Kitobni o'qish: «Ландыши, приносящие смерть»

Арина проснулась от дождя, глухо стучащего по карнизу за стеклом. За окном медленно, но верно светало. Сумерки рассеивались, растворялись во влажном воздухе, передавая черёд пасмурному утру. Подниматься было рано, но сон больше не шёл. Как ни старалась девушка хоть ещё ненадолго попасть в объятья Морфея, всё было тщетно.

Вчера Арина наконец-то решилась и взяла билет на скорый поезд до Новообска, далекого сибирского городка. На столе стоял собранный, раскрытый чемодан: утром надо не забыть положить зубную пасту и щётку. Путь долгий, трое суток в плацкартном вагоне. Девушка намеренно взяла билет в плацкартный вагон. Не хотелось находиться в замкнутом пространстве купе, где за долгую дорогу попутчики становятся словно родственники и знают друг о друге практически всё.

В голову девушке лезли навязчивые воспоминания о пролетевшем детстве и проскочившей, словно резвый конь, юности. Арина уныло улыбнулась себе, подумав, что рассуждает как древняя матрона, повернулась набок, и мысли медленно и ровно потекли дальше.

Вот она студентка педуниверситета, престижный исторический факультет. Ура! Ура! Ура! Мама не сомневалась, что дочь успешно справится с вступительными экзаменами. Но Арина знала некоторые пробелы в своих знаниях, так же как и запомнила навсегда одну важную вещь, которую ей как-то поведала школьная учительница истории Евдокия Семёновна, когда девушка задержалась после урока в кабинете истории:

– Клио – древнегреческая муза, покровительница истории, никогда до конца не развернёт свой папирусный свиток, даже для любящих её учеников и поклонников. В нашем несовершенном мире невозможно знать всё, а уж такую науку, как история, постигнуть в совершенстве не дано никому. Но это совсем не значит, моя прилежная ученица, что ты должна останавливаться на достигнутых знаниях. Может, ты сможешь, покоришь своим рвением Клио, и она развернёт для тебя хотя бы один исписанный виток папируса, и ты сумеешь узнать то, что не дано другим.

Арина поправила угол свалившегося с плеча одеяла и постаралась лечь комфортнее в кровати.

В памяти всплыл Алексей. Он появился в её жизни как затмение, ураган, наркотик. Мечта, можно сказать, почти каждой девушки: высокий, стройный, большие карие глаза под чёрными бровями. Она в своих самых тайных грёзах мечтать о нём не могла. В университете Алексей появился на четвёртом курсе, переводом из другого города. И вот, на пятом курсе, после поздравления девушек группы с Международным женским днём, молодой человек сам вызвался проводить Арину из кафе до дома. Родители были на даче, и девушка пригласила Алексея на чашечку кофе. К большой радости девушки, Алексей не отказался. Вот тут-то у них всё и завертелось. И всё было замечательно, так, по крайней мере, казалось Арине, пока однажды девушка не застукала его со Светкой, которую считала близкой подругой и делилась с ней самым сокровенным. Счастье оказалось недолгим.

Так больно ей не было даже в восьмом классе, когда её угораздило влюбиться в белобрысого, бесшабашного Генку, живущего в соседнем подъезде. Генка был страшным хулиганом, учился кое-как в десятом классе, Арине он казался взрослым и независимым. Она как-то слышала, как мать Генки жаловалась её маме:

– Ой, Наталья Анатольевна, я так боюсь, что мой оболтус не закончит десятый класс. Вляпается в какую-нибудь неприятную историю, и его отчислят из школы.

Любовь прошла в одночасье.

Однажды Арина из благих побуждений предложила Генке подтянуть его по истории и русскому языку, ну а Светка поможет с математикой. Взъерошенный, как обычно, Генка смерил Арину презрительным взглядом с ног до головы так, что девушке бросилась кровь в лицо. Парень не ожидал такой реакции, и, не зная, как отреагировать на смутившуюся Арину, Генка обозвал её «всякой малявкой», которая зачем-то лезет в его дела, и, увидев, что у девушки навернулись на глаза слёзы, добавил:

– Шуруй отсюда, сушёная вобла.

