Kitobni o'qish: «Дурацкая история»

Глава 1

Офис уже опустел. Менеджеры ушли, охранник уткнулся в какой-то новый детектив, начальства не видать за массивной дверью – тишина. Оставались только кассирша да системный администратор Пашка, который обреченно уставился на экран монитора. Надо было скинуть в Москву по Интернету данные, а начальство в кабинете Сан Саныча пьянствовало, довольное жизнью, и плевать ему было на Пашкины проблемы, на его жену Светку, которой до смерти надоело дожидаться Пашку по вечерам. Она совершенно не понимала, что заставляет его торчать до одиннадцати в офисе каждый божий день, за такие-то деньги! А знала бы она побольше о здешних нравах – так просто лопнула бы от негодования!

Впрочем, понять ее можно: второй год видит мужа только ночью да по воскресеньям, а отпуск – в сладких снах.

Вот и сейчас: как ей объяснить, что данные в Москву не скидываются только потому, что ни Сан Санычу, ни Василь Николаичу не до этого? Если Светка права и человек пьет, когда ни на что другое у него воображения не хватает, то Пашкины боссы явно страдают полным отсутствием этого самого воображения.

По радио играла тихая музыка. В другое время можно было бы и послушать, но сейчас хотелось домой. Очень хотелось!

Пашка настолько погрузился в мечты о «sweet home», что не услышал, как скрипнула дверь.

– Добрый вечер, – раздался у него над ухом приятный женский голосок, прерывая невеселые размышления. – Мне нужен Василий Николаевич.

Пашка поднял глаза.

Перед ним стояла красотка. То, что Василь Николаич не прочь развлечься с путанами, секретом ни для кого не было, как и его привычка в рабочее время смотреть порносайты. Да почему и не попользоваться за счет фирмы?

Это с Пашки содрали стоимость двух пачек сигарет «Парламент», которые охранники стырили, а себе начальство ни в чем не отказывает.

Старая обида опять шевельнулась в душе, особенно когда он представил, как с витрины все тащат, кому не лень. Светка, наверное, права, называя Пашкиных директоров «жирными каплунами с гипертрофированным самомнением».

Светке-то что: она пишет себе женские романы и пишет. В ее фирме все по-другому. А он писать не умеет, у него голова приспособлена только с компьютерами разбираться…

– Василий Николаевич? – переспросил Пашка, разглядывая красавицу-путану. – Сейчас скажу…

Он нехотя поднялся.

Тащиться в кабинет к начальству не хотелось. Опять начнут приставать, чтобы выпил с ними. Им же мало одним напиваться и с бабами по столам голыми скакать – все должны принимать в этом посильное участие.

Но делать было нечего. Пашка постучал, услышал:

– Войдите…

Он толкнул дверь. Нет, понять эту красотку Пашка не мог! Неужели нет другого способа заработать? Как можно терпеть этих старых пьяных уродов?

– А, Паша… Хорошо, что зашел. – Сан Саныч радушно улыбался. – Выпьешь?

– Нет, – мотнул головой Пашка. – Сан Саныч, мне бы данные в Москву скинуть…

– Куда ты все торопишься? – укоризненно забормотал Сан Саныч. – Что тебе дома – медом, что ли, намазано? Не развлечешься никогда по-человечески. Девчонки наши на тебя обижаются, говорят, что от тебя никакого толку нет! Как ни спросишь – все тебе домой надо.

– А у него жена, – сообщил, задумчиво ковыряя в ухе, Василий Николаевич.

– У меня тоже жена. И ничего. Я с тобой сижу, а она дома. Так и надо по жизни…

– Так у тебя Галина тут работает, а его к нам идти не хочет.

– Тогда разводись. Фирма, Паша, должна стать для тебя родным домом. Если твоя жена будет мешать, ты уж извини, вопрос поставим ребром. Она радуется, когда ты деньги приносишь?

Пашка промолчал. Светка зарабатывала в три раза больше, чем он.

– Бабы – они деньгам завсегда рады…

Кажется, для Сан Саныча все женщины были на манер его собственной супруги Галины и любовницы Люси.

– Тогда пусть все терпит.

Голова Сан Саныча то и дело бессильно падала на грудь.

