Kitobni o'qish: «Поздний ужин для фантома»

Глава 1

Черная полоса, белая полоса и опять черная – так я ступаю по пешеходной дорожке. В моей жизни радости сменяются горестями, счастливые деньки чередуются унылыми, а за неудачей непременно следует успех. Я не особенно на этом зацикливаюсь, потому что не встречала людей, которых бы судьба одаривала исключительно сладкими конфетами, позабыв подмешать к ним парочку горьких пилюль. Всего должно быть в меру. Главное, ко всему относиться по-философски: черное, белое, черное и опять белое…

Этот день можно было бы отнести к светлым дням. Каждый в «Кабуки» был занят своим делом. Олег освоил новое блюдо – с кухни доносился невероятно вкусный аромат. Пахло одновременно чем-то печеным и мясным. Может, пирог с мясом? Или расстегаи? Впрочем, расстегаи не по нашей части. Расстегай – это исконно русское блюдо, а у нас ресторан японской кухни. Должно быть, этот пирожок с мясом называется как-то иначе. Мандзю?

«Нет, мандзю – пирожки с красной фасолью, – вспомнила я. – Как тогда эти называются? Надо бы заглянуть в меню или поинтересоваться у шеф-повара».

Я практически свела дебит с кредитом, и настроение у меня по этому поводу было превосходное. Завтра или послезавтра я положу отчет на стол главбуху сети ресторанов, и можно будет пару дней побездельничать. А вечером у меня свидание с Никитой – вот от чего приятно щемило сердце, а губы самопроизвольно расползались в улыбке.

Я едва дождалась шести часов, заперла свой кабинет и устремилась к выходу.

– Вика, подожди, – окликнули меня почти шепотом.

Странно, но я даже не сразу сообразила, кто меня зовет. Голос звучал прерывисто и глухо, как будто кто-то опасался, что нас могут подслушать.

– Клавдия Петровна? Вы? Тьфу! Вы меня чуть до инфаркта не довели!

За моей спиной стояла наша мойщица посуды Клавдия Петровна. Обычно бойкая и чрезмерно говорливая, сегодня она явно была не в себе: нервно комкала край фартука и с опаской оглядывалась назад.

– Что с вами, Клавдия Петровна? – удивилась я ее поведению.

– Вика, ты в приведения веришь?

Мне стоило труда, чтобы подавить улыбку. Чего греха таить, Клавдия Петровна любит в течение рабочего дня пропустить рюмку-другую спиртного. Как правило, из ресторана она уходит последней. В каком состоянии, не знает никто. Вряд ли она напивается в лабузы – наш охранник непременно бы донес об этом начальству, – но ведь алкоголь разрушает мозг человека постепенно, и именно тихим пьяницам мерещатся черти и «зеленые» человечки.

– И кого вы увидели, Клавдия Петровна?

– Диму! – с придыханием выдала она.

Это, конечно же, был бред, но после ее слов на меня словно дыхнуло могильным холодом. Перед глазами ускоренной перемоткой пронеслась череда грустных событий. Не прошло и полгода, как мы похоронили Дмитрия Полянского, заместителя директора ресторана «Кабуки» и сына владельца сети ресторанов восточной кухни. Он был моим другом и хорошим парнем, жизнь которого трагически оборвалась в тот момент, когда, казалось, у него было все: деньги, перспективы, любимая девушка.

Я до сих пор помню, как нашла Димкино тело, буквально спотыкнувшись об него. В тот день у нас был банкет в японском стиле. Юбиляр заказал чрезвычайно дорогую и жутко ядовитую рыбу-фугу. Следователь сразу назначил убийцей повара, которого виновник торжества привез вместе с рыбой. Дело в том, что рыбу-фугу может готовить только человек, окончивший курсы и получивший лицензию. Никто другой к ней не допускается.

Но зачем повару, который прежде никогда не видел Диму, убивать его? Вот и я о том же: Диму на тот свет отправил кто-то из «своих». А кто лучше знает о сотрудниках «Кабуки»? Я или работники полиции? Чувство долга не позволило мне остаться в стороне, и я, ввязавшись в расследование, нашла истинного убийцу.

Димин отец, убитый горем, продал ресторан своему компаньону, но с одним единственным условием: нас не уволят. Новый хозяин пошел навстречу и даже вывеску не стал менять. Ресторан как назывался «Кабуки», так и называется по сей день. И так же, как и при Диме, пользуется популярностью среди широких слоев населения. У нас много постоянных клиентов, которые не изменили нам после всего случившегося здесь.

– Диму? – переспросила я, принюхиваясь к Клавдии Петровне.

– Да не пила я! – отпрянула она от меня, догадавшись, почему я к ней потянулась. Но мой нос все же успел уловить спиртовые ароматы. Я скривилась, а она сделала оговорку: – Чуть-чуть, саму малость. Ты лучше послушай! Вчера допоздна гуляла компания. Я не могу уйти, пока моечная машина не выключится! Потом посуду надо расставить, поддоны вымыть, кастрюли натереть, – она как будто пыталась разжалобить меня большим объемом переделанной работы.

– Клавдия Петровна…

– Ну да, ближе к делу. Олег ушел, Ванька еще раньше сбежал. Осталась я одна.

– А охранник?

– Он в холле перед телевизором улегся. Так вот, шел уже второй час ночи, когда я решила идти домой, – перешла она на зловещий шепот. – Сняла фартук, халат, выключила машину. Села дух перевести и задремала, потому что устала жутко. Вдруг меня словно в бок толкнули. Открываю глаза и слышу: кто-то стучит. Тихо так, легонько и совсем близко.

– Может, сверху стучали?

Ресторан «Кабуки» занимает первый этаж жилого дома. Раньше здесь была маленькая кондитерская и кафетерий с тремя столиками для посетителей. В конце девяностых годов это помещение приватизировали, выкупили оставшиеся квартиры первого этажа и сделали большой ресторан.

– Да нет же! Стучали у нас! – обижено возразила Клавдия Петровна.

– Допустим, – кивнула я. – Кто стучал?

– Я вышла из кухни. Смотрю: в конце коридора тень маячит, ну практически рядом с твоим кабинетом. Вроде мужик. Высокий, худой – вылитый Димка Полянский. Царство ему небесное! – Клавдия Петровна возвела глаза к потолку и чинно перекрестилась.

– Клавдия Петровна, да почудилось вам! – отмахнулась я от нее. К этому моменту я уже явственно вдыхала стойкий алкогольный запашок, исходящий от посудомойки. – В коридоре полумрак – вот вам и померещилось.

– Ничего не померещилось! – упрямо мотнула она головой. – Тень была! Она стояла с поднятой рукой и махала мне!

– Вам махала?

– Мне! Приведение это было. – В ответ на мою презрительную гримасу, Клавдия Петровна принялась объяснять: – Ты сама посуди, Димка не своей смертью умер. Жизнь его внезапно оборвалась. Значит, что-то он сделать не успел, что-то не закончил. Душа его мучается, не может вот так уйти. Покаяться ей нужно, с кем-то напоследок пообщаться, проститься.

– Например, с вами? – хмыкнула я.

Если с кем-то и дружил здесь Димка, то только со мной. А мне он лишь в первые два дня после смерти снился, а потом как отрезало. Хотя, наверное, мог бы и явиться мне во сне, поблагодарить за то, что я его убийцу вычислила.

– А хоть бы и со мной, – Клавдия Петровна обиженно поджала губы. – Кто, кроме меня, так поздно на работе задерживается? Никто!

– А охранник? Петровна, может, это охранник был? – спросила я, теряя терпение.

Она рушила мои планы. Через час я должна была встретиться с Никитой, а до этого хотела заскочить домой, чтобы переодеться перед свиданием.

– Я ж тебе говорю: спал он!

Упорно не желая принимать ее сообщение всерьез, я не охала, не ахала и даже не просила рассказать, как выглядело приведение. А она, не обращая внимания на мое скучающее лицо, продолжала:

– Я, когда тень увидела, со всех ног в холл бросилась. В это время Колька мирно спал на диване. Не мог он!

– Надо было его разбудить и послать проверить, кто ночью по ресторану шастает, – раздраженно сказала я, поглядывая на часы.

– Он и пошел, но не сразу, а минут через десять. Пока я его растолкала, пока объяснила, кого видела, к этому времени приведение испарилось.

– Испарилось и испарилось. Бог с ним, – буркнула я, попытавшись поставить в разговоре точку.

Я уже хотела повернуться и идти к выходу, но Клавдия Петровна схватила меня за рукав. Через тонкую ткань блузки я почувствовала, какие холодные у нее пальцы.

