Kitobni o'qish: «Холм Сирила»

Глава 1. Сирил встречает Сирила

Машина ползла по грязной дороге. Сирил безразлично смотрел на влажный серый пейзаж за окном, отупев от многочасовой езды. Он бы с удовольствием уткнулся в смартфон, чтобы хоть как-то скоротать время, но дешевенькое устройство с треснувшим экраном теперь покоилось в кармане отца, сосредоточенно ведущего автомобиль. Сирил уже не раз просил вернуть ему собственность, но ответом было гробовое молчание.

Это часть наказания – так сказал отец, вырывая смартфон из его руки.

Как и поездка на край света.

На самом деле деревня располагалась не очень далеко от города, но этот город был в десятки раз меньше столицы и невообразимо далеко от нее, и потому Сирилу казалось, что его везут в другую страну – из тех, что входят в перечень самых бедных государств мира.

Но это было не самое страшное. Сирил мог пережить и отсутствие друзей, и интернета, и даже относительной свободы, которой пользовался в своей школе – в общем, почти все, кроме того, что его ждало: жизнь с Линдой и Биллом. К мачехе он чувствовал лишь легкое отвращение, а вот младшего брата был бы не прочь убить.

Сирил вспомнил произошедшее в школе – случай, из-за которого он и сходил с ума от скуки в отцовской машине – и облизнул сухие губы. Теперь он старался быть осторожнее в словах, но держаться того же правила в мыслях оказалось непросто.

Машина остановилась. Погруженный в невеселые размышления, Сирил вздрогнул. На мгновение ему показалось, что сейчас его просто выбросят на дорогу и оставят одного. Он поспешил напомнить себе: высокооплачиваемый адвокат Джон Райт как-никак его родной отец, и не может так поступить – если не из любви, которой, впрочем, совсем к нему не питал, то как минимум потому, что это сломает ему карьеру.

– Приехали, – сказал отец, не оборачиваясь. – Вылезай.

Сирил вгляделся в мутную дымку, но ничего не увидел. Моросящий дождь мешался с туманом и полностью скрывал окрестности.

Он взял свою сумку, которая больше напоминала багаж для выезда на пару дней, чем в один конец, и взялся за ручку двери. Но, уже нажав на нее, передумал и сказал:

– Между прочим, я не виноват в том, что…

– Вылезай. Завтрак остынет.

– Ты никогда меня не слушаешь! – вспылил Сирил.

– Я не хочу тебя слушать, – отрезал отец. – Все, что надо, я уже услышал.

– От этого тупого директора, а не от меня!

– Вылезай.

Тон отца не допускал возражений, и Сирил, стиснув зубы, вылез из машины. Ему так и не удалось сказать, что это была случайность. Просто все вышло из-под контроля. В этом никто не виноват.

Так предпочитал думать сам Сирил. Он был уверен, что эта версия имеет право на существование, как и любая другая.

Хотя, отец все равно бы ему не поверил.

Сирил тряхнул головой и огляделся. Настроение упало еще ниже, если это вообще было возможно. Дымка по-прежнему скрывала деревенскую улицу, но дом, в который Сирил должен был войти, виднелся – и превзошел все его невеселые ожидания.

Неказистое одноэтажное строение, сложенное из неровных серых камней, в своей старческой хромоте было скошено вправо. Островерхая крыша давно нуждалась в ремонте, как и ветхая ограда. Двор воплощал собой классическое представление о заброшенности: высокая трава, природный и человеческий мусор, давно забытые проржавевшие инструменты, валяющиеся тут и там. Если бы Сирилу показали фотографию этого участка, он бы с уверенностью сказал: дом давным-давно оставлен, и только безумец станет в нем жить.

Однако отец и его семья коротали здесь уже не первое лето, а до этого, как Сирил узнал из случайно услышанного разговора, в нем жили родственники Линды. В этом наверняка не было никакого секрета, просто отец крайне редко разговаривал с Сирилом и, конечно, не стал посвящать его в такие подробности.

Сирил все-таки решил уточнить, действительно ли это тот самый дом, но тут дверь отворилась, и ему навстречу вышла женщина с прозрачным зонтом. Сирил не без труда узнал Линду. Последний раз он видел ее около года назад, когда отец зачем-то притащил ее в школу выслушать очередной отчет о том, как учится и ведет себя его сын. Тогда она походила на фотомодель, причем не на настоящую, а именно что вырезанную с журнальной обложки: тщательно завитые локоны, застывшее лицо со строгим макияжем, безукоризненный наряд, подчеркивающий соблазнительную фигуру. Старшеклассники после потребовали у Сирила ее фотографии – разумеется, за вознаграждение, и, разумеется, не ради невинного созерцания. Сирилу стоило немалых трудов отыскать в интернете пару кадров, где журналисты запечатлели Линду рядом с Джоном после какого-то резонансного дела. Сирил переслал их страждущим с особым удовольствием.

Теперь Линда выглядела совсем по-другому: прямые волосы без следа укладки, бурый мешковатый свитер, потертые джинсы. Только и осталось, что каменное лицо – правда, без какого бы то ни было макияжа. Сирил сначала удивился, но быстро вспомнил, что это первый раз, когда он видит ее в домашней обстановке.

– Привет, – сказала она, даже не посмотрев на него. – Проходи.

Сирил вместо ответного приветствия мрачно фыркнул.

Внутри дом соответствовал своей наружности: тесная гостиная сливалась с прихожей, старая мебель хмуро темнела по углам, телевизор с выпуклым экраном не то нашли в музее, не то переместили с помощью машины времени – до этого момента Сирил видел такие лишь в допотопных фильмах, которые любила смотреть его мама.

– Ты будешь в детской. Первая дверь налево.

У Сирила возникло нехорошее подозрение, но он молча прошел в коридор и отворил указанную дверь. Опасения подтвердились – его поселили с братом. Могла ли жизнь стать еще хуже?

В маленькой комнатке едва умещались шкаф, кровать и столик у окна. Еще одна кровать, раскладная, была насилу втиснута между шкафом и стеной и красноречиво говорила о том, что гостя здесь не ждали и задерживать его не хотели. Сирил и сам отдал бы все на свете, лишь бы не провести остаток и без того загубленного лета здесь, в стенах, обклеенных вырезками из детских журналов, рядом с братом, которого он ненавидел.

Билл лежал на кровати с планшетом. Он посмотрел на Сирила исподлобья, но ничего не сказал. Сирил был уверен, что это временно. Ни одна встреча с Биллом не проходила без того, чтобы он не попытался нарваться на неприятности. Мальчишка всеми возможными путями вытягивал из Сирила ругательство, а еще лучше – взмах рукой, потому что прекрасно знал – родители этого не потерпят.

Сирил бросил сумку рядом с кроватью. Он не понимал, как его отец, получающий за свою работу кучу денег, мирится с этим домом.

Если Сирил правильно сопоставил обрывки информации, после смерти родственников Линды Джон решил придержать дом – в детстве он и сам провел в этих местах немало времени и, похоже, питал к ним слабость. Затем он перевез сюда своего больного брата и приезжал ненадолго каждое лето, чтобы повидать его и заодно проверить состояние ветхого жилища. Или, возможно, наоборот – залатать появившиеся дыры и заодно с этим проведать брата. В любом случае, для Сирила это не было достойной причиной. На месте отца он бы влез в убытки, но не согласился провести здесь и недели. Что же касается Чарльза, уже много лет как парализованного и ничего не соображающего, его стоило перевезти в специальное учреждение, а не оставлять в глухой деревне. Хотя он ничего не понимал и фактически был овощем, как выражалась мама Сирила, рассказывая о нем, Сирил считал, что для родного брата отец мог устроить более приятный уголок – с его-то доходами.

Завтрак, на котором помимо Сирила, Джона, Линды и Билла присутствовала Сильвия, престарелая жительница деревни, опекающая парализованного Чарльза, проходил напряженно и тихо. Сирил без интереса покопал ложкой овсянку и украдкой посмотрел на отца. Тот очень некстати оторвался от газеты, которую покупал сугубо из желания продемонстрировать свои консервативные взгляды (Билл рядом с ним одной рукой запихивал в рот овсянку, а пальцами другой методично скользил по экрану смартфона последней модели), поднял глаза и перехватил его взгляд.

Сирил в очередной раз поразился, насколько он старый. У его одноклассников возраст родителей едва приближался к сорока, а его отцу уже перевалило за пятьдесят, и каждый год упорно просвечивал в лысине, смуглом морщинистом лице и движениях, настолько отрывистых, что Сирилу казалось – он слышит скрип, как если бы вместо суставов были несмазанные петли.

– Хочешь что-то сказать? – прямо спросил Джон.

В вопросе таились вызов и подвох, но раз предоставлялся такой шанс, не высказаться было бы преступно. Тем более что все, хоть и не оторвали глаз от тарелок, прислушались – Сирил сразу это заметил, и показывать себя трусом не собирался.

– Да, – сказал он. – Я хочу получить назад свой смартфон.

Билл повернул к нему лицо и скривил издевательскую физиономию. Сирилу стоило немалых трудов удержаться от того, чтобы как следует его треснуть.

Отец, не меняя бесстрастного выражения лица, положил газету на стол.

– Это часть твоего наказания. Напомни, почему ты сейчас здесь.

– Потому что кому-то в школе взбрело в голову… – начал было Сирил, но его перебили.

– Ты виноват в серьезном происшествии… Нет, преступлении. И мне стоило огромных трудов договориться, чтобы тебе не предъявили никаких обвинений. Поэтому до школы ты будешь сидеть здесь и учиться, как проклятый, чтобы к новому учебному году показать блестящий результат. Это хоть немного смягчит твое… – отец недовольно поморщился. – Твое положение. А время, которое ты мог бы потратить на бестолковую писанину на этих ваших интернет-страницах, лучше употреби на то, чтобы осознать, что совершил.

Сирил промолчал. Сейчас он бы использовал интернет не для общения в соцсетях, а для просмотра каких угодно роликов и чтения каких угодно статей, чтобы отвлечься. Лицо Амира, его одноклассника, и без того частенько возникало перед ним, а в уши вливались ободряющие крики других ребят, которые требовали продолжения представления. Особенно четко Сирил запомнил момент, когда одной ногой придавил поверженного противника и застыл в горделивой позе, улыбаясь своей яркой лидерской улыбкой – ни дать ни взять славный король, одолевший страшного врага королевства. В тот момент Сирил был уверен в своем превосходстве, однако жизнь в мгновение ока стерла с его лица фальшивую ухмылку, которую он так любил демонстрировать в школе.

И все же Сирил считал себя скорее пострадавшим, чем виноватым. Он знал: никого здесь не интересует, что в действительности случилось той страшной ночью. Важным было другое – его потребовали забрать домой, и, значит, в неприятностях семьи – а именно, в своем собственном присутствии в их доме, – был виноват только и только Сирил.

Отец снова взял газету. Билл, глядя в смартфон, идиотски улыбался. Остальные не отреагировали. Просто молча заканчивали завтрак, как будто ничего и не слышали.

От неприятного разговора у Сирила не прибавилось аппетита. Он отодвинул от себя почти полную тарелку.

– Мне нужен интернет для домашней работы.

– Для какой? – спросил отец, не поднимая взгляда.

– Нам сказали написать о какой-нибудь достопримечательности. По истории. Ты вроде читал список.

– Да, припоминаю. Не вижу причин, по которым ты не можешь сделать эту работу без интернета.

– Ладно, – сказал Сирил, скрепя сердце. Теперь ему хотелось только оказаться одному, подальше от этого дома и его обитателей. – Где тут библиотека?

– Здесь ее нет. Ближайшая библиотека в соседнем городе, – глаза отца снова забегали по строчкам.

– Зато есть старый монастырь, – сказала Линда. – Точнее, его руины. Его построили еще в Средневековье, и иногда сюда приезжают исследователи. Я думаю, такое вполне подойдет для твоей работы.

Сирилу захотелось сказать, чтобы она засунула свои мысли куда подальше. Но он снова сдержался и мысленно выдал себе медаль за терпение.

– Ладно. Как туда пройти?

– Выйди на главную улицу – из дома сразу налево – и иди по ней, потом сверни направо. Дойдешь до крайнего дома – снова направо. Оттуда увидишь холм. Руины находятся прямо около него.

– Дальше не заходи, – отец вдруг оторвался от своей газеты и в упор посмотрел на Сирила. – Только до руин.

– Ладно.

Сирил встал из-за стола, зашел в детскую, чтобы взять из своего скромного багажа тетрадь и ручку, накинул на плечи поношенный черный плащ и вышел на улицу. Средневековый монастырь его не интересовал, но там он мог побыть в одиночестве. Еще Сирил решил, что неплохо будет усыпить бдительность отца. Сделать вид, что он увлекся домашней работой и вообще превратился в пай-мальчика. Тогда, может, ему вернут смартфон или, по крайне мере, перестанут обращаться с ним, как с преступником, и время до начала занятий пройдет быстрее и менее болезненно.

Дождь перестал, дымка рассеялась, но вокруг все равно было сыро, серо и мрачно. Следуя указаниям Линды, Сирил выбрался на главную улицу и пошел по ней. Как он и представлял, деревенька была совсем маленькой, в ней не было абсолютно ничего интересного. Однотипные одно- и двухэтажные домики, унылые огороды, загоны, в которых лениво паслись овцы или куры. Несколько человек безрадостно бродили среди этого малообразия. Сирил задался вопросом, есть ли тут хоть один магазин. Все говорило о том, что ход цивилизации сюда закрыт.

Пожилая женщина подняла голову от своих грядок и уставилась на Сирила, приоткрыв кривозубый рот. Гости наверняка были редким явлением в этой глуши, но Сирил был уверен, что дело в другом. Линда и Билл как пить дать раструбили о причинах его переезда.

Сирил ускорил шаг и через несколько минут миновал последний дом. За ним расположился загон с овцами. Около него стоял подросток года на два-три старше него, в кричаще красной бейсболке и грязных резиновых сапогах. В зубах он сжимал и мусолил травинку.

– Привет, – сказал парень, заметив Сирила и смерив внимательным взглядом его фирменные джинсы и свитер с эмблемой школы. – Ты что тут забыл?

– Мой отец здесь лето проводит, – ответил Сирил, чувствуя облегчение от того, что не вся деревня в курсе его подвига. – И меня тоже сюда сослал.

– Сослал? Подходящее словечко, черт побери, – парень осклабился и перегнал травинку в другой уголок рта. – Такое захолустье еще поискать. Ты, значит, сын мистера Райта?

– Ага, – безрадостно подтвердил Сирил. – Иду поглядеть на старый монастырь. Это ведь туда? – указал он направо.

– Туда. От монастыря, правда, мало что осталось. Еще пятьсот лет назад сгорел, если не больше, а потом вообще с землей сравнялся.

– А мне сказали, сюда исследователи приезжают.

Парень усмехнулся.

– Им в большинстве монастырь не сдался. Все равно там копать не дают. А вот полоумные охотники за привидениями всякие – это они тут часто. Меня даже один раз сняли, – похвастался он. – Для какой-то передачи. Я там говорю с умным видом – ну я постарался такой состроить, – что да, ходят рассказы всякие, и местные верят. Я сам не видел, но один приятель мне говорил, что меня правда показали.

– Конечно. – Сирил насмешливо качнул головой. – Привидения в монастыре.

– Не в монастыре, – серьезно ответил парень. – На холме, который за ним.

– И ты сам видел? – хмыкнул Сирил.

– Не видел. Но я туда и не ходил никогда. У нас тут считают, что холм вроде как проклят, и родители меня с детства шпыняли, чтоб не ходил туда. Ну я и не ходил.

– Струсил, значит, – поддел его Сирил.

– Не, не струсил, – парень выплюнул травинку, нагнулся, сорвал новую и сунул ее в рот. – Просто что там делать? Холм как холм. Там ничего нет и даже рядом стоять неприятно. Подойдешь к монастырю, сам почувствуешь. Оно и понятно, там куча людей, говорят, погибла. Братан твоего отца вроде как тоже там навернулся, как я слышал.

По рассказам матери Сирил знал, что Чарльз потерял способность двигаться и говорить много лет назад, случайно упав и повредив голову и позвоночник, что свело в могилу дедушку Сирила, который не смог пережить этой трагедии. Подробности Сирилу не были известны, и ему как-то не приходило в голову интересоваться, как да почему. Все равно он почти не общался ни с отцом, ни, тем более, с его семьей.

– Да-а? – протянул Сирил. – Я не знал. Вот, значит, почему отец сказал туда не ходить.

– Туда из нашей деревни никто не ходит. Гиблое, говорят, место.

– Понятно. Ну а я пойду схожу. Мне для школьного проекта надо.

Сирил пошел в указанном направлении. Ни в каких привидений он не верил и потому не сомневался – парень его разыгрывает. Но он не на того напал. Сирил достаточно слышал таких страшилок в школе, которая располагалась в старинном здании – не в пример здешнему дому Линды, отреставрированном и очень красивом, – и не верил ни одной. Однажды даже взялся караулить ночью, после того как пошли слухи, что по коридорам якобы бродит призрак девочки, погибшей в этом здании в ту пору, когда оно было приютом – душераздирающие подробности жестокого убийства прилагались. Сирил и один его приятель действительно слышали шум по ночам, и с вечера затаились в укромном местечке. Через пару часов призрак – их одноклассник – был пойман и разоблачен, а заодно и побит.

Холм Сирил увидел почти сразу. Обычная возвышенность, поросшая травой, ничем не примечательная. Наверху большой камень, как если бы гора проросла под холмом и ее вершина вырвалась наружу. Это выглядело удивительно мрачно, и Сирил признал правоту своего собеседника. Карабкаться на холм наверняка непросто, а делать на нем совершенно нечего.

Руины монастыря находились неподалеку. Так, во всяком случае, подумал Сирил, разглядев что-то темное. Дороги или хотя бы тропинки туда не вело, все пространство до холма и дальше густо заросло травой. Идти по ней было довольно приятно, если иметь в виду сам процесс, а не удручающе скучные окрестности. По левую руку – блеклая трава, развалины и непривлекательный холм, по правую – та же трава, и только дальше паслись овцы, которые Сирила совершенно не интересовали.

Он свернул к черному пятну, зияющему недалеко от подножия холма. Растительность там была более буйная, и ноги Сирила сразу оказались в репьях. Когда он добрался до цели, то почувствовал себя подуставшим. Дорога сюда от дома заняла целых сорок минут.

Сирил внимательно осмотрел то, ради чего пришел сюда. От монастыря действительно мало что осталось. Почерневшие камни, покрытые толстым слоем мха и едва вырисовывавшие очертания былых помещений, находились на уровне колен Сирила. Все остальное разрушено, а камни, видимо, растащены любителями древностей. Или, может, их использовали для строительства деревенских домов или чего-нибудь еще – на уроках истории рассказывали, что раньше это было в порядке вещей.

Сирил почувствовал разочарование и признался самому себе, что когда здешний парень сказал об охотниках за привидениями, ему представилось заброшенное здание, по которому можно ходить, ловя слухом шорохи и этим щекоча себе нервы. Но тут не было решительно ничего интересного. Сирил даже не придумал, что записать в свою тетрадь. С немалым трудом он выдавил из себя несколько фраз – просто чтобы было видно, что он не терял времени даром и не шатался, где попало.

Еще Сирил, как мог, набросал изображение развалин. Вышло неважно, и это навело его на мысль – попросить у отца смартфон, чтобы сфотографировать руины для доклада. Тогда можно будет усесться здесь на пару часиков и посидеть в интернете, написать друзьям, вместо того чтобы заниматься всякой скукотой.

Сирил прошелся по скудным записям придирчивым взглядом и решил: этого мало, чтобы вызвать доверие отца. Нужно заполнить тетрадь еще чем-нибудь, якобы он долго все изучал, старался, прилежно выполнял домашнее задание.

Положив тетрадь на один из камней, Сирил прошел через разрушенный дверной проем на территорию того, что когда-то было монастырем. Он знал, что археологи и по более ничтожным находкам вырисовывают образ жизни людей прошлого, но сам ничего выяснить не смог. Почерневшие камни, поросшие мхом, и только. Парень сказал, что монастырь сгорел, оттого они, должно быть, и черные.

Сирил взял тетрадь и записал это как собственный блестящий вывод. Выглядело жалко. Потом он стал раздвигать траву вокруг руин. Однако в ней не было ничего, кроме редких камней.

Мимо пронесся порыв холодного ветра. Это напомнило Сирилу о призраках; он вспомнил слова парня, тот говорил, что он почувствует что-то, когда подойдет к монастырю. Но Сирил ничего не чувствовал, кроме скуки и желания поскорее вернуться в школу, раз уж больше некуда. Еще, пожалуй, была некая невысказанная тяжесть, как будто рядом находился кто-то, погруженный в гробовое молчание.

Он огляделся. Никого и ничего. Невозможно было поверить, что здесь погибло много людей. Если только при пожаре. В остальном местность была ровная и исключала любое мало-мальски зловещее событие. Как тут мог упасть брат отца, Сирил тоже не понимал. Не на ровном же месте.

Сирил посмотрел на холм. Падение с него не предвещало особых бед, если не быть совсем неудачником и не свернуть при падении шею. Возможно, парень все выдумал.

Подумав об этом, Сирил решил забраться наверх. Тогда он мог бы вернуться к загону и сказать покровительственно – был я там, нет никаких призраков, не бойся, ходи туда сколько влезет. А в школе рассказать всем со скучающим видом, что гулял там, куда валом валят охотники за привидениями.

Сирил взял тетрадь и направился к холму. Подъем оказался не особенно сложным, но все-таки уже на середине Сирил запыхался. Однако останавливаться он не стал, при таком наклоне это было неудобно.

Через десять минут Сирил добрался до вершины и посмотрел вниз. Как он и предполагал, вид был не очень. Тускло-зеленая травянистая скукота, убогие деревенские домики вдали.

– Привет!

Услышав за спиной голос, Сирил от неожиданности чуть не сверзился вниз. Он чудом удержался и повернулся с гулко бьющимся сердцем. Как Сирил ни убеждал себя, что это наверняка подстроил тот парень, чтобы попугать его, на мгновение он ощутил страх.

Перед ним стоял мальчик примерно одного с ним возраста, или, может, немного старше. Что-то в нем показалось Сирилу странным, и он не сразу сообразил, что именно.

Прежде всего – его удивительная бесцветность, как будто кто-то на компьютере до предела снизил контрастность. Вроде Сирил и мог сказать, что волосы у мальчика светлые, но немного рыжее, чем у него, и что одежда на нем синевато-серых оттенков, но все-таки все это вместе было таким бледным, что не вписывалось в окружающий мир – тоже блеклый, но не настолько.

– Привет, – сказал Сирил с некоторым запозданием. Как бы то ни было, сказал он себе, нельзя ударить лицом в грязь перед шутником – если шутник имел к этому отношение. – Ты, значит, призрак, – добавил он с изрядной долей сарказма.

– Ага, – мальчик ничуть не смутился. – Забавно, мы с тобой похожи.

Теперь Сирил понял другую странность. Они и впрямь очень походили друг на друга, только у этого мальчика волосы были подлиннее и другого оттенка, лицо повзрослее и одежда другая, а в остальном – как две капли воды.

Смущала и речь. В целом понятная, но какая-то не такая, с диковатым акцентом, заставляющая напрягаться, чтобы разобрать слова. Слишком быстро и слаженно для розыгрыша – ведь путь до монастыря был неблизким, когда бы деревенский парень успел все устроить? Не мог же мальчишка круглосуточно караулить на холме.

– Как тебя зовут? – спросил Сирил.

– Сирил.

– И меня тоже.

– Надо же, – Сирил-призрак улыбнулся. – И лицом похожи, и имя одно. Сколько тебе лет?

– В октябре будет четырнадцать.

– И мне должно исполниться четырнадцать. Должно было, то есть.

– А ты точно призрак? – решился уточнить Сирил, поставив на кон свою гордость, если это все-таки высококлассный розыгрыш. – Значит, если я попытаюсь тебя коснуться, то рука пройдет насквозь, и я ничего не почувствую?

– Ну да. Только мне говорили, что что-то чувствуется, как будто холод, – Сирил-призрак протянул ему руку. – Можешь попробовать, мне не жалко. Я-то как раз ничего не чувствую.

Сирил с опаской коснулся его ладони. Пальцы ухнули вниз, не встретив преграды, с тем же успехом они могли пройти сквозь голограмму. Но, действительно, Сирил ощутил прохладу.

– С ума сойти, – поразился он и замер, растерянный.

Сирил не знал, как себя вести. Если принимать привидений как реальность, то их появление сопряжено со страхом, ужасами, неожиданными звуками и шорохами – так, по крайней мере, показывали в фильмах. А рядом с ним стоял обычный мальчик, который не собирался его пугать, и они мирно болтали, как если бы встретились на школьной территории.

Сирил-призрак, кажется, понял его, потому что снова улыбнулся, отошел подальше и сел на траву. Сирил, подумав, присел рядом.

– Слушай, а если тебя сфотографировать, то что? – спросил он, как никогда жалея, что под рукой нет смартфона. Он бы стал звездой интернета, если бы выложил видео или фото с самым настоящим призраком, да еще тем, за которым, видно, сюда и приезжали исследователи.

– Сфотографировать?.. – задумчиво повторил Сирил-призрак. – Это вроде как картинку сделать, да? – он изобразил, будто держит в руках фотоаппарат и жмет кнопку. – Ничего не будет. Я имею в виду, ничего не будет видно, словно меня и нет. Сюда уже приходили люди и пробовали всякое такое, ничего не получилось. Выходили картинки пустого холма, но плохие. Мало что можно было разглядеть.

– Так ты всем подряд показываешься? – разочаровался Сирил.

– Ну-у, не всем подряд, – протянул Сирил-призрак. – Я не могу выбирать, кому показываться, а кому нет, хотя было бы здорово. Просто какое-то время я как будто сплю, и меня, наверное, не видно. А потом просыпаюсь, и тогда все видят. Но сюда не так уж и часто кто-нибудь заходит. Дурная слава у этого холма.

– Так из-за тебя, наверное, – предположил Сирил.

– Не из-за меня, – возразил Сирил-призрак. – А из-за того, кто меня убил. Сам понимаешь, не убил бы – и никаких бы призраков тут не было, никаких проклятий и прочей ерунды.

– Так тебя убили? – Сирил невольно поежился, представив, как какой-то маньяк убивает этого мальчика – его ровесника. – Кто?

– Кто? – Сирил-призрак задумался. – Кажется, его звали Рид. Не помню точно, он был не из этой деревни… Я-то не считаю, что виноват он, потому что он не сам так решил. Ему велели меня убить.

– А кто велел? И почему?

– Это все мой отец. Я был его внебрачным сыном, а у него потом появился другой, законный, и я ему был как бельмо на глазу, – Сирил-призрак хмыкнул. – Вот он и решил от меня избавиться.

– Жуть…

Про себя Сирил поблагодарил вселенную за то, что времена теперь совсем другие. Потому что он тоже был внебрачным сыном. Его мать, Роза, связалась с уже женатым Джоном Райтом восемнадцатилетней девушкой. Она до последнего надеялась, что он разведется и женится на ней, но Джон утверждал, что это невозможно, и отделывался денежными подачками. Однако когда Сирилу исполнилось семь, Роза умерла, и очень скоро после ее смерти проблема расставания с супругой волшебным образом разрешилась. Джон развелся и женился на совсем юной Линде. Сильнее всего Сирила отвращало то, что она училась в его старой школе, и он до сих пор помнил ее в форме, в обнимку с дешевой сумкой.