– Ты тогда из-за нее москвичей по баням возить отказался. Вот мы и оскандалились… Что, не потерпела бы? Особая, что ли, она у тебя?

Услышав про бани, Пашка вспомнил, зачем пришел.

– Там к вам молодая женщина, кстати.

Ему ужасно хотелось добавить: «только что из бани», но он сдержался.

С работой плохо. Уволят – фиг другую найдешь. А сидеть на Светкиной шее – уж увольте. Хватит и того, что его зарплата – треть Светкиной.

Сан Саныч вскинул брови.

– Ко мне?

– К Василь Николаичу…

Сан Саныч хмыкнул, посмотрев на собутыльника.

– А… Понятно. Зови сюда. Поделишься, Василий?

Тот махнул рукой. Пашка посмотрел в его сторону и подумал, что Василь Николаич и со стула-то, пожалуй, подняться уже не может, не до секса ему.

Отчаявшись заинтересовать начальство делами, Пашка вышел из кабинета. Девица все так же терпеливо ждала приглашения.

Она стояла, прислонясь к столу, и разглядывала стенд с сигаретами. Ее темные волосы свободно струились по плечам. Они были такие густые и блестящие, что Пашке стало их жалко: девчонка не стоила таких обалденных волос. Впрочем, в этой потаскушке поражали и прекрасные синие глаза, мечтательные и немного грустные, и точеная фигурка. «Господи, как жаль! – подумал Пашка. – Сейчас потные ладони похотливых пьяниц осквернят этакую красоту!»

– Вас ждут, – сказал он девушке, тщетно пытаясь придать своей улыбке долю презрительности.

Она коротко кивнула и прошла в кабинет. Его деланное презрение ее явно не тронуло. А может быть, она слишком привыкла к этому, чтобы обращать внимание на такие мелочи.

* * *

«Господи, какое все-таки тяжелое лето, – подумала я, вытирая со лба капельки пота. – То жара, то дожди, а теперь все смешалось, дышать нечем и терпеть придется еще не меньше месяца!»

Я только что вернулась из Италии и теперь потихоньку вновь привыкаю к климату и к родному домашнему хамству, в который раз удивляясь тому, что, непонятно почему, все-таки люблю свою страну.

Светку я узнала сразу, это было нетрудно. Она стояла в черном джинсовом костюме под дождем, без зонтика и, демонстративно не обращая внимания на такую мелочь, как дождь, ждала автобус. Я подъехала и распахнула дверцу. Сначала Светка меня не узнала. Она просто отодвинулась от моей машины – так, на всякий случай. Я рассмеялась.

– Галазова, я что, похожа на мужика с усами? Или ты подозреваешь меня в склонности к лесбиянству?

Светка радостно взвизгнула, услышав мой голос, и плюхнулась в «пежорожец».

– Иванова, – пробормотала она, восторженно разглядывая мою «девяточку», – я тоже такую хочу. Может быть, мне податься в детективы?

– Подавайся, – разрешила я. – Все равно ты мне не конкурентка. Ведь если мне в голову ударит начать писать романы, черта с два у меня получится. Каждому – свое, как сказал один китайский мудрец, когда у него на глазах японец сделал харакири. Слушай, мы сто лет не виделись! Пойдем ко мне, выпьем джина с тоником, как бывало в юности.

Светка задумалась, глядя на дорогу и шевеля губами. Ей явно хотелось выпить со мной, но, видимо, где-то ждал муж.

– Ох уж эти мужья, – вздохнула я. – Лучше спрыгнуть с обрыва, чем позволить мужчине завладеть твоей жизнью. Ладно, – уныло проговорила я. – Все понятно без лишних слов. Семья, муж, грязные носки и скандалы, стоит тебе задержаться… Я же говорила, не надо выходить за него замуж. Даже если он спокойный и милый, как твой Пафнутий, не пройдет и года, как ты завоешь с тоски…

– Носки он стирает сам, – меланхолично отозвалась Светка, – и раньше одиннадцати с работы не приходит.

– Задерживается?

– Каждый день, – грустно махнула Светка рукой. – Если бы ты знала, Танька, как я устала от его дурацкой работы!

– Лапочка, но ведь он, наверное, неплохо зарабатывает, если приходит так поздно, – наивно предположила я.

Подруга смерила меня насмешливым взглядом.

– Тань, ты со своим частным бизнесом здорово оторвалась от действительности. Он получает всего тысячу.

– Баксов?

По моему разумению, ежели человек каждый день работает до ночи, он, естественно, должен получать баксы.

– Сейчас, держи карман шире, – проворчала Светка. – Японские йены и итальянские лиры… К тому же его постоянно штрафуют, так что можешь себе представить, сколько у него остается этих самых йен. Деревянных.

Я так удивилась, что затормозила довольно резко. Мирный «волгарь», который ехал сзади, чуть не врезался в нас.

– Что? – пробормотала я. – А почему бы ему не послать их на три буквы? Ему что, заняться нечем? Он же частником круче заработает! Хочешь, я ему учеников найду на компьютер? Или программы можно писать на заказ?

Светка пожала плечами.

– И где же он вас обоих изводит за такие гроши? – поинтересовалась я.

– Оптовая фирма «Прима-Д». По продаже сигарет.

Я вытаращилась на нее.

– Как?

– А что тебя это так удивляет?

Вот это подарок преподнесла мне судьба!

– И их главного зовут Василий Николаевич Гарнеев?

– Нет. Главного – Сан Саныч. А Василий – его зам.

– Без разницы, – пробормотала я, рассматривая Светку. Ах, детка, ты и представить себе не можешь, как тесен этот мир!

– А откуда ты их знаешь? – насторожилась она.

– Поехали все-таки ко мне. Дома все и расскажу за стаканчиком джина.

– Как хочешь…

Мы как раз подъехали к моему дому. Я задрала голову, чтобы убедиться: в окнах темно, стало быть, мой внезапный друг отчалил…

Ах да. Надо ведь все по порядку.

* * *

Пашка посмотрел на часы и выругался про себя. Достали его эти доморощенные калигулы…

Стрелка приблизилась к половине десятого. Хорошо, что Светка позвонила и попросила заехать за ней. Она встретила подругу.

Кассирша уже отвалила, он остался в офисе один, не считая пьяных начальников, двух охранников и этой дивы из борделя. В кабинете боссов царила тишина. Когда Пашка постучал, глухой голос отозвался:

– Что надо?

– Данные. В Москву.

За дверью помолчали, и опять тот же голос, – интересно, кто это из них упился до полной неузнаваемости? – произнес:

– Пошел домой!

От злости Пашка покраснел. Да уж, окажись на его месте Светка, она бы тут все в щепки разнесла!

Пашка как человек мирный сглотнул обиду. Черт с ними, наверное, девица обслуживает их по высшему классу…

Он развернулся и побрел к выходу.

Иванова, Светкина подруга, жила на другом конце города. Добираться до нее – час, не меньше.

На всякий случай Пашка набрал ее номер. Светка сразу схватила трубку.

– Пафнутий! – закричала она. – Ты едешь?

– Да, если ты еще там.

– Ох, здорово! Приезжай скорее, тут тако-о-е!

– Только не напивайся до чертиков, – попросил он.

– Глупый, – фыркнула Светка. – Приедешь, узнаешь все в подробностях.

– Я тебя люблю, – сказал Пашка.

– Я тебя тоже. А твоих начальничков я когда-нибудь убью.

Он кивнул. Он каждый вечер мечтал, что найдется когда-нибудь добряк, который это сделает.

* * *

– Приедет, – сообщила Светка, вешая трубку. – А ты обещала рассказать, зачем он тебе так нужен.

– Сначала пожалуйся на жизнь, – попросила я, втайне надеясь, что из ее жалоб извлеку что-нибудь полезное.

– А чего на нее жаловаться? Сижу, пишу про страстные любови. Сексуальные сцены, правда, совсем не получаются.

– У тебя что, плохо с этим?

– Нормально, – передернула плечами моя подружка. – Просто становится смешно, и я прекращаю.

Она хихикнула, отпивая глоток из бокальчика. Мы были уже достаточно пьяны, чтобы жизненные невзгоды отступили на второй план.

– Обидно только, что это дурацкое общество склонно больше уважать женщин, работающих не головой, а…

Она не договорила, рассматривая потолок с таким вниманием, что я не выдержала:

– Галазова! В моем присутствии можешь называть вещи своими именами!

– Да я все о сексе, – грустно сказала Светка. – Мы с тобой, Танька, шевелили мозгами, зарабатывая наши талеры, а в это время какая-нибудь куда менее красивая и умная дамочка вертит, заметь, совсем не мозгами, а… несколько иным местом. И это их «иное место» меня уже так достало, что я скоро кусаться начну.

– Экая мерзость, – скривилась я. – Представь, какое оно у них, и сплюнь.

Светка посмотрела на меня и захохотала. Смех у нее был заразительный, так что скоро мы обе уже стонали от хохота, забыв свои обиды на общество, которое еще не научилось уважать умных, сильных и самостоятельных женщин.

– Так что жаловаться я не буду, – продолжила, отсмеявшись, моя подруга. – Жаловаться на общество глупо. Ты сама в нем живешь, знаешь, какое оно у нас странноватое. Расскажи лучше, зачем тебе понадобился мой супруг… Кстати, интересно, увижу ли я его сегодня?

– Увидишь, не волнуйся. Ты же мечтала выйти замуж за капитана дальнего плавания. Вот господь и послал тебе такого «капитана». Приходит редко, сразу засыпает… Даже есть не просит.

– Все равно я убью его босса, – мрачно пообещала Светка. – Вот напишу гадкую книгу… – Она сама сморщилась, представив, насколько гадкой будет эта книга. – И там подробно расскажу, как долго его пытают… Еще и смерть мучительную придумаю. Скажем, его оставляют в пустыне, в шубе, умирать от жары.

Она так увлеклась, что я даже испугалась: талант у Светки, безусловно, был, и смерти получались очень правдоподобные. Не приведи господи, услышат те, кто захочет воспользоваться ее рецептами! Я, если честно, и предположить не могла, что в моей подруге с кроткими голубыми глазами сидит такая зверюга!

– И лежит он себе, синенький, никому не нужный… На лысине выжжено клеймо «развратник», а возле рта запеклась кровь… – мечтательно излагала Светка. – Мухи вьются над ним, а белые вонючие червячки копошатся в его внутренностях.

– Светка! – взмолилась я. – Прекрати! Меня же вырвет!

Она воззрилась на меня с искренним удивлением.

– Господи, Танька, тебе его жалко?

Я поспешила заверить ее в обратном, потому как в глазах моей подруги запылал мстительный огонь и я не на шутку перепугалась.

– Да нет. Просто эти твои вонючие белые червячки слишком уж осязаемо получились…

– Это хорошо, – удовлетворенно отозвалась Светка. – Ему понравится. Напишу книжку и подарю ему в красивой упаковке. Пусть насладится сполна, правда, я не уверена, умеет ли он читать?

– Чтение входило в обязательную школьную программу, – успокоила я ее.

– Но ему уже за сорок! Он же, наверное, не помнит! Я вот химию совсем не помню…

Слава богу, разговор о мрачном будущем распутника Василь Николаича перетек в школьные воспоминания, а потом Светка опять затормошила меня, добиваясь, зачем мне нужен ее Пашка.

Я уже поняла, что о темных делах босса своего супруга она ничего не знает, и надеялась только на самого Пашку.

Так как он все не появлялся, я согласилась рассказать Светке странную историю, которая произошла накануне.

– Понимаешь, позавчера я вернулась из Италии.

– Действительно, мрак, – согласилась Светка. – Не представляю, как можно вернуться из приличной страны в родные пампасы и не рехнуться. Я даже поэтому стараюсь не уезжать далеко.

– Естественно, я решила побыть дома одна, даже телефон отключила.

– А я-то гадала, почему он у тебя не отвечает…

– Светка! – закричала я.

– Все, больше не буду… Молчу!

– Так вот, сижу я, ни о чем плохом не думаю, адаптируюсь, как вдруг в мою дверь звонят. Я подхожу тихонечко и так, чтобы остаться незамеченной, смотрю в «глазок». Вижу Мельникова собственной персоной!

– О господи! – ужаснулась Светка. – Он опять у тебя выпил все пиво?

– Нет, хуже… Объясни мне: у них там, в уголовке, всегда про всех все знают, да?

– Конечно, – поспешила заверить меня Светка. – А уж Мельников-то тем более! Когда ты ему нужна, он становится экстрасенсом.