– Вот ты мне, Вика, не веришь, а это не к добру.

– Что не к добру?

– Когда приведения по ночам шастают.

– О, Господи! В Англии экскурсии проводят в замках с приведениями, деньги на этом зарабатывают, а вы чьей-то тени испугались, – отшутилась я.

– Не чьей-то, а Диминой.

– А Дима при жизни монстром был? – хмыкнула я.

Смешно было предположить, что Полянский мог кому-то причинить при жизни зло, а уж после смерти и говорить нечего Я вообще не помню случая, чтобы он на кого-то повысил голос или, боже упаси, оскорбил. Очень воспитанный был юноша.

– Нет, но все равно страшно. Вдруг он мстить задумал.

– Те, кому он мог мстить, здесь уже не работают. Всё, Клавдия Петровна, некогда мне с вами стоять, я и так уже опаздываю, – сказала я, отстраняя ее руку и давая этим понять, что разговор закончен.

Посудомойка скривила недовольное лицо. Не прощаясь, она развернулась и шаткой походкой направилась в сторону кухни.

«Кажется, она обиделась, – подумала я, глядя вслед удаляющейся Клавдии Петровне. – Ну и ладно. Почему я должна верить чьему-то больному воображению? Мало ли что ей привиделось! Надо бы намекнуть Олегу, что его подчиненная употребляет спиртное на рабочем месте».

К слову, Олег – шеф-повар ресторана «Кабуки». Он появился у нас на второй день после Димкиной смерти. Нормальный мужик, строгий, но справедливый. Бывает, что на кого-то прикрикнет, но не со зла, а по делу: иногда на подчиненных надо повысить голос. Видимо, Олег не знает, что происходит с посудомойкой после его ухода, а работает он до последнего клиента. Как только уйдут все гости, сразу же уходит и он. Получается, что после его ухода Клавдию Петровну никто не контролирует. Не хотелось бы, конечно, доносить на Клавдию Петровну, но пьянство надо пресекать. А если у нее уже галлюцинации появились, то разговор откладывать никак нельзя.

«Надо бы с ним поговорить, но завтра», – решила я не отказываться от намеченных на сегодня планов.

Романтические отношения с Никитой у нас завязались не так давно, а если быть точной, то на следующий день после Диминой смерти. Никита – Димкин друг, институтский товарищ. Собственно, это он помог мне раскрыть преступление.

Мой путь лежал мимо кабинета Андрея Михайловича, директора ресторана. За дверью слышались голоса. Я бы не остановилась, если бы не узнала голос Олега.

– Я не понимаю, для чего она это делает, – жаловался он на кого-то. – Миллион раз просил ее расставлять кастрюли на стеллажах не по размеру, а по назначению. Для мяса – одни кастрюли. Для рыбы – другие. Вечером попрошу ее выставить правильно, а утром прихожу – все кастрюли вразнобой. Меня это бесит. Но главное – не признается! Отводит лицо в сторону, чтобы перегаром на меня не дышать, и твердит: «Не я это! Я, как вы сказали, так и ставила. Не первый год в ресторане работаю». Если не она, то кто тогда? Дошло до того, что она какого-то мужика, который ночью по кухне бродит, придумала.

«Значит, Олег в курсе, что у нашей Клавдии Петровны галлюцинации», – поняла я из разговора.

– Так что же, увольнять ее? – обреченно вздохнув, спросил Андрей Михайлович.

– Жалко. Работник она хороший. Если бы не эти ее завихрения на почве пьянства, то цены бы ей не было. Может, вы ее, Андрей Михайлович, напугаете увольнением? – предложил повар.

– Чего ж не напугать? Напугать можно. А если она возьмет и уйдет? Где я посудомойку на такую зарплату найду? – как будто рассуждая сам с собой, пробурчал наш шеф. – Слушай, Олег, может, не будешь обращать на такие мелочи внимания?

– Да как вы не поймете, Андрей Михайлович, у меня каждая секунда на счету, а я вынужден по десять минут искать сотейник для соуса!

– Странно, прежний повар не жаловался на Клавдию Петровну.

– Так и я ею был доволен. Это недавно с ней началось. Ухожу – все в порядке, а утром – опять на полках кавардак. Что интересно, каждый раз она выбирает новую полку, как будто испытывает мое терпение.

– Ладно, Олег, иди. Я с ней поговорю.

«Вот и хорошо», – обрадовалась я тому, что мне уже не нужно доносить на Клавдию Петровну. Все и так знают о ее чудачествах.

С легким сердцем я выскочила из ресторана. Олег, сам того не зная, убедил меня в том, что никакого призрака не существует. Все дело в больном воображении Клавдии Петровны!

Если я и опоздала на свидание, то совсем ненамного. Никита даже ни разу не позвонил мне, чтобы поинтересоваться, как скоро я появлюсь. Мы немного погуляли по скверу, а потом зашли в наше любимое кафе «Лира». Никита по обыкновению заказал себе торт «Опера» и кофе с взбитыми сливками – я ограничилась зеленым чаем.

– Представляешь, наша мойщица посуды Клавдия Петровна общалась с Димой Полянским, – с иронией в голосе доложила я Никите, после того как все новости дня были обсуждены.

Он склонил голову на бок и заинтересованно посмотрел на меня. Димка для него посторонним не был. Они вместе учились в институте, а после получения диплома поддерживали тесную связь.

– То есть?

– Расслабься. Наша посудомойка имеет обыкновение выпить в конце рабочего дня. Одна рюмочка, другая… После энной рюмочки начинаются галлюцинации. Ночью, когда она уходила и, соответственно, немало набралась, ей померещился в конце коридора силуэт. Вроде бы мужской. Вроде бы высокий и худой. После недолгих размышлений она пришла к выводу, что этот силуэт мог принадлежать только Диме, вернее – его духу.

– Фу ты! – облегченно выдохнул Никита.

Он реалист и в приведения поверит в последнюю очередь.

– А ты думал, что и впрямь по нашему ресторану гуляет призрак?

– Нет, конечно, – фыркнул Никита. – Я в приведения не верю. Я скептик и атеист. Пока своими глазами не увижу… Нет, мне бы, конечно, хотелось, чтобы после смерти начинался новый жизненный этап, но только без хождений туда и обратно, иначе возникнет путаница и общая истерия. Знаешь, есть много поговорок. Уходя, уходи. Назад брода нет… – он запнулся, ища в закромах своей памяти близкие по смыслу пословицы и афоризмы.

– Да? А мне бы хотелось поговорить кем-то оттуда, – призналась я. – Сколько бы тайн тогда открылось!

– Все тайны раскрывать нельзя, иначе скучно станет, – возразил мне Никита.

– Может, и скучно, зато никто историю не переврет.

– Пожалуй, здесь с тобой соглашусь. Кстати, а не хочешь на выходные куда-нибудь поехать? – сменил тему разговора Никита.

– Почему бы и нет. Только надо подумать куда.

Глава 2

«Кабуки» открывается для посетителей в одиннадцать часов. Кстати, директор тоже появляется ближе к этому часу – я прихожу в девять. За два часа без суеты и суматохи успеваю сделать столько, сколько мне не всегда удается в оставшееся время до конца рабочего дня.

Как только я включила компьютер и вошла в нужную программу, в коридоре, в который выходят все служебные помещения, включая пищеблок, раздался раскатистый бас нашего шеф-повара.

– Всё, не могу! Это уже слишком! – кричал разъяренный Олег. – Где она?!! Я ее убью!

Я не смогла усидеть на месте – ноги сами вынесли меня в коридор.

– А что случилось? – поинтересовалась я, догадываясь, что речь пойдет о кастрюлях, которые Клавдия Петровна опять поставила не на ту полку.

– Вика, зайди, посмотри, – привлекая меня в союзники, позвал в кухню Олег.

То, что я увидела, не поддавалось объяснению. На полу – вперемежку с кастрюлями и сотейниками – валялись начищенные с вечера корнеплоды: картофель, морковь, сельдерей. Но самое страшное, что стена, противоположная той, у которой стоят холодильники с продуктами, была изрядно испачкана подтеками от сырых яиц. У меня создалось впечатление, что некто открыл дверцу холодильника и с какого-то перепугу начал кидать яйцами в противоположную стену.

– Что скажешь?

– А что тут говорить? Есть предположения, кто это мог сделать?

– К гадалке не ходи – Клавдия! Я вчера ей разгон устроил, выдал по первое число. Может, и перегнул палку: меня просто достала ее безалаберность. Клавдия могла бы ответить, огрызнуться. А что она сделала?! Кошка, когда ей на хвост наступишь, гадит. И эта так же поступила! Смотри, какой погром устроила!

