Kitobni o'qish: «Заклятая невеста»
Пролог
– Леди Лавиния! Ваш муж… он…
Судя по тому, как Элизабет прижимала руки к пылающим щекам, случиться могло все что угодно, поэтому я поспешно вскочила.
– Что? Где он?
– Милорд… виконт Эрден, он…
Лицо моей камеристки пошло красными пятнами, и я повысила голос:
– Что с ним?!
– Он с мисс Роунс, в своей комнате. Они… они там… Я готовила вам ванну, а когда возвращалась, услышала звуки и…
– Достаточно.
Элизабет, готовую вот-вот упасть в обморок, я усадила на кушетку в изножье кровати, она снова прижала ладони к щекам, словно пытаясь стереть с них краску.
– Жди здесь, – сказала я. – И никому ни слова. Понятно?
– Но, миледи… – Элизабет начала было подниматься, но я уронила ее обратно.
Взглядом.
Некоторые наивные полагают, что я сущий цветочек, и виной тому – моя светлая магия, магия жизни. Вот только к цветочку прилагается девичья фамилия Биго, фамилия моего брата, герцога и правой руки королевы, а это уже о чем-то да говорит. Преимущественно тем, кто умеет слушать.
Майкл, судя по всему, не умеет.
Камеристка кивнула, а я расправила плечи и вышла в коридор. В этом доме, доме моего мужа виконта Эрдена, мне знакома каждая половица и каждый поворот. Я могу пройти с закрытыми глазами и ни разу не оступиться до самой лестницы, затем спуститься вниз и то же самое повторить на первом этаже, вот только сейчас на первый этаж мне не надо. Комната мужа располагалась в конце коридора, и расстояние до нее я преодолела, как полагается истинной леди, – расправив плечи и не спеша.
У двери остановилась и постучала.
Громко.
В комнате раздался судорожный вздох, потом что-то упало, и сразу после этого я вошла.
Картина, представшая передо мной, была достойна дешевого трагифарса: прижимая платье к груди, на меня таращилась наша новая горничная, миловидная блондинка с пухлыми чувственными губами, а муж пытался застегнуть рубашку, но то и дело промахивался мимо петель.
– Всевидящий! – выразительно сказала я.
Глаза у горничной стали еще больше.
– Майкл! – воскликнула она.
– Мисс Роунс. – Я повернулась к ней. – Вон. Из этого дома.
– Вы… вы не имеете права меня увольнять! – пискнула она, пытаясь завернуться в платье и при этом не оголить грудь. – Меня нанимал ваш муж.
– Лавиния, дорогая…
– Вон, – повторила я, и, подчиняясь легкому движению моей руки, из кадки с цветком во все стороны брызнула земля.
Массивный корень, окутанный дымкой, взвился в воздух и хлестнул пол рядом с горничной. С диким визгом, рискуя запутаться в платье, она вылетела за дверь так быстро, что забыла ее закрыть.
Удаляющийся топот, тишина.
– Что вы себе позволяете?! – воскликнул Майкл.
Роста в нем было около шести футов, но казалось, что едва ли пять с половиной, из-за того что виконт постоянно сутулился. Когда-то я была безумно влюблена в красивого молодого человека, в образ, которого никогда не существовало. Сейчас от этой влюбленности осталось только горькое послевкусие разочарования, с которым я временами справлялась.
А временами не очень.
Вот как сейчас.
– Повторяю! – Майкл повысил голос и, грозно сдвинув брови, шагнул ко мне. – Какое право вы имеете врываться в мою спальню без разрешения, миледи?! То, что ваш брат…
Не дослушав, я повела рукой, и корень запечатал дверь, после чего метнулся в сторону мужа. В ту же минуту на подмогу ему пришел второй – с другой стороны. Спеленав запястья виконта растительными браслетами, я подбросила его магией в воздух и позволила приземлиться на кровать, прочно фиксируя корешками, чтобы не дергался.
Впрочем, Майкл все равно пытался.
– Вы… вы… – пропыхтел он, брыкаясь и извиваясь. – Вы пожалеете, я все еще ваш муж, я… я позову на помощь и…
– Будьте добры, – язвительно заметила я. – Могу даже открыть дверь, чтобы ваши крики услышали все слуги и сбежались на вас посмотреть. Хотите?
– Вы чудовище! – выпалил Майкл, но дергаться перестал. Только глазами метал в меня молнии.
Безуспешно.
– Кстати о том, что вы мой муж. Завтра же я потребую развода, и вы его мне дадите.
Глаза у Майкла стали просто огромными.
– Нет!
– Да, – подтвердила я. И для верности потуже затянула корешки.
Муж взвыл.
– Мы же договаривались!
– Мы договаривались, что не станем друг друга позорить, – сказала я. – Но ваше поведение, милорд, уже выходит за всякие рамки, поэтому нашей договоренности пришел конец.
– Это вы во всем виноваты! – выпалил он. – Вы, вы, вы, и только вы! Да мне находиться под одной крышей с вами страшно, после того как вы чуть не…
Я запечатала ему рот третьим корнем.
– Не смейте, – сказала тихо, хотя меня тряхнуло от сердца до кончиков пальцев. – Не смейте мне напоминать о том, что случилось в оранжерее, или, клянусь матерью, я оторву вам то, что вам от природы не нужно!
– У-у-у! – произнес Майкл, покрываясь от гнева красными пятнами.
– Итак, вы дадите мне развод и не станете препятствовать…
– У-у-у…
Я убрала корень.
– И не станете возражать, – подвела итог я.
– А если нет? – поинтересовался супруг, отплевываясь от земли и раздувая ноздри.
Я подперла пальчиками подбородок.
– Хм… А если нет, то все узнают о вашей маленькой проблеме.
– Вы… вы этого не сделаете. – С лица мужа сошли все краски, в том числе и природная, белизной кожи он сейчас напоминал простыню, на которой лежал.
– Еще как сделаю, – мило ответила я. – Ведь я чудовище, Майкл. Вы сами это сказали.
Не дожидаясь ответа, развернулась и направилась к дверям.
– Вы покроете позором свою семью и своего брата! – завопили мне в спину. – На вас больше никто никогда не женится!
Напугал.
Я замужем до конца своих дней нажилась, так что спасибо, не надо.
– Лавиния! – взвыл Майкл, когда я уже взялась за ручку. – Лавиния, вы ведь не оставите меня так на всю ночь? Лавиния!
Из захвата укрепленных магией корней вырваться невозможно, поэтому я обернулась.
– Разумеется, – сказала негромко. И добавила: – Оставлю.
После чего вышла, плотно прикрыв за собой дверь в наше теперь уже совершенно точно прошлое.
Часть первая
Невеста
1
– Лавиния, я все-таки искренне надеюсь, что вы передумаете.
Жена моего брата, герцогиня де Мортен, или попросту Луиза, – это просто волчок в юбке. Волчок не в смысле, которым детей пугают, а тот, который детская игрушка. Странное сравнение пришло мне в голову, но в какой-то мере я всегда была странной. Во всяком случае, так говорили: как-то я общалась с псами на конюшне, а конюх это увидел. Глаза у него стали размером с два новехоньких антала, а матушка потом долго ругалась. Но она вообще была против любых проявлений моей магии, не говоря уже о таком сильном, как общение с животными.
Нет, их язык я не понимаю, разумеется, это идет на уровне чувств. Тем не менее я с ними все-таки разговариваю, как бы странно это ни звучало.
– Не передумаю, – уверенно заявила я.
С тех пор как мы с Майклом развелись, я вернулась в Мортенхэйм, замок брата, где я родилась, выросла и жила до тех пор, пока не произнесла брачную клятву. В моей комнате сейчас все по-другому, не так, как в детстве и юности. Обустраивать ее заново мне тоже помогала Луиза, и теперь это царство цветов (буквально, поскольку они даже на картинах и на обивке), света и вообще всего, что я собой, по мнению герцогини, воплощаю.
То есть жизни.
Кто же виноват, что настроение у меня не совсем цветочное, а под стать темной силе сестры, которая тоже давно замужем и живет в другой стране со своим действительно любимым мужем.
– Это же ваш день! – воскликнула Луиза, очевидно исчерпав оставшиеся аргументы. – И ваш юбилей.
– О, это страшное слово…
– Лавиния, вы меня пугаете.
– Не хочу напугать кого-нибудь еще.
– Лавиния!
– Луиза!
Я оторвалась от созерцания собственного отражения в зеркале: аристократично-бледное лицо, ярко-зеленые глаза, ставшая привычной прическа – чуть поднятые и аккуратными волнами уложенные волосы. Для своего возраста я выглядела слишком молодо, если не сказать больше: дебютантки рядом со мной слегка кисли и старались найти другую компанию, потому что я действительно выделялась среди своих ровесниц.
Причиной тому, кстати, тоже магия жизни: она делает меня похожей на девочку.
Хотя спустя неделю мне исполнится тридцать, и, когда я выходила замуж за Майкла (счастливая, влюбленная, юная), мне казалось, что в эти годы я уже буду старушкой.
– Послушайте, это просто невозможно! – Тряхнув непокорными рыжими кудрями, Луиза опустилась на диванчик, в обивке которого птицы с роскошным оперением соперничали с цветами за звание самого яркого пятна. – У меня ощущение, что я говорю с Терезой.
– Мы сестры, не забывайте, – заметила я.
– С Терезой, какой она была много лет назад, – язвительно заметила Луиза.
– О, – только и сказала я.
– Когда вы собирались на свой первый бал, помните?
Хотела бы я это забыть. Восторженная, полная надежд, именно на своем первом балу я встретила Майкла и больше уже не могла перестать о нем думать.
– Разумеется.
– Так вот. В то время я тоже тщетно пыталась ее убедить, что ей нужно выйти…
– Разве?
– Ладно, возможно, это было чуточку раньше, – махнула рукой Луиза. – Но, между прочим, на том балу Тереза встретила Анри.
Анри – муж сестры, он носит ее на руках в прямом и переносном смысле. Кстати, несмотря на несгибаемый характер Терезы, именно он сумел с ней справиться и превратить нелюдимую и жесткую сестренку, некромага, во влюбленную женщину.
– Тогда я совершенно точно никуда не пойду.
– Р-р-р! – Луиза взвилась с диванчика. – Лавиния, вы совершенно невыносимы!
– Поэтому я и не хочу себя никуда выносить. А впрочем… – Я задумчиво посмотрела на нее. – У меня к вам есть деловое предложение.
– Неужели? – Луиза сложила руки на груди.
– Вы поговорите с моим братом и наконец перестанете его наказывать за ошибку, которую он совершил больше года назад.
Воинственность на ее лице уступила место привычной маске. Так случалось всегда, стоило мне заговорить с ней про Винсента, и тянулось это со дня их ссоры. Мой брат – политик, правая рука королевы, за много лет супружества не уловил одну простую истину. Луиза любит его больше всего на свете и готова отдать за него жизнь, но она не привыкла к его методам и целям, оправдывающим средства.
– Ваш брат сам себя наказал.
– Правда? – Я отзеркалила ее позу. – Винсент, конечно, поступил жестко, но он защищал семью. Вас в первую очередь.
– Мне кажется, этот разговор никуда не ведет, Лавиния.
– Мне тоже кажется, что мой бал никуда не ведет, – пожала плечами я. – Но я уступлю, если уступите вы. Итак?
– Вы уверены, что, помимо магии, Винсент не учил вас политике? – поинтересовалась Луиза.
– Политика – это скучно.
– Очевидно, не для вас, – пробормотала она. Закусив губу, прошлась по комнате, и ее сиреневое платье с турнюром (самое невыносимое изобретение, да простит меня его создательница) зашуршало.
Пока Луиза справлялась с моим предложением, я размышляла о том, что делать дальше. По большому счету она права: мне стоит устроить бал и выйти в свет. Хотя бы для того, чтобы не давать еще больше поводов для сплетен.
Так уж повелось, что в Энгерии, стране, где правит женщина, все остальные женщины самым непостижимым образом превращаются в приложение к мужу. Да что говорить, нам даже магией запрещали заниматься, из-за чего у большинства из нас со временем выродились способности. Винсент и Тереза учили меня, когда матушка не видела, иначе я бы сейчас тоже не могла отличить плетение закрывающее от раскрывающего, а вместо магии жизни знала бы только, как вышивать и музицировать.
Кстати, как вышивать и музицировать я тоже знаю, об этом позаботилась матушка. Вот и получается, что я вся из себя такая примерная леди… была.
До того как подала на развод.
Развод, особенно когда его просит женщина, в высшем свете Энгерии не просто моветон, а ужас, кошмар и вообще колодец глубиной в сотню футов. В смысле осмелившуюся просить развода женщину надо посадить в такой колодец, чтобы другим неповадно было.
Что делать, если муж изменяет?
Терпеть, разумеется. Терпеть и сносить все безропотно, чтобы не опозорить ни себя, ни его.
Вот так и получается, что годы идут, в ходу уже бытовая магия с артефактами, совместившая в себе науку и технику, а нравы остаются на уровне, да простит меня Всевидящий, времен, когда наши предки из домагической эпохи дубинами загоняли возлюбленных в пещеры. Опять же чтобы неповадно было высовываться, глядишь, зверь какой нападет, а так ты под защитой. Сиди расти детишек и за варевом следи. Внимательно.
А если что, дубина она тут как тут.
Как бы там ни было, мне остается только показать обществу, что я не собираюсь прятаться всю оставшуюся жизнь либо провести остаток своих дней в Мортенхэйме, музицируя и вышивая, вышивая и музицируя.
Всевидящий, какой ужас.
Словом, пока Луиза мерила шагами мою цветочную обитель, я уже почти все решила, но говорить ей об этом, разумеется, не собиралась. Исключительно потому, что хотела для них с Винсентом всего самого лучшего. Они были одной из тех пар, которые, презрев условности общества, действительно наслаждались друг другом.
Пока мой брат не совершил серьезную ошибку.
Вот только ошибки совершают все, главное – желание их исправить. У Винсента желание было, но Луиза не давала ему такой возможности. Слишком сильно он ее зацепил.
– Ладно, – сдалась она, остановившись напротив меня. – Всего один разговор.
– Всего один, – подтвердила я, с трудом сдерживая улыбку.
– И вы не станете говорить Винсенту об этом заранее.
– А должна?
Луиза раскрыла ладонь.
– Но взамен, Лавиния, вы должны мне бал, где будете главной персоной. – Она загнула первый палец. Затем второй. – Устраивать его буду я. И третье: мы полностью обновим ваш гардероб на весну.
Выдав мне этот перечень требований, она вопросительно приподняла бровь.
Я только кивнула.
Думаю, если я смогла столько лет прожить с Майклом, бал, пристальное внимание и обновление гардероба я как-нибудь переживу.
2
Обычно мое рождение природа отмечала оттепелью, но в этот раз зима задержалась. Видимо, из солидарности с моим настроением: пасмурно-зимним, не желающим меня покидать. Мне такое совершенно несвойственно, но разводы случаются не каждый день, поэтому я его себе простила. Как и многое другое, например нежелание общаться с природой. Впрочем, природа тут была ни при чем, я не желала общаться ни с кем, поэтому бал в мою честь стал для меня своеобразным испытанием. Как и для тех, кто желал на нем побывать: густой снег заметал окрестности Мортенхэйма, а я стояла у окна и смотрела на белоснежную пелену, расстелившуюся за окном. Такая же погода была в тот вечер, когда случилось то, о чем я вспоминать не хотела.
– Лавиния, вы готовы?.. – Брат осекся, когда я обернулась на его голос. – Вы прекрасны.
– Вы всегда умели потрясающе льстить.
– Это не лесть, и вы об этом знаете. – Он приблизился, чтобы взять мою руку в свою и коснуться губами пальцев.
За последний год у него стало чуть больше морщин и седины: его личное солнышко больше не грело. Поэтому я позволила себе то, чего не делала уже очень давно, – слегка раскрылась, позволяя магии жизни коснуться его сердца.
Винсент укоризненно на меня посмотрел:
– Думали, я этого не почувствую?
– Попытаться я, по крайней мере, могла, – улыбнулась я. – Обойти своего брата, сильнее которого мага нет.
– Теперь вы льстите мне.
– Разве что самую чуточку.
Винсент действительно очень сильный маг, сильнее его в мире сейчас есть разве что один человек. Тот, из-за которого случилась их ссора с женой, но это к делу не относится. Брат владеет магией армалов, сильнейших магов в истории нашего мира, живших очень и очень давно. Он управляется с ней, как я – с корешками и котятами, и, честно говоря, мне бы не хотелось увидеть, какова она в бою.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я сопровождал вас на бал? – Брат вгляделся в мое лицо.
– Совершенно. Не зря же вы пригласили леди Амалию Уайт.
Амалия Уайт, миловидная девушка, дочь провинциального виконта, знакомая Луизе через ее деда, приехала из Вайд-Хилл пару недель назад, чтобы стать моей компаньонкой. Это тоже была идея Луизы, и я не стала отказываться: во-первых, по переписке девушка мне понравилась, а во-вторых, я получила возможность выдернуть себя из мыслей о Майкле и внутренней стужи и стала ее проводницей в высший свет Энгерии.
– Леди Амалия… Да… – Брат вздохнул, словно собирался сказать что-то еще.
– Знаете, по-моему, вам пора к Луизе.
– Знаете, по-моему, это невежливо.
– Я же не сказала это в переполненном гостями бальном зале.
– А могли бы?
Не уверена. Воспитание, данное мне матушкой, вряд ли позволило бы. С другой стороны, оно вряд ли позволило бы мне развестись, но матушка об этом уже не узнает.
– Лавиния, – серьезно произнес Винсент, – вы можете на меня рассчитывать. Сейчас, сегодня…
– Всегда, – закончила я. – Вы мне это уже говорили.
– Разве?
– Раз десять, – сказала я и поправила шейный платок брата. – Вы тоже потрясающе выглядите, Винсент. А Луиза вас наверняка ждет.
– Я в этом не особо уверен.
– Можете быть уверены. Просто ей нужно время.
– Время? – Винсент усмехнулся. – Прошел уже год.
– Иногда нужно много времени, – философски заметила я. – И вообще, вы ее здорово тогда обидели.
– Она меня никогда не простит?
– Зависит от того, какие слова вы найдете на этот раз.
– Какие слова, Лавиния? Она меня знать не хочет, а приемы мы проводим вместе исключительно потому, что этого требует этикет.
– Но все-таки вы постарайтесь, – сказала я, пряча улыбку.
Наша с Луизой договоренность не должна была раскрыться раньше времени, и если я сегодня постараюсь (а я постараюсь), плотина недопонимания будет наконец разрушена. Главное, все сделать осторожно и очень мягко, потому что Луиза, хоть и на «вы» с магией, о моей силе очень хорошо наслышана.
– Что ж, – вздохнул Винсент. – Я передам вашей камеристке, чтобы пригласила леди Амалию. Еще раз с рождением, сестренка.
– Еще раз спасибо, братец. – Я легонько коснулась губами его щеки и дождалась, пока за братом закроется дверь.
Приблизилась к зеркалу и коснулась кончиками пальцев мерцающих на груди изумрудов. Подарок брата вобрал в себя всю яркость светильников, и яркостью с камнями могла сравниться разве что трава на солнце.
К чести Винсента, он ни разу не упомянул о том, что был против нашего с Майклом брака. Ни в тот день, когда я приехала с новостями о разводе, ни за все время, пока шел процесс (к слову сказать, благодаря связям Винсента закончившийся гораздо быстрее и легче для меня, чем мог бы). Ни разу он не сказал, что неоднократно предупреждал о том, что ничего хорошего из этого брака не выйдет. Поразительно, но против Майкла была вся моя семья, даже Луиза, которая обычно за свободу выбора.
Но я все равно выбрала его.
– Леди Лавиния!
Амалия впорхнула в комнаты, как бабочка: вся в голубом, со светлыми, перехваченными лентой волосами, на плечи накинут дымчатый шарф. Глядя на нее, я невольно почувствовала себя старой, несмотря на то что нас можно было принять за ровесниц.
– Мне передали, что вы готовы.
– Да, я готова, – кивнула и улыбнулась. – А ты готова танцевать весь вечер, Амалия?
– Скажете тоже, – смутилась девушка. – Кажется, моя бальная книжка не заполнится и наполовину.
