос. Моей собеседнице, очевидно, было не слишком много лет – во всяком случае, по голосу я дала бы не больше двадцати трех.

– Да, это она и есть, – произнесла я и поздоровалась. – Чем могу помочь?

– Меня зовут Маргарита, и мне вас рекомендовали как профессионального телохранителя, – сообщила девушка. – И я хотела бы к вам обратиться с одной просьбой. Конечно, может, я зря паникую, но мне кажется, что одному моему знакомому, точнее преподавателю, угрожают… Хотя это может оказаться случайностью…

– Как я понимаю, разговор не телефонный, – заметила я. – Если хотите, мы можем встретиться и вы расскажете все подробно, в чем и кого подозреваете и какая опасность, по-вашему, грозит этому преподавателю.

– Да, было бы замечательно! – с энтузиазмом поддержала моя потенциальная нанимательница. – Если вам удобно, я хотела бы встретиться с вами как можно скорее. Вас устроит сегодня вечером?

– Да, я как раз свободна, – я изобразила из себя человека, чей распорядок дня плотно забит различными делами, не говорить же ей, что пока вынужденно сижу без работы и все дни напролет просматриваю самые разные фильмы. Мы с Маргаритой договорились обсудить дело в кофейне недалеко от центра города. Как сказала девушка, туда легко добраться, и обстановка заведения как нельзя лучше подходит для разговоров. Мне-то было абсолютно без разницы, куда ехать, благо мой верный «Фольксваген» находится в гараже недалеко от дома, и в исправности автомобиля я была абсолютно уверена. Я всегда пользуюсь собственной машиной – стараюсь не вызывать такси, а общественный транспорт вообще ненавижу. Поэтому за состоянием «Фольксвагена» я слежу весьма трепетно, да и вожу, без ложной скромности, превосходно.

Закончив разговор, я взглянула на часы. Отлично, времени у меня предостаточно, успею даже начатый фильм досмотреть…

Несмотря на вечернее время, на улице царила по-летнему знойная жара – стояла середина июня, и всю неделю температура воздуха зашкаливала за тридцать градусов. Хотя я человек неприхотливый и легко адаптируюсь к любым погодным условиям, сейчас меня несказанно радовало наличие в моем автомобиле кондиционера. Если уж выбирать, я бы предпочла умеренный, даже прохладный климат, без экстремальных температур. Но, прожив в Тарасове довольно продолжительное время, я привыкла спокойно относиться и к палящему летнему солнцу, и к непредсказуемой зимней стуже или мерзопакостной слякоти.

В кофейне, где назначила мне встречу Маргарита, я раньше не была – не такой я фанат городских ресторанов и кафе, если по долгу службы не приходится, я всегда обедаю и ужинаю дома. Да и зачем намеренно выбираться куда-то перекусить, раз тетушка Мила превосходно готовит? Другое дело, общение с клиентами, которые собираются нанять меня на работу. Тут уж хочешь не хочешь, поедешь куда скажут. Собственно, я всегда рассматриваю кофейни как место для встречи, где удобно обсуждать дела. Вот и сегодня я сверилась с адресом и названием кафе – называлось оно «Мария», – закрыла машину и вошла внутрь.

В помещении царила приятная прохлада, не то что на улице. Я оглядела несколько белых аккуратных столиков, компактную стойку с кофемашиной и ассортиментом разнообразных пирожных и не спеша подошла к столику у окна. Приехала я раньше назначенного времени, поэтому решила подождать Маргариту, а заодно ознакомиться с предлагаемым меню.

Ждать мне пришлось недолго – я даже не успела пролистать книжку с названиями напитков и блюд, как дверь открылась и в кофейню вошла худенькая девушка в белой блузке и черной юбке до колен. Почему-то я сразу определила, что это и есть Маргарита, – может, по той причине, что она не походила на праздного завсегдатая кафе и столовых, да и вид у нее был целеустремленный и деловитый. Длинные черные волосы девушки были стянуты в высокий конский хвост, а лоб закрывала прямая густая челка. Лицо довольно красивое, с правильными чертами, практически без косметики. Она почему-то сразу производила впечатление человека целеустремленного и деловитого.

