Kitobni o'qish: «Скрытые чувства»
1. Перемены
С чего обычно начинается хорошее утро? С улыбки, с чашки кофе, с вида на врастающий в залив Западный мост… Но точно не с таких новостей!
– Что значит «ты уволена», Роб? – Звонок старшего помощника вписывался в мой привычный мир, а вот смысл его слов доходил до меня туго. Несмотря на то, что я ранняя пташка и обычно соображаю быстро. Благодаря этому и работаю в компании «Трайс», вторым помощником финансового директора. То есть работала. – Это шутки такие? У меня контракт на два года.
– Парсон его аннулировал. Тебе положены нехилые отступные…
Теперь улыбаться расхотелось совсем, кофе горчил, и даже Западный мост (одна из главных достопримечательностей Уны) резко утратил свое очарование. Роб что-то вещал про бумаги, которые необходимо подписать, и о том, как сожалеет, а я стояла посреди улицы и как дура сжимала в одной руке смартфон, в другой бумажный стакан.
– За что?! – перебила я старшего помощника. – За что меня увольняют?
– Не «за что», а «почему». Ты что, не смотришь новости?
Смотрю. Точнее читаю в сети. Финансовые. Меня интересует только то, что необходимо для работы. Или то, что касается Ната, на остальное просто нет времени. Но в эти выходные я отдыхала ото всего на свете: мы выбрались на природу, посетили милую виллу в пригороде и от души накупались в бассейне на заднем дворе. Решение выключить телефон показалось очень даже логичным, а вернулись мы с братом только вчера ближе к ночи.
И вот, пожалуйста!
– При чем здесь новости?
– Они все-таки приняли закон, – объяснил Роб, и в сердце недобро екнуло прежде, чем он добавил: – Кирон для киронцев.
Этот законопроект продвигали несколько лет, его яростно обсуждали, одни порицали, другие поддерживали. Он пережил множество скандалов и протестов, поэтому никто не верил, что все это разрешится именно сейчас. Уж точно в это не верила я.
Кирон – не слишком большое, но высокоразвитое государство, куда каждый год стекаются толпы мигрантов в надежде урвать свой кусочек счастья. Таких же, как я. Однажды какой-то политик заявил, что все мы занимаем рабочие места киронцев, особенно высокооплачиваемые должности, и что работодатели должны отдавать предпочтение гражданам своей страны, а на прием на работу иностранца нужно вводить огромный налог.
Вот задница!
– Парсон обязан взять на твое место киронца, – подвел неутешительный итог Роб. – Прости, Лил.
Он отключился, а я мигом полезла в сеть. Даже искать особо не пришлось, весь Кирон стоял на ушах: принятый закон просто взорвал новостные ленты. Кто-то откровенно радовался, кто-то возмущался, но я искала не сплетни, а сам закон, чтобы узнать, чем он мне грозит.
Вот оно!
«Иностранный работник должен обладать высокой квалификацией в нужной области…»
«…предпочтения отдаются редким специальностям, если невозможно нанять киронца с подобной специализацией…»
«Количество иностранных сотрудников в компаниях не должно превышать двух процентов от всего штата».
Скажите это предпринимателям, у которых в подчинении десять человек.
«Исключения составляют студенты или те, кто состоит в браке с киронцем».
Слава богу, Ната это не касается, семестр в Брасе в самом разгаре, а с оплатой следующего я что-нибудь придумаю.
«После утверждения закона любой иностранец, не связанный рабочим или другим контрактом, обязан покинуть Кирон в течение семи дней».
Что?! Неделя?
Я сжала стакан, и он лопнул, разбрызгивая кофе на новенький кремовый костюм. Зашипела, сбросила неудавшийся завтрак в урну и выхватила из сумочки салфетки.
Задница, задница, задница.
Кирон для киронцев.
Да чтоб вы все провалились!
Пятна глубоко въелись в светлую ткань, поэтому я быстро бросила затею спасти костюм. Нужно было спасать себя, причем срочно.
Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я клацнула на единицу в меню смартфона. У кого-то на быстром дозвоне служба спасения, а у меня номер Крона, остался со времен моего переезда. Когда я только приехала в Уну, у меня здесь никого не было, и именно он помог мне найти работу. Начинала с самых низов, успела побывать курьером, клерком, секретарем, и даже дослужиться до второго помощника. Теперь все это бессмысленно, бесполезно убиваться по крутой должности. Мне нужна любая официальная работа, чтобы задержаться в Кироне. Потому что интуиция подсказывала: уеду сейчас – вернуться будет куда сложнее.
Крон ответил не сразу, пришлось раз пять набирать, пока в трубке щелкнуло, и бодрый голос ответил:
– Привет, Лили. Какими судьбами? Знаешь, сейчас я несколько занят…
На заднем фоне действительно раздавались перекрикивания и переливы множества телефонных звонков. Кадровое агентство Крона считалось одним из лучших в Уне. Стоили его услуги недешево, но они того стоили.
– Мне нужна работа, – я сразу перешла к делу.
– Сейчас всем нужна работа, – хохотнул Крон. – И работники тоже нужны. Беда в том, что боссы хотят киронцев. Где я им столько киронцев возьму? Все в Уне словно свихнулись.
Киронцев, конечно, в стране много (иначе бы государство не вводило тупые законы), но некоторые живут на пособие и не отрывают попу от дивана. А те, кто отрывает, хотят приличную зарплату. Это мигранты готовы работать за гроши.
– Мне подойдет любая должность, Крон, – я все равно не собиралась терять надежды, пусть даже эта самая надежда умирала в диких корчах. – Курьером, официанткой… Да хоть мусорщиком! Главное, с официальным трудоустройством.
– Отныне даже мусорщики должны иметь киронский паспорт, – хмыкнул приятель. – Девяносто восемь процентов мусорщиков – киронцы, прикинь? У того, кто это изначально придумал, вместо мозгов дерьмо.
«Лакшачье», – охотно согласилась я.
Правда, сейчас мне уже без разницы, что там и у кого вместо мозгов. Крон, судя по всему, это понял, потому что тоже вернулся к теме:
– У меня есть вакансии для геофизика и инженера по бурению. На восточном берегу все пытаются найти скважину с красным газом.
Сердце оборвалось, а пальцы похолодели.
От геофизики я была далека насколько это вообще возможно. Не говоря уже о том, что не могла уехать из Уны. Из-за Ната, из-за родителей.
– И это все?
– Ну да. Лили, мой тебе совет. Хватай своего парня и тащи в счастливую семейную жизнь. Я так сделал со своей благоверной, и ни о чем не жалею. На сегодняшний день это, пожалуй, единственный способ задержаться в Кироне.
Сам Крон давно женился на киронке и таким образом получил гражданство. Десять лет в браке, и у тебя на руках фиолетовый паспорт. Вот только проблема в том, что у меня нет парня. Как-то не срослось. Я не из тех, кто выскакивает замуж ради замужества, и тем более не из тех, кто станет это делать из-за киронской визы. По крайне мере, я всегда верила, что когда-нибудь встречу того, с кем мы сойдемся характерами, рядом с кем будет петь мое сердце. Верила, что на его поиски у меня есть больше недели.
Лакшачье дерьмо!
Кто же знал, что придурки из правительства решат иначе?
– Ты уверен, что других вакансий нет? – уточнила с нажимом.
Внутри крошился лед, меня словно затягивало в черную дыру безнадежности. Неужели придется уехать из Уны? Брату еще учиться и учиться, да и жизнь в Тихих холмах не для него. Один он оставаться не захочет, да и такие деньги, какие здесь дерут за обучение, ему негде взять.
– Нет, – отрезал Крон. – Хотя…
За его «хотя» я уцепилась как за спасательный круг, даже трубку сдавила сильнее. Как любила говорить мама: «В тебе бездна оптимизма». Не будь этого оптимизма, меня бы здесь не было. Не в заднице, в которой я оказалась, а в Кироне.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Ко мне только что упала вакансия. Я бы сказал, лакомый кусочек. Работать нужно много, но оклад улет! Это тебе не мусорщик. Но условия… специфические.
Первым в голову пришло совсем неприличное требование, но я тут же отогнала мысль прочь, потому что с таким официально никуда не возьмут. А вторым… Вторым ничего в голову не приходило. Крон же, как назло, испытывал мое терпение.
Пришлось сжать зубы и дождаться, когда агент соизволит рассказать подробности.
– Скажи, ты по-прежнему носишь браслет?
От этого вопроса я опешила и неосознанно взглянула на рукав, который надежно скрывал блокировщик от любопытных глаз.
– При чем здесь это? – поинтересовалась раздраженно.
– Им нужен человек с твоими способностями.
Я открыла было рот, чтобы отказаться. Потому что давно не снимала браслет, потому что давно не использовала дар. Потому что поклялась самой себе, что никогда больше не стану его использовать. Ради безопасности, своей и Ната. И спокойной жизни. Потому что ничего хорошего из этого точно не выйдет.
Вот только слова отказа застряли в горле, когда я попыталась их из себя вытолкнуть. Что толку думать о безопасности сейчас, если нас выдворят из Кирона? Главное же продержаться, пережить первые волнения.
– Работа на правительство? – спросила я, поудобнее перехватив выскальзывающий из вспотевшей ладони смартфон.
– Нет, ты что. У них свои каналы поиска сотрудников.
Это правда.
– Какая должность?
– Младший помощник.
Да уж, это не мусорщик. Должность мне знакома, а названный Кроном оклад оказался вдвое больше моей зарплаты с прошлой работы.
– Тогда скидывай на почту файлы с номером и полными требованиями. Сколько с меня?
– Пусть это будет моим подарком, – удивил меня агент. – Но на эксклюзив не рассчитывай! Я знаю еще пару соискателей, которые подойдут для этой работы.
Кто бы сомневался! Крон получит хороший гонорар, если должность достанется человеку, который пришел через него. Тем более что его контора не единственная в Уне, так что лучше поторопиться.
Я отключилась и тут же полезла в почту.
И залипла, потому что первое, что бросилось в глаза, был логотип холдинга Камрин-Берговиц. Как там говорил Крон? Лакомый кусочек? Это не кусочек, а целый кусь! Даже если я проработаю там несколько месяцев, такая строчка в резюме откроет передо мной если не все, то многие двери.
Хватило пары минут, чтобы пробежаться взглядом по списку требований для кандидата. Немаленьких требований, между прочим. Например, нужен был опыт работы в качестве помощника не менее двух лет (надеюсь, год и восемь месяцев сойдет) и готовность работать по выходным (вполне выполнимо, особенно за такой оклад). Еще условия вроде стрессоустойчивости и способности быстро выполнять самые разные задачи. Все вполне стандартно, кроме последнего пункта.
Способности к эмпатии. Уровень не меньше четверки.
Достаточно большой и редко встречающийся, но в рамках закона. Вот восьмерка это уже гарантия привлечь внимание правительственных органов. Внизу шла приписка, что соискателей с низким уровнем эмпатии просят не беспокоить.
Я колебалась всего мгновение, а потом свернула на менее оживленную улицу, подальше от шумной авеню. Здесь дома были ниже, но их стены украшали ковры лилового плюща.
В отличие от Крона, по указанному телефону ответили сразу.
– Добрый день. Меня зовут Тамара. Вы позвонили в отдел кадров корпорации Берговиц, – голос девушки был вежливым и безэмоциональным, а имя без фамилии говорило о том, что я попала на «умный автоответчик».
– Меня зовут Лилиан Рокуш, – представилась я.
– На какую должность претендуете?
– Младший помощник.
Это все, что было указано в письме. Просто младший помощник.
Но и мне по большому счету сейчас не было разницы.
В трубке едва слышно пиликнуло, считывая мой ответ. Значит, не показалось и собеседовать меня будет искусственный интеллект. Как же я их не люблю! Когда с человеком общаешься, можно хотя бы понять, каковы твои шансы, а с ИИ все сложно.
– Ваш уровень эмпатических способностей?
– Пятый, – без заминки ответила я.
В трубке вновь тихо щелкнуло, и мне предложили:
– Пожалуйста, включите видеосвязь и расскажите о себе.