Сирил понимал, что для отца он определенно был лишним, особенно после появления Билла, потому тот и отправил его в школу-интернат. Но убить сына, конечно, ему бы и в голову не пришло.

– Значит, – сказал Сирил, – ты хочешь ему отомстить и поэтому не можешь, э, как это называется, обрести покой?

– Да нет. То есть, хотел бы я ему отомстить, но он, да и все остальные, давно уже умерли. Когда я проснулся в первый раз – я имею в виду, после того, как умер, – уже много времени прошло. Не знаю, сколько, но много… А потом приходили люди, и оказалось, что я жил лет сто назад… Потом другие… Один сказал, что скоро вообще наступит второе тысячелетие.

– Оно уже наступило, – сообщил Сирил.

Это известие не впечатлило Сирила-призрака. Он спокойно кивнул:

– Время идет. Я это чувствую, но замечаю мало.

– И с холма уйти не можешь?

– Не знаю. Не хочется, мне и здесь неплохо. Ты вот зашел. Расскажи о себе. Ты живешь в деревне?

– Нет. Обычно я живу в городе, в школе, но в этот раз там случилось кое-что, и меня попросили забрать. Вот отец и привез меня к себе, хотя обычно я с ним не живу.

– А что случилось в твоей школе?

Сирил решил быть пооткровеннее, ведь Сирил-призрак сразу рассказал ему о такой важной вещи, как собственная смерть, а это наверняка было неприятно.

– Ну, мы там учудили немного, – начал он нехотя. – Один парень нарывался на неприятности… Вот мы и решили его проучить. Кое-кто попытался снять нас на видео, и мне это не понравилось. Побить дурака – одно, но снимать, чтобы поржать потом… Я закрыл рукой смартфон, ну, то есть, камеру, и сказал, чтобы выключили. И на записи получилось так, что четко видно меня одного, как я бью, а потом еще и камеру закрываю, как будто собираюсь сделать еще что похуже.

Сирил сделал паузу. Перед глазами снова всплыло лицо Амира. Сначала сморщенное от слез, потом – отрешенное от всего на свете. В ушах смешались испуганные перешептывания друзей, торопливые шаги, хлопанье дверьми и шорох одеял – все поторопились сбежать от неприятностей в свои кровати. Рядом с Амиром остался один Сирил. Просто потому, что не мог сдвинуться с места. Когда он все-таки оторвал ногу от пола, то не отступил назад, а еще раз ударил Амира, пытаясь вырвать у него очередную мольбу о пощаде. И как раз в этот момент в спальню влетел воспитатель.

Сирил не представлял, как выразить словами то, что произошло после, и неуклюже закончил:

– Вот и свалили все на меня… Ой, ты хоть понимаешь? – спохватился он. – А то техника эта…

– Более или менее понял. Я знаю, что такое камера, меня пытались запечатлеть этой штукой. Но неужели тебе не дали возможности оправдаться?

– Вроде как дали, но меня никто не слушал, – буркнул Сирил. – И отец тоже. До сих пор не слушает. Да все равно не поверил бы, я у него всегда виноватый. И у школьного начальства тоже. Послужной список плохой, как они говорят.

– Мне это знакомо… – задумчиво проговорил Сирил-призрак. – Очень знакомо. Ну, – он посмотрел на Сирила и улыбнулся, – жизнь в деревне – не самое суровое наказание.

– Это как посмотреть. Я пару часов назад приехал, а в доме уже невозможно находиться. И всех развлечений, что домашнюю работу делать. Кстати! – вдруг пришло Сирилу в голову. – А когда ты жил, монастырь был еще целым?

– Да. Я и жил-то в этом монастыре.

– Ух ты! – глаза Сирила загорелись. – Может, ты мне тогда расскажешь, как тут все было?

– Запросто. Но сейчас, наверное, дождь пойдет, ты промокнешь.