– Евгения Максимовна? – сразу подошла она к моему столику и окинула меня внимательным изучающим взглядом. Я кивнула.

– Почему-то я именно так вас себе и представляла, – улыбнулась девушка. – Меня зовут Маргарита Шабурова, я хотела бы воспользоваться вашими услугами телохранителя.

Молодая женщина (на вид ей было 25 лет) присела напротив меня и положила на колени маленькую черную сумочку. К нам тут же подошла официантка, пришлось заказать для приличия по чашке кофе. Мы дождались, пока та запишет наш заказ и отойдет выполнять, чтобы приступить к разговору.

– Дело в том, что я сама не уверена, грозит ли человеку, которого я попрошу вас охранять, серьезная опасность, – начала Маргарита, по-прежнему теребя ремешок сумочки. – Хотя если это только мои предположения, тем лучше… Но все-таки для проверки стоит перестраховаться…

Я терпеливо ждала, когда она наконец-то перейдет к сути вопроса. Наконец девушка собралась с мыслями и проговорила:

– Я очень переживаю за нашего преподавателя японского языка Юрия Алексеевича Кузьмина. Я посещаю курсы, пытаюсь изучить японский, а он – наш учитель, мы его называем «сэнсэй». Я вас хотела бы нанять для того, чтоб охранять его.

– А с чего вы взяли, что жизни вашего преподавателя грозит опасность? – поинтересовалась я. – Были какие-то случаи, угрозы? Кто-то покушался на его жизнь? Расскажите все по порядку.

– Да, конечно… – Маргарита провела рукой по лбу, убирая челку. – Юрий Алексеевич считается у нас в Тарасове единственным японистом. Он не только ведет курсы, но и преподает в лицее, знает и японский, и китайский, и корейский. Наша группа изучает японский, мне этот язык всегда нравился, я сама пробовала его выучить. Но это очень сложно – я самостоятельно проходила учебник, только проверять себя не могла, ни ответов, ни подсказок нет. Вот и пошла на курсы.

– Вы и летом занимаетесь? – удивилась я. – Странно, у всех каникулы.

– Летом у нас интенсив по разговорному языку, – пояснила Маргарита. – Во время учебного года мы штудируем учебник – теорию, грамматику, кандзи… Ну, иероглифы. И упражнения выполняем. А летом сэнсэй проводит уроки для всех желающих, чтобы те могли просто общаться на разговорном японском. Сейчас мы еще готовимся к фестивалю, который состоится через неделю, у нас сценка будет и мастер-классы по каллиграфии, суми-э и оригами.

– А что за фестиваль? – поинтересовалась я.

– Это ежегодный фестиваль культуры и ремесел, я была на таком пару лет назад, – сказала девушка. – Проще говоря, толпа народу выезжает на турбазу, кто-то ставит палатки, и три дня проходят различные мероприятия. Сейчас летние фестивали довольно популярны, это возможность и отдохнуть на природе, и узнать что-то новое. Я боюсь, что во время мероприятия на сэнсэя могут напасть или как-то навредить ему. Просто за последнее время происходило несколько очень странных вещей, и я думаю, это не случайность и не чья-то шутка.

Маргарита остановилась и повернула голову – официантка принесла две чашки черного кофе. Мы поблагодарили и поставили напитки на столик.

– Для начала коротко расскажу про то, как проходят наши летние занятия, – проговорила она, сделав маленький глоток из чашки.

Я последовала ее примеру. Кофе оказался крепким и немного горьковатым на вкус, совсем как я люблю. По всей видимости, моя собеседница частенько наведывалась в эту кофейню, я сделала вывод, что она всегда заказывает именно этот кофе и качеством напитка вполне довольна.

– Сначала мы учим разные слова и выражения, потом составляем диалоги или короткие рассказы о себе, – продолжала девушка. – Урок длится полтора часа, а после мы репетируем маленькую пьесу по мотивам японской мифологии. Сэнсэй сам составил сценарий так, чтобы в сценке были задействованы все ученики. Так как на уроки приходят часто новые люди, приходится импровизировать и придумывать новых персонажей. Но сейчас осталось не так много учеников, и мы просто повторяем пьесу, чтобы хорошо выступить. У сэнсэя богатый опыт в организации различных мероприятий, посвященных искусству, культуре Востока, – он заинтересован в том, чтобы привлечь как можно больше народу к изучению языков, а так как они довольно сложны, необходимо заинтересовывать людей подобным образом. Сам Юрий Алексеевич едва ли не каждый год ездит в Японию, организовывает стажировки, приглашает представителей японских школ в Тарасов. На этом фестивале тоже будут присутствовать ученики японской языковой школы по обмену, поэтому мы очень стараемся, чтобы все прошло на высшем уровне.

– Не думала, что у нас японский язык так популярен, – заметила я. – В основном учат английский, с чего вдруг такой интерес к Востоку?

– Я, например, давно увлекаюсь японским языком и культурой, – пояснила Маргарита. – Сначала читала книги японских авторов, потом мне стали интересны обычаи и традиции Японии, менталитет восточного народа. Мировоззрение японцев очень отличается от западного, у них все по-другому, не так, как у нас. Мне очень нравится их отношение к жизни, способность любоваться простыми вещами, видеть красоту в обыденности. Возьмем даже искусство чайной церемонии – это не простое чаепитие, как у нас в России, а нечто более возвышенное и в то же время – не напыщенное, не пафосное… Даже не знаю, как лучше объяснить. Вот у нас, например, люди на застольях обсуждают проблемы, у кого какие заботы, зарплату задерживают. А у японцев всего этого нет. На чайной церемонии люди могут обсуждать изящную форму глиняной старой чашки, наслаждаться утонченным трехстишьем Басе, получать удовольствие от созерцания ветки цветущей сливы… И все это – не наигранно, а на самом деле! То есть когда японец говорит о красоте выглянувшей луны на ночном небе, он искренне думает так, а не просто выставляет напоказ свое чувство прекрасного. Мне тоже захотелось мыслить так, как эти люди, поэтому, возможно, я и занялась изучением японского. Хотя, конечно, трудно во всем сразу разобраться, я не только о языке и огромном количестве иероглифов. Чтобы понимать японскую поэзию, живопись, искусство оригами, нужно, наверно, родиться японцем или очень долго прожить в их стране, о чем я, собственно, мечтаю…

Маргарита осеклась, очевидно, поняла, что разговор отклонился от изначальной темы, и проговорила совсем другим, решительным голосом:

– Евгения Максимовна, я подозреваю, что Юрию Алексеевичу угрожают, причем не просто запугивают, а хотят убить. Недавно случилось два происшествия, прямо на уроках, которые сильно меня беспокоят…

– Вот с этого места поподробнее, – попросила я. – Расскажите все, что помните, важны любые, даже самые незначительные, мелочи.

– Первый случай произошел на той неделе, кажется в среду, – Маргарита потерла рукой лоб, словно восстанавливая в памяти важный, по ее мнению, эпизод. – Мы составляли диалог с выученными словами – надо было описать предметы, находящиеся в аудитории. Кабинет, где проходят занятия, напоминает своего рода маленький музей, посвященный Японии. У сэнсэя богатая библиотека книг японских авторов – несколько стеллажей занимает художественная литература, есть разговорники, справочники и даже путеводители по Японии. На учительском столе стоят красивые куклы – подарки, преподнесенные сэнсэю во время его поездок по Японии. Есть даже настоящие кимоно – нам их дадут надеть на выступление. Отдельную полку занимают фигурки оригами, сделанные учениками Юрия Алексеевича и им самим. Картин тоже много, они выполнены в жанре суми-э. Суми-э – это живопись черной тушью, очень популярная в Японии. Ну и все в таком роде. Зонтики, веера, фонарики, маски… В первый раз, когда я пришла на урок, долго все рассматривала, даже хотела книги почитать, но их нельзя забирать домой. На занятии мы выучили слова, обозначающие предметы, и на бумажке писали фразы для диалога – вопросы в основном. Сэнсэй что-то смотрел в словаре – иногда кто-нибудь спрашивает незнакомое слово, и Юрий Алексеевич, если не знает, как это будет по-японски, не стесняется заглядывать в словарь. Напротив, он нам всем советует постоянно пользоваться словарем, хотя это довольно сложно. Иероглифы ведь имеют ключи, и их находят, только если знают, какой ключ соответствует незнакомому слову.

Вдруг в дверь постучали, и вошел человек из службы доставки. Молодой такой парень в фирменной футболке – не почтальон, конечно, но что-то в этом роде. Он извинился за беспокойство и сообщил, что пришла посылка на некоего Кузьмина от неизвестного отправителя. Никто на это внимания не обратил – сэнсэю часто приходят посылки из Японии, поэтому мы даже не посмотрели на служащего доставки. Сэнсэй поблагодарил молодого человека и поставил серую коробку на стол. Наверно, он не ожидал ничего такого, поэтому открыл посылку прямо при нас. Мне было интересно, к тому же я сижу на первом месте от преподавательского стола, поэтому рассмотрела сверток во всех деталях. В белую шелковую ткань был завернут какой-то плоский овальный предмет. Остальные ученики тоже заинтересовались и даже отложили тетрадки – ведь если посылка из Японии, наверняка она представляет собой нечто интересное. Сэнсэй аккуратно развязал голубую шелковую ленточку и вытащил маску – не какую-нибудь карнавальную, а самую что ни на есть настоящую. Я видела японские маски, которые надевают актеры театра но и кабуки в Эрмитаже, поэтому немного в них разбираюсь. Маска изображала большого человека с красным лицом, глазами навыкат и бородой. На голове его я разглядела очертания короны с иероглифом «царь». Подобной маски в Эрмитаже нет, но я интересовалась театром в Японии и сразу узнала, что это – бог – властитель мертвых Эмма. Его также называют великий царь Эмма. По японским легендам, он управляет демонами и стражниками с головами лошадей, и когда человек умирает, он предстает перед богом мертвых Эммой, и тот решает его участь. К примеру, если умерший грешил и убивал, Эмма бросает его в кипящий котел с расплавленным металлом, а если грешник совершал паломничество к святыням богини милосердия Каннон, ему прощаются все злодеяния. Но по большей части бог Эмма является злым правителем подземного царства.

– Странный подарок, – заметила я. – Маска-то, может, и ценная, но выбор бога, которую она изображает, мягко говоря, вызывает удивление…

– Вот-вот, – кивнула Маргарита. – Сэнсэй и виду не подал, что удивлен, но от комментариев воздержался. По нему было видно, что маску он не заказывал, и то, что ее ему принесли, оказалось для Юрия Алексеевича полной неожиданностью. Он велел нам продолжать готовить диалоги, а сам убрал маску в ящик. Только мне совершенно было не до урока – почему-то посылка произвела на меня гнетущее впечатление. Как бы поточнее объяснить… Понимаете, Евгения Максимовна, логически это вряд ли можно понять, но и маска, и обстоятельства, при которых она появилась в аудитории, казались зловещими и не предвещали ничего хорошего. После урока и репетиции я попыталась было расспросить сэнсэя, что он думает о посылке, но Юрий Алексеевич дал мне понять, что к занятиям она не имеет никакого отношения. Проще говоря, он тактично намекнул мне, что это не мое дело.

– История, как я понимаю, имеет продолжение? – поинтересовалась я. – Вы говорили, случилось несколько подобных происшествий?