– Ладно, Светка! Не нужно умных слов! В общем, я была вынуждена открыть и впустить в свою мирную квартиру не только Мельникова, но и этого…

Я замялась. Как мне назвать мельниковского спутника? Светка терпеливо ждала.

– Этого…

– Мерзавца, – подсказала Светка.

– Нет, – поморщилась я. – Он не совсем мерзавец.

– Прохвоста?

– Тоже нет. Этого наглого типа, который… – Я вздохнула. И тихо призналась: – Который мне так понравился! И которого я так ненавижу!

Глава 2

В тот вечер я сидела перед телевизором и пыталась понять, что хочет выразить какой-то лысый господин от политики. И тут в мою дверь позвонили. С сожалением отставив чашку кофе, я выбралась из уютного кресла и отправилась открывать. Конечно, это был глубоко необдуманный поступок, и я сразу же в нем раскаялась.

На пороге стоял мой приятель, Мельников, с которым мы когда-то вместе начинали трудовую жизнь, но потом разошлись в разные стороны. Из-за его спины выглядывал этот тип. Длинные волосы были собраны у него на затылке и стянуты резинкой. В одном ухе болтались сразу две серьги. Тип был довольно привлекательный внешне, что сразу мне не понравилось. Личные отношения в мои планы не входили, а просто так смотреть на эту обаятельную рожу мне совсем не хотелось.

Увидев меня, тип присвистнул и сказал:

– Однако…

– Однако что? – поинтересовалась я.

– Танюша, как хорошо, что ты приехала! – сказал Мельников таким тоном, что я сразу приуныла. Ничего хорошего этот деловитый и озабоченный тон не предвещал.

Мельников прошел в комнату и уселся в кресло. Его спутник потоптался в передней и жалобно попросил:

– Андрей! Пожалуйста, хотя бы для приличия, представь меня этому очаровательному созданию!

Мельников озадаченно посмотрел по сторонам, пытаясь понять, кого он имеет в виду.

– Ах да, – сообразил он наконец. – Это Таня. А это – Саша из Интерпола.

– Откуда? – переспросила я. Только Интерпола мне еще не хватало!

– Из журнала, – успокоил меня Мельников. – Он журналист. Мы к тебе по очень важному делу. А пиво у тебя есть?

– Мельников, я согласна, что пиво – очень важное дело, – вздохнула я. – Но вот на данный момент оно у меня отсутствует. Могу предложить только кофе, и то – растворимый. Я не выходила из дома.

– Почему? – удивился Мельников.

– Потому что я адаптируюсь после посещения Италии. Пока родные просторы еще давят мне на мозги, порождая депрессию. Вот я и не решаюсь пока разгуливать по улицам.

– А нечего по Италиям разъезжать, – рассмеялся Мельников.

Я не собиралась обсуждать с ним свои личные проблемы, поэтому отправилась в кухню, вскипятила чайник и приготовила кофе. Почему-то на меня напало странное смирение: от судьбы, Иванова, ты не уйдешь. И раз уж тут появился Андрей Мельников, да еще и не один, остается только признать, что этот вечер больше тебе не принадлежит.

Если бы я знала, в какую заварушку меня втягивают, я бы выставила их за дверь, ей-богу! Но тогда я ничего еще не знала.

Поэтому, спокойно присев на краешек кресла, я спросила:

– Что такого произошло, что ты примчался сюда? И почему при нашей с тобой конфиденциальной встрече присутствует пресса?

– Сейчас все расскажу, – махнул рукой Мельников. – А Саша не посторонний. И не надо так смотреть, Танюшка! Тебе это не идет.

Я фыркнула в доказательство, что мне до этого нет никакого дела.

– Ну? – спросила я. – Мне долго ждать объяснения, зачем вы пожаловали?

Мельников так присосался к кофе, что еще минуту мне пришлось созерцать его затылок, а Саша развел руками.

– Понимаете, Танечка, мы договорились, что Андрей все расскажет вам сам, поскольку, на мой взгляд, история чрезвычайно дурацкая, я и буду рассказывать ее как дурацкую, а Андрей говорит, что ему хватит и вашей манеры самые серьезные вещи превращать в комедию.

– Мельников, ты и вправду считаешь, что я все превращаю в комедию? – сурово поинтересовалась я.

