Kitobni o'qish: «Квест Академия. Магические ребусы»

Shrift:

Пролог

Как?!

Насущный вопрос возник в голове, когда я валялась на грязном половике в загаженной общежитской комнате Дина Дживса с самим Дином Дживсом под боком и снизу вверх таращилась на Илая Форстада. Тот разглядывал нас с каменным лицом, а в светлых глазах горела жажда крови.

Не то чтобы мне когда-нибудь встречались люди, задумавшие двойное убийство, но, полагаю, выглядели они, как Форстад, обнаруживший бывшую подружку и лучшего друга в позе, оставляющей слишком много простора для фантазии.

Если кто не помнит, у него вообще воображение богатое. Жаль, воображается всегда только плохое. Уже второй раз он застает меня наедине с другим парнем, и по аристократической роже видно, что придумывает какую-нибудь бесящую гадость. Правда, в начале зимы он нашел меня в компании Вердена Армаса, которого «другим парнем» назовет только идиотка. Но я валялась в обнимку с недоразумением, по какой-то нелепой причине получившим мужское имя и даже родовую фамилию. Проще говоря, недалеко от идиотки ушла.

Кстати… я еще не упоминала, что при оглушительном падении у меня задралась до коленок юбка? Очень выразительно. Приличными словами не опишешь. Надеюсь, что именно их, приличные слова, пытался отыскать в голове Форстад и вовсе не прикидывал, где в завалах приятеля-неряхи хранилось что-нибудь колюще-режущее.

– Мы учили высшую магию! – в один голос выпалили мы с Дживсом, даже не подозревающим, какая любовная драма развернулась у него на глазах.

– Вижу, – нехорошо усмехнулся Илай, не сводя с меня ледяного взгляда. – Не буду мешать.

Он развернулся, намереваясь оставить нас заниматься тем, чем мы занимались: высшей ли магией, неприличными глупостями или просто скоростным лазанием на пузе по захламленной комнатушке.

– Друг, зажги ручку! – крикнул ему вслед Дживс, с трудом поднимаясь на ноги.

Дверь с треском захлопнулась. Со стены печально свесилась кое-как прилепленная цветная гравюра грудастой полуголой девицы в полный рост.

Видимо, категоричный уход означал, что в ближайшем будущем потепления холодной войны с Илаем ожидать не следовало, более того, она перешла на новый уровень заморозки.

– Зажги ручку?! – рявкнула я и резко встала. От движения в ушибленной (во всех смыслах этого слова) голове нехорошо стрельнуло. Комната чуточку пошатнулась. Пришлось схватиться за стул, чтобы снова не оказаться на полу.

– А что они все тут ходят? – возмутился Дживс.

Божечки, он смел возмущаться! Сволочь недоученная! Академические боги, курирующие общагу, где, говорите, в этом бедламе пряталось что-нибудь колюще-режущее?..

Глава 1
Дин Дживс против высшей магии

Утро началось, по обыкновению, с задорной ссоры с кустиком. Как понимаете, ворчала я, а он молчал. Вообще, если мандрагора когда-нибудь огрызнется на брюзжание человеческим голосом, то у меня, должно быть, случится остановка сердца.

– Чтобы ты знал, глупое создание, обиженным кустам согревающей растирки не подливают, – бранилась я, собираясь в деканат за расписанием на новое полугодие.

Ужасы экзаменационной декады почти забылись, подошли к концу две седмицы зимних каникул, проведенных в доме Матильды. Начиналось новое учебное полугодие, и мы вернулись в академию Дартмурт.

На приглашение родителей Тильды я соглашалась скрепя сердце – не хотелось обременять хороших людей присутствием чужой девицы. Но, как выяснилось, шумному семейству был не способен помешать даже рейнсверский игуанодон. В огромном особняке в пригороде столицы обитало такое количество представителей славного рода Юри, а в обеденной зале стоял столь длинный стол, что одним человеком больше, одним меньше – никто не считал. И отбивных не жалел. Это был ни больше ни меньше земной ад интроверта-вегетарианца. Окажись Флемминг с нами, точно не выжил бы. Вернее, выжил, но исключительно из ума.