Нет, в видео-интервью не было ничего необычного, многие им пользовались. Но я даже не успела посмотреться в зеркало, и понятия не имела, как выгляжу. Точнее, когда я выходила из дома я выглядела замечательно, но потом случилось увольнение и кофейная авария. Да и не на улице же это делать!
– Я могу не включать видео, а просто рассказать о себе?
– Нет, – отрезала ИИ. Кажется, другой ответ был не предусмотрен.
Мой взгляд заметался в поисках подходящего фона. На крыльце? Нет, вдруг кто-то решит выйти из дома и попадет в кадр. Возле дерева? Буду выглядеть глупо.
– Пожалуйста, включите видеосвязь, – повторили из трубки.
– Одну минутку!
Я метнулась к стенке, укрытой плющом, и нажала на кнопку с видео. Смартфон тут же высветил мое лицо в нижней трети экрана, заставив меня едва не взвыть от досады. Потому что левую щеку украшали маленькие темные точки, оставшиеся от брызг кофе. Сердце свалилось куда-то в пятку вместе с моей самооценкой, но я тут же приняла максимально невозмутимый вид и принялась рассказывать о своих достижениях. А изображение немножко подрагивало только потому, что смартфон сложно держать на весу.
Несмотря на тишину улицы, как назло, мимо меня успели пройти подростки с портативной колонкой, из которой лилось техно, женщина с ревущей девчушкой, несколько раз просвистели скейтеры. Я успела вспотеть, остыть, а потом снова вспотеть, но продолжала говорить и говорить. Наверное, тот самый оптимизм сработал.
– Расскажите, использовали ли вы эмпатические способности на предыдущих местах работы? – спросила Тамара, когда я наконец-то закончила.
– Нет.
– Почему?
– Это не входило в мои обязанности. Но я их прекрасно контролирую.
Особенно когда ношу блокатор.
– Хорошо, Лилиан, – подвела итог ИИ. – Спасибо за интервью. Мы вам перезвоним.
Она отключилась раньше, чем я успела спросить, в течение какого времени мне ждать ответа. И ждать ли вообще?
Вот о последнем лучше не думать! У меня есть неделя, чтобы найти работу и остаться в Кироне. И я найду ее, чего бы мне это ни стоило.
Не думать про интервью в Камрин-Берговиц оказалось не так просто, несмотря на то, что остаток дня выдался насыщенным и суматошным. Я съездила в бывший офис, выстояла в огромной очереди, чтобы забрать документы и коробочку с вещами и письменными принадлежностями, которых было не очень много. На Транс компани работало много мигрантов, с некоторыми мы даже раньше пересекались.
– Если даже «высоких» должностей это коснулось, то дела совсем плохи, – глядя на меня, пробормотала темнокожая женщина в очереди. А я вспомнила, что она кажется работала уборщицей.
Да уж. У меня хотя бы есть образование (два прослушанных семестра в колледже). Которое на родине вовсе не пригодится!
Деньги за преждевременное расторжение контракта обещали выплатить до конца месяца. Правда, пришлось заполнить кучу бумажек, чтобы можно было рассчитывать на компенсацию.
И все это время в голову настойчиво лезли мысли про собеседование с ИИ. В основном, сомнения. Перезвонят или не перезвонят? Правильно ли я все сделала? Не сболтнула ли лишнего? Выглядела ли достойно?
Эти мысли просто не давали покоя!
После того, как покинула офисное здание, по привычке остановилась напротив «Гастенс» – бутика самой утонченной одежды. В громадной витрине в два этажа замерли манекены в изумительных платьях и костюмах. Я каждый день проходила мимо этой витрины по пути на работу и домой и рассматривала шедевры модельного дома. И не знала женщины, у которой бы не замирало сердце при виде платьев Гастенс. Цена у них была соответствующе шедевральной, так что с прежней зарплатой о подобных нарядах приходилось лишь мечтать, а вот на новой должности я вполне могла поднакопить…
Решено! Если мне позвонят из Камрин-Берговиц, то куплю себе платье от Гастенс.