Олег был взбешен. На лбу ритмично пульсировала венка. Челюсти скрежетали от ярости. От напряжения у него даже глаза налились кровью. Пальцы правой руки сжались в кулак, который тотчас столкнулся с раскрытой ладонью левой руки, – в этот момент мне стало страшно за Клавдию Петровну. Если она попадется ему под горячую руку, он ее прибьет. Я почему-то в этом даже не сомневалась.

Повар нам достался требовательный и временами горячий, зато на его территории идеальная чистота.

«Приготовил блюдо – вытри рабочий стол, вымой доску и нож, убери очистки», – главное правило на кухне. Что касается посуды, то кастрюли должны быть выдраены до зеркального блеска, а на тарелках не должно быть ни одного отпечатка пальца или подтека.

Помощники повара быстро усекли, что с таким начальником лучше не спорить. Им уже не надо напоминать, что рабочее место должно быть в чистоте, а мусор – на помойке.

Увы, с Клавдией Олег не смог найти общий язык. Она очень хорошо ладила с Василием Ивановичем, прежним поваром, и теперь весьма ревностно относилась к тому, что кто-то занял его место.

– Да, – только и смогла вымолвить я. – Но все равно, Олег, ты успокойся, приди в себя, а потом уже поговори с Клавдией. Может, это не она?

– А кто? Тень отца Гамлета?

– Не знаю, – протянула я, вспомнив вчерашний разговор с посудомойкой. Неужели у нее и впрямь крыша поехала? Но это уже не легкое помешательство, а самое настоящее буйство.

В дверях появился Иван, помощник Олега. Взглянув на беспорядок, парень некоторое время пребывал в состоянии шока. Его белесые ресницы плотно прилипли к верхним векам, открыв настежь глаза чайного цвета. По-детски пухлые губы сложились в трубочку, из которой вырвался протяжный свист:

– Ни фига себе! У нас был погром?

Олег ничего не стал ему объяснять, лишь косо на него посмотрел и вновь повернулся ко мне:

– Хорошо бы все это показать Андрею Михайловичу, но если его ждать, то раньше двенадцати не откроемся.

– Пожалуй, ты прав, – согласилась я с ним. Не стоило из-за выходки нерадивой мойщицы посуды ломать рабочий график заведения. – Шеф появится не раньше чем через час, а через полтора часа мы должны принять первых посетителей.

– Может, полицию вызвать? – встрял в разговор Ванька.

– С собакой? – ехидно переспросил Олег. – Вот что, Ваня, избавь меня от глупых советов. Лучше позови Риту и вместе с ней начинай приводить кухню в порядок.

– Так сразу и глупых, – едва слышно пробурчал Ванька, бочком обходя начальника.

– Впрочем, не надо никого звать. Сам справишься, – не слыша своего помощника, сказал Олег. – Рита еще больше намусорит, – с раздражением отозвался он о нашей молоденькой уборщице. – Начинай убирать, а я пойду перекурю.

Парнишка остановился в центре кухни, вздохнул и принялся подбирать разбросанные по полу морковь и картошку. Мы с Олегом вышли в коридор.

– Вика, – заговорил со мной Олег. Сбросив пар, он заметно успокоился. Краснота сошла с лица, и в голосе уже не слышались истеричные нотки. – Увидишь Клавдию, ничего ей пока не говори. Я ей в глаза хочу взглянуть. Что она на этот раз скажет?

Клавдия Петровна уходит позже всех, но и рабочий день у нее начинается не в девять-десять, как у наших поваров, а в одиннадцать. Это объясняется тем, что посуда с вечера чистая, и мыть ей пока нечего.

– Боишься, что сбежит со страху?

– Боюсь, – кивнул Олег и, передумав курить, отправился помогать Ваньке наводить порядок.

Я тоже вернулась к своей работе и даже успела кое-что сделать, прежде чем меня вновь отвлекли.

Кабинет у меня маленький, перегородки тонкие, акустика хорошая. Мне прекрасно было слышно, как пришел Андрей Михайлович, как к нему вышел Олег и, не стесняясь в выражениях, принялся жаловаться на Клавдию Петровну, требуя сегодня же дать ей расчет.