Тогда Светка доказала, что она настоящая подруга. Она набросилась на хулигана с кулаками, но тот сумел увернуться и юркнул в подъезд. А Арина не смогла скрыть слёз и разрыдалась прямо на улице. Светка, как могла, старалась успокоить её.

Анализируя по прошествии лет свои чувства, Арина поняла, что это была не любовь, а жалость к хулигану, которого все отфутболивали и ругали. Но тогда ей казалось, что жизнь закончилась, так толком и не начавшись.

Со Светкой Арина дружила с самого детского сада. Все школьные годы подруги просидели за одной партой и в педуниверситет поступили вместе. Только у Светки была склонность к точным наукам, и она выбрала математический факультет.

Росла Светка в многодетной семье, у неё был старший брат Артём и младшая сестра Галюня. И Арина иногда по-доброму завидовала Светке: у них в доме всегда было шумно и интересно. А Арина у мамы с папой была одна. Родители постоянно были на работе, и долгими одинокими вечерами, ожидая, когда родители вернутся, девушка запоем читала историческую литературу.

Арина повернулась с бока на спину и прошептала:

– В один миг потерять близкую подругу и любимого человека. Как дальше жить? Кому доверять?

Воспоминания неспешно потекли дальше. После разбившейся на мелкие осколки любви к Алексею Арина вся погрузилась в дипломную работу. Она понимала, что невозможно собрать то, что физически не собирается, а если даже и собирается, ну только предположить, что собирается, оставляет страшные, шероховатые трещины, которые не затянет даже время.

Защита дипломной работы прошла замечательно. И вот она дипломированный учитель истории. За лето надо найти работу, но где и как? В городскую школу идти не хотелось. Хотя на руках была достойная рекомендация от педуниверситета и найти работу не составляло труда. Мама не вмешивалась в дела дочери, и Арина была благодарна ей за это.

– Думай сама, – сказала она дочери, так и не получив от неё вразумительного ответа по поводу работы. – Тебе жить. Я не хочу на тебя давить и не хочу, чтобы потом во всех неудачах, которые могут на тебя свалиться, ты обвиняла меня.

Папа, приобняв девушку за плечи, поддержал мать:

– Да, дочка, решение за тобой. Но что бы ты ни решила, знай, мы всегда будем на твоей стороне, и ты всегда можешь на нас положиться.

Арина так и не определилась, что её интересует в профессии: преподавательская деятельность или исследовательская. А искать то, сама не знаю что, глупо.

И тут позвонила Нюра, подруга детства. Жила Нюра в Новообской области, куда Арина каждое лето приезжала гостить к тётке – родной сестре мамы. Нюра преподавала девочкам старших классов домоводство. Она после короткого, но содержательного рассказа о себе и последних новостей села Боровиково сообщила, что у них в сельской школе проблема, в этом учебном году нет учителя истории, и предлагала рассмотреть эту должность. Ну чем не запасной аэродром? Но на этом предложении Арина не зацикливалась, думая, что всё-таки к концу лета сумеет найти что-нибудь стоящее.

Лето пролетело быстро. А Арина так и не смогла найти подходящую работу. Честно признаться, сильно и не стремилась оставаться в городе, где впервые по-настоящему столкнулась с предательством.

Вчера девушка позвонила Нюре. Уже конец августа, а учителя истории у них до сих пор нет. И она решилась: судьбу буду менять бесповоротно.

За окном совсем рассвело. Вылёживаться больше не хотелось. Арина потянулась, откинула одеяло, прошла на кухню и включила чайник. Чайник весело засипел, подпевая ветру за окном. Арина выглянула в окно, дождь закончился, ветер посрывал с деревьев начинающие желтеть листья, которые беспорядочно валялись по всей дороге в лужах. Мурлыкая ненавязчивую мелодию, она прошла в ванную, умылась и взглянула на себя в зеркало. Из зеркала на неё посмотрела зеленоглазая девушка, с пышными, слегка вьющимися русыми волосами до плеч. Из приоткрытых пухлых губок виднелся ряд ровных белых зубов.

Арина вдруг вспомнила слова тёти Тани:

– В тебе, Аришка, чувствуется порода.

О какой породе говорила тётка, Арина до сих пор не поняла. Ей казалось, что её миловидное личико портил слегка курносый нос.

Арина, на ходу вытирая лицо мягким, пушистым полотенцем, прошла в комнату, положила в чемодан зубную пасту и щётку и захлопнула крышку.

На кухне, словно по команде невидимого командира, отключился чайник, приглашая на чашечку кофе с молоком, конечно же, без сахара. Арина быстро проглотила бодрящий напиток, сегодня некогда было смаковать и наслаждаться запашистым, терпким кофе, залезла в тесные голубые джинсы, белую футболку, обула старые, но такие удобные кроссовки и заранее поехала на железнодорожный вокзал.

Железнодорожный вокзал встретил Арину суетой, уставшими лицами утомившихся людей, негромким, словно перекатывающимся бурлением переговаривающихся пассажиров, плачем и смехом детей. Взгляды уезжающих, провожающих, встречающих притягивало табло с расписанием поездов. Арина намеренно попросила родителей не провожать ее на вокзал, не любила она долгих проводов с детства, когда у мамы беспрестанно наворачиваются слезы на глаза, она дает бесполезные, прописные наставления, а папа постоянно кряхтит, пряча волнение в нарочитом кашле…

«Вот и мой шестьдесят девятый, – про себя отметила Арина. – Так, мне на четвёртый путь», – она легко подхватила чемодан и по извилистому коридору отправилась к четвёртому пути.

Девушке досталась боковая нижняя полка. Но она была рада этому обстоятельству. Арина была словно изолирована от попутчиков, можно целыми днями сидеть, уткнувшись в книгу, или изучать плавно проплывающий за окном поезда пейзаж.

В начале пути с ней хотел познакомиться долговязый парень с верхней полки, в очках, которые он постоянно нервно снимал и тогда подслеповато щурил глаза. Но Арина смерила его таким надменным взглядом, что парень больше не решился заговорить с ней.

Все трое суток девушка прожила так, как хотела: запоем читала новый исторический роман или подолгу смотрела в окно, где мелькали станции, крохотные деревушки и смешанный лес с подёрнутыми лёгкой желтизной берёзами.

***

До районного посёлка Орловское Арина добралась сама. В Орловском девушка не была уже пять лет и отметила, что районный посёлок за это время очень изменился. В поселке появились новые постройки, в основном это были супермаркеты, а сам посёлок стал чище и уютнее. Кстати, три года назад тетя Таня из села Боровиково перебралась в районный посёлок. Но Арина о своём приезде родной тётке не сообщила. Не хотела отвечать на настойчивые расспросы тёти Тани, правду рассказывать пока было слишком больно, а врать Арина не хотела, да и не умела.

Аринино внимание привлекла «Нива» вишнёвого цвета, автомобиль остановился напротив автовокзала. И из него, о чудо, легко и грациозно выпрыгнула Нюра и бросилась к девушке:

– Аришка Соболева, какая ты стала красавица! Ну прямо-таки модель!

– Да тебя, я вижу, семейная жизнь тоже не испортила, – парировала Арина, смущаясь и обнимая подругу детства.

Нюра была замужем за деревенским парнем Константином, который работал механизатором в селе Боровиково. В свои двадцать шесть лет Нюра была счастливой мамой двоих детей. Четыре года назад у них с Константином родился сын Антошка, маленькой Насте было полтора года. Нюра, работая в школе, неустанно заботясь о своей большой семье, ещё параллельно успевала заочно получать высшее педагогическое образование. Из неуклюжей худышки, какой помнила подругу Арина, Нюра превратилась в аппетитную пышку с короткой, под мальчика, стрижкой тёмных волос.

Из машины степенно и вальяжно вышел коренастый, круглолицый, светловолосый Константин, сдержанно поздоровался с Ариной, взял чемодан и аккуратно и неторопливо стал укладывать его в багажник автомобиля.

От районного посёлка до Боровиково по щебёночной трассе двадцать пять километров. Дорога была вся в выбоинах и кочках, словно стиральная доска, но Арину это обстоятельство ничуть не пугало и не расстраивало, она с удовольствием смотрела в окно автомобиля, вспоминая забытые, но такие родные и знакомые места. Некоторое время ехали молча, подруга понимала состояние Арины и не хотела тревожить ее расспросами, докучать разговорами.

Наконец, проехав в тишине полпути, изнывая от желания общаться, Нюра не выдержала молчания и легонько тронула подругу за руку, предложив:

– А знаешь что, давай-ка я тебя заочно с нашим педколлективом познакомлю, ну и с работниками школы тоже.

Арина в знак согласия легонько утвердительно махнула головой. За неторопливой беседой не заметили, как въехали в Боровиково. Костя за всю дорогу не проронил ни слова, только изредка мельком бросал спокойный взгляд в зеркало, где отражались девушки, мирно сидевшие на заднем сиденье автомобиля.

Село Боровиково состояло из одной главной зелёной улицы с красивым названием Лесная. Село расположилось в живописном, экологически чистом месте, на самой кромке соснового бора. Бор без устали кормил всех жителей села практически круглогодично ягодами, грибами, дичью. С ранней весны до поздней осени сельчане ходили в лес, сезон начинался со сбора полезного берёзового сока, который запасали целыми флягами. А какой получался вкусный квас, поставленный на берёзовом соке, просто объедение! И заканчивался сезон сбором последних осенних грибов – опят. А вот поздней осенью открывался сезон охоты на мелкого зверя, с одной стороны азартное развлечение для заядлых охотников, с другой стороны – полезный диетический продукт для семейных кладовых.

От Лесной улицы отходили маленькие улочки, которым даже названия не дали. Улочки назывались просто: Первый переулок, Второй переулок… Всего было двенадцать переулков. Тётя Таня когда-то жила в Девятом переулке. Нюра пока жила в Третьем переулке, с мужем, двумя детьми и родителями Константина. Молодая семья строила собственный дом в Девятом переулке, новый, добротный дом, мечта каждого деревенского жителя, и к зиме собирались съехать от родителей мужа.

Машина Кости медленно остановилась во Втором переулке, возле небольшого, аккуратного деревянного дома с резными наличниками. С первого взгляда было видно, что дом обихаживают заботливые руки хозяина, двором и цветниками занимаются не менее заботливые руки хозяйки.

– Вот здесь пока поживёшь, у Сальниковых, – медленно растягивая слова, произнесла Нюра, легко выпрыгивая из машины и потягиваясь. Хоть и недолгая дорога, но все же ухабы и колдобины не дают телу расслабиться, того и гляди шишку набьешь или синяк посадишь. – Тётя Клава, хозяйка дома, комнату сдаёт. Хозяин дома – Роман Семёнович – лесник, и большую часть времени проводит в своих лесных владениях.

Константин степенно вытащил чемодан из машины, открыл деревянную калитку, галантно пропустил девушек, и, подойдя к дому, поставил чемодан на крашеное крыльцо. Дверь дома, аккуратно выкрашенная свежей зелёной краской, была подпёрта метёлкой.

– Так… Дом не на замке, значит, хозяйка в огороде или к соседям ушла, – пояснила Нюра, озираясь по сторонам и соображая, в каком краю искать тётю Клаву.

Арина огляделась: вдоль дорожки, ведущей к крыльцу, обильно цвели георгины. Много цветов было и под окнами дома. Немного поодаль от крыльца рос большой, ветвистый куст рябины. Верхние ветки высокого дерева, богато усыпанные кистями красной ягоды, опускались на крышу дома. Нижние ветки не могли выдержать изобилия и склонились до самой земли.

