Kitobni o'qish: «Я ухожу, любимый»
Глава 1
«Дождись меня, солнышко, я сегодня освобожусь пораньше».
Но его снова нет, а из сердца торчит ядовитый клинок.
И вновь я одна. И вновь пустые обещания. Безумное отчаяние расправляет крылья, когда из коридора, наконец, доносятся тихие шаги.
Мой взгляд опускается на тумбочку, фиксируя горящие неоновым светом цифры.
Час ночи.
Час… Ночи.... Где же тебя опять носило, Акрам?
Дверь в нашу спальню распахивается почти бесшумно.
Я прикрываю глаза, стараясь выровнять дыхание. А он гремит пряжкой ремня, перебивая легкий шелест рубашки.
Он забирает что-то из комнаты, озаряя темное пространство яркой подсветкой телефона. И выходит прочь.
Я отчетливо слышу, как он запирается в ванной. Как льется вода, а теплые капли бьются о стекло душевой кабины, отскакивают от холодного кафеля.
После душа Акрам идёт на кухню, ещё какое-то время любимый проводит там.
Его неразборчивый игривый шепот проворачивает тот самый клинок во мне. И рана кровоточит еще сильнее.
Как только он ложится рядом, я ощущаю согревающее прикосновение его твердых губ к шее и тяжелую руку на талии.
Мне так много хочется ему сказать… и ничего не говорить одновременно.
Боже… неужели это конец? Ну, неужели?
Горячее дыхание опаляет. Мою кожу, крылья, мечты, надежды на совместное будущее. И никакого счастья уже не предвидится. И мне по-настоящему больно. Хочется кричать, надрывая голос, до хрипоты, до звонкого молчания.
Вот только умываться слезами мне уже надоело. Надоело, что до него не достучаться.
– Ты снова припозднился, любимый, – роняю я не своим голосом.
– Ты не спишь, – говорит он тихо и прижимает меня к себе еще крепче.
– Проснулась. Ты слишком шумишь и громко на кухне разговариваешь.
– Прости. Голосовое отправлял.
– В час ночи? – безразлично бросаю я, даже не оборачиваясь. – Кому?
– Дыму, – слышу уверенный ответ.
– Ему больше в час ночи нечем заняться, кроме как отвечать тебе на голосовые?
Не верю. Как давно я ему не верю… и кажется… с Акрамом я потеряла себя.
– Извини, что разбудил, – он вновь целует меня в шею. Умело будоражит, даже когда я против. И я слегка отстраняюсь.
– Я ждала тебя.
Без претензий. Просто, как свершившийся факт. Ведь претензии предъявлять уже поздно.
– Да, понимаю. Но…
– Работы много? – подсказываю сама. Надоело слушать отмазки. Это, как плевок. Когда ты обнажаешь самое сокровенное.
– Да, что-то завал сегодня, – «признается» он нехотя.
– И вчера? – допытываюсь я, прикрывая веки.
– И вчера тоже.
– Ясно.
А его рубашка тем временем пропахла женскими духами. Сладкими до тошноты.
Интересно… кто на этот раз? Он целовал ее? Мимолетно? Жадно? Безразлично? Нежно?
– Я уже забыла, когда мы засыпали вместе. Ты постоянно где-то.
– Я обещаю, скоро будет иначе, работы и правда много, сроки горят.
– У меня уже целая коллекция твоих обещаний, Акрам.
Я наконец поворачиваюсь к нему. Глаза уже привыкли к темноте. Различаю очертания его лица, каждая черточка отпечатывается шрамом на сердце.
– Я понимаю, солнышко, извини еще раз. Скоро я разгребусь в офисе и…
– Акрам. Для тебя нормально вот так жить? Я тебя почти не вижу. Ты не со мной. Даже ночью не со мной.
– Я вижу, что ты недовольна моими задержками, но это работа. И это временно.
– Мне надоело засыпать одной. Мне надоело видеть тебя только по праздникам. Да и то… не всегда.
– Не злись, пожалуйста, скоро все образумится.
Он наклоняет голову и проводит по моему носу кончиком своего.
Это казалось таким трогательным и трепетным… раньше. А сейчас многое из того, что у нас было, затерялось где-то.
И от бессилия и бесплодных попыток вернуть все, как было, хочется выть раненой волчицей.
– Акрам. Есть хоть что-то, чего ты боишься?
Я провожу подушечками пальцев по его предплечью. С безотчетной, ненасытной, болезненной радостью. Наслаждаюсь…
– Не знаю, – насмешливо отзывается он. – Никогда не думал об этом.
– А ты подумай, – отзывчиво предлагаю я. – Очень хорошо подумай.
– Нет, – поразмыслив, он даёт короткий ответ. – Пожалуй, я ничего не боюсь. Давай спать, солнышко?
– Давай. Тебе во сколько завтра вставать? – невинно уточняю я.
– Часиков в восемь.
– Отлично. Не забудь поставить будильник.
– Зачем, – удивляется Акрам. – Ты же всегда сама заводишь будильник и меня будишь.
– Завтра мне придется уехать пораньше, наверняка ты еще спать будешь. Так что, как-нибудь сам.
– Зачем так рано?
– Нужно. И еще. Убери, пожалуйста, – прошу я, отбрасывая в сторону его руку. Вновь отворачиваюсь. – А то слишком жарко…
Завтра у меня будет сложный день. Но решение принято…
Глава 2
АКРАМ
Затуманенное сознание постепенно пробуждается. Я плавно переворачиваюсь на бок.
Тут же крепко зажмуриваюсь, потому что солнечные лучи упрямо бьют по глазам, заставляя меня чувствовать дискомфорт. Недовольно приподнимаюсь, пытаясь разлепить веки, и нехотя фокусирую взгляд на пустой подушке.
Хм…
Непроизвольно прислушиваюсь, но не улавливаю ни звука. В квартире гробовая тишина. Непривычно так, жуть. И почему-то зловеще. Несмотря на то, что солнце сквозь неплотно задернутые шторы активно заглядывает в окно, повсюду мрак.
– Зорь! – бросаю я в звенящую пустоту, изнутри разъедает странное тяжелое чувство.
Я медленно поднимаюсь на ноги, бреду в коридор. Нервно провожу пятерней по волосам. Громко зову ее снова:
– Зорина!
Ответа, как ни странно, никакого нет, и только сейчас в памяти всплывают ее слова. Ей же нужно было куда-то уехать рано утром.
Облегчение обрушивается внезапно, на душе становится теплее.
Заглядываю на кухню и недовольно морщусь: обычно Зорина оставляет мне завтрак на плите, а сейчас пусто. Кристально чисто. Я бы даже сказал, пугающе стерильно.
Ну ладно, забегу перед работой в кафе, позавтракаю там. Не проблема.
Вливаю в себя стакан воды. Надо Зоре позвонить, уточнить, как это она про меня забыла.
Улыбка расцветает на моих губах, я возвращаюсь в спальню. Зеваю и лениво натягиваю спортивные штаны. Взгляд невольно прилипает к телефону.
От Нади уже прилетела смс, ну просил же не писать мне в такое время! Неужели так сложно запомнить?!
От Ирки тоже уведа в телеге еще с вечера висит, я закатываю глаза в потолок. Отвечаю коротко:
Я: «Пару дней занят буду».
И тут же:
Я: «Пока не на связи». Отправляю Наде. «Сервису».
Надя Сервис: «Когда освободишься?»
Я: «Пару дней занят буду. Позвоню».
Надя Сервис: «Хорошо, я буду очень ждать».
Мдэ… Сервис у вас, Надежда, раньше получше был, а сейчас сплошной вынос мозга. Пора бы уже там сворачиваться.
Проваливаюсь в телегу, что там Ира ответила?
Ира: «Жаль, ты вчера так рано уехал, я рассчитывала, сам подвезешь меня…» и желтая грустная морда. Задрали со своими смайлами.
Даже отвечать не буду. Дал же денег на такси, в чем вопрос? Она пешком, что ли, шла?
Отбрасываю телефон в сторону. Руки закидываю за голову и расслабленно падаю на кровать.
Мммм… хорошо-то как. Спокойно, тихо. Только жрать уже охота.
Кстати! Я же хотел Зорине позвонить, доброго утра пожелать! А то как-то она молча сбежала, даже поцелуй утренний зажала!
Ай, блин! Отвлекли девчонки со своими претензиями. Набираю мою утреннюю звездочку, улыбка растягивает губы. Даже сейчас внутри что-то замирает, когда я думаю о моей птичке. Ласковой, милой, нежной.
Кроме длинных гудков нет никакой реакции, и я звоню второй раз.
Ответа снова нет, а я в замешательстве отнимаю телефон от уха. Иду наливать себе кофе.
Ладно, перезвонит, как увидит.
А куда она поехала?
Я вчера как-то не подумал уточнить, а сейчас так странно от этого. Не знаю ни где она, ни с кем… а в чем срочность-то была так рано уезжать? Это ж… во сколько она подскочила?
Пока я принимаю утренний душ и про себя планирую новый день, невольно жду, что гаджет проснется и оглушительной мелодией сообщит о том, что Зорина наконец увидела пропущенные от меня. Но опять нет. Этого так и не происходит, только зря слух напрягал.
Ладно.
Пока пью кофе, продолжаю пилить экран, но не помогает. В итоге… я сам набираю ей. Вновь. И вновь. Безрезультатно.
Меня начинает это коробить, я злюсь на себя. Вчера уже приперся уставший, почему не уточнил, куда ей надо? Может, что-то срочное, вдруг помощь нужна. Зорёнок никогда ведь не попросит. Она из категории «всегда все сама». А я и не сообразил поинтересоваться. Хоть бы знал сейчас, где она пропадает.
Мне не нравится быть в неведении.
Ладно, отправлю ей сообщение. Прочитает, когда освободится.
Я: «Так стремно одному просыпаться. Я, вообще-то, скучаю. Перезвони, плиз, как прочтёшь. И да… доброго дня)». Все, дело сделано, можно спокойно потупить в телек, потягивая кофе.
Экран вспыхивает неожиданно и я, ухмыляясь, тянусь к телефону. Хватаю корпус и впиваюсь взглядом в женское имя.
Да ё-моё. Это не Зорина. Ира вдогонку что-то прислала. Ой, делать что ли нечего больше в такую рань?
Я все больше начинаю злиться, потому что Зорина не перезванивает.
Вновь иду в спальню и думаю о том, как я люблю ее имя. Необычное, вкусное, нежное. Такое же светлое, как она сама. Мой персональный рассвет.
Распахиваю дверцу шкафа, механически тянусь к свежей рубашке, но… рука замирает в воздухе. Шкаф у меня огромный. И две трети обычно занимает одежда Зорины. Моя – непритязательно ютится сбоку. Но сейчас…
Я рывком распахиваю вторую дверцу и едва сдерживаю красноречивое ругательство.
Мой очумелый взгляд потрясено обгладывает пустые вешалки. А где вся ее одежда?!
Чувствуя себя не в своей тарелке, я медленно тяну на себя верхний выдвижной ящик. Когда в нем не оказывается абсолютно ничего, нервно по очереди дергаю на себя все остальные ящички. Но и там угрюмая пустота. Если что-то и осталось, то только мое белье с носками и стопка нецензурных выражений. А вещей Зорины нет. В панике я мчусь в ванную и теперь явственно вижу то, чего не разглядел час назад: щетка Зорёнка на месте, и паста тоже, и полотенце, но всех остальных принадлежностей нет! Крема, банки, склянки… все исчезло!!!
Ощущая, как тяжелое предчувствие затапливает меня изнутри, я вновь хватаю телефон и настойчиво звоню ей. Раз. Другой. Третий.
В ответ все та же тишина. И теперь она кажется не просто зловещей. Это как невидимый яд, что уже проник в кровь и неторопливо отравляет меня.
Я не выдерживаю и отправляю еще одно смс:
Я: «Зорь, что происходит? Где твои вещи?»
Ответа ждал как на иголках. Почти весь день.
И… естественно, не дождался.
Глава 3
– Доброе утро, мам, – проговариваю я бодро и начинаю разуваться. Сумочка уже болтается на крючке.
Я отворила дверь своим ключом: у меня всегда хранится запасной комплект.
– Зоренька… Что случилось, родная?
Мама смотрит на меня, как на привидение. Руку к груди прикладывает, со стороны кажется, что за сердце хватается. Но на самом деле это не так: привычный жест означает лишь жуткое удивление.
– Да вот… в гости заехала. Ты не против?
– В такую рань? – уточняет мама.
– Да.
Я стараюсь не обращать внимания на ступор в ее добрых глазах, но не получается.
Не дожидаясь ответа, прохожу на кухню. Наскоро мою руки и тянусь в ящик за кружкой.
В наступившей звенящей тишине мама молча включает чайник. Его шум кажется пугающе громким.
– Что же случилось, дочка? – участливо интересуется мама. – С Акрамом поругались?
Она так смотрит на меня… сочувственно, проникновенно. Мне не закрыться от нее. Слезы наворачиваются на глаза, я украдкой смахиваю их, задираю голову к потолку. Шмыгаю носом.
– Я больше так не могу. Его дома не бывает. Он постоянно где-то. С кем-то другим. Я не понимаю, куда делись мы! – восклицаю я, едва сдерживая гримасу отчаяния. – Как будто и не было никогда!
– Дома не ночует? – интересуется мама и медленно поглаживает меня по плечу. А я беру ее морщинистую руку в свои ладони, сжимаю крепко-крепко, словно так смогу укрыться от всех напастей, и целую тыльную сторону. Прижимаюсь мокрой щекой, прикрывая глаза.
– Ночует. А что толку? Он постоянно врет. Надоело слушать его отмазки. Я ему не нужна. Не нужна, понимаешь?! – голос срывается на крик, изнутри полосует раскаленным лезвием. – Он возвращается домой, а от него несет женскими духами. Я уже ненавижу его улыбку и мечтающий взгляд, порхающий по экрану, пока Акрам мыслями с кем-то другим. Он постоянно изворачивается, задерживается. И его не волнует, что я при этом чувствую.
– Зоречка… – печально вздыхает мама.
– Я для него никто! Словно беспроигрышный вариант, когда всегда есть куда вернуться. Жду его дома. Глотаю бездушные отмазки. А он развлекается на стороне!
Голос срывается, это признание вышибает дух.
– Я не понимаю, почему он не может сказать прямо: давай разъезжаться? Не хочет – я ведь его не держу! Но зачем так, мамочка? Он мне всю душу вымотал, сердце мое вырвал. И топчет, и топчет его! За что?!
– Зорь…
– Ты знаешь, как он на других смотрит? Жадно! С интересом! Оценивающе! Каждую женщину взглядом провожает! А у самого в глазах вечное обещание! И что с этим всем делать? Я его люблю до беспамятства. А сколько я его ждала? Он же для меня один-единственный! Никого мне больше не надо! А он шляется, как дворняжка, ни конца ни края этому нет!
Обессилено сажусь на стул, мои предплечья падают на стол. Утыкаясь в них лицом, я опускаю голову. Невозможно сдержать эмоции. Я плачу и плачу. И плачу. И плачу… навзрыд. Неудержимо. А слезы все не иссякают. Сколько же их во мне скопилось. Сколько же…
Мама ничего не говорит, просто гладит меня по спине и ждёт, когда же я наконец успокоюсь.
– Ты на работу сегодня едешь?
– Нет. Я начальству сказала, что поработаю сегодня из дома. Возражений не последовало, – отвечаю я. И нос забит. И глаза явно уже опухли. Представляю, какая я «красавица».
– Что планируешь делать?
– Я ушла, мам. Сил моих больше нет на его загулы смотреть. Пораньше встала, с ящиков всё выпотрошила. С вешалок одежду смела. Загрузила в машину и уехала.
– Так пойдём, сумки поднимем. Располагайся, Зоречка.
– Я принесу сама. Не волнуйся. Мне нужно немного отвлечься. Хотя бы так…я тебя не сильно стесню, мам? Хотя бы на время, чуть позже разберусь с жильем.
– Да заезжай, конечно, о чем разговор.
Она очень за меня переживает. В ее зрачках плещется сострадание и желание помочь. Да только вылечить мою душу мама не в состоянии.
А я смогу. Уйти и не горевать по нему. Пусть живет, как хочет. Уж лучше быть одной, чем страдать рядом с ним. С таким…
– Но он же скоро тебе телефон обрывать начнет, – морщится мама. – Ты готова?
– Готова.
Проходит чуть больше часа. Я уже успеваю позавтракать и начинаю разбирать вещи, как прилетает первый звоночек.
Акрам пытается связаться со мной, даже милую добрую смс-ку отправил.
А что толку уже, любимый. Когда вчера ты был с женщиной, ты обо мне даже не вспомнил. И мои вызовы ты оставил без ответа.
Уже совсем скоро Акрам заметил, что я забрала вещи. Но я и здесь намерена не отступать. Мне нечего ему сказать.
Все ведь и так ясно…
К вечеру он начинает особенно беспокоиться. Даже маме позвонил: она недавно вернулась с работы. Но я попросила не отвечать ему. Конечно, Акрам догадается, где меня искать. Только я уверена, что ему уже не надо…
Акрам не одолевает бесконечными звонками, не забрасывает многочисленными сообщениями. Он позвонил еще пару раз. Только и всего. А. Ну и еще в смс переспросил:
Акрам: «Ты сегодня и правда не собираешься дома ночевать?»
Как часто я хотела задать ему тот же вопрос.
Телефон дрожит в моих пальцах, я откладываю телефон на диван.
И тут… раздается звонок в дверь.
– Дочка! – взволнованно уточняет мама. – Что говорить-то ему теперь?
– Скажи, что меня нет.
– Зорина, но он же не дурак.
– Захочет поговорить – найдет способ. А это не больше, чем пустая отмашка. Для галочки. Идти ему навстречу я больше не собираюсь.
– Ладно. Пойду открою…
Глава 4
– Маргарита Викторовна, вы меня извините, при всем уважении, я же вижу, что она здесь. Вот обувь ее стоит.
– Акрам. Она не хочет с тобой говорить. Не доводи ты ее. Не смог счастливой сделать – отпусти. Вас же ничто не связывает.
– Давайте мы с вашей дочерью сами как-то решим. Зорь!!! – неистово зовет он меня из коридора. – Я не хочу конфликтов и врываться силой. Выйди, пожалуйста! Зорина! – четко проