Kitobni o'qish: «Крик из прошлого. Воронье гнездо»

Shrift:

В серии «КРИК ИЗ ПРОШЛОГО» вышли:

1. Воронье Гнездо

Глава 1
Преступление и наказание

Вам нравятся граффити? Мне – безумно! Я живу этим. Не понимаю, почему закон на стороне унылых, серых заборов и однообразных многоквартирных домов. Да, бывают и бездарные художники, и обычные гопники, рисующие половые органы на стенах или пишущие какие-то гнусности. Но, простите, я-то не такой. Я – лучший в своем деле. Я – Артос!

– Какого черта ты залез на мою половину?!

Моему возмущению не было предела. Тоха – мой друг – заляпал синим цветом слизня, которого я так тщательно выводил. Слизень, в яркой кепке, с толстой цепью на груди, состроил нахальное выражение лица. По-моему, остроумно! Эти граффити ясно дают понять, как я отношусь к рэпу.

– Не гони, Слав! Куда я напишу еще одну букву?

– Не тронь моего слизня!

От спора нас отвлекли мигалки полицейской машины и характерный звук сигнала клаксона. Мы с Тохой быстро похватали рюкзаки и кинулись бежать. Машина погналась за нами, фараоны что-то кричали по рации, а мы неслись на всех парах, изредка поглядывая друг на друга и обмениваясь смешками. Такая погоня происходила не впервые.

На самом деле на уличных художников обычно не обращают никакого внимания, в основном патрули вылавливают алкашей и наркоманов, балующихся спайсом и подобной дрянью, но после того случая, когда здание отдела полиции района покрылось шикарнейшими граффити, на нас ополчились.

– Разделяемся, Тох!

На перекрестке мы побежали в разные стороны. Я слышал, что машина остановилась, значит, один из мусоров вылез и начал преследование на своих двоих. Плохой ход, бегаю я отлично!

Я завернул в первый попавшийся переулок, потом еще в один и еще. Затем запрыгнул на мусорный бак и перемахнул через сетку-рабицу. Никто не сможет меня поймать! Только не великого Артоса!

Соскочив с сетки, я оглянулся назад – преследователь отстал. Я почувствовал, как внутри распространяется приятное чувство эйфории, и не смог сдержать ухмылки.

– Блюстители порядка, – еле слышно хмыкнул я. – Не на того напали!

Накинув на голову капюшон, который слетел во время погони, я не спеша побрел по переулку, но до ушей донесся свистящий звук тормозов. Полицейская машина перекрыла движение, в кровь снова ударил адреналин. Развернувшись, я помчался назад, но не тут-то было. Врезался во что-то, опрокинулся на асфальт, содрав кожу с локтей, – передо мной, тяжело дыша и испепеляя меня взглядом, стоял патрульный.

– Быть такого не может! – ошарашенно пробормотал я. – Попался, твою мать!

* * *

– Слав, это уже за пределом дозволенного!

Мама кричала по меньшей мере уже четверть часа, лицо у нее раскраснелось, волосы выбились из прически, а добрые глаза сейчас метали молнии.

– Отделение полиции! В таком-то возрасте! Ну надо же! – все больше распалялась она. – А ведь я говорила, что этим все кончится!

– Ма, – устало буркнул я, – ты так говоришь, будто я убил кого-то.

– Один из твоих дружков оказал сопротивление, брызнул сотруднику полиции в глаза краской из баллончика! Это, по-твоему, не начало деградации?

Тоху не поймали, сказала мама, он стойко отбился от блюстителей закона, а у меня выяснить ничего не удалось. Я заявил, что любой человек мог стоять рядом и делать граффити, знать его я не обязан. Моими показаниями остались недовольны; правоохранительные органы, как мне показалось, заточили на меня зуб. Благо у отца имелись связи, меня отпустили, даже не заводя дело, а это не так-то просто устроить, если уже составлен протокол и ты сидишь в отделении полиции.

Кстати, об отце…

– Артем! – взвизгнула мама, обращаясь к нему. – Почему ты молчишь?! Я что, так и буду одна воспитывать нашего непутевого сына?

Папа сидел, сложив руки на груди, и внимательно наблюдал, как мама активно жестикулирует в попытке что-то объяснить, а я делаю вид, что мне по барабану. Отец вообще личность непредсказуемая, и подобное его поведение мне не понравилось. Я насторожился.