– Я понимаю, у вас я работаю без году неделя, – превышая допустимые децибелы, рокотал Олег. – Клавдия здесь не первый год.

– Почти со дня основания, – подтвердил Андрей Михайлович. – Не понимаю, что с ней. Вчера был серьезный разговор. Она обещала мне не употреблять на рабочем месте.

– Значит, разговор не пошел впрок. Надо применять более строгие меры, вплоть до увольнения. Извините, что я вам советую, но сегодня она кастрюли раскидала, а завтра здесь все сожжет.

– Да, ты прав. Появится – направь ее ко мне.

На этом разговор закончился, через секунду я услышала, как хлопнула дверь. Минут двадцать было тихо, а потом по коридору забегали официанты: ресторан открылся для посетителей.

Я взглянула на часы – стрелки показывали половину двенадцатого. Странно, что Клавдии Петровны до сих пор еще нет. Опоздание было не в ее пользу: оно могло служить подтверждением того, что погром устроила именно она. Натворила дел, а теперь боится показаться начальству на глаза.

«Не миновать Клавдии Петровне увольнения. Вот глупая баба! Аж зло берет! Хочется пить – пей дома. Неужели нельзя не употреблять на работе?» – думала я, время от времени прислушиваясь к тому, что творится за стенами моего кабинета.

Чтобы быть в курсе событий и ничего не упустить, я даже немного приоткрыла дверь. Странно, но мне отчего-то было жалко Клавдию Петровну. По сути, она очень несчастная женщина. Растила сына одна, день и ночь пропадала в ресторане, чтобы у того все было, а в итоге вырастила оболтуса и разгильдяя. Парень давно окончил школу, а себя в жизни так и не нашел. Учиться не захотел, работать тоже. Клавдия Петровна упросила Андрея Михайловича взять сына в наш ресторан грузчиком. Поработал неделю – выгнали. Теперь дома сидит, пропивает матушкину зарплату. Трудно будет Клавдии Петровне, если ее уволят.

Кухню успели привести в порядок еще до открытия ресторана. Сейчас там царила вполне обычная рабочая атмосфера. В двенадцать к служебному входу подъехал фургон с продуктами. Сначала мимо моего кабинета в сторону кухни прошел водитель Николай. Через минуту он вновь появился у моей двери, но на этот раз шел к выходу вместе с Олегом. Еще через секунду я услышала, как Олег с одобрением сказал:

– Да, это то, что надо. Я пришлю Ивана, он поможет все занести.

Николай остался выгружать ящики. Олег, схватив коробку с рисовой лапшой, вошел внутрь. По пути на кухню он остановился перед дверью в кладовую, в которой у нас хранятся сухие и сыпучие продуты, бутылки с соусами и соками.

– Странно, что с замком?

Мне хорошо были слышны удар ногой по двери и щелчок выключателя. Далее была минутная пауза, и опять раздался голос Олега:

– Вот вы где, Клавдия Петровна! В прятки решили поиграть?! Клавдия Петровна! Клавдия Петровна!

Ответа от Клавдии Петровны я не дождалась, зато через минуту с перекошенным от ужаса лицом в мой кабинет вбежал Олег. Дрожащей от волнения рукой он вытер пот со лба и, глядя куда-то мимо меня, с трудом выговорил:

– Вика, посмотри, что там с Клавдией Петровной. Клянусь, я к ней не подходил. Честное слово. Ты же слышала…

Мигом куда-то делись его заносчивость и командирский тон. Передо мной стоял перепуганный мужчина, отчаянно пытавшийся спрятаться за чужую спину, в данном случае за мою спину.

Я молча бросилась в кладовую. Среди развала коробок я не сразу заметила Клавдию Петровну. Женщина лежала на боку, как будто скорчившись от боли. Никаких признаков жизни она не подавала.

Я на цыпочках приблизилась к ней, заглянула в остекленевшие глаза и тотчас отпрянула.

– Только не это! – вырвалось у меня.

Я даже предположить не могла, что смерть так может исказить лицо человека.

Мертвую Клавдию Петровну трудно было узнать, а то, что она мертва, не вызывало никаких сомнений. Ее лицо напоминало маску, которую покрыли белой краской, а разрисовать забыли. Выделялись одни глаза. Ужас застыл в них!

Я коснулась кончиками пальцев шеи Клавдии Петровны и поняла, что умерла она несколько часов назад: тело уже было практически холодным.

– Наверное, надо вызвать скорую помощь? – растерянно спросил у меня Олег.

«Когда же это кончится?» – с досадой подумала я.

Еще не успели забыться недавние трагические события, а тут новая напасть. Что за черная полоса? Разве так бывает, когда два снаряда падают в одну воронку?

– Полицию тоже, – сказала я, по опыту зная, что без ментов тут не обойтись. – Но прежде надо сообщить Андрею Михайловичу. Давайте не будем действовать через голову начальника.

Я вышла в коридор и прислонилась к стене. Созерцание покойника – удовольствие еще то. Труп словно соки из тебя вытягивает. Возможно, это и есть подтверждение того, что жизнь после смерти все-таки есть, но только в ином энергетическом поле.

– Олег, что же вы стоите? Идите к Андрею Михайловичу, – поторопила я шеф-повара.

– Я?

Пришлось резко ответить:

– Ну не я же!

Хватит с меня того, что я в прошлый раз труп нашла! Не хочу быть главным свидетелем и, соответственно, главным подозреваемым. Похоже, Олег думал в том же направлении. Не зря же он так перепугался? У ментов ведь как: если ты нашел труп, то не они, а ты должен доказать, что никакого отношения к убийству не имеешь.

– Вика…

– Вы первый ее увидели. Идите, а я постою, посмотрю, чтобы никто сюда не входил.

Олег на ватных ногах побрел к кабинету директора. Перед дверью он остановился, потом оглянулся на меня, точно просил взглядом, если понадобится, подтвердить его невиновность.

Как часто в порыве гнева мы грозимся кого-нибудь убить. Слова с языка слетают с легкостью осенних листьев, которые осыпаются под дуновением малейшего ветерка. Разумеется, в глубине души мы никому не желаем зла. Никто из нас всерьез не думает, что наши мысли могут материализоваться, что кто-то возьмет и сделает то, о чем мы сболтнули в пылу эмоций. О том, что слово не воробей, мы вспоминаем лишь тогда, когда события невозможно повернуть вспять. И мы кусаем локти, клянем свой язык и каемся, ну да к тому времени уже поздно что-либо изменить.

Так и Олегу было чего опасаться: практически все, кто работает на кухне «Кабуки», слышали, как он грозил Клавдии Петровне расправой. Вполне возможно, что найдется человек, который без утайки расскажет следователю о сложных взаимоотношениях Олега с Клавдией Петровной.

«Нет, не он убийца, – подумала я, разглядывая растерянное лицо Олега. – Поорать, покомандовать, наказать за плохо сделанную работу он может, но убить – это маловероятно».

Олег скрылся за дверью кабинета начальника. Я, пользуясь моментом, заглянула в кладовую. В моем распоряжении было всего несколько минут, чтобы осмотреть место преступления и хотя бы на глазок определить причину смерти Клавдии Петровны.

Разбросанные коробки и придвинутые к двери ящики наводили на мысль, что Клавдия Петровна хотела от кого-то забаррикадироваться, но так и не успела.

– Крови нет, следов удушения не видно, – отметила я, рассматривая труп. – Что тогда? С таким выражением лица просто так не умирают.

Кладовая у нас маленькая. Клавдия Петровна лежала в полутора метрах от входа, поэтому мне даже не надо было переступать порог, чтобы что-то увидеть. Да и зрение у меня, слава богу, хорошее.

Из кабинета в коридор с мобильным телефоном в руках вылетел Андрей Михайлович. Олег старался не отставать от него. К кладовой они подошли одновременно.

– Вот, – взглядом показал Олег на Клавдию Петровну. – Я, когда ее увидел, сразу Вику позвал, – переложил он часть ответственности на меня.

Мне это не понравилось, однако пришлось подтвердить. Я молча кивнула.

– А ты что-нибудь слышала? – спросил у меня шеф.

Что я могла ему сказать, если, судя по всему, Клавдия Петровна лежала здесь с ночи.

– Андрей Михайлович, она умерла несколько часов назад, до моего прихода, – выдохнула я.

– Откуда знаешь? – удивился шеф.

Пришлось признаться:

– Я год отучилась на юридическом факультете. У нас были практические занятия по криминалистике, в морг водили. Смерть наступила не менее шести часов назад – это вам и судмедэксперт подтвердит.