Kitobni o'qish: «Фея-крёстная»

Пролог. С чего всё началось.

В стародавние времена, когда люди только поселились в землях Сан-Тьяго, царство фей переживало упадок. Их волшебство ослабело, и недалек был день, когда феи станут существами без магии, отличающимися от людей только большей продолжительностью жизни и меньшей физической силой. Люди и феи быстро нашли общий язык, особенно легко это удавалось детям. Феи, которые много времени проводили с детьми, заметили, что заклинания у них получаются лучше, и магия ощущается более послушной. Когда об этом узнала Правительница фей, она крепко задумалась, и однажды пришла к Королям. Она рассказала им о наблюдениях фей и предположила, что если укрепить связь между феей и ребенком, то это даст фее большую силу, а она сама взамен будет ребенку защитницей и помощницей. Идея понравилась Королю и Королеве, они и Правительница провели много времени за изучением книг, посвященных ритуалам, укрепляющим или создающим связь между живыми существами, и в конечном итоге в качестве такого ритуала выбрали крестины. Как раз через несколько дней должны были состояться крестины их дочери. Малышка была очаровательна: голубые глазки, пушистые светлые волосы. Её полюбила фея, жившая у водопада недалеко от царского дворца. Она узнала о разговоре между Правительницей и родителями девочки, и предложила себя в качестве крёстной.

В день крестин во дворце собрались только самые близкие. Было неизвестно, как пройдёт ритуал, ничего подобного раньше не проводилось ни у людей, ни среди фей. Правители предполагали, что в завершение крестин они объявят, что фея Орланда становится крёстной феей принцессы Эллы, обязуется защищать её и наставлять, фея поклянется в этом, и всё. Однако в тот момент, когда фея вышла вперед, чтобы произнести торжественные слова, посредине залы сверкнула молния, и в воздухе повис лист пергамента, на котором золотыми буквами было написано следующее:

«Если фея по собственной воле и по велению сердца становится крёстной феей ребенка, то ей даруются силы большие чем те, которыми она обладает с рождения. Защищая и наставляя крестника до его совершеннолетия, фея накапливает силу. С наступлением совершеннолетия, обязанность защищать с феи снимается, накопленная сила остается. Да будет так до скончания дней».

Только Королева и Правительница фей видели, что у этой надписи есть продолжение: «Если в королевской семье родится подряд два сына, и королева родит третьего, то этому мальчику будет уготована великая судьба. Станет он мудрецом или воином, сильным правителем или самым любящим мужем, имя его и деяния будут прославлены в мире. Так же и фея, которая станет ему крестной, будет наделена могуществом большим, чем все остальные. Потому не всякая фея сможет стать его крёстной, но та, которая испросит на то разрешение у королевы и получит его. Сие тайна есть, и знать её могу лишь правящая Королева и Правительница фей».

Прошли столетия. Менялись времена года, менялись люди и феи, но каждый раз, когда крестили младенца, из толпы гостей выходила фея и торжественно произносила клятву, принимая на себя обязанности крёстной и ощущая, как с каждым словом в каждую клеточку её тела вливается волшебная сила. Так было всегда – до рождения принца Эдмунда. На его крестины не пришла ни одна фея. Никто, кроме его матери не знал, почему так случилось. Сверстники дразнили мальчика, старшие братья, не добившись от родителей и своих фей ответа, перестали о том думать. Король-отец не придавал наличию феи-крёстной большого значения, и только Королева-мать жалела сына, втайне надеясь, что ей никогда не придется рассказать ему правду.

Глава 1

– У принца Тима нету крёстной, у принца Тима нету крёстной! – Тим захлопнул окно, и дружные крики его «подданных» стали еле слышны. Со злости мальчик навернул несколько кругов по комнате, остановился возле кровати и со всей силы двинул кулаком по деревянному столбику. Кулак мгновенно отозвался болью. Что толку в звании принца, если ты младший, тебе десять лет, и у тебя, в отличие от старших братьев и сверстников, нет феи-крёстной. Ну, совсем нет. К каждому ребенку на крестины приходит фея, а к Тиму не пришла, и никто не смог ему объяснить, почему так случилось.

За обедом Тим был мрачен. Король-отец обратил на это внимание и строго сказал, что принцу не пристало демонстрировать всем свое плохое настроение.

– Более того, – продолжал Король, – если твои будущие подданные дразнят тебя, то это в первую очередь твоя вина. Принц должен вызывать почтение. Почему не дразнят твоих старших братьев?

– Потому что у них есть феи…

– Не в феях дело! – оборвал его отец. – Феи – ерунда. Дело в том, как ты подаешь себя. Что это за принц, который позволяет дразнить себя, потом убегает и запирается в комнате? Такому принцу никогда не стать хорошим королем.

– Я тебя понял, отец, – покорно сказал Тим, хотя внутри у него всё кипело. Король был весь в этом – строгий, не терпящий прекословия, воспитывающий во всех сыновьях осознание своей ответственности как будущих королей. Возраст не имел для него значения, и Тим не помнил, чтобы отец когда-нибудь вел себя иначе.

С другого конца стола за разговором отца с сыном наблюдала Королева-мать. После обеда она постучалась в комнату Тима, но он не ответил. Приоткрыв дверь, Королева увидела, что комната пуста. Этого следовало ожидать: после подобных разговоров Тиму проще было на пару часов уйти из дома. Королева догадывалась, в каком из любимых его уголков он может быть, и, вздохнув, закрыла дверь. Просить мужа говорить с мальчиком мягче, было бесполезно, заступаться за него в открытую – тоже, оставалось только как можно ласковей обращаться с сыном самой.

«И молиться, – думала Королева, – молиться, чтобы он никогда не узнал, почему остался без крёстной».

Тим сидел на своей любимой поляне. Любимой она была по двум причинам: во-первых, достаточно близко от дома, чтобы в любом случае вернуться вовремя, и, во-вторых, достаточно далеко, чтобы отдохнуть от поддразниваний. Тим как раз заканчивал вырезать на деревянной рукояти меча название королевства, когда на его работу упала тень. Тим резко поднял голову и наткнулся взглядом на самое прекрасное лицо, какое видел когда-либо в жизни. Это была женщина с такими же светлыми, как у него волосами, и зелеными как листва глазами.

– Красиво получается, – сказала женщина, кивнув на меч. – Ты ученик деревянных дел мастера?

– Нет, я Тим. Младший принц Тим. То есть младший принц Эдмунд, но все зовут меня Тим. А Вы кто?

– Прости, младший принц. Меня зовут Лорана, я живу в городе.

– Я не встречал Вас раньше, – сказал Тим, заворожено глядя в зеленые глаза Лораны. Та улыбнулась.

– Не думаю, что младшему принцу разрешают много бывать в городе. Но я очень рада нашему знакомству.

Тим и Лорана поболтали еще немного. Тиму очень понравилось, как Лорана расспрашивала его об узоре, который он собирался вырезать, и то, как она, взрослый человек, говорила с ним, маленьким мальчиком. Он спросил Лорану, сможет ли она прийти во дворец поиграть с ним. Лорана ответила, что во дворец её вряд ли просто так впустят, и в ответ поинтересовалась:

– А может, ты придешь сюда? Ты ведь часто здесь бываешь?

– Приду! – воскликнул Тим. – Завтра приду после обеда!

Лорана сказала, что придет тоже, и они распрощались. Радостный, Тим вернулся домой. Сердце подсказывало ему, что в Лоране он может найти того взрослого понимающего друга, которого ему так часто недоставало.

Королева была несколько удивлена, когда за ужином увидела, что Тим, как ни в чем не бывало, с аппетитом ест, улыбается, перебрасывается короткими репликами с братьями. Ни следа дневной угрюмости, словно не было суровых слов отца… Королева приписала всё лёгкому характеру сына и его возрасту, а сам Тим решил подержать знакомство с Лораной в секрете. Мало ли как отреагируют родители!

В дни, когда погода была солнечной, Тим и Лорана встречались на поляне. Беседовали, играли, он учил её вырезать узоры на дощечках, а она иногда ему пела. У Лораны оказался необыкновенно красивый низкий голос. А еще она была мастерицей на выдумывание игр. То они по очереди прятались в кустах вокруг поляны, то один завязывал глаза, а второй привязывал к ноге колокольчик и должен был перемещаться так, чтобы колокольчик не звякнул.

Тим с нетерпением ждал каждой встречи. Лорана не разрешала ему приходить к ней в город, и сама отказывалась приходить во дворец. Так что дождливые дни превращались в пытку. В один из таких дней, не зная, чем заняться, Тим решил нарисовать портрет своей новой знакомой. У Лораны была милая манера немного наклонять голову, когда Тим ей что-то рассказывал. Вот такой Тим её и рисовал. С большими зелеными глазами и волной золотистых волос. Тим как раз пересел к окну, где было больше света, чтобы точнее нарисовать линию скул, когда его брат Эдгар, второй из братьев, возник на подоконнике со стороны улицы и спрыгнул на пол, оставив грязные следы.