– Я ждал, пока прекратится истерика, – спокойно отозвался папа. – Если ты закончила, дорогая, значит, могу начать я?

– Уж будь любезен! – Мама шлепнула меня полотенцем, которое все это время не выпускала из рук, и удалилась на кухню.

– Скажи мне, сын, – покашляв, начал папа, – граффити на стенах отделения полиции, надпись «Артос рулит!» – твоих рук дело?

– Я что, по-твоему, единственный художник в городе?

Почему он начал разговор именно с этого вопроса? Я точно знал, что с той стороны здания полиции не велось видеонаблюдение, свидетелей тоже быть не могло, Тоха замел все следы…

– Конечно нет, – улыбнулся он. – Но конспиратор из тебя никудышный.

Я нахмурился, чувствуя, как вздыбились на затылке мелкие волоски. От волнения скрутило живот. Свой организм я знал хорошо – такой спазм, своего рода интуиция, говорил о том, что ничего хорошего меня, похоже, не ждет…

– Никудышный конспиратор?

– Именно, – кивнул отец. – Это ж надо оставить в граффити имя, которым ты подписываешься в Сети. Верх идиотизма.

Я, не моргая, уставился на отца. Внутри разрасталось чувство стыда и страха. Отца я не боялся, но уважал. Его гнев всегда выливался в нечто поучительное, но до жути неприятное. И как раз это меня и страшило. Он мог придумать невообразимое наказание. Фантазии ему было не занимать…

Однажды я разбил вазу в доме маминой двоюродной сестры и свалил вину на мелкого брата, толком еще не умеющего говорить. Но папа узнал правду, и мне пришлось три месяца ходить на курсы лепки из глины, пока я не смог сделать максимально похожую вазу. Но наказание я понес не из-за того, что разбил дорогую для тети вещицу, а потому, что соврал. Поэтому мне еще пришлось какое-то время вымаливать прощение у годовалого Степки. Что может быть унизительнее?

– Эм-м… – Я не знал, с чего начать, но хотелось как-то выкрутиться, показать, что мне жаль. – Да уж, верх идиотизма, это точно… Ну раз уж меня отпустили, значит, дело замяли?

– Конечно.

– Фух! А я уж было решил…

– Слав, – деловито пробасил папа, перебивая меня, – ты же не думаешь, что подобное поведение сойдет тебе с рук?

Ох как же мне не нравился его тон! Ох не нравился!

– Меня бы это устроило.

– У меня есть идея, как преподать тебе урок, – уже не слушая меня, продолжил папа. – Наказания тебе не избежать. Возможно, это звучит немного нелепо…

– Звучит устрашающе! – перебил я.

– Именно так, – нисколько не смутившись, согласился отец. – Ты отправишься в ссылку.

– Исправительное учреждение? – с ужасом спросил я.

– Лучше. – Папа встал и убрал руки за спину. – Все лето ты проведешь вместе с бабушкой. Завтра ты отправляешься в Воронье Гнездо.

– Все лето?! – ахнул я. – В Вороньем Гнезде? Такое наказание подошло бы, только если бы я убил кого-то!

Губы отца изогнулись в довольной улыбке. Ссылка – как же он правильно подобрал определение поездке в деревню Воронье Гнездо!

– Не утрируй, сын, – отозвался папа. – Вам с бабушкой давно пора наладить отношения… Эта поездка пойдет тебе на пользу.

– Твою ж мать! – невольно вырвалось у меня. – Только не это!

– Собирай чемодан, – вынес окончательный приговор отец. – И кстати, – добавил он, вставая и поправляя галстук-бабочку, – не выражайся при моей матери, она этого не любит…

Глава 2
Воронье гнездо

Путь в деревню, где родился отец, оказался утомительным. Из-за изрытых, израненных дорог, которые и дорогами-то сложно было назвать, такси ехало медленно. От нескончаемой тряски меня ужасно мутило, казалось, внутренности засунули в огромный блендер и поставили на максимальную скорость.

– Долго еще? – глухо спросил я, пытаясь сдержать рвотный позыв.

– Нет, – буркнул грузный шофер автомобиля. – Как раз подъезжаем к Уйскому.

– К Уйскому? – нахмурившись, переспросил я. – Но мне нужно в Воронье Гнездо.

– Сочувствую, парень, но мне оплатили только до Уйского.