Из-за угла дома вышла высокая, плотная женщина лет пятидесяти пяти – пятидесяти восьми. Косынка, повязанная по самые брови, полностью скрывала волосы женщины. Изогнутые дугой брови выразительно подчёркивали добрые, пытливые глаза. В руках она держала кочан свежесрубленной капусты, на срезе кочерыжки выступили влажные, чистые, аппетитные капельки.

– Здравствуйте, тётя Клава, – поприветствовала радостно Нюра женщину, обрадовавшись, что не надо её никуда идти искать.

– А я слышу, машина подъехала, вроде как ко мне, – вместо приветствия отозвалась тётя Клава. Она внимательным взглядом пробежалась по Арине, как-никак придётся какое-то время жить под одной крышей. Клавдию Захаровну еще несколько дней назад директор школы попросила приютить девушку, а что она – конечно с радостью, вдвоем-то веселее. Но всё же присутствует некое волнение, а вдруг характер у новой жилички окажется несносным. Женщина украдкой вздохнула, привычным движением убрала метлу и открыла дверь: – Ну что же вы, проходите, – пригласила хозяйка гостей, первой заходя в сени дома.

Нюра, торопливо следуя за хозяйкой, пояснила:

– Мы пока только чемодан оставим, нам в школу ещё забежать надо.

***

Двухэтажное здание школы находилось на главной улице села Боровиково. Большие окна общеобразовательного учреждения выходили на дорогу, в них багровыми отблесками отражалось вечернее солнце. Старая шиферная крыша придавала зданию некую угрюмость и визуально старило постройку.

Большая территория школы, усыпанная густо растущей травой-муравой, была аккуратно подстрижена. Среди короткой щетинки травы от ворот до самого крыльца петляла натоптанная тропинка. В глубине школьного двора стоял ухоженный памятник Неизвестному Солдату. Вокруг памятника были заботливо разбиты цветочные клумбы. В стороне от школьного крыльца расположилась котельная, у самой двери котельной была навалена свежая куча угля. Кочегары, перемещавшие лопатами уголь под крышу сарая, увидев незнакомку, остановились передохнуть и без стеснения, в упор разглядывали приближавшуюся девушку.

Подруги неторопливо вошли в здание школы, Арина огляделась. Ей неоднократно приходилось с Нюрой бывать в этом здании, когда они сами были еще ученицами. Про себя девушка отметила, что здесь практически ничего не изменилось: те же ужасные синие панели стен, шероховато выкрашенные густой масляной краской, и старый, обшарпанный деревянный пол, который не мог закрасить даже толстый слой все той же масляной, правда, в данном случае коричневой, краски. За столом напротив двери сидел неизменный сторож. Правда, в то далекое время, когда девчонки забегали в школу, на этом же самом месте сидела строгая тетя Глафира.

Арина приветственно кивнула головой и, вспомнив, как описывала, сидя в машине, дядю Васю Нюра, улыбнулась, настолько точное было описание: «Дяде Васе под шестьдесят. Но он ещё о-го-го. В молодости был страшным бабником, да так и не заметил, как старость подкралась. В результате ни жены, ни детей нет. Правда, ходят слухи, что есть внебрачные дети. Так пойди, докажи, ни одного из них он официально не признал. Стоит зайти в школу незнакомому человеку – дядя Вася тут же из ящичка стола достанет коробочку из-под сигар, вытащит из коробочки единственную сигару, осторожно помнёт её пальцами, понюхает, прикрыв от удовольствия глаза, и тут же вернёт всё на место. Откуда появилась у него эта коробочка с сигарой, никто не знает».

– Дядя Вася, – обратилась к сторожу Нюра. – Лариса Петровна у себя?

– Да, – ответил дядя Вася, внимательно разглядывая Арину. – Только у них там какое-то совещание.

– Хорошо. Спасибо, – отозвалась Нюра и потянула Арину за руку, приглашая пройти к лестнице.

Поднялись на второй этаж. Стены школьного коридора пестрили информацией. На второй двери от лестничного пролёта висела табличка: директор. Дверь в кабинет была приоткрыта, из-за нее доносились голоса.