К слову, с того самого дня, как объявили, что Ботаник бросил учебу, я пыталась с ним связаться, но все «приветики» и рассерженные письма уходили в пустоту. Флемм решительно отказывался общаться. Ни одной весточки за два месяца! Надеюсь, он сейчас отчаянно икает. На всякий случай, чтобы прочувствовал мое разочарование, помяну еще разок: Бо-та-ник!

Кусачую флору пришлось взять с собой в поездку, чтобы она, часом, не мигрировала от засухи под кровать и не издохла в темноте, печально забившись в угол. В гостях зубастик вел себя, как, ну, рейнсверский плотоядный куст, забывший, что рискует отправиться на аптекарские снадобья, и был готов оскоромиться любым существом, случайно или специально приблизившимся к горшку. Едва жутко породистый кот одной из тетушек Юри сунулся к цветочному хищнику, как оказался покусанным за нос. Вой стоял, будто бедняге отгрызли хвост и заодно передние лапы!

Я принялась извиняться, каяться и даже поклялась, что залеплю агрессивной рейнсверской поросли пасть, не знаю каким образом, но непременно. Однако хозяин дома притащил целую бутыль согревающей растирки и молча водрузил на подоконник возле стаканчика с кустиком, мол, держи, мужик. Видимо, невинная пушистая жертва оказалась не очень-то невинной, и хозяин дома давно точил на нее зуб, просто кусать кота самому было нелепо.

После тряски в карете и резкого похолодания на улице его зубастое величество пребывало в отвратном настроении. Оно закопалось в ведро с землей по самую корону, в смысле, цветок, сомкнуло пушистые лепестки и не казало клыков, хотя по утрам любило ощериться на скудный солнечный свет в окне.

– Не смей мигрировать за сундук. Застрянешь, вытаскивать не буду!

Кустик нравоучений не оценил и провернулся буравчиком, еще глубже зарываясь в землю.

Я вышла из комнаты и наткнулась на Дина Дживса собственной персоной. В позе уличного хулигана, согнув одну ногу в колене и спрятав руки в карманы, он смело подпирал только-только побеленную стену. Некоторое время мы с одинаковым недоумением разглядывали друг друга. Я-то понимала, почему удивилась появлению главного придурка нашего потока: не ожидала застать его возле «темной башни» главной ведьмы первого курса хранителей, а по какой причине он выглядел озадаченным, оставалось загадкой. Этажи, что ли, перепутал?

– Побелка пачкается, – оповестила я.

– Демоны дери! – Дживс шустро отлепился от стены.

К слову сказать, во время молниеносного ремонта смотритель общежития наконец-то решил проблему с коридорным светильником. Он вытащил крюк и замазал отверстие. Все логично: нет крюка, нет лампы. Проковыряла бы дырочку заново и продолжила непримиримую борьбу со скупердяем, но за порчу стен выставляли просто конский штраф.

Пока Дин изворачивался ужом, пытаясь отряхнуть перепачканный белыми разводами пиджак, я заперла комнату на ключ.

– Ведьма, посмотри: все? – Парень явил измусоленную спину.

– В зеркало посмотришь.

– Какое еще зеркало? – не понял он.

– Которое сам себе наколдуешь.

– Ведьма, стой! – крикнул Дин, когда обнаружил, что никто не собирается до ночи торчать в коридоре, любуясь на его испачканный зад, и прискоком нагнал меня на повороте. Чуть не врезался! Голубь почтовый.

– Что хотел? – спросила, не замедляя шага.

– Дать тебе денег.

От неожиданного предложения я остановилась и с резко возросшим интересом глянула на мецената.

– Предложение, конечно, заманчивое, но не очень понятное. За что ты хочешь заплатить?

Все прошлое полугодие он пытался оттачивать на мне глупое чувство юмора и каждый раз смертельно обижался, когда прилетало в ответ. Может, захотел вернуть авторитет в глазах друзей и приплатить, чтобы я стоически проглотила пару шуточек? Однако Дживс заявил:

– Я провалил вышку…

– Нет! – немедленно догадалась я, к чему клонит закоренелый двоечник, и на подлете отказалась готовить его к пересдаче.