За показной веселостью скрывалось самое что ни на есть настоящее волнение, глубокое и серьезное, поэтому я приблизилась к ней, окутывая теплом магии. Девушка сама не заметила, как расслабилась по-настоящему.
– Заполнится от первого и до последнего танца, – сказала я. – Вот увидишь.
И мы вместе вышли из комнаты.
Балы отличаются друг от друга лишь декорациями и платьями, красотой и расцветкой которых приглашенные стараются перещеголять друг друга. Даже Камилла Уитмор, с которой мне выпала честь (сомнительная, по правде говоря) беседовать еще до начала танцев. Они с мужем, лысым и пузатым графом, который от постоянного курения больше хрипел, чем говорил, прибыли одними из первых. Именно поэтому мы с Винсентом и Луизой (она – на правах устроительницы праздника, я – на правах именинницы) сейчас общались именно с ними.
– Вы чудесно выглядите, Лавиния, – произнесла Камилла после приветствия.
С тем же успехом можно было сказать: «У вас отвратительный вкус», но я уже привыкла к тому, что в высшем обществе взгляды и слова расходятся и так же далеки друг от друга, как пол и потолок бального зала. Кстати о потолке: он был украшен живыми цветами, равно как и весь зал. Поскольку меня не допускали сюда (сюрприз, сюрприз!), то сюрприз удался. Я в своем салатовом атласе с нежнейшим белым кружевом напоминала торчащий из лепестков бутон, которому вот-вот предстоит распуститься.
Вообще-то по статусу мне полагался более темный цвет, но я решила не загонять себя в рамки, а Луиза мое желание поддержала. Правда, забыла сказать, что весь зал будет в лепесточках и зелени.
– Лавиния! – шепнула Луиза, ущипнув меня чуть повыше перчатки.
– Ах да. Спасибо, Камилла. – Я вернулась в реальность и безоблачно улыбнулась.
– Ну-с… чудесного вечера, – пробормотал граф. – Мы для вас приготовили особый подарок, так что готовьтесь.
Он подмигнул мне и после очередных расшаркиваний потащил недовольную таким поворотом дел жену к столу с пуншами и крюшонами. По традиции подарки именинникам вручали в конце вечера, после бала и праздничного ужина, но, зная чету Уитмор, я даже приблизительно не представляла, к чему готовиться.
– Мне кажется или вам что-то не нравится? – шепнула Луиза, пока к нам шли очередные приглашенные.
Я обратила внимание на то, как напряженно лежит ее рука на сгибе локтя Винсента.
– Нет, что вы. – Я улыбнулась, позволяя магии незаметно просочиться через легкое прикосновение.
Луиза сама не заметила, как расслабилась, и даже не отняла руки, когда Винсент накрыл ее ладонь. Брат грозно на меня посмотрел, я же невинно улыбнулась и повернулась к гостям, которые подошли поздороваться.
Прошло примерно около часа. За это время моя улыбка уже достигла такого совершенства, что появлялась сама собой, стоило мне произнести:
– Добрый вечер! Я безумно рада видеть вас в Мортенхэйме.
Наконец все гости собрались. До первого танца оставался еще небольшой запас времени, поэтому я нашла Амалию, которая стояла у распахнутого настежь окна в дальнем конце зала.
– Не холодно? – поинтересовалась я, приблизившись.
– Что? – Девушка вынырнула из своих мыслей. – Ох нет, разумеется, нет. Это разве холода, леди Лавиния? В Вайд-Хилл такое ближе к концу весны.
– У вас настолько холодно?
Я знала, что Вайд-Хилл расположен на севере, но мне казалось странным, что где-то почти не бывает весны.
– Настолько холодно – это еще мягко сказано, – рассмеялась Амалия. – Кстати, насчет бальной книжки вы оказались правы! Смотрите!
И она показала мне записи, где почти все танцы были расписаны.
– Леди Лавиния.
У говорящего был низкий голос, такой текучий и мелодичный, как если бы кто-то смешал звучание фортепиано и флейты и добавил туда мужской силы.
– Даже не сомневалась, – сказала я Амалии, к которой уже приблизился первый пригласивший.
Равно как не сомневалась в том, что Винсент обязательно кого-нибудь пришлет, чтобы меня пригласили.
– Милорд? – Я обернулась как раз в тот момент, когда объявили вальс.
– Позвольте ваш первый танец.
А вот о том, что он окажется настолько красивым, я не догадывалась. С некоторых пор мужская красота меня не трогала, но один-единственный взгляд в глаза, странным образом показавшиеся мне сначала похожими на ночное небо, а потом сменившие цвет на свинцово-серый, заставил меня замереть. Сама не зная почему, я вложила руку в ладонь темноволосого мужчины, которого видела впервые.
Вздрогнула, когда его затянутые в перчатку пальцы легли мне на талию.
А в следующий миг мы уже шагнули в вальс.
По этикету именинница (и хозяйка бала) могла танцевать без предварительной записи, и это неудивительно, поскольку нам нужно было принимать гостей. Тем не менее это не означало, что я могу танцевать с мужчиной, которому не представлена. А если быть точной, с незнакомцем, имя которого мне неизвестно, но прежде чем я успела открыть рот, он чуть сильнее сжал мою руку и прошептал:
– Вы прекрасны, моя королева.
Это еще что за вольности?
– Простите?..
– Зовите меня Льер.
Ведет он уверенно, столь же уверенно, как Винсент (а я знаю, и мне есть с чем сравнивать). Сейчас, когда вальс уже подхватил все пары, зал почему-то плывет перед глазами, а я, или, правильнее будет сказать, моя магия отзывается на это кружение самым невероятным образом. Она словно поднимается во мне от самых кончиков пальцев, стремясь собраться в груди, чтобы хлынуть через меня в мир.
Ладонь под перчаткой разогревается, а талия, которой касается рука мужчины, начинает гореть.
– Мне кажется или вы пытаетесь меня очаровать? – интересуюсь я.
Это единственные достойные слова, которые сейчас складываются в более или менее связный вопрос.
– Вам не кажется. – Он улыбается, и цветы, обвивающие арку, перетекают следом за нами по потолку.
Все что мне сейчас приходит в голову: кажется, я переволновалась.
Да, можно десять раз уверять себя, что ты спокойна, но, когда в сердце разлад, ничего хорошего из этого не выходит. Я не спала всю ночь, а днем прилегла на пару часов, я хотела отменить этот праздник несколько раз, даже сегодня, после обеда, но об этом никто не узнает. Потому что Луизе и Винсенту хватает своих проблем, и моя совершенно точно будет лишней. Потому что если я позволю себе думать о Майкле и о разводе, я просто сорвусь.
А мне нельзя срываться, потому что я леди.
И потому что я слишком хорошо воспитана.
Да, и сейчас хорошо воспитанная леди танцует с незнакомцем.
– Мы не имели чести быть представленными.
– Я назвал вам свое имя. Там, откуда я родом, этого более чем достаточно.
Голова кружится все сильнее, и я стараюсь не смотреть на потолок.
Потому что боюсь, что цветы, под которыми мы начали танец, снова окажутся у меня над головой, и потому что мне совсем не хочется это проверять. Пусть это останется просто частичкой усталости, о которой я больше никогда не вспомню.
– Откуда вы родом? – интересуюсь я.
И в этот момент танец заканчивается.
Он заканчивается так резко, как если бы время стянулось в одну крохотную точку, вмиг, – но такого же не может быть?
– До скорой встречи, моя королева. – Мужчина целует мои пальцы, и от одного его взгляда по телу прокатывается жаркая волна.
– Кто вы?! – почему-то шепчу я, но он просто отпускает мою руку и растворяется в толпе.
Зал слегка плывет, я вглядываюсь в пестрые цвета, обтекающие меня широкой рекой, но понимаю, что его уже нет. Ни слева, ни справа, ни впереди. Я никогда не жаловалась на зрение, но сейчас не могу разглядеть его в толпе. Перед глазами до сих пор его лицо – алебастровая кожа, подчеркнутые темной каймой нижние веки и шелк длинных волос, стекающих по фраку на спину.
Мне хочется найти брата и задать ему вопросы: кто этот мужчина и почему нельзя было представить нас заранее. Закусив губу, оглядываюсь, но Винсент приближается первым. Гневно сверкая глазами, интересуется:
– Позвольте узнать, леди Лавиния, с кем вы только что танцевали?!
