Kitobni o'qish: «Тень от козырного туза»

Shrift:

Глава 1

– Паша, что происходит? Ты вчера вечером был какой-то дерганый, с утра куда-то рванул, не предупредив. Я проснулась – тебя нет. А сейчас смотришь мимо и мыслями где-то далеко. Ты зачем меня вчера из дома чуть не в полночь выдернул? Чтобы помолчать вместе? – выговаривала Рита Павлу, но тот ничего не отвечал, только метался по комнате, складывая в пластиковую папку исписанные от руки листы и заполненные бланки.

Было немного обидно, тем более что накануне вечером ее очень напугал этот поздний звонок. Ничего не объясняя, Павел попросил эту ночь провести с ним. Конечно, Риту поначалу такая просьба слегка напрягла, потому что отношения у них все еще не пойми какие. Для нее он друг, а она ему кто? Чужая жена – и только? И что означает это «провести вместе»? Переспать, что ли? А если она не готова вот так… скоро! Знакомы они чуть больше месяца, и, если Павел и пытается за ней ухаживать, то очень неумело. Или неохотно. Или ему пока не до нее. Потому что проблем у него куча. Начиная с приличного денежного долга, о котором Паша рассказал чуть ли не в первый день знакомства. Риту тогда его признание даже шокировало: она было подумала, что тот готов просить у нее помощи. Заметил, наверное, что не бедствует. Но Павел тут же закрыл тему, заговорив о своей дочери. Оказалось, что тут проблема посерьезнее долга будет. Бывшая жена, никогда ранее не претендовавшая на то, чтобы воспитывать Злату, вдруг подала в суд на пересмотр места проживания девочки. Почему вдруг стала настаивать, чтобы дочь отдали ей? Нору, по словам Павла, ребенок всегда только раздражал. С чего вдруг такая любовь проснулась?

«Может быть, он просто нервничает перед судом? Да, так и есть. А я пристаю с глупыми вопросами. Ну, не дура ли?» – мысленно упрекнула себя Рита и направилась к выходу.

– Ритуля, прости. Ты что-то спрашивала? – услышала она и остановилась.

– Неважно. Ты завтракал?

– Нет, утром не успел. Сделай что-нибудь, перехвачу по-быстрому. И кофе. Я пока в душ. Наверное, лучше костюм надеть, как считаешь? С галстуком? Не в джинсах же идти.

– Да какая разница, Паш, судье все равно, во что ты одет. Ты, главное, дергаться перестань. А зачем так рано едешь? Суд же только в два.

– Посижу там, соберусь с мыслями, – коротко бросил Павел, застегнул папку и бросил ее на стол.

«Почему он позволил Норе на эту ночь забрать девочку к себе? Вдруг мать настроит ее против отца? Хотя вряд ли у нее получится за такой срок. Златка отца обожает, а мать для нее – приходящая крайне редко родственница. И к тому же, Паша абсолютно уверен, что выиграет суд. Или не так уж и уверен?» – подумала Рита. Сама она интуитивно опасалась, что есть в неожиданном желании Норы жить с дочерью какой-то подвох. Но в чем он? Еще денег потребовала, а бывший муж не дал? Как-то раз Павел поделился, что после подачи заявления на развод Злату из городской квартиры Норы сразу перевез к себе в поселок Березняки. И нехотя признался, что пришлось заплатить бывшей жене. Получилось, вроде как выкупил дочь. Рита тогда пришла в ужас, но ничего не сказала.

Она часто отмалчивалась, потому что давно поняла, что ее мнение его интересует мало.

Паша в костюме выглядел нелепо, словно жених на ненужной ему свадьбе. Рита подозревала, что достал он из гардероба именно те брюки и пиджак, в которых ходил в ЗАГС.

– Что? Как дурак, да? – с тоской в голосе спросил он.

– Тебе самому проще будет в свободной одежде, Паш, – осторожно заметила Рита.

Павел тут же удалился. Вернулся в джинсах, футболке и легкой ветровке.

– Поесть не успею, прости, – он схватил бутерброд, надкусил и положил обратно на тарелку. – Все, провожай.

«Куда его несет так рано? Ехать час, ну полтора, если пробка на въезде в город. А сейчас одиннадцати нет», – вновь подумала Рита, выходя за ним в прихожую.

– Позвони после суда, Паша, не забудь. Удачи.

Он кивнул. И вдруг остановился, словно что-то забыл. Посмотрел на Риту долгим взглядом, но ничего не сказал.

– Точно все в порядке, Паш? – уже с тревогой спросила она.

– Почти, Рит. Я почти все решил! Потом расскажу, – улыбнулся он и шагнул за порог. Дверь закрылась за ним с громким щелчком, очень похожим на звук выстрела.

«А утром, когда он уходил, я за закрытой дверью спальни даже не услышала щелчка замка. Так крепко спала, а очнулась от какого-то красочного сна, словно кто толкнул. Вспомнила лишь, будто бы стояла у окна в незнакомой комнате не одна. Ощущала мужскую руку на плече и сладостное спокойствие, какого никогда не испытывала в реальности. Ни с мужем, ни с Павлом. Потом долго лежала с открытыми глазами, приходя в себя. Окликнула Пашу, а ответом была тишина», – задумалась Рита, набрасывая на петлю дверную цепочку.

После минутного замешательства она вернулась в комнату и приблизилась к приоткрытому окну, из которого тянуло прохладной свежестью. Поежившись от охватившего озноба, Рита плотнее запахнула махровый халат. Хотя начало сентября и выдалось теплым, но все же ветра гуляли северные, напоминая о том, что лето закончилось.

Верхушки берез в роще с третьего этажа дома казались тронутыми золотой поталью, солнце скупыми лучами пробивалось сквозь гонимые ветром облака, придавая мгновенный блеск пожелтевшим листьям. Рита залюбовалась этой красотой и чуть не пропустила момент, когда Павел махнул на прощанье рукой и открыл дверцу старой синей «Шкоды».

Машина отъехала, бабульки на лавке перед подъездом дружно проводили ее взглядами.

Рита в несколько глотков выпила приготовленный для Павла кофе, тарелку с яичницей накрыла пленкой и убрала в холодильник. «Что он там решил? Насчет долга? Нашел полмиллиона? Смешно… Еще на днях жаловался, что придется удаленную работу менять на офисную: обещают платить больше и стабильно. То есть тогда денег не было, а сейчас есть?» – с сомнением размышляла она. Риту насторожило, что обычно флегматичный Павел сегодня выглядел сильно возбужденным, даже нервным. И она долго не могла поймать его ускользающий взгляд. Таким она его видела, пожалуй, впервые за их недолгое знакомство.

«У меня еще уйма времени, успею здесь убраться и съездить домой переодеться. Как раз к концу заседания приеду в город. А там созвонимся», – решила Рита. Но вновь неприятно кольнуло: вчера Павел в ответ на ее предложение сразу после суда пойти со Златой в детское кафе равнодушно пожал плечами. Эту тему она больше не затрагивала.

Недавно они обсуждали, кто будет заниматься девочкой, если он будет работать не дома, а в строительной компании. Злату нужно будет забирать из детского сада, потому что офис в центре города, и рабочий день у Павла будет ненормированный. Получалось, что кроме Риты, за девочкой присмотреть некому. Отец Павла умер, с матерью отношения были не из лучших, да и жила она с новым мужем в далеком Иркутске. Других родственников, как сообщил ей друг еще на первом свидании, у них со Златкой нет. Вообще нет.

Зато у Риты полный комплект: бабуля с дедом, папа, мама, брат и сестра. И кузенов целый рой – дети родного брата мамы. Она так и говорит: «к нам летит рой кузенов», когда те с домочадцами и живностью на месяц-другой из усадьбы, построенной на «дальневосточном гектаре», переселяются в крошечную родительскую квартирку в Анапе. А родителей Маргарита забирает к себе – в не так давно отстроенный мужем дом.

Дом, который она не любит. И мужа не любит, и его любовниц, секретарш, бухгалтера Наталью, а более всего – первую жену Ростиславу. За одно только то, что они все врут. И Артем врет в унисон то с одной, то с другой, то с третьей. Совещание, командировка, выезд на объект, деловой ужин. Муж даже не пытается скрывать от нее половые связи на стороне. «Ну, зая, не выдумывай, не было ничего. А если б было, то… я все равно люблю только тебя», – смеется он, когда Рита с легкостью уличает его во лжи.

Уличала. А теперь у нее есть Павел с его проблемами…

* * *

Уборка квартиры заняла неожиданно много времени: Рита решила отмыть и пыльные после лета окна. Она почти закончила, когда мобильный залился неожиданной мелодией, а не обычным звонком, какой был установлен почти на все входящие вызовы. Сразу вспомнилось, что эта прекрасная музыкальная композиция оркестра Эннио Морриконе когда-то была настроена ею на звонки подруги Дины, теперь совсем не подруги, а наоборот. По какой-то случайности Рита не заблокировала ее номер. Она не убрала и фото, и теперь Динка смотрела на нее с любительского снимка школьных лет – белозубая улыбка, весело прищуренные глаза и темная челка, падающая на брови. Красотка! Яркая, в отличие от самой Риты – блеклой блондинки с такими же блеклыми голубыми глазами.

Поколебавшись, Рита все же приняла вызов.

– Слушаю, – с легким придыханием произнесла она и прокашлялась – от волнения перехватило горло.

Голос, ответивший ей, был мужским. Представившись следователем Арбатовым, собеседник настоятельно попросил ее как можно скорее подъехать по адресу… Дины Маратовны Тобеевой-Скрипак.

Сообщив следователю, что находится за городом и сможет приехать только часам к трем, Рита приняла душ, оделась и сложила в льняную сумку-шоппер всякую мелочевку, которую привезла с собой, но не захотела оставлять в квартире Павла – крем, щетку для волос, косметику и домашние тапочки. Ключи от машины лежали в кармане плаща, мобильный она, боясь пропустить звонок Павла (вдруг что-то да случилось), держала в руке. Дверь Рита просто захлопнула: ключей от этой квартиры у нее не было.

На лавке у подъезда никто уже не сидел, но в окне первого этажа она, обернувшись, заметила лицо пожилой женщины. Улыбнувшись и кивнув, Рита щелкнула брелоком сигнализации. Ее красный «Рено» приветливо мигнул фарами.

Маргарита хорошо помнила этот двор в историческом центре города, «сталинку» с полукруглыми балконами и подъезд номер три под металлическим козырьком, который подпирался двумя колоннами. И этаж, второй, и расположение квартиры – с лестницы направо. А вот номер на двери вспомнить не смогла. Словно кто стер ластиком с фигурной металлической пластины, которая встала в памяти. Рита прикинула, пока шла от машины – по четыре квартиры на этаже, этажей четыре, значит – сороковая.

Как раз у сороковой стоял полицейский в форме. Рядом с ним спортивного сложения молодой мужчина что-то строго выговаривал собеседнику по мобильному. Он остановил ее жестом, загородив для надежности подход к двери квартиры, и с этого момента не спускал с Риты глаз. Она так и замерла на предпоследней ступеньке лестницы, держась за перила. От нехорошего предчувствия Рита вдруг ощутила слабость. Испуг, видимо, отразился на лице, потому что мужчина, посмотрев на нее с тревогой, резко оборвал разговор.

– Простите, – он убрал телефон в карман куртки. – Следователь следственного управления капитан юстиции Арбатов Денис Иванович. Это я вам звонил. Вы – Маргарита Николаевна Стрельцова?

Рита кивнула.

– Пройдемте.

Он распахнул перед ней дверь в квартиру Тобеевых-Скрипак, пропуская вперед.

Первое, что заметила Рита, войдя в просторную прихожую – кожаную куртку мужа. Куртка была точно его – она сама на место прожженной сигаретой дырки нашила этот карман с металлическими клепками, отпоров его от новой кожанки, которую свекровь опрометчиво купила взамен старой «косухи» сына. Артем непочтительно фыркнул, принимая подарок, небрежно бросив вместо благодарности: «Не дождешься, мам». Что он имел в виду, понятно было всем присутствующим: расставаться с вытертым на всех сгибах кожаным раритетом, приобретенным одновременно с первым байком, он не собирался.

– Узнаете? – услышала она голос следователя.

– Да. Это куртка моего мужа, – спокойно ответила Рита.

– Смотрю, не удивлены. Знали о его отношениях с хозяйкой квартиры? Можете не отвечать, – милостиво разрешил Арбатов, кивком указывая, куда ей двигаться дальше: в конце широкого коридора находилась кухня.

Рита покорно направилась туда, даже не пытаясь гадать, что произошло. Мелькнула мысль, что следователь этот – наверняка коллега Дины: подруга по окончании университета была пристроена отцом как раз в следственное управление. «Три года назад мы в последний раз виделись с Динкой на набережной, а кажется, что целая вечность прошла. Я ее давно простила, но сказать об этом как-то времени не нашлось. Да и зачем? Доверять все равно не смогу…» – успела подумать она, как вдруг одна из створок двери в самую большую комнату распахнулась, едва не задев ее. Рита невольно отступила назад и прижалась к стене.

Через несколько секунд двое мужчин в форме провели мимо ее мужа.

– Ритка! Позвони адвокату! Я не убивал ее! – крикнул, обернувшись, Артем.

Она только и смогла, что кивнуть, взглядом зацепив скованные наручниками запястья мужа. В том, что он невиновен, она не усомнилась ни на миг.

Глава 2

– Не задерживайтесь, Маргарита Николаевна, проходите на кухню, – Арбатов ловко отодвинул Риту плечом и прикрыл дверь.

– Убита Дина? – с испугом спросила она, боясь услышать ответ.

– Старший лейтенант юстиции Дина Маратовна Тобеева-Скрипак, по предварительной версии, была убита вашим мужем Артемом Александровичем Стрельцовым из наградного оружия отца пострадавшей. Вы были знакомы с генерал-лейтенантом Тобеевым?

– Конечно, мы с Диной дружили с раннего детства. Я часто бывала в их доме.

– Тогда вы должны знать, что ее родители погибли, и Дина Маратовна с тех пор жила здесь одна. Или нет? Когда вы в последний раз общались с подругой? Вам известно, как и когда погибли ее мать и отец?

– Я только знаю, что в прошлом году они попали в аварию во время отдыха в Турции, мне об этом рассказал муж. А с Диной я порвала отношения почти три года назад. Скрывать, что это произошло из-за ее связи с моим мужем, нет смысла. Вы все равно узнаете. Единственное, что меня немного удивляет – тот факт, что он, как я понимаю, все еще навещал ее.

– Почему? Стрельцов обещал вам, что отношения закончились?

– Да, обещал. Впрочем, его слово практически ничего для меня не значит. Но Дина клялась и божилась…

– Вот как. А мне показалось, что вы только что с ходу поверили в невиновность мужа, – перебил ее следователь. – Объяснитесь.

– У Артема гемофобия в тяжелой форме. Он теряет сознание даже от вида капли крови из пальца. Если бы это был он, лег бы рядом еще одним трупом.

– Вы циничны, Маргарита Николаевна, – с неодобрением произнес Арбатов, а Рита усмехнулась.

Компания подростков у них на глазах ногами избивала пьяного мужика, а несколькими минутами ранее тот нетвердой походкой прошел мимо лавочки, на которую Рита и Артем только что присели. Этим вечером Артем сделал ей предложение выйти за него замуж, к чему она отнеслась настороженно. Хотя знакомы они были уже полгода, однажды дело дошло и до интима. Но, как человек прагматичный, Рита в любовь взрослого разведенного мужика к ней, только что справившей совершеннолетие, не верила. Однако белого платья и кольца хотелось. Отговорившись, что подумает, она попросила проводить ее до дома.

У выхода из парка они и увидели эту сцену. Мужик уже не сопротивлялся, только закрывал руками лицо от ударов берцев. Била по голове девица, хотя принадлежность к женскому полу Рита определила не сразу. Бесполое существо с короткой стрижкой и накачанными бицепсами с остервенением пинало беднягу, тогда как остальные участники нападения наносили удары вяло и неохотно. Ярко светил фонарь, что мало заботило малолетнюю преступницу. Зато некоторые из компании, заметив их с Артемом, поспешили скрыться за деревьями. Тот, кто стоял в сторонке и снимал видео на телефон, и вовсе удрал первым. Когда Рита подбежала, возле мужика оставалась только эта дрянь.

Рита кинулась к пострадавшему, Артем – к убегающей девице. Та, на ходу матерясь, резво рванула прочь. Он вернулся через несколько минут, остановился поодаль и отвернулся. «Артем, подойди», – позвала Рита, которая уже успела вызвать скорую. Будущий муж неохотно приблизился, с досадой крикнул: «Черт!» – и… кулем свалился рядом с окровавленным мужиком…

– Я почти медик, господин следователь, – вроде бы оправдалась Рита. – Не понимаю, зачем нужно было меня вызывать в квартиру Тобеевой?

– Не торопитесь, Маргарита Николаевна, я все объясню, – Арбатов поднялся со стула и выглянул в коридор. – Сорокин, вы закончили? Хорошо, выносите, – услышала Рита.

Вдруг ее накрыла такая волна тоски и страха, что она не смогла сдержать слез. Рита только сейчас поняла, к чему, точнее, к кому относится это «выносите». К Динке! К той всегда веселой, доброй и жалостливой Динке, которая теперь… труп?! Застывшее окровавленное тело, которое… выносят?!

Рита вмиг осознала, что уже три года, как ничего не знает о подруге. Нарочно не интересовалась, даже не слушала, когда Артем пытался рассказать о чем-то, касающемся Динки. Он начал, а Рита разозлилась и ушла. Он успел лишь сообщить, что старшие Тобеевы погибли в горах Турции. «А Дина…» – произнес он, но она тогда его зло оборвала: для Риты эта предательница умерла.

– Воды? – очнулась она от голоса следователя и с недоумением посмотрела на стакан, который он держал в руке.

– А? Нет, нет, спасибо. Я в порядке.

– Тогда пойдемте, – со вздохом сказал капитан.

В комнату он вошел первым. Рита вслед за ним перешагнула порог и замерла на месте. В семье Тобеевых-Скрипак этот большой зал называли столовой – в центре, напротив двустворчатой двери, стоял овальный стол, окруженный стульями. Слева от входа разместилась посудная горка, в правом углу у окна – пианино. Рядом с ним – дверь в комнату брата бабушки Дины, Георгия Скрипака. «У Динки когда-то была большая и дружная семья. А теперь никого нет, даже ее самой. Тьфу, что это я заранее деда Жору похоронила, он еще жив!» – спохватилась Рита, невольно посмотрев на дверь его комнаты: с тех пор, как Георгий Ильич находился в хосписе при монастыре, она была закрыта на ключ.

– Туда не смотрите, – приказал Арбатов, кивая вправо. – Идите сразу в смежное помещение.

Она послушно повернула налево. Там, за широкой аркой, задрапированной тяжелыми портьерами из плюша цвета бордо, раньше находилась спальня бабушки Дины, Лидии Ильиничны Скрипак, известного в городе психиатра, возглавлявшей в советские и перестроечные годы клинику для душевнобольных в Мальцево.

Рита бегло осмотрелась. Обстановка осталась прежней, словно в этой комнате время застыло в день смерти хозяйки. Не хватало кое-каких мелочей – например, кадки с «денежным» деревом на широким подоконнике. Не было и стоявшей рядом медной лейки с узким длинным носиком. Четверть комнаты занимала кровать с высокой, мягкой спинкой. Белый плед толстой вязки покрывал ее полностью, спускаясь почти до пола, но обычно поперек лежала свернутая серая кашемировая шаль. На двуногом шестиугольном столике в изголовье кровати всегда находилась еще и какая-нибудь книга, сейчас же одиноко стояла лампа с белым матовым абажуром. Стеллажи занимали угол у окна, круглый столик с двумя креслами – другой. Любимые Лидией Ильиничной фарфоровые фигурки собачек (пуделя и овчарки) переместились на другую полку стеллажа – туда, где стояли часы. Рита задержала взгляд на циферблате: секундная стрелка не двигалась, время в комнате бабушки Динки действительно остановилось.

– Присядьте. Читайте, только руками не трогайте, – следователь развернул лист сероватой писчей бумаги и, разгладив его ладонью в перчатке, положил на стол перед Ритой.

– В моей смерти прошу винить Мар. С., – прочла она вслух.

– Узнаете почерк?

– Нет. А должна? – с искренним изумлением задала вопрос Рита.

– Но согласитесь: Мар. С., Маргарита Стрельцова, то есть вы?

– Меня никто не называет полным именем! Динка называла – Марго…

– Вот видите! Мар. – Марго!

– Но писала-то не она! Это что, прикол такой? Послушайте, я понятия не имею, кому понадобилось так шутить. Если, конечно, речь идет обо мне. Я в этой комнате была в… девятом классе. Да, здесь стоял гроб с телом Лидии Ильиничны, мы с бабушкой и дедом пришли попрощаться… ничего не понимаю!

– Жаль… Я надеялся, что вы как-то проясните ситуацию. Записочка-то несвежая, лист помятый. Но лежала, представьте, на видном месте, вот прямо здесь, – Арбатов похлопал по столешнице, потом сложил лист вдвое, аккуратно засунул в пластиковый пакет. – Вам известно, как погибла Лидия Ильинична Скрипак?

– Конечно. Ее убил пьяный санитар психиатрической клиники, где она работала главврачом. Вы, как следователь, должны были слышать об этом деле. Я от своей бабушки знаю, что убийце дали пятнадцать лет… он еще сидит?

– Василий Худак скончался в колонии строгого режима в прошлом году. А вы сразу стали подозревать его?

Рита не ответила. Она, как завороженная, следила за руками в перчатках, перебиравшими стопку писем, которые капитан только что извлек из коробки, обклеенной бумагой в мелкий цветочек. Эту коробку они с Динкой преподнесли Лидии Ильиничне в подарок на Пасху, когда учились во втором классе. Писем было не меньше двух десятков, некоторые конверты выглядели такими толстыми, словно в них была засунута сложенная вдвое школьная тетрадь.

– От кого письма? – не выдержала она.

– Писавших как минимум двое, Маргарита Николаевна. И один из них, похоже, мужчина. А второй – ребенок. Но вот адресов на конвертах нет, что странно.

– Как же вы определили, что писал мужчина? – насмешливо спросила Рита.

– По почерку, – Арбатов посмотрел на нее с удивлением и сложил в еще один пакет все конверты.

Рита смутилась. Отвернувшись к окну, она стала смотреть на голубя по ту сторону. Птица, что-то клевавшая с карниза, вдруг, оторвавшись от своего занятия, ответила ей равнодушным взглядом. Когда Рита вновь перевела взгляд на лицо следователя, то прочла на нем явное сочувствие.

– Вы же на машине? Доедете сами? Или подвезти?

– Спасибо, сама доберусь.

– Просьба из города не уезжать. Вы все-таки подумайте, Маргарита Николаевна, кто бы мог попытаться так подставить вас. Может быть, все же муж? Учитывая ваши семейные разногласия.

– Нет у нас никаких разногласий уже давно! – с досадой воскликнула она. – У каждого своя жизнь.

– Ну хорошо. Любопытный листок. Почерк вроде как детский. И подписи, главное, нет. Я отдам на экспертизу, выясним, когда написано было. Возможно, вы когда-то давно поссорились с пострадавшей, она и написала в сердцах.

– Но это не Динкин почерк! – воскликнула Рита в отчаянии.

– Да, с ваших слов. Но экспертиза покажет. Хотя склонен с вами согласиться: в сложившихся обстоятельствах обвинять должны были бы вы. Ну, не в смерти, конечно. Ведь это с Тобеевой-Скрипак вам изменял муж.

– И с ней, и еще с кучей девиц и теток! Ходок Стрельцов, всем известно. И не волнует меня это уже давно! И Динку я давно простила, – вновь заплакала Рита.

Да, она вычеркнула неверную подругу из своей жизни, пыталась вытравить и память о ней. Была зла на Динку до такой степени, что желала ей сдохнуть. Именно это кричала в истерике, оплакивая потерю, пожалуй, на тот момент для нее главную. Утрату не мужа-изменника, а подруги, почти сестры. Да что там, Динка была ей ближе родной сестры Татьяны. Рита изболевшимся за несколько суток сердцем и опустошенной душой переживала предательство. Бродила по дому, то собирая в чемоданы вещи, чтобы уйти от мужа, то вновь аккуратно развешивая их в гардеробной. Все это продолжалось до тех пор, пока к ней в загородный дом не приехали дед и бабушка.

Вот тогда она впервые поняла, что потеря подруги не беда. Дед с порога обматерил отсутствующего на тот момент Стрельцова, заявил, что еще «достанет этого говнюка», и после грубо, с нотками презрения в голосе произнес слова, застрявшие в голове Риты на всю жизнь: «Не вой, не голоси, как по покойнику. Подумаешь, муж зиппер на штанах не умеет застегнутым держать, вот проблема! А от Динки ты чего хотела? Бабка ее, Лидия, вообще мужика из семьи чуть не увела. Мать, Алинка, за бугор готова была сбежать с заезжим музыкантом. Слабы они, бабы Скрипак, на передок. И Динка твоя не из родни – в родню. Прости и забудь. Лучше вон о бабке своей подумай: чуть на тот свет не ушла, когда ты в трубку выла. Скорую вызывал, еле откачали. Ведь решила, что ты руки на себя наложить хочешь! Подругу она оплакивает… вот не стало бы родной бабки… эх!» Рита тогда испугалась так, что полной грудью вдохнуть не смогла. Стояла с открытым ртом, воздух ловила. А потом расплакалась от облегчения: вот она, бабуля, рядом стоит, улыбается виновато…

– Давайте-ка я вас отвезу домой, Маргарита Николаевна. Что-то вы совсем раскисли, – в который раз тяжело вздохнув, произнес Арбатов. – И не спорьте, машину завтра заберете.

– Спасибо. Тогда не домой, пожалуйста, а к бабушке с дедом. Здесь недалеко, два квартала, на Садовой, – согласилась Рита, бросив на капитана благодарный взгляд.