Может решение было наивным, но оно придало мне сил. Оказавшись дома, снова вылезла в сеть и посмотрела другие вакансии. Тут же еще раз убедилась, что Крон прав: объявлений была бездна, но всё, что мне подходило, было с припиской «для киронцев». Правда, когда я впервые оказалась в Уне у меня не было ни образования, ни опыта работы, я ничего из себя не представляла.
И справилась! Я справилась. Значит, справлюсь и на этот раз.
Поэтому на всякий случай везде разослала резюме и принялась за уборку. Домашние дела позволяли куда-то деть энергию и убить время. Так было с самых юных лет, когда мать заставляла целиком убирать наш дом. Тогда приходилось надраивать деревянные полы крайне осторожно, чтобы не загнать в ладони заноз, и стирать белье вручную в огромной лохани, из-за чего кожа на руках сморщивалась и шла пятнами. Хотя моя однокомнатная съемная квартира была еще меньше родительского дома. На полу здесь кафель (когда-то это было моим обязательным условием для съемного жилья в Кироне), и всего лишь два окна, зато стирает за меня машинка. Бытовая техника вообще незаменима в жизни современной женщины.
Пусть эта квартира мне не принадлежала, она давно стала для меня домом, гораздо более уютным, чем семейная ферма в Тарите. Я сама выбирала мебель (широкую кровать, гардероб и напольное зеркало) и милые мелочи вроде серебристой тюли, белоснежных покрывал с цветочной вышивкой, ярких подушек и фотообоев во всю стену. На них был изображен Западный мост в лучах восходящего солнца – символ моей свободы.
Когда я впервые вырвалась из Тариты, то была немыслимо, просто невообразимо счастлива. Потому что там чувствовала себя чужой, зажатой в рамки. Я отчаянно не хотела, чтобы мы с братом провели жизнь в месте, где до соседей несколько часов езды. Ни развития, ни надежды на нормальное будущее. И единственная связь с большим миром – радио (телевиденье отец не жаловал) и телефон. Не смартфон, а общий на весь дом, на случай, если понадобится вызвать ветеринара.
Правда, моей связью с миром стал Беглец.
Сейчас наша встреча казалась смешной и нелепой: пожалуй, мне до сих пор стыдно за тот случай. Мне тогда было девять, а Нату – шесть. Мы пасли лакшаков и ушли далеко от дома, но знали, что нам ничего не грозит: поблизости не то что хищников, даже соседей не водилось. Валялись на траве и смеялись. Поэтому когда за нашими спинами, заслоняя солнце, вырос двухметровый монстр (лысый, покрытый блестящей и светлой чешуей, с огромными когтями), истошно завопили и дали деру.
Кто же тогда мог знать, что я встретила первого в своей жизни киронца? В Тарите других рас не было.
Родители задали нам с братом трепку за то, что бросили стадо (хотя с последним ничего не случилось, черно-белые лакшаки разбрелись по долине, пришлось целый вечер их собирать, слушая недовольное пофыркивание парнокопытных), а потом популярно объяснили, кого мы встретили, и приказали не приближаться к чужаку. Возможно, не запрети они мне этого, я бы сама не стала искать встречи с киронцем, но во мне горели бунтарский дух и детское любопытство. Поэтому каждый день мы с Натом уходили все дальше, даже придумали игру «Выследи ящера». А когда «выслеживали», то со всех ног бежали обратно домой и полночи не могли уснуть, взбудораженные и счастливые.
Киронец жил ближе к лесу, в деревянном доме, больше напоминающем сарай. Однажды мы туда даже забрались, но не нашли ничего интересного. Кроме самого ящера, который ждал нас во дворе. Не знаю, чего мы с Натом больше боялись: того, что он нас сожрет, или того, что выдаст родителям, которые выпорют, а потом посадят под замок до конца короткого лета. Но он не выдал и даже не ругался.
При ближайшем рассмотрении киронец оказался гораздо больше похожим на человека, чем на первый взгляд. С толку сбивали чешуя, темные рисунки на коже и когти. А еще глаза, они были черные, как сама Бездна.
В тот раз мы не стали от него убегать.