– Именно так, – подтвердила Маргарита. – И это самое продолжение наступило на следующий же день. Как всегда, в два часа дня начиналось очередное занятие. Сэнсэй всегда немного опаздывает на уроки – он перед парой заходит в столовую напротив здания, где находится языковой центр, и мы частенько его ждем. Но дольше, чем на десять минут Юрий Алексеевич не задерживается, мы даже собирались все приходить в начале третьего, чтоб не ждать. Сэнсэй быстро прошел к аудитории, поздоровался с нами на японском языке и открыл дверь. Я положила сумку на стол и стала доставать тетрадку, как вдруг заметила, что на столе Юрия Алексеевича лежит белый конверт. Вчера его не было, и насколько я знаю, никто, кроме нашей группы, сейчас в аудитории не занимается. Сэнсэй тоже увидел конверт, и было видно, что он удивлен не меньше моего. Он взял в руки послание, повертел, пожал плечами – вроде непонятно, от кого и как оно сюда попало. Мне показалось, что ничего хорошего в конверте быть не может – особенно после вчерашней посылки. Остальные ученики тоже смотрели с любопытством, сэнсэй даже не велел нам открывать тетради, так как был заинтригован, как и мы. Он распечатал конверт и вытащил открытку. Я разглядела, что на ней нарисован довольно унылый пейзаж – на мрачно-сером фоне темно-желтые колосья и скрюченное дерево, на котором осталось несколько пожухлых листочков. Скорее всего, художник изобразил позднюю осень, безрадостную и гнетущую. Сэнсэй перевернул открытку и погрузился в чтение. Я поняла, что надпись на японском языке – Юрий Алексеевич несколько раз посмотрел в словарь. Мне было очень интересно увидеть, что написано на обратной стороне рисунка, но я не могла проявить подобную наглость и заглянуть в послание, а сэнсэй вслух не прочел его. Очевидно, он перевел надпись и положил открытку на стол. Мне удалось улучить момент, когда Юрий Алексеевич ненадолго вышел из кабинета набрать воды, и я подсмотрела в открытку. И в самом деле, надпись была на японском – я быстро сфотографировала ее на телефон, вот…

Маргарита вытащила мобильник и нажала на кнопку просмотра снимков, после чего протянула его мне. Я увидела плохого качества фото белой бумаги с какими-то прямыми закорючками-иероглифами. Несмотря на мои обширные познания иностранных языков, японским я свободно не владела, поэтому для меня фотография не несла никакой информации. Я вернула мобильник Маргарите.

– Дома я кое-как перевела послание, – сообщила мне девушка. – Это трехстишие какого-то японского поэта. Не знаю, как в оригинале, но перевод звучит примерно так:

«Поздней осенью
Так печальны
Кладбища в Исэ».

– Не очень жизнерадостно, – хмыкнула я. – А фото картинки у вас нет?

– Я не решилась перевернуть открытку, – покачала головой девушка. – Чтоб никто из одногруппников не подумал, будто я лезу не в свое дело… Пришлось сделать вид, что куклу сувенирную фотографирую. Сэнсэй, естественно, ничего не сказал насчет открытки, продолжил занятие. Если это важно, то мы проходили тему «Погода». После записи новых слов и нескольких иероглифов – в японском они называются «кандзи», я уже говорила, – нам теперь надо было составить короткие рассказы про летнюю, осеннюю, зимнюю и весеннюю погоду. На это давалось пятнадцать минут, после чего требовалось прочитать, а лучше рассказать свои сообщения. Когда до меня дошла очередь, я рассказала про осень – описала на японском языке картинку, изображенную на открытке. Никто из учащихся не понял моего намека, зато сэнсэй, как мне показалось, немного занервничал, но взял себя в руки. Я это сделала для того, чтоб еще раз убедиться, что открытка, как и маска бога смерти, для Юрия Алексеевича – полная неожиданность. Он, конечно, попытался обратить все в шутку – сказал что-то про красоту ранней осени в Японии, вроде там красивые пейзажи, даже живописнее, чем в России. Только пусть думает, что может провести остальных студентов, а я сразу поняла, что сэнсэй встревожен. Лично мне кажется, что оба эти случая связаны между собой. И посылка, и стихотворение предназначались именно Юрию Алексеевичу, а не кому-то из его учеников. И оба послания так или иначе затрагивают тему смерти и загробного мира.