Нюра приоткрыла дверь кабинета посильнее и спросила:

– Лариса Петровна, можно?

– Нужно! – ответил властный женский голос.

Девушки вошли в просторный кабинет директора. За длинным столом сидели педагоги. Все дружно повернулись в сторону вошедших девушек.

– Замечательно, – произнесла директор, завидев Арину. – Спешу представить вам учителя истории, Соболеву Арину Владимировну. Прошу любить и жаловать… Ну, а с нашими педагогами, – уже обращаясь к Арине и приглашая рукой садиться, продолжала громко говорить Лариса Петровна, – познакомитесь в процессе работы… Итак, уважаемые коллеги, продолжим…

За столом были свободные места, но девушки предпочли сесть на стулья у стены. Арина с интересом, открыто обвела взглядом педагогов и в очередной раз улыбнулась, вспоминая, как Нюра описывала коллег:

– Итак, Лариса Петровна, слегка полноватая, одинокая женщина в строгом костюме, трудоголик. У неё стойкое убеждение: работа должна быть всегда на первом месте.

Заместитель директора по учебной части Ксения Алексеевна, тридцати лет от роду, высокая, страшная сладкоежка, с очень пышными формами.

Учитель географии Владимир Иванович, темноволосый, спортивного телосложения. И его жена Зоя Карловна, учительница математики, среднего роста натуральная блондинка немецкой внешности, с тугой шишкой волос на голове и плотно сжатыми тонкими губами. Страшная зануда, всем и всеми всегда недовольна. Вот и сейчас она сидела, плотно сжав губы, нахмурив брови, и внимательно слушала директрису. Супруги Гордеевы были одного возраста, им по сорок лет.

Лилия Николаевна, учительница русского языка и литературы, очень медлительная женщина сорока восьми лет, любящая носить в любую погоду разноцветные шали.

Ольга Семёновна, учительница биологии и химии, многодетная мать-одиночка, постоянно везде опаздывающая, всегда в слегка помятой юбке и блузке.

Физрук Игорь Андреевич, двадцати пяти лет от роду, маменькин сынок, очень начитанный, на людях хочет казаться воспитанным и страшный чистюля, – последнее слово Нюра произнесла с чувством брезгливости, словно физрук был не чистюлей, а наоборот, страшным грязнулей.

«У него всегда блестят кроссовки, словно он их вазелином натирает», – вдруг вспомнила Арина и посмотрела на кроссовки физрука, которые на самом деле блестели. А ещё у него есть мечта: дорогой автомобиль.

– Вы согласны со мной, Анна Борисовна? – услышала Арина голос директора.

Девушка поискала глазами, к кому обратилась Лариса Петровна, и вдруг поняла, что Анна Борисовна – это Нюра.

– Да, Лариса Петровна, я думаю, что девочки выпускного класса смогут поучаствовать в данном проекте, – ответила уверенно Нюра.

«Итак, – продолжала изучать коллектива Арина. – Любовь Ивановна, учительница начальных классов, преклонного возраста женщина с редкими крашенными в рыжий цвет волосами»…

– Арина Владимировна, – услышала издалека голос девушка и посмотрела на Ларису Петровну. – Завтра на месте будет Анна Александровна, библиотекарь, вы сможете получить учебники и приступить к занятиям, – обратилась к девушке директор.

– Да-да, конечно, – ответила Арина немного рассеянно.

– Все свободны, до свидания, – отпустила педагогов Лариса Петровна.

Учителям дважды повторять было не нужно, все дружно встали из-за стола и потянулись к выходу. Нюра посмотрела на подругу уставшими глазами и просительно произнесла:

– Давай я тебе завтра экскурсию по школе устрою, что-то сегодня совсем сил нет.

Арина согласно кивнула головой и улыбнулась.

Подруги вышли из здания школы и неторопливо направились в сторону дома. Вскоре Нюра свернула в свой Третий переулок, а Арине предстояло пройти некоторое время по главной улице, чтобы свернуть в свою улочку. Из калитки частного дома выбежали мальчики и, обзывая друг друга, сцепились в драке. На одном мальчике затрещал пуловер, второй истошно орал, его волосы были крепко зажаты в руке противника. Потеряв равновесие, мальчики повалились на землю.

– Прекратите драться, что вы делаете? – испугавшись за мальчиков, Арина бросилась разнимать драчунов.

Мальчики, не обращая внимания на молодую девушку, лёжа на земле, бутузили друг друга что есть мочи. Из калитки дома выскочила женщина средних лет с прутом в руках.

– Ах вы, поганцы, паршивцы, опять за своё, – ругалась женщина, смачно хлестанув мальчишек прутом. Мальчишки завыли в голос, но встряска, полученная от матери, заставила их расцепиться.

– А ну-ка быстро домой пошли, вы оба наказаны, сегодня гулять не пойдёте, – продолжала воспитывать сыновей женщина, подпихивая орущих мальчишек к калитке. Те, размазывая грязными руками слёзы по щекам, подчинялись воле матери.

Арина наблюдала за мальчиками до тех пор, пока они не скрылись из виду.

Арину догнала полноватая женщина лет шестидесяти в очках и с корзинкой в руках, она приветливо улыбалась девушке.

– Здравствуй, Арина. С приездом, – и, видя, что девушка не узнала её, продолжила: – Я мама Костика, тётя Лиза, он тебя сегодня привёз.

– А-а-а-а, – протяжно издала звук Арина, не зная, как реагировать на женщину.

– Сорванцов разнимали?– поинтересовалась женщина, кивнув головой в сторону дома. – Мальчишки постоянно дерутся, но мать боятся, она с ними не церемонится.

Арина неопределённо пожала плечами, поправляя выбившиеся из заколки волосы.

– Я вот что тебе хотела сказать, – озираясь по сторонам, начала говорить почти шипящим шепотом женщина. – Нюра у нас страшная ревнивица, так что будь аккуратнее с Костиком. Он старается повода не давать, но Нюра всегда находит причину поскандалить.

Арина недоверчиво посмотрела на тётю Лизу, она никак не могла поверить в услышанное и, не зная, что ответить, промолчала. Женщина, не получив от девушки должной реакции на свои слова, разочарованно, суетливо поправила очки, быстро распрощалась и заторопилась по своим неотложным делам.

– Да, дела, – сворачивая в свой переулок, тихо и неопределенно произнесла Арина.

Тёти Клавы дома не оказалось, дверь опять была подпёрта метлой. Арина отодвинула метелку в сторону, приоткрыла дверь в сени и из сеней вошла в просторную кухню. Её взгляд уперся в записку, лежавшую на столе: «Ужинай, я скоро буду».

Нехитрый ужин был прикрыт вафельным полотенцем в яркий цветочек. Арина потянула за край полотенца, оголяя содержимое стола: вареная картошка, помидоры в миске, творожок в салатнице выглядели аппетитно, но есть девушке пока не хотелось.

Арина прошла в свою комнату и только сейчас почувствовала, как сильно устала. Девушка достала из чемодана полотенце и пошла умываться, еще днём на улице она заметила умывальник, прибитый к углу дома. После водных процедур она почувствовала себя легче, повесила полотенце на бельевую веревку, прибитую тут же к углу дома, и, зацепив его прищепкой, вернулась в дом.

В доме Арине показалось душно, отчего-то неуютно и грустно, в незнакомой обстановке не хотелось оставаться одной, хотелось на свежий воздух.

Девушка вышла на крыльцо, набросив на плечи палантин. Вечер выдался тихим и спокойным. Свежий, тягучий воздух обволакивал тело. В детстве она не раз испытывала здесь, в Боровиково, подобное ощущение. У своей родной тёти Арине всегда было комфортно, тепло и уютно. Ей казалось, что тётя Таня способна защитить её от всех невзгод и неприятностей. Это чувство спокойствия и умиротворённости всплывало всегда, стоило Арине только вспомнить о Боровиково. Вдруг почему-то вспомнилось, как всегда повторяла тётя Таня, если случались неприятности. И Арина тихо прошептала всплывшие в памяти слова: «Отвяжись, плохая жизнь, привяжись хорошая».