– Что, нет? – моргнул Дин. – Я же еще ничего не сказал.

– И не надо. Найди другого репетитора.

– Это вообще-то непросто!

– Сочувствую, – пожала я плечами и шустренько, стараясь оторваться от преследования, зашагала к лестнице.

Не зря люди в восточных долинах любят приговаривать: не плюй в колодец, пригодится напиться! И вовсе я не злопамятная, просто у меня память… Впрочем, зачем врать? Ужасно злопамятная, особенно когда дело касается столичных снобов, отчего-то считающих себя земной осью.

Дживс, похоже, находился в отчаянии, и это самое отчаяние заставило его преследовать ненавистную ведьму. Не отставая ни на шаг, он принялся давить на жалость, даже голос как будто сделался тоньше:

– Если провалю пересдачу, то меня вышибут. Понимаешь?

– Ага.

– Разве друзья не должны друг другу помогать?

– Друзья, конечно, должны, но мы с тобой не друзья.

На лестнице взмокшие носильщики тащили дорогущий и, по всей видимости, тяжеленный дорожный сундук. Следом, высоко задирая подбородок, шагала хорошенькая ухоженная блондинка в белой шубке. Нам пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить процессию.

– Позаниматься надо всего-то декаду, – пока мы ждали, снова заговорил Дин. – Я буду очень послушным.

– Можешь послушно оставить меня в покое? – по-человечески попросила я.

– Я хочу только тебя!

Блондинка, проходя мимо, презрительно фыркнула.

– Хочешь? – вкрадчиво уточнила я.

– В смысле… Ведьма, ты же гений высшей магии! – принялся льстить Дживс. – О твоем «превосходно» говорили всю экзаменационную декаду. Даже Качок с Очкастой получили «хорошо»!

– У моих друзей есть имена, – недовольно заметила я.

– Обещаю их запомнить.

– Молодец.

– Видишь, какой я послушный.

Мы добрались до холла, где происходило светопреставление. Народ возвращался в общагу после каникул. Тяжелые двери были открыты нараспашку: втаскивали дорожные сундуки, входили адепты, шныряли носильщики. Сквозь дверной проем виднелся заметенный снегом внутренний двор. Снегопад усиливался, и казалось, будто на улице царили грязноватые сумерки.

– Ладно, Дживс, – помедлила я. – Так и быть, помогу.

– Правда?! – Он не поверил своим ушам и правильно сделал.

– Советом.

– Каким еще советом?

– Бесплатным, – нравоучительно, словно отчитывала зубастый цветочек, ответила я. – Повесь объявление, что готов заплатить за уроки. К вечеру возле твоей комнаты выстроится очередь из желающих. Возьмешь Остада, устроите смотрины.

– Два сорима! – перебил меня Дживс, решив удивить ценой.

Нет, конечно, удивил паршивец, но не настолько, чтобы ему помогать.

– Укажи стоимость, очередь вытянется до лестницы.

В холле появился Илай. Кожаными перчатками он отряхнул черное пальто от крупных, быстро тающих хлопьев снега, провел ладонью по светлым волосам, собранным в небрежный хвост. В осанке, развороте плеч, в каждом жесте – во всем ощущалась порода и уверенность. Вернее, бесящая самоуверенность.

Мы встретились глазами. Слабенькое сердечко застучало сбивчиво, словно механические часы перед полной остановкой. Помирать от созерцания бывшего парня-красавчика посреди общежитского холла было глупо. Пришлось напомнить самой себе, что под лощеным фасадом Илая скрывалась столичная принцесса, упертая, категоричная и негибкая, как деревянная линейка моего школьного учителя по чистописанию. За два месяца после финального испытания у Форстада появлялось не меньше десятка поводов, чтобы помириться, и столько же возможностей поговорить по душам, но он подчеркнуто их проигнорировал.

С нарочито безразличной миной я развернулась на каблуках и твердым шагом направилась к переходу в главный учебный корпус. За спиной прогрохотал восторженный вопль Дживса:

– Форстад, ты вернулся!

Когда я выходила из деканата, с интересом изучая свиток с расписанием, вновь наткнулась на вселенское зло в чистом виде, вернее, в не очень чистом виде взлохмаченного Дживса в перепачканной побелкой одежде. Думала, что он отстал на веки вечные и вернулся к ноге приятеля, а, погляди-ка, опять караулил! Знатно его припекло.

– Ты обещал быть послушным? – процедила я.

– Да, – приободрился он.

– Будь послушным – свали за грань.

– Три сорима за урок!

– И за гранью найди репетитора.

– Четыре! – поднял он цену и неуверенно добавил: – С половиной.

Вдруг я поймала себя на дурацкой мысли, что в некоторых вопросах принципиальность – вещь не только лишняя, но даже вредная. Конечно, Дин Дживс – редкостный придурок, но ведь мне с ним не под венец идти и клятвы у храмовника не произносить. Декаду-то перетерпеть можно, особенно когда за терпение отлично платят, а к весне стоит обновить гардероб…

Обернувшись к парню, я нахально назвала цену:

– Пять с половиной.

– Ведьма, побойся богов! – охнул он, театральным жестом схватившись за сердце. – В столице магистр со степенью берет пять соримов за урок. Да за такие деньги можно самого Армаса нанять!

– Хорошо, – пожала я плечами. – Иди к своему столичному магистру или найми Армаса, но лучше повесь объявление.

Дин пожевал губами. На лбу появились глубокие складки. Ни дать ни взять старик-мыслитель, судорожно подсчитывающий карманные деньги: останется ли что-нибудь на развлечения или придется коротать длинные зимние вечера в общаге, а ужинать в академической столовой, где кормили, мягко говоря, без особенных изысков. Было у меня подозрение, что с арифметикой у парня не лучше, чем с высшей магией.

– Ладно! Пять с половиной! – сдался он и протянул раскрытую ладонь, предлагая скрепить договор рукопожатием. Пока мы трясли сцепленными руками, я с елейной улыбкой добавила:

– Деньги вперед.

– Каждый урок оплачиваю отдельно.

– Идет, – легко уступила я. – Поздравляю, господин Дживс, вы наняли самого приличного репетитора по высшей магии в Дартмурте и его окрестностях. Начнем сегодня в семь.

– Где?

– Если ты не в курсе, то в академии есть отличное место для занятий, называется зал для самостоятельной работы.

Только попыталась освободиться, как он покрепче стиснул мои пальцы и дернул на себя. Невольно я сделала шаг вперед, а Дживс пробормотал:

– Пока ты только неприлично дорогой репетитор, поэтому за экзамен должно быть не меньше «хорошо». Иначе отец меня четвертует.

– Если не отпустишь, то тебя четвертую я. Совершенно бесплатно.

– Убедила, – наконец пожелал он отцепиться.

Мы мгновенно разошлись в разные стороны. Направление, выбранное Дживсом, заканчивалось комнатой для девочек. Сомневаюсь, что ему действительно захотелось заглянуть в женскую уборную, но кто я такая, чтобы его останавливать.

К вечеру густой снегопад превратился в разгневанный буран. Плачущие окна ослепли, сквозь снежную круговерть пробивались тусклые пятна горящих уличных фонарей. Непогода сорвала планы адептов, желающих отпраздновать начало нового полугодия, и народ оказался заперт в замке. На ужине в столовой, где еду стоило выбирать с большой оглядкой, было, как никогда, людно, ведь даже отчаянные кутилы не рискнули высунуться на улицу.

Тильда опаздывала. Я сумела найти места на уголке общего стола алхимиков и отбивала пустой стул, занятый для подруги. Соседи между тем украдкой подливали в кружки с напитком из боярышника какой-то подозрительный эликсир собственного приготовления. Темный флакон ходил по кругу, а хмелеющие участники тихого праздника воровато озирались по сторонам, проверяя, не засек ли кто-нибудь вопиющее нарушение свода правил академии.

Наконец Матильда появилась в столовой. Она громыхнула подносом о стол, не уселась, а рухнула на стул и печально вздохнула:

– Бади застрял на постоялом дворе и приедет утром.

– Он прислал записку? – удивилась я.

– Ответил на «приветик».

Подруга продемонстрировала ладонь с размазанными печатными буквами. Надпись гласила: «Утром».

– Ты обвела его ответ чернилами? – изогнула я брови.

– Прочитать не вышло, – мгновенно сжала она кулак, пряча короткое и емкое, как раз в духе Джера, послание.

– Теперь седмицу руку мыть не будешь?

– Ведьма, надо мягче относиться к человеческим слабостям, а Бади – моя главная слабость.

– Я думала, что твоя главная слабость – это плохое зрение, – подколола я, припоминая подруге, что она вечно выходила из себя, если кто-нибудь случайно или специально упоминал про ее очки.

– Бади – моя вторая главная слабость, – с серьезным видом поправила она кругленькие окуляры в широкой черепаховой оправе. – Он же сокровище, а за сокровищем надо следить. Иначе после учебы женится на какой-нибудь Марлис Нави-эрн, придется с горя съесть десять ящиков зефира и потолстеть на три размера.

– А потом закопать обоих на семейном кладбище Юри, – пошутила я.

Ох уж это кладбище! До сих пор без содрогания не могу вспоминать, как во второй день каникул тугоухая бабушка Тильды устроила мне экскурсию: подводила к могилам и подробно рассказывала о каждом усопшем родственнике. На улице стоял скрипучий мороз, птицы замерзали в воздухе (если что, это ирония, но одна ворона действительно замертво свалилась с надгробия). Я не чувствовала ни рук, ни ног, ни лица и присматривала себе уютный клочок в уголке погоста, где собиралась пасть замертво, как ворона. К счастью, появился Геар, кузен Тильды, и спас нас с увлеченной бабулькой от обморожения.

Полвечера он отпаивал меня горячим грогом. Еле-еле до спальни дошла. Три раза с пути сбивалась! Хотя, конечно, опьянение в неожиданном топографическом кретинизме не виновато. В запутанной планировке особняка, подозреваю, разбирался только создавший проект архитектор (утверждали, что ужасно именитый). Семейство и само частенько блуждало по коридорам, особенно блаженная тетушка Юри.

За столом, где сидела шумная веселая компания Илая, раздался взрыв хохота. Мы с подругой невольно оглянулись. Дживс что-то увлеченно рассказывал, размахивая руками, и думать забыл о назначенном уроке. По-хорошему, стоило наплевать и проигнорировать, но я уже мысленно потратила заработанные деньги.

– Только семь, а им уже весело, – проворчала Тильда.

– Уже семь?! – спохватилась я.

– У тебя дела?

– И мне за них хорошо заплатят.

Вытащив из напоясной сумочки пустое самописное перо, я нацарапала на руке коротенький, но многозначительный «приветик»: «Высшая магия!» Обнаружив на внешней стороне кисти неожиданно вспыхнувшее напоминание, Дживс заткнулся и обвел столовую вороватым взглядом. Мы встретились глазами. С мрачным видом я постучала пальцем по запястью, мол, время тикает, складывай хвост, павлин, и несись навстречу знаниям.

– У Мажора сейчас лицо серийного убийцы, – задумчиво вымолвила Тильда. – Страшно спрашивать, но у тебя дела с Дживсом?

– Ага.

– Он пообещал заплатить за свидание?!

– Вроде того, – хмыкнула я. – У него свидание с высшей магией, а я за деньги подрядилась подержать свечку.

– Постой… – не поверила подруга своим ушам. – Ты согласилась заняться высшей магией с Дживсом?! С парнем, которого на дух не переносишь? Божечки, что делается! Надеюсь, ты потребовала хороших денег за услуги канделябра.

– Более чем.

Едва я поднялась из-за стола и подхватила поднос, как стул незаметно увели. Глазом моргнуть не успела! Сегодня в столовой действовал принцип переполненной станции междугородних дилижансов: пятую точку от сиденья оторвал, место тут же потерял. Теперь даже при большом желании вернуться к трапезе было невозможно, не есть же стоя.

– Встретимся за завтраком, – попрощалась я с подругой. – Удачи.

– И тебе, – согласилась она. – Если в сердцах прикончишь бездарность учебником, то зови. По-дружески помогу спрятать труп в сугробе.

Зал для самостоятельной работы, что не удивляло, окутывали темнота и холод. Занятия в академии начинались только утром, нового смотрителя, видимо, еще не назначили, и даже двоечники сегодня устраивали поминки по каникулам, а не готовились к пересдачам. Живое тепло, обогревающее старый замок, не справлялось с ледяными сквозняками, атакующими огромное безлюдное помещение. Дуло безжалостно, хотя я сама видела, как в начале зимы кастелян заставлял лазать по лестницам и конопатить окна приснопамятных алхимиков, наказанных за взрыв атанора в лаборатории.

От холода магические светляки в световом шаре впали в спячку. Лампу пришлось хорошенько потрясти, чтобы они проснулись. Я искренне пожалела, что не прихватила теплую шаль, и почти окоченела, пока дождалась Дживса. Он вошел ленивой походкой, словно никуда не торопился, приблизился к пустому столу с потрескивающей лампой и разочарованно протянул:

– А конспекты?

– Это я должна была у тебя спросить, – заметила я. – Почему ты с пустыми руками?

– Хочешь сказать, что я плачу, чтобы еще и учебники таскать? – возмутился он.

– Пока что ты мне ничего не заплатил.

Дживс замялся, пожевал губами, почесал бровь. Весь его дурацкий вид говорил о том, что обещанных за занятия денег нет.

– Слушай, Ведьма… – Он полез в карман, вытащил мелочовку и посчитал, перебирая медяшки на ладони. – Давай половину сорима сейчас, а утром остальное.

Считайте меня меркантильной ведьмой, но в денежных вопросах я действительно крайне щепетильна, а раздражаться бесплатно можно и над собственными заданиями.

– Ладно.

– Здорово! – Дживс попытался пристроиться на соседнем стуле. Видимо, рассчитывал, что учебники, конспекты и писчая бумага материализуются из воздуха. Монетки со звоном ссыпались на крышку стола.

Я поднялась и затушила трещавшую, не до конца разгоревшуюся лампу.

– Или не здорово? – не понял парень.

– Раз у нас нет ни учебников, ни денег, то отложим урок до завтра.

– Ты просто так уйдешь? – возмутился Дживс.

– Да, – оглянулась я. – Чего и тебе желаю. Тут холодно, как в склепе…

– В моей комнате! – вскочил Дживс и, получив в ответ вопросительный взгляд, пояснил: – В комнате тепло!

– Предпочитаю греться под своим одеялом.

– А еще там и деньги, и учебники, и вообще…

– Что ты имеешь в виду под «вообще»? – полюбопытствовала я.

– У меня есть стол! – нашелся он и добавил: – Маленький.

– Удачно позубрить.

– Ведьма, это дело жизни и смерти! – заканючил он. – Отец грозил стереть мой портрет с семейного древа, если я вылечу из академии.

– Дживс, прекрати давить на жалость, – проворчала я. – Мы договаривались на высшую магию, о сочувствии речь не шла… Пойдем заниматься, только не скули!

– К тебе, ко мне?

– У меня мандрагора.

– Ты так называешь беспорядок? – блеснул остроумием он.

– Я так называю хищный цветок, который ненавидит гостей.

– Значит, ко мне. – Дин развернулся и немедленно устремился к выходу, потом вспомнил о разбросанных по столешнице монетках. – Деньги забыл!

Вернувшись, он бережно ссыпал медяшки в ладонь и припрятал в карман. В этот трогательный момент у меня появилось смутное подозрение, что я подписалась терпеть придурка в долг.

Дживс жил на пятом этаже, куда обычно селили старшекурсников. Комнаты здесь были побольше наших, но до аристократических хором не дотягивали.

– У меня чуточку не убрано, – сообщил он, отпирая замок и входя.

– Разбросано исподнее? – Я сделала шаг внутрь жилища и, едва не потеряв в липкой подсохшей луже туфлю, судорожно вцепилась в дверную ручку.

Не знаю, что в представлении Дина Дживса считалось бардаком, но, по-моему, его комната представляла собой персональный ад аккуратиста-чистюли. В жизни такого не видела! Если бы мой ненормальный кустик решил в этой комнате мигрировать, пытаясь отыскать уголок свежести, то в завалах исчез бы без следа. Ни одним поисковым заклятием не нашла бы!

Исподнее действительно было разбросано, точнее сказать, развешано: на спинке стула кумачом горели красные трусы в белый горошек. Под кроватью зарастали пылью носки, но, готова поспорить, при желании они вполне могли бы выстроиться в рядок с сапогами. Сбитое комом белье на кровати обнажало полосатый, похоже, привезенный из дома матрац. На учебной парте, не дотягивающей до гордого звания полноценного стола, теснились грязные кружки и всевозможная дребедень, не имеющая никакого отношения к учебе. На стене, со всех сторон стесненный цветными гравюрами полуобнаженных девиц, висел портрет семейства Дживс в полном составе: обалдевшая от возмутительного бардака мать с очумевшим младенцем на коленях, мрачный бородатый отец и пять старших сыновей, выстроенных по росту за спинами родителей. Подозреваю, что нарисованный Дин сам диву давался тому, как его живой оригинал загадил крошечную комнатушку.

– Располагайся. – Не испытывая ровным счетом никакого смущения, неряха собрал со стула трусы и швырнул их в плетеную корзину для грязного белья в углу. К слову, не попал.

– Что-нибудь выпьешь? – Он залез в переносной холодильный ящик и быстренько перечислил: – Имбирный эль, фруктовое вино, что-то коричневое в бутылке.

Если можно, яду или на худой конец капли пустырника. Не имеется? Тогда воздержимся.

– Ты всегда колдуешь на пьяную голову? – хмыкнула я, прикрывая дверь.

– Случалось пару раз.

– Поэтому ты мне платишь за уроки.

– Тогда, может, чаю? Он безалкогольный.

Невольно с подозрением покосилась на стол, где притулились грязные чашки, живо представила, как придется из них прихлебывать чаек, и поняла, что теперь седмицу не смогу смотреть в сторону заварки.

– Что за навязчивая идея меня напоить? – буркнула я.

– Пытаюсь выглядеть очаровательным.

Гостеприимство, конечно, приятно удивляло – никогда не заподозрила бы в первом придурке нашего потока хорошее воспитание, но, коль яда в меню не имелось, хотелось бы выйти из комнаты без тяжелого пищевого отравления.

– Если уберешь стол, то будешь вообще лучше всех, – кивнула я.

Уборка заняла не больше полуминуты. Все, что могло быть сдвинуто, было сдвинуто. Все, что не имело смысла двигать, например, тарелку с присохшим остатком какого-то фрукта, переместилось на подоконник. Последним штрихом скомканную постель накрыло стеганое одеяло.

Полтора часа спустя я была готова выхлебать весь алкоголь из холодильного ящика и даже неопознанную коричневую дрянь в подозрительной бутылке, лишь бы перестало мелко дергаться веко. А еще вывела новый закон мироустройства: если хочешь узнать, что творится в голове у человека, изучи его комнату. Официально заявляю, что в башке у Дживса была помойка и ни одной теоремы из базового курса высшей магии.

Бедняга сопел, страдал и выглядел глубоко несчастным человеком. Я снова и снова ловила себя на мысли, что пришибить его учебником и спрятать тело в сугробе – это не преступление, а высшая форма гуманизма. Добро в чистом виде! Могу поспорить, меня даже в суде оправдают. Жалко, он был выше среднего роста и по виду весьма тяжелый – нам с Тильдой своими силами до симпатичного сугроба никак не дотащить, а Бади застрял на каком-то постоялом дворе и понятия не имел, что я возжелала совершить благородный поступок и избавить Дживса от мучений.

– Слушай, гений, – не удержалась я от резкости, – ты за что платил своему столичному магистру, если даже основ толком не знаешь?

– Кто сказал, что я ему платил? – моргнул он.

– Ты.

– Да я просто расценки узнавал. Глянь: теперь правильно? – Он подвинул лист, и я вздохнула с облегчением. С теоретической частью справились, пришло время закрепить новые знания на практике.

– Перекрашивай в красный цвет, – дала высочайшее репетиторское соизволение начать колдовать по-настоящему.

– Ага.

Дживс размял шею и с серьезной миной принялся водить над каракулями раскрытыми ладонями. Неожиданно посреди листа начал надуваться пузырь.

– Ты что намагичил? – удивилась я.

Ученик убрал руки, а пузырь продолжал расти, словно бумага превратилась в каучук и теперь растягивалась.

– Ложись! – рявкнул бездарнейший из неофитов.

– Туда? – в ужасе ткнула я пальцем по направлению грязного половика, с начала осени не видевшего ни веника, ни заклятия чистоты. Да Дживсу придется меня повалить силой, чтобы я приложилась к этому пылесборнику!

Мгновением позже он свалил меня со стула. Мы с грохотом рухнули на пол. От удара перед глазами заплясали звездочки и что-то нехорошо хрустнуло в несчастном плече, уже пару раз травмированном в прошлом полугодии.

– Какого демона?! – взвизгнула я.

– Молчи, дура!

– Сам ты дура!

Он плюхнул ладонь мне на затылок и силой заставил опустить голову. Щека прижалась к жесткому ковровому ворсу, а взору открылась дивная картина пыльных завалов под кроватью.

– Не шевелись! Сейчас рванет!

В воцарившейся тишине прозвучал тихий хлопок, следом едва слышное шипение. Взрыва не случилось.

– Труп Дживса, да ты, блин, издеваешься! – ругнулась я, сбрасывая тяжелую руку.

И в этот острый момент дверь открылась и в комнату, как к себе домой, вошел Форстад. Он немедленно влип в невидимую лужу и выругался:

– Ты когда-нибудь уберешься в своем гадюшнике?!

Тут взгляд визитера остановился на нас, уютно лежащих в самом эпицентре этого самого гадюшника. Лицо окаменело, а в глазах вспыхнул нехороший огонек. По прошлому опыту знаю, если наедине с парнем я оказывалась в любой позе, кроме вертикальной, то Форстад непременно сочинял возмутительную гадость. В общем, судил о приличной девушке по себе!

– Я, похоже, не вовремя? – буравя меня ледяным взглядом, чрезвычайно мягким голосом проговорил Илай.

– Мы учили высшую магию! – в один голос выпалили мы с Дживсом и одновременно забарахтались, пытаясь подняться.

– Вижу. Не буду мешать, – нехорошо усмехнулся он и развернулся на пятках.

– Друг, ручку зажги! – крикнул ему в спину Дин.

Дверь с треском захлопнулась. Со стены, обнажив клочок каменной кладки, печально свесилась гравюра грудастой полуголой девицы.

– Зажги ручку?! – рявкнула я, вскакивая с половика. От резкого движения в голове нехорошо стрельнуло, а комната зашаталась. Пришлось схватиться за спинку стула, чтобы удержать равновесие.

– А что они тут ходят? – возмутился бездарь.

Стараясь сдержать крепкое слово, я на секунду прикрыла глаза, глубоко вздохнула и досчитала до шести, что в сложившихся обстоятельствах являлось подвигом, сравнимым со спасением мира.

– Попробуем еще разок? – Дин приземлил пятую точку на стул, потом опомнился и суетливо пересел на шаткий трехногий табурет.

– Слушай, труп Дживса, – проговорила я. – Отдай деньги за урок, и на этом закончим.

– На сегодня?

– Насовсем! Я не буду с тобой заниматься.

– А как мне готовиться? – не понял он.

– Найми Армаса!

– Я же для красного словца сказал про Армаса, – простонал Дживс.

– Значит, зубри по учебнику! Или вон, обратись к своему лучшему другу. Он неплохо знает высшую магию.

– Ты что-нибудь слышала о мужской гордости?

– Божечки, удивлена, что ты о ней слышал! – охнула я и протянула руку: – Мои соримы.

Некоторое время он разглядывал раскрытую, как на паперти, ладонь, перечеркнутую чернильным шрамом от самописного пера, шмыгнул носом.

– Ты знаешь, Ведьма… Мне завтра парни должны вернуть должок…

Судя по всему, о мужской гордости он слышал, возможно, даже не раз, но в себе, похоже, никогда не обнаруживал. У Форстада зашкаливала, Дживсу не хватало, им точно следовало по-дружески поделиться.