– Должно быть, это какая-то ошибка, – закашлявшись от волнения, еле проговорил я, – мне нужно…

– В Воронье Гнездо, я понял. Не паникуй, парень. Уйское – районный центр, от поселка до деревни около десяти километров. Автобусы ходят, так что нянька не потребуется.

Больше с водителем такси мы не разговаривали, не нравился мне его тон и усмешки… Неприятный тип, любящий сильно преувеличивать, как я понял позже. Автобусы в Воронье Гнездо не ходили, мне пришлось тащиться через весь поселок под смешным названием Уйское, чтобы поймать попутку до деревни. Ссылка началась с неприятного приключения…

Дорога от вокзала к выезду из Уйского показалась довольно скучной. Центр поселка был застроен серыми пятиэтажками, а ближе к окраине – частными домами. Не считая мемориала погибшим в Великой Отечественной войне возле отреставрированного Дома культуры, я не нашел для себя ничего запоминающегося.

Чтобы покинуть районный центр, мне пришлось пройти по асфальтированному мосту, который не внушал особого доверия. Если пешеходы или даже легковые автомобили спокойно могли покинуть Уйское, то насчет грузовых машин я не был уверен. Можно было представить, каким сюрпризом для меня станет деревня…

– Эй, хлопчик! – крикнул мне какой-то парнишка, восседавший на расшатанной телеге, запряженной лошадью. – Куда путь держишь?

«Хлопчик… – про себя усмехнулся я. – Куда путь держишь? Сейчас еще так говорят?»

На нем была обычная рубашка и штаны, только все грязное и в нескольких местах порванное. Кепка-восьмиклинка, надетая козырьком назад, не скрывала торчащие, как у свиньи, уши.

– В Воронье Гнездо, – устало буркнул я.

– Тебе повезло, – улыбнулся парень, – я как раз туда направляюсь. Садись, подвезу.

Пару часов назад такое предложение показалось бы мне верхом невежества. В чистой и новой одежде залезть в сено и перепачкаться? Но сейчас этот парень меня попросту спас. Проторчав на обочине так долго, я здорово проголодался. К тому же бабушка меня наверняка заждалась.

Я закинул чемодан на подстилку из сена и уселся рядом с парнем на доску, служившую сиденьем. Все в этой ситуации меня раздражало и выводило из себя.

– Меня Федькой звать, – недолго помолчав, сообщил новый знакомый. – А тебя как кличут?

«Ну и говорок у этого паренька», – мысленно скривился я.

Заводить друзей в ссылке я не собирался, но одна тема, пожалуй, меня все-таки интересовала.

– И-и, – протянул я, не ответив на вопрос, – как у вас с девчонками? Воронье Гнездо – та еще дыра, насколько я знаю.

– Девоньки у нас прекрасные, – ответил Федька, – одна краше другой. Неужто за невестой приехал?

– Еще чего! – Я не смог сдержать ухмылки. – Не хватало мне еще деревенской… хм… девоньки.

– Ох, я бы не зарекался, – улыбнулся парень.

Ехать оказалось на удивление интересно. Что-что, а места здесь были живописные. Из рассказа Федьки я узнал, что деревню окружают три реки, по берегам которых густой полосой растет ивняк, но кое-где все-таки можно подступиться к воде. Деревенские каждое лето там купаются, но я, скорее всего, заблужусь в этих дебрях.

Всего в нескольких километрах от кукурузных и подсолнечных полей высились холмы, а их окружал прекрасный хвойный лес. Я мог бы наслаждаться воздухом, который во сто крат чище городского, если бы не вездесущие коровьи мины. Дурно пахнущих лепех в этих местах, вероятно, было больше, чем людей. Оно и понятно – через дорогу шло к водопою стадо, перегоняемое пастухом. Видимо, в речках купались не только дети, но и все, кому не лень. И нужду в воду тоже справляли все…

Пока я ехал, насчитал около десятка небольших лошадиных табунов, пасущихся в молодой, но уже довольно высокой траве. Забавно было наблюдать, как за матерью-лошадью семенит резвый жеребенок или как неуклюже, подскоками передвигается стреноженный конь.

– Ну вот, – крякнул Федька, натягивая поводья и останавливая телегу, – дальше ногами топай.

Перед въездом в деревню стояло старое кирпичное сооружение, походившее на коробку. Остановка, дошло до меня.

– А ты разве не в этой деревне живешь? Говорил, что сюда направляешься.

– Мне туда не нужно, – туманно ответил он. – Не бойся, спроси у любого, где дом бабушки, и тебе подскажут. В Вороньем Гнезде все друг друга знают.

Я повернулся в сторону населенного пункта, идти нужно было по дороге, вдоль которой с левой стороны текла одна из рек. Меня встречали разномастные деревянные домишки и какие-то сельские постройки вроде фермы и огромного гаража для грузовых машин и уборочной техники.

– Ладно, – промямлил я, оборачиваясь к парню, – спасибо тебе, Фе…

Телеги уже не было. Стоял только мой серебристый чемодан, а экипажа, на котором я прибыл, и след простыл. Я не слышал, как телега отъезжала, да и, покрутившись на месте, не увидел нигде удаляющегося силуэта. Федька будто испарился.

«Странно, – подумалось мне. – Все это очень странно…»

* * *

Поиски бабушкиного дома продолжались недолго. На дороге возле фермы я встретил маленькую беловолосую девочку в грязном, выцветшем сарафане и поинтересовался, где живет Анна Петровна Маршалова. Девчушка оценивающе осмотрела меня, сильно нахмурила брови, но все же дала подсказку, хоть и в несколько специфической манере. Десятилетка – такой возраст я дал ей навскидку – махнула рукой вдоль дороги и буркнула: «Прямо шлепай, потом направо. Там единственный голубой дом. Не промахнешься». Она говорила таким тоном, будто всю жизнь только и общалась с дураками вроде меня. Я, скорее, ожидал увидеть на лице ребенка испуг, оттого что к ней обратился незнакомец, но ее эмоциями были раздражение и даже презрение, а во взгляде читалась недетская усталость. Что с этими деревенскими не так?

Пройдя мимо фермы, а потом, как подсказала девчушка, свернув направо, я действительно увидел небольшой голубой домишко. Он стоял на единственной асфальтированной улице в деревне, но выглядел совсем непрезентабельно. Краска облупилась, наличники на окнах рассохлись и местами прогнили, а старый фундамент грозил рассыпаться. Стало грустно и даже совестно… Сколько лет отец не приезжал к своей матери? Пять? Десять? Может, все двадцать?

Глазея на потрепанный временем дом, не сразу заметил, как бабушка выбежала ко мне навстречу. Она была мне чужой, ведь я совсем не знал ее, но вся неловкость тут же улетучилась, как только бабушка заключила меня в объятия и я почувствовал исходивший от нее аромат свежей выпечки и каких-то специй. В животе предательски заурчало.

– Ох, мой бедный мальчик! – причитала бабушка, ощупывая меня и поглаживая по щеке шершавой старческой рукой. – Ты так долго добирался! А худой какой… – еле слышно пробормотала она. – Так и знала, что она их заморит.

Под словом «она» бабушка, видимо, подразумевала маму, а раз в свои семнадцать я действительно был очень худым, то причиной этого, бесспорно, являлось недоедание. Что еще ожидать от женщины сильно за шестьдесят, к которой приехал внук?

– Похож на отца, – смахнув слезу, почти беззвучно добавила она. – Волосы так же вьются, и вихор на макушке. Я сразу тебя узнала по каштановой гриве и вздернутому носу. Какой же красивый вырос!

– У отца уже нет кудрей, – улыбнулся я, – вместо них давно лысина. А нос и вовсе…

– Длинный и прямой, – оборвала бабушка. – Что ж я, по-твоему, сына своего не помню?

Насколько я знал, ей было около семидесяти, но для своего возраста бабушка выглядела очень молодо. Она не носила платка и очков, не ходила с палочкой, и движения у нее были бодрыми и резкими. Даже волосы до конца не поседели, каштановые пряди были аккуратно прижаты старым медным ободком.

– Курносый ты в мать, конечно же… Но похож все равно на отца.

– Как скажешь, – хохотнул я.

Сам не заметил, как полностью расслабился. Всю дорогу я сильно волновался, поскольку ехал к человеку, которого совсем не знал. К тому же ссылка на все лето – это довольно долго.

– Эх! А неплохо было бы перекусить… Я слышал, бабушки обычно любят кормить внуков.

– А что ж мы стоим! – взволнованно ахнула она. – Бегом в дом! Я столько пирогов напекла.

– А это уже более приятный разговор.