Неожиданно Арина почувствовала острую необходимость посмотреть на бывший дом тёти Тани, где проходили её счастливые детские каникулы. Она поправила на плечах бирюзовый палантин и, не раздумывая, направилась к калитке. Её чуткое, обостренное на свежем, пьянящем воздухе обоняние уловило запах вечерней красавицы, так тётя называла цветы маттиолы. Запах детства – грустно вздохнула Арина и быстро вышла за калитку.

Пройдя неторопливо по главной улице, она свернула в Девятый переулок. В переулке расположились всего семь домов – три на одной стороне и четыре на другой. Вернее сказать, уже не четыре, а почти пять. Между третьим и пятым домом свободное пространство занял недостроенный сруб. Именно этот сруб будет будущим уютным домом Нюры и Константина.

Арина шла по знакомой дорожке спокойно и уверенно. Проходя мимо сруба, она услышала детское хныканье или писклявый плач зверька. Девушка остановилась, прислушалась, хныканье не прекращалось. Любопытство взяло верх, и она быстро свернула к недостроенному дому. К стене сруба была неуверенно прислонена старая, обшарпанная деревянная лестница. Арина быстро забралась на третью ступеньку хрупкой лестницы и заглянула в незастеклённое окно. В углу комнаты, на свежеобтесанном полу, на старой тряпке, свернувшись клубочком, лежала кошка в окружении четырёх недавно родившихся котят.

– Ну и что там? – услышала Арина резковато раздавшийся в тишине голос.

От неожиданности она вздрогнула, обернулась, нога соскользнула со ступеньки, и девушка полетела вниз. Арина ещё не успела ногами коснуться земли, как её приняли сильные и уверенные руки Константина. Девушка больно уткнулась носом мужчине в грудь. Она ещё не осознала до конца, что произошло, как за своей спиной услышала раздражённый женский голос:

– Не успела приехать, уже к женатым мужикам в объятья кидаешься? А ты что вцепился в неё своими клещами?

Арина только сейчас сообразила, что её по-прежнему бережно поддерживает Константин, поспешила высвободиться из принудительных объятий и неловко оттолкнула мужчину. Она, отвернувшись, старалась непослушными руками поправить на плечах свалившийся палантин. В ту же секунду резкий звук пощёчины, прилетевшей мужчине, разрезал тишину улицы. У Арины от неожиданности, тяжёлого беспокойства и неотвратимости случившегося потемнело в глазах. Она только теперь поняла, что это была Нюра. В голове у неё пронеслось: «Я не виновата. Подруга, ты всё не так поняла».

Но вслух ничего не смогла произнести, развернулась и непослушными ногами, неуверенно побрела назад, кутаясь в спасительный палантин. Словно сквозь вату в ушах она слышала голоса супругов:

– Да я пошёл посмотреть, какой объём работы выполнили рабочие за день, а тут…

– Да, конечно, – перебила мужа Нюра. – Кто бы сомневался.

***

Ночь прошла беспокойно. Арина во сне от кого-то убегала и пряталась, но за её спиной слышались приближающиеся ужасные шипящие звуки. Тьма окутывала её чёрным страшным удавом, не давая дышать и пошевелиться.

Утром девушка проснулась совсем разбитая, нудно болела голова, но она нашла в себе силы и тщательно собралась на работу. Из зеркала на неё посмотрела бледноватое отражение, но бледность не портила миловидное лицо девушки. Арина подхватила плащ и сумочку в тон и выскочила на улицу.

***

Первой, кого встретила Арина, была гардеробщица тётя Лиза, мама Костика. Девушка приветливо поприветствовала женщину и направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

У девушки в памяти всплыло описание гардеробщицы, которое сделала Нюра, довольно неприязненно называя ее старой сплетницей: «А ведь Нюра описала мне свою свекровь как совершенно постороннего человека. Почему?» – недоуменно подумала Арина, медленно передвигаясь по второму этажу школьного коридора.