– Нет, Тань! Ты что?!

Он явно был во мне кровно заинтересован, судя по тому, что был готов согласиться со всем, что бы я ни сказала. Потребуй я признать, что пою, как Элла Фицджералд, он бы и то не стал спорить.

Интересно, зачем же я так ему нужна? Обычно он пытается, наоборот, скрыть от меня суровую действительность.

Он допил кофе, глотая его, будто прохладный лимонад, и сразу полез в карман пиджака. Пошарив там, достал пачку фотографий, выдернул оттуда две штуки и протянул мне.

– Вот.

Я взяла фотографии. Ну и что? Две смазливые девицы, физиономии которых не оставляли сомнений относительно рода их занятий. Одна – пышная блондинка со смазанным личиком, широким носом и роскошными волосами, вторая являла собой классический восточный тип – этакая брюнетка с орлиным носом и чувственным ртом.

– Это твои подружки? – поинтересовалась я, возвращая фотографии. – А Ирка знает об их существовании?

Мельников дернулся и сурово посмотрел на меня.

– Какие подружки? Ты в своем уме? Я похож на посетителя бань и ночного клуба?

– Кто тебя знает? – протянула я. – Люди меняются. К тому же я ведь не знаю, чем зарабатывают на жизнь эти милые девушки… Может быть, они цветочницы? Или продают косметику?

– Нет. Они занимаются вот чем. – И Мельников протянул мне другие фотографии. – Вернее сказать, занимались. Потому что сейчас они уже ничем не занимаются. Их убили.

Ох, как многозначительно он это сказал, мамочки! Я совершенно некстати хмыкнула.

– Могу тебя заверить, что это не моих рук дело. Я была в Италии, так что у меня стойкое алиби. К тому же я их не знала, да и вообще не склонна убивать дамочек, даже если они предпочитают такой стиль лайф.

Мельниковский спутник улыбался, рассматривая меня уже совершенно бесцеремонно. Под его взглядом я чувствовала себя как в бушующем океане, где вот-вот волны сорвут с меня купальник. Мне ужасно хотелось показать ему язык, я просто еле сдерживалась.

– Таня, дело очень серьезное! И мне нужна твоя помощь.

– Не ваше ли УВД запрещает нам заниматься криминалом, лапочка? Какого черта бежать к частному сыщику, если ты не хуже меня знаешь, что моя сфера – разводы, охрана чести владельцев фирм, от которых жены бегают налево, иногда – промышленный шпионаж, но не насильственная смерть! Так что я заранее отказываюсь. Ты не хочешь неприятностей – я тоже…

– Таня, мне ты можешь все это не рассказывать!

– Не буду, – согласилась я. – Только я алчная натура. Я очень редко работаю за «спасибо». Особенно для родной прокуратуры. Я на нее очень обиделась и не хочу дарить свое время и силы вашему боссу, который не платит вам зарплату, заставляет пахать по ночам и без отпусков, а сам не вылазит с Канарских островов. У меня еще сохранилось острое чувство социальной несправедливости. Сам пусть ищет убийц, а то потеряет квалификацию. Случись что – работу не найдет и медленно умрет с голоду.

Мельников обиженно посмотрел на меня и промолчал.

– Клиент будет, – неожиданно подал голос из своего угла представитель Интерпола. – Расшибусь, но найду вам клиента.

– Обрадовал! Вы что, оба думаете, что я нуждаюсь в клиентах?

– Нет, Татьяна Александровна, так получилось, что мы нуждаемся в вас. Дело-то очень тонкое, а вы знаете всех нуворишей…

Я задохнулась от злости. Это за кого же меня эти юноши принимают?

– Мельников, – тихо проговорила я. – Ты меня, кажется, причислил к нашим «новым русским», да? Может быть, ты еще начнешь меня сравнивать с их женами, которые маются от безделья? Я работаю, в том числе и на мужей этих дамочек. Но из этого вовсе не следует, что я питаю симпатии к ним.

– Таня! Об этом никто и не говорит! Но ты же вхожа в эти круги, а мы нет!

– Так войдите, – пожала я плечами. – За чем дело стало?

– Ладно, проехали, – махнул рукой расстроенный Андрюшка. – Проконсультируй нас хотя бы относительно вот этого гражданина…

Он положил поверх фотографий еще одну.