Киронец знал наш язык. Рассказал, что он ученый, и что изучает таритский край, но я не слишком в это верила. Кого вообще могли заинтересовать Тихие холмы? Только тех, кто здесь родился, и тех, кто хотел спрятаться. Поэтому я и назвала его Беглецом. Тем более что своего имени он так мне и не назвал.
Тогда я многого не знала, в частности о том, что та встреча изменит мою судьбу. Но жизнь в Тарите, а после переезд в Кирон научили меня, что все сложности можно преодолеть.
Как бы тщательно я ни терла поверхности, через час с уборкой уже закончила. Проверила почту, убедившись, что чуда не случилось (читай ответа на резюме не пришло), и решила сбегать в магазин. Последний располагался через дорогу. До гипермаркета с огромным ассортиментом ему было далеко, но все необходимое найти можно. Все равно сегодня я собиралась зайти сюда после работы.
Молоко, яйца, свежие овощи и ягоды перекочевали в корзинку. Вечером на единственной кассе случался аншлаг, выстраивалась длинная очередь, но сейчас я встретила там лишь свою соседку Ору. Она была родом из Ларии, южной страны, которая поставляла в Кирон фрукты и рыбу. Пухлые губы, острые скулы и раскосые глаза вкупе со смоляными волосами, которые Ора всегда собирала в высокий хвост, и стройная фигура не оставляли мужчинам ни малейшего шанса пройти мимо и не засмотреться на яркую внешность девушки. Кассир, совсем еще мальчишка-ящер, не стал исключением. Он откровенно залип на ларийку, что-то яростно ему доказывающую.
– У вас на фрукт-борри одна цена, а в чеке указана другая, – она ткнула в дисплей, на котором высвечивался список покупок. Единственным явным недостатком Оры был очень высокий, я бы даже сказала, визгливый голос. Особенность всех ларийцев, говорят, что они могут даже убить своим криком (при нужной тренировке).
– Это цена за десять буллов, а в чеке за целый фрукт…
– Но я же не могу купить половину! Это обман.
Кассир так покраснел, что сам стал похожим на фрукт-борри.
– Нет, что вы. Там ведь внизу написано…
Да хоть нарисовано. Ора не умела читать по-киронски, поэтому ориентировалась по цифрам.
– Я заплачу столько, сколько указано на ценнике, не больше!
– Но у нас фиксированная цена…
– Мне плевать!
И даже спустя три месяца жизни в Уне пыталась торговаться, как принято у нее на родине. Так что такую картину я видела часто. Обычно место за кассой занимал Райр, тоже ларийец (только в отличие от Оры он жил здесь давно), и он мог быстро все объяснить даже самому дотошному клиенту, но его не было. Как и большинство мигрантов, он не вышел сегодня на работу.
На этой мысли я помрачнела.
– Привет, Лилиан! – поздоровалась соседка, увидев меня.
– Привет.
– Никак не привыкну к этим ценам, – пожаловалась она. – В Ларии фрукт-борри стоит гораздо дешевле.
– Возможно, потому что там они растут, – предположила я. Всеобщей любви к сладковато-кислому мясистому фрукту я не разделяла, поэтому от его завышенной цены мне было ни холодно ни жарко.
Ора вытащила из стильной миниатюрной сумочки пару купюр и наконец-то вручила изрядно вспотевшему от волнения кассиру.
– Ну да ладно, – она смущенно улыбнулась. – На праздник можно.
– Какой праздник?
Теперь от смущения не осталось и следа: Ора улыбнулась так, что обнажила крупные заостренные зубы.
– Я вышла замуж, – соседка гордо продемонстрировала мне спиралевидное кольцо на указательном пальце. По киронскому обычаю оно обвивало фалангу, словно змейка. Что говорило лучше всяких слов: избранник Оры – киронец.
– Поздравляю, – сказала я. – Тебя и Гаса.
– Нет, это не Гас. Его зовут Барнс, мы познакомились на прошлой неделе, на сайте «Найди любовь точка ки», но оба сразу поняли, что это судьба. Все благодаря этому закону! – взвизгнула соседка. – Я сказала, что исчезну из страны и из его жизни, и это сработало.