– Может, кто-то и правда решил подшутить? – предположила я, сама не веря в подобную догадку. – Сейчас полно молодежи увлекаются анимэ, насколько я знаю, пользуется успехом «Тетрадь смерти». Возможно, кто из учеников и возомнил себя персонажем этого, скажем, японского триллера?

– Вы верно заметили, в основном люди интересуются только японскими комиксами и фильмами, – согласилась со мной Маргарита. – Да и сам сэнсэй поощряет косплееров – ну, тех, кто участвует во всяческих шествиях, перевоплощаясь в персонажей своих любимых анимэ. Только в нашей группе таких ненормальных фанатов нет – конечно, школьники идут на курсы по большей части потому, что хотят смотреть фильмы в оригинале, но некоторые мечтают переехать в Японию. Была у нас одна девушка, которая просто бредила японскими сериалами – вроде «Наруто», «Сказки о хвосте феи» и прочими. Но она долго не проучилась – поняла, что изучать японский язык – это не развлекательные анимэ смотреть, ей быстро наскучили упражнения и диалоги, и она перестала ходить. Хотя сэнсэй к ней по-прежнему хорошо относится, он человек толерантный, несмотря на то, что уже пожилой. Понятия не имею, сколько ему лет – но энергии в нем хоть отбавляй. Ума не приложу, как здоровья хватает не только целыми днями преподавать, но еще и организовывать всяческие мероприятия. Везде, где дело касается Японии, сэнсэй принимает живейшее участие. Честно говоря, я никогда не встречала столь активного человека. Представляете, во время учебного года у него нет ни одного выходного! Даже в воскресенье – группа по японскому языку и курсы флористики. И летом вот с нами занимается…

– А семья-то у него есть? – поинтересовалась я. – Жена, дети? Если он уже немолодой, судя по вашим словам.

– Насколько я знаю, Юрий Алексеевич не женат, а детьми своими считает учеников японского языка. Где он живет в Тарасове, мне тоже неизвестно, но думаю, дома он особо не сидит. В лучшем случае ночует, а с утра до позднего вечера – весь в работе.

– Кроме этих двух случаев, странных посылок, других угроз сэнсэю не было? – уточнила я.

Маргарита отрицательно покачала головой.

– Странно, – протянула я задумчиво. – Если кто-то хочет убить вашего сэнсэя, почему бы это не сделать, когда он находится в одиночестве, скажем дома? Предполагаемый злоумышленник посылает угрожающие послания в аудиторию, где проходят занятия. Не легче ли подкараулить Кузьмина поздно вечером, когда он возвращается с работы, и спокойно отправить его на тот свет? А вместо этого преступник или злой шутник работает на публику – не боится угрожать сэнсэю в присутствии других людей. Логично предположить, что цель нашего невидимки – запугать Кузьмина, а не убить его сразу.

– Я сама понятия не имею, зачем все это, – проговорила рассеянно Маргарита. – Вы правы, сэнсэй не пользуется услугами телохранителя, личного водителя у него тоже нет. Я как-то возвращалась с ним и Александром, который тоже ходит на курсы, из музея на автобусе. То есть проследить за Юрием Алексеевичем и напасть на него труда не составит. А вот посылать стихи на японском и недешевую маску бога смерти из Японии – совсем другое дело. Евгения Максимовна, я очень переживаю за сэнсэя. А особенно боюсь предстоящего фестиваля – мне кажется, там должно случиться нечто жуткое… Не знаю, откуда у меня это ощущение, было бы гораздо лучше, если б это было мое разыгравшееся воображение, а посылки – действительно розыгрыш. Вот только если мои опасения подтвердятся, я ни за что не прощу себе, что не помешала этому, не предотвратила… Вы можете помочь мне? Я знаю, сколько стоят ваши услуги, конечно, мне будет накладно, но я очень уважаю сэнсэя и не хочу, чтобы с ним что-то случилось.