Я бегло взглянула и не удержалась от возгласа удивления:

– Что?!

Если меня можно было удивить, то они это сделали. На фотографии я увидела обезображенное лицо очень хорошо знакомого мне человека.

Натана Зелинского в Тарасове знали практически все, кто хоть раз сталкивался с нашим торгово-криминальным миром.

И вот он был мертв.

* * *

– Я должна объяснить тебе, почему меня это повергло в такое замешательство, – прервала я свой рассказ и взглянула на Светку, которая сидела, подавшись вперед. – Поскольку ты с акулами никогда не общалась, придется мне тебя просветить. Про Зелинского можно было сказать, что он умен, как дьявол, хитер, как дьявол, богат, как дьявол, и, на мой взгляд, так же мерзок, как дьявол. Я бы еще прибавила, что он труслив, как дьявол, но я не знаю, был ли дьявол труслив…

Зелинский был самый богатый человек в городе Тарасове, и я подозреваю, что он уже давно был самый богатый и в мире. Лет ему около шестидесяти, и никто не знает, чем он занимался до «перестройки». Мне почему-то кажется, что свой первичный капитал он сколачивал, пользуясь имуществом людей, которые исчезали в тюрьмах и лагерях. Наверное, кому-то больше известно о его прошлом, иначе откуда бы к нему прилепилась кличка Серый Кардинал?

Кстати, по паспорту он Николай. Натаном он стал совсем недавно, что тоже интересно. То, что нашелся человек, который смог его убить, меня настолько потрясло, что я долго вертела фотографию, пытаясь найти подвох. Может быть, это подделка, а настоящий Натан Игнатьевич давно сдернул на Мальорку? Но меня быстро убедили, что он действительно мертв, и я ошарашенно переводила взгляд с одного на другого своего собеседника.. Так я долго это делала, что они решили, будто я была к нему неравнодушна и теперь ужасно переживаю его безвременную кончину. Если бы ты знала этого ужасного типа, ты поняла бы, как я была потрясена!

– Да знала я его, – махнула рукой Светка. – Оченно мерзкая личность. Я лично думаю, что за ним явился Хозяин.

– Кто? – не поняла я.

– Хо-зя-ин. Сатана.

Светка вытаращила на меня глаза и продолжила загробным голосом:

– Он сидел как-то раз вечерком и считал золотые дукаты… Вдруг налетел ветер, задул свечу, и в дверном проеме появилась черная тень… «Кто ты?» – в ужасе спросил Зелинский, пытаясь спрятать за спиной золотые дукаты. «Я твой дедушка!» – сказал отвратительный монстр. «А почему у тебя такие большие зубы?» – поинтересовался Зелинский. Монстрила набросился на несчастного и вонзил в него острые клыки. Вот так все было, и незачем мучиться поисками неведомого убийцы!

– Ох, Светка! Перестань дурачиться, – взмолилась я. – Ситуация и так дурацкая. И я в нее теперь окончательно вляпалась. Потому что…

Договаривать я не стала. Зная буйную Светкину фантазию, я представила, как завтра на прилавках появляется трогательная история о частном детективе, похожем как две капли на меня, влюбленном в…

Но глаза у него действительно потрясающие!

– Пришла пора, она влюбилась. Его глаза затмили ей весь свет, – нахально вещала моя подруга, размахивая чашкой. – Он был бандит, она сыскарка… И грустная ж поэма, как сказал поэт! Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Татьяне и…

– Кто я была? – возмутилась я. – Хорошо, хоть не свинарка.

– Иванова, можно я это напишу? Представляешь, как трогательно: ты влюбилась в бандюгу. Кстати, на книжном рынке это сейчас очень даже неплохо проходит.

– Да он не бандюга!

– Ага, значит, влюбилась… На старости-то лет, как не стыдно? Нам с тобой уже о вечности подумать пора, в монастырь сходить, грехи замолить, а ты – влюбляться!

– Вот если бы ты сама с ним пообщалась, я бы на тебя посмотрела! – злобно процедила я сквозь зубы.

– Бог миловал. Мне Пафнутия хватает по уши.

– Ты опошлилась, – возмутилась я. – Вот к чему приводит описание постельных сцен, Галазова!

– Увы, признаю. Так что там было дальше? Ты влюбилась, Мельников увлекся пивом, а про несчастных убиенных девушек и Зелинского все забыли? И какое ко всему этому имеет отношение мой супруг? Ты подозреваешь его в том, что он все это и сделал?

– Нет, – сказала я.

– Какая жалость! – искренно огорчилась Светка. – Я-то уж подумала, что не все потеряно. Что он не сидит, как дурак, на работе, а занимается темными делишками!

– Эк размечталась! Он даже в число подозреваемых не входит.

– А может, включишь? По блату? – закончила Светка. – Знаешь, так скучно жить без потрясений и катаклизмов. Ну пусть он будет хотя бы восьмым подозреваемым!

– Ты будешь слушать, или мы будем трепаться ни о чем? – возмутилась я.

– Все, молчу и внемлю.

Долго ли она будет молчать и внимать, я не знала, но на многое не рассчитывала. Поэтому дальше я вела рассказ в стремительном темпе, не вдаваясь в детали.

* * *

Я довольно долго переваривала полученную информацию, потом недоуменно посмотрела на моих незваных гостей и спросила наконец:

– И кто же смог это сотворить?

– Если бы мы это знали, к тебе бы не пришли, – улыбнулся нахал Мельников. – Одно ясно: этот кто-то очень сию компанию не любит.

– Все понимаю, кроме одного. – Я ткнула пальцем в стопку фотографий. – Почему ты мне представил сразу весь этот «бомонд»? Их нашли в одной квартире?

– Нет, – покачал он головой. – Но общее у них есть. До этого мы еще дойдем, если ты согласишься меня внимательно выслушать и захочешь помочь.

– Уже решила. Не хочу. Мой тебе совет – повесь это дело на Ясера Арафата. Или на «черные рубашонки». А еще лучше – найди парня в черной рубашке и с клетчатой банданой на голове. Не ошибешься… Не хочу связываться с такой крутой мафией.

Я швырнула снимки на стол и закурила, показывая всем своим видом, что решение мое обжалованию не подлежит.

– Иванова, ты стала трусихой? – осведомился Мельников с неприятной улыбкой.

Я в ответ только мрачно усмехнулась и дернула плечом. Пусть думает, что хочет, но мое сумасбродство имеет четко очерченные границы. Я, в конце концов, не сумасшедшая!

– Можно задать тебе один вопрос? – нарушила я затянувшееся молчание. – А почему, собственно, ты-то примчался ко мне, а не занимаешься сам таким выгодным дельцем?

– Потому что у меня табу, – развел руками Мельников. – Табу сверху, очень суровое. А прищучить эту компанию очень хочется… Ты в отличие от меня ничем не связана. Кошка, которая гуляет сама по себе. Даже не обязана давать отчет в своих действиях.

Я задумалась, это-то меня и погубило. Пока я думала, я почему-то все глупела и все больше этой галиматьей заинтересовывалась. Погубит меня когда-нибудь любопытство, как жадность фраера, это точно.

– Ладно, рассказывай, – сказала я Мельникову, втайне надеясь, что мой здравый смысл все-таки не даст склонить меня к опрометчивым поступкам. – Только я тебе ничего не обещаю, запомни…

Он счастливо и победно улыбнулся.

– Так вот, общее у этих дамочек и Зеленского то, что при обыске в их квартирах обнаружились весьма интересные вещи. Догадайся какие?

– Наркота и оружие, – брякнула я.

Мельников удивленно вытаращился на меня и спросил:

– И как ты догадалась?

* * *

Здесь мне пришлось прерваться. В дверь позвонили. Светка подскочила, всплеснув руками, и закричала:

– Надо же! На самом интересном месте!

Я пошла открывать и впустила Светкиного длинного супруга в кепочке. Супруг посмотрел на Светку с безграничным обожанием, но эта неблагодарная фурия проворчала:

– Я тебя жду уже сто лет! Ты когда-нибудь начнешь интересоваться не только своей дурацкой работой, но и мной?

Он выслушал это с потрясающим спокойствием и продолжал улыбаться, пока я варила кофе.

За мое короткое отсутствие они успели не только наулыбаться друг другу, но и поцеловаться. Когда я появилась на пороге, они буквально разбежались по углам.