Ора продолжала размахивать рукой с кольцом и громко радоваться своему счастью, а я заставляла себя вежливо улыбаться. Потому что для меня это было странным и нереальным. Не представлялю как это, выйти замуж за мужчину, которого знаешь всего неделю! Но я – это я, мне вообще сложно сходиться с людьми.
Вернувшись домой, я заглянула в сеть в надежде, что кто-нибудь откликнулся на объявление о поиске работы. Еще парочка собеседований точно подняла бы мой боевой дух, но тщетно: никто не писал и не звонил.
Тогда взялась за готовку, хотя то и дело вспоминала сияющую Ору.
Не знаю, как в остальных городах Кирона, но в Уне большинство как раз знакомились на сайтах. По крайне мере, у меня сложилось подобное впечатление по рассказам коллег. Сама я ни разу не пробовала: банально не хватало на это времени. К тому же, мне важно было чувствовать человека, поэтому одно мое знакомство случилось в кофейне, когда я забежала взять себе утренний допинг, а второе по работе (когда мы с боссом ездили на деловую встречу). И Рик, и Корриган тоже были людьми, но ничего серьезного у меня с ними не вышло по разным причинам. В основном, так или иначе сводившимся к моей вечной занятости и опеке над Натом.
А вот с киронцами я никогда не встречалась, и дело было даже не в их необычной внешности. Все-таки от людей они отличаются высоким ростом, более массивным телосложением, силой и выносливостью, кожей со светлой чешуей (но это даже красиво) и когтями на пальцах. Ах да, еще темной радужкой, отчего кажется, что смотришь в бездну, но мне киронцы не нравились своим снисходительным отношением к другим расам.
Мои размышления прервал звонок в дверь, а заявиться ко мне в гости мог только один человек.
Поэтому я нацепила самую жизнерадостную улыбку для встречи с братом: не хотелось грузить его собственными проблемами.
Нас часто принимали за близнецов, настолько мы были похожи. Синие глаза, круглое лицо, усыпанная веснушками светлая кожа. Разве что волосы у него были более густыми, чему я всегда искренне завидовала. Еще Нат носил очки и редко улыбался. Даже в детстве напоминал умудренного жизнью старикана сосредоточенностью и занудством. Когда он дулся, то выпячивал нижнюю губу и становился похожим на лакшака. Я щипала его за щеки и дразнилась, тогда он дулся еще сильнее. Сейчас повторить этот трюк сложнее, хотя бы потому, что Нат на голову меня выше.
– Привет! – привстала на цыпочки и чмокнула его в щеку. – Что нового? Как дела в академии?
Нат жил в общежитии, но частенько заглядывал ко мне. Тем более что до Браса, академии высоких искусств, отсюда было рукой подать.
– Тебя тоже уволили, – вместо приветствия припечатал брат, переступив порог и строго вглядываясь в мое лицо.
– С чего ты взял?
– Ты вымыла окна, а еще пахнет пирожками. Ты всегда их печешь, когда сильно переживаешь.
Что я там говорила про не грузить?
– От тебя ничего не скроешь, детектив, – я повела плечами и направилась на кухню, проверять пирожки. Кто же мог подумать, что они выдадут меня с головой? – Уверен, что правильно выбрал специализацию?
– Ты же знаешь, мне нравится то, чем я занимаюсь.
Не просто нравится, брат горел тем, что делал, он жил музыкой. Таланты такого рода совершенно ни к чему в Тарите.
– А еще знаю, что ты где-то потерял свое чувство юмора.
Нат притопал следом и опустился на стул, как раз напротив духовки.
– Все только и говорят про этот закон, – сказал он. – И про волну увольнений, захлестнувшую город. Я надеялся, что тебя он обойдет стороной.
– Не обошел, – отвернулась и сделала вид, что рассматриваю выпечку через прозрачное стекло. – Но, не парься, я что-нибудь придумаю.
– Например?
– Найду другую работу.
– А если не найдешь?
– Эй! – я обернулась и ткнула в него пальцем. – Что за пессимизм? Я вытащила нас из такой задницы, что по сравнению с ней вся эта фигня с законом – просто временные трудности.
Брат даже не изменился в лице.
– Нам придется вернуться в Тариту, Лил?
Ненавижу, когда он включает режим «Мы все умрем»! Прямо бесит, особенно в минуты неопределенности.
– Мы не вернемся в Тариту, Натан, – сказала твердо. – Я тебе обещаю.
Черты брата немного смягчились.
– Если с работой не выгорит, я все равно поеду с тобой. Куда угодно.
Я это знала, и больше всего на свете боялась этого. Не того, что судьба нас разведет, а того, что упрямый до невозможности Нат разрушит собственную жизнь из-за детской клятвы никогда не разлучаться. Учиться брату еще пару лет, так что мерзкий закон пока его не касается, но на обучение нужны деньги. Работать в академии не получится, точнее, не получится работать на такой работе, которая позволит оплатить хотя бы следующий семестр, а бесплатные места и стипендии только для киронцев.
Кирон для киронцев, чтоб его!
Ладно, проехали.
– Сначала академию закончишь, а потом будем путешествовать, – заявила Нату и добавила: – Вообще-то я уже нашла крутое место, мне обещали скоро перезвонить.
В тот вечер загадочно улыбалась и избегала подробностей, чтобы не сглазить. Но в то же время рассказала брату о радужных перспективах новой вакансии. Так рассказала, что сама уверилась в том, что мне обязательно позвонят. Про особое условие я тоже решила промолчать. Узнай Нат, что кому-то понадобились мои способности, точно попытался бы меня отговорить.
Время шло, неделя почти пролетела, а работу я так и не нашла. Пару раз телефон все-таки ожил, но в первый ошиблись номером, а во второй (когда я выскочила из душа, наследив босыми ступнями на кафеле), оказалось, что они что-то напутали, и искали киронку. То же самое происходило, когда я звонила сама: стоило упомянуть, что я иностранка, как потенциальный работодатель быстро сворачивал разговор.
Отказ здесь. Отказ там.
Отказ.
Отказ.
Отказ.
За эти дни успела много раз всё обдумать и рассмотреть все варианты. В первом я могла отправиться в любую другую страну, граничившую с Кироном, и переждать бурю, которую вызвал этот дурацкий закон. Пусть борского или языка чачу я не знала, но могла устроиться на простую работу. Вот только никто даже представить не мог, на сколько это все затянется. И еще у меня был брат – упрямый до безобразия и считающий, что разлука для нас не вариант. Хотя на самом деле, я тоже не хотела расставаться с Натом.
Вторым вариантом было переехать куда-то вдвоем. Просто отправиться в другое государство с более мягкими законами для мигрантов. Но… Засада состояла в том, что почти все страны на Арсоне были либо на уровне Тариты, либо дела у них обстояли еще хуже. На материке Пра (самом крупном на нашей планете) и вовсе бушевали нескончаемые войны за красный газ и другие полезные ресурсы. Исключение как высокоразвитые державы составляли Кирон, Патея и Андра. Патея мне совсем не подходила: из-за особого отношения к женщинам, мне там работу не найти, а в Андре не было школ искусств – Нат просто не сможет перевестись в другой университет и продолжить обучение. Увы, без обучения с его специализацией ему только в подземке выступать. Не такой судьбы я хотела для брата.
Кирон изначально был идеальным вариантом: благодаря Беглецу мы выучили язык и знали многое о менталитете и культуре киронцев, но сейчас впервые за долгое время я не представляла, что делать дальше.
От всех размышлений у меня начинала болеть голова. Я искала выход, но не находила. Даже раскошелилась на онлайн-консультацию юриста. Зря, потому что он сказал то же, что я и так знала. Без официальной работы я могла остаться в стране только будучи студенткой или женой киронца. Либо получить отсрочку, попав в больницу. Первый вариант не подходил хотя бы потому, что семестр уже начался (не говоря уже о ценах и конкурсе в местные университеты). Про второй все было понятно, а о третьем вовсе речи не шло. Я не собиралась оставаться в Уне ценой сломанной ноги или хватать воспаление легких, чтобы избежать депортации.