Глава 3
Нетеплый прием

Бабушкин дом был маловат по городским меркам. Судя по всему, когда его проектировали, не очень-то заботились о комфорте жильцов. После прихожей, которая почему-то называлась сенями, располагалась просторная кухня. Справа была установлена русская печь, слева – умывальник, холодильник и кухонный гарнитур, а посередине – стол с двумя креслами. Комнаты в доме шли друг за другом так, что из кухни вы попадали в гостиную, а потом в спальню. Мне подобное расположение показалось крайне неудобным.

Лежа в постели после сытного ужина, я думал, чем бы заняться в месяцы ссылки. Побеленный потолок, который я гипнотизировал уже битый час, казался настолько скучным, что сон никак не шел. Я вертелся на старой пружинистой кровати и морщился, потому что мое ложе издавало поистине омерзительные и раздражающие скрипучие звуки.

Когда бессонница совсем замучила, я не нашел ничего лучше, чем достать телефон. Но, выудив электронного друга из сумки, обнаружил новую неприятность – сеть на мобильном устройстве отсутствовала.

– Ну да, – буркнул я, – все по законам жанра!

Раздраженно откинув телефон в сторону, я перевернулся на бок – и похолодел от ужаса. Волосы встали дыбом, а кожа покрылась неприятными пупырышками. В окно на меня таращились два глаза.

Я так резко дернулся и соскочил с кровати, что не устоял на ногах и рухнул, запутавшись в пододеяльнике. Горло сковала невидимая сила, но как только я чуточку справился со страхом, так сразу заголосил что было мочи.

Вбежала бабушка, включила свет и бросилась мне на помощь. Она была в длинной хлопчатобумажной сорочке, с растрепанными волосами, глаза вытаращенные. Я опять испугался, но вовремя взял себя в руки.

– Слав! – взволнованно залопотала она. – Что стряслось? Кошмар приснился аль покусал кто?

– Лицо! – только и смог вымолвить я. – В окне! Лиц…

Оглянулся на улицу и увидел только темноту. Никакого лица и в помине не было, но в памяти четко отпечаталось испугавшее меня видение.

– Лицо-о-о, – недоверчиво протянула бабушка. – Да брось, Слав. Может, собака какая пробежала… Хотя молодежь нынче шальная пошла – возможно, кто и забрался в огород. Ух, если узнаю!

– Да ладно, ба, – потирая шею, устало проговорил я, – всё в порядке. Вдруг мне и вовсе это показалось.

– Ляжешь у меня?

– Чего-о-о? – удивился я.

– Твой отец, бывало, засыпал только под моим крылом, когда его беспокоили кошмары, – улыбнулась бабушка. – Он боялся грозы и всегда спал рядом в непогоду… Правда, в твоем возрасте все же ночевал в этой комнате, хоть и не перестал бояться.

– Потому что в этом и заключается мужской характер. Спать с бабушкой в семнадцать! Надо же такое придумать.

– Ну тогда спокойной ночи, Слав, – хитро прищурив глаза, сказала бабушка.

– Спокойной ночи, – улыбнулся я в ответ.

Странно, что отец велел мне наладить с ней отношения, ведь между нами не возникло даже намека на непонимание.

Поправив постельное белье, я улегся поудобнее. Побороть желание снова вглядеться в уличную темноту оказалось сложнее, чем я предполагал, но я справился с наваждением, ибо знал, что точно не усну, если взгляну на окно хоть единожды. Завернувшись в одеяло, как в лаваш, я все-таки постепенно успокоился и через какое-то время сомкнул отяжелевшие веки и уснул.

* * *

Утро нового дня выдалось ясным и солнечным. До отвала наевшись румяных блинов с душистым вареньем, я отправился на прогулку.

Хотя дом бабушки выглядел ветхим и осевшим, разросшийся сад оживлял общий вид. Он, правда, напоминал не столько сад, сколько лес. Березы и сосенки, прикрывающие участок от пыли с дороги, вымахали до трех-четырех метров в высоту. Между ними раскинул шипастые ветви шиповник, а за живой изгородью дурманили ароматами клубника и вишня.

Асфальтированная дорога вела только вперед, и я решил осмотреть местность, не сворачивая с этой единственной дороги, которой пользовались люди. Хотя асфальт был ужасно неровный, растрескавшийся, а местами будто даже изрытый.

Дойдя до магазина, я заметил группку парней и девушек. Разных возрастов, одеты по-простому. Парни, видимо, любили обычные спортивки, отдавая предпочтение «найкам» и «адидасу», уверен, брендами тут и не пахло. Девчонки в джинсах и футболках, и только одна в сарафане, которую встретил вчера. Я насчитал одиннадцать человек. Одиннадцать разномастных деревенщин, споривших о какой-то ерунде. Как я мог пройти мимо?

– Приветствую честной народ! – подойдя к ним и чуть склонившись, громко поздоровался я. – Примете меня в тайное общество?

– О нем я и говорила, – раздался знакомый голос, и я снова подметил девчушку в поношенном сарафане. – Новенький.

– Чего сразу новенький? – хмыкнул я. – Хотите, тоже калоши надену? Или что надо сделать, чтобы вписаться в коллектив?

– М-да, – протянул рыжий паренек с большущими, как у кролика, передними зубами, – точно городской.

– Симпатичный, – вздохнула не менее симпатичная русоволосая девушка примерно моего возраста. – Жаль…

– Чего жаль-то? – непонимающе протянул я.

Ребята говорили обо мне так, словно я не стоял сейчас перед ними. Мои вопросы игнорировали, окидывали с ног до головы сканирующими взглядами, кто-то протяжно вздыхал, кто-то шептался. Атмосфера была прямо-таки странная.

– Гнать его? – спросил рыжий у огромного детины, похоже, лидера этого смешного сборища. – Пока не поздно…

– Гнать, – как будто сочувствуя, скомандовал тот, и их шайка ломанулась в мою сторону.

Хватило секунды, чтобы я среагировал и помчался прочь от ненормальных деревенских. В голове мелькал какой-то сумбур, я пытался понять, чем не угодил местным. Неужели они так обиделись на шутливое приветствие, или им просто не нравилось то, что я городской? Что за средневековье?!

Я бежал, спотыкаясь о каждый бугор или ямку, но не сбавлял темпа. Сзади доносился топот ног и грубые возгласы о том, чтобы я убирался туда, откуда прибыл, чтобы духа моего не было в Вороньем Гнезде, иначе живьем из деревни не выпустят. Я и сам частенько нарушал закон, но интересно: этим пигмеям он вообще писан?

Захлопнув за собой калитку бабушкиного дома, я наконец-то выдохнул с облегчением. Преследование прекратилось, ни голосов, ни шагов я не слышал, а территория дома, похоже, стала своего рода неприступной крепостью на весь срок летней ссылки. Я шумно вошел в помещение и с жадностью прильнул к ковшу с холодной водой из колодца, даже не сняв ботинки. На мое фееричное появление бабушка отреагировала моментально.

– Ты что так рано вернулся? – окинув меня оценивающим взглядом поверх газеты, спросила она. – Как гулянье? Подружился с кем?

– Ага, – саркастично протянул я, – нашел кучу друзей.

Бабушка улыбнулась и одним лишь взглядом потребовала объяснений.

– Ну, – неуверенно начал я, – все девчонки мной заинтересовались. Повезло мне родиться красавчиком. А парни… В общем, пришлось немного побегать.

– Вот же черти окаянные! – разводя руками, воскликнула бабушка.

– С чувством юмора у здешних ребят туго, – улыбнулся я. – Но не переживай, в обиду себя не дам.

– Правильно, нечего этих дурней бояться! – Бабушка на секунду уткнулась в газету, а потом снова посмотрела на меня: – Ты знаешь, если будут доставать, тут и наподдать не грех. Если что, бей между…

– Глаз? – подсказал я, потому что бабушка вдруг умолкла.

– Каких глаз! – возмутилась она. – С подбитым глазом противник сможет тебя догнать и с три короба навалять.

– Между чем же тогда бить?

– По насиженному, Слав, по насиженному! – Сообразив, что я ничего не понимаю, она громко вздохнула и выдала: – В голубятню пинай! Чего же тут непонятного?

Насиженное… Голубятня… До меня начала доходить суть этих завуалированных высказываний. Я шокированно посмотрел на бабушку и, не удержавшись, рассмеялся.

– Ба, так только девчонки отпор дают, – фыркнул я. – Парни никогда…

– Ну, – пожала плечами она, – как сама делала, так и советую. Способ-то действенный.

– Еще бы, – улыбнулся я.

Да, как же все-таки скучно я жил без бабушки! Жаль, что не приезжал к ней прежде… А если бы не провинился и родители не наказали меня, сослав в Воронье Гнездо, я, возможно, так никогда и не узнал бы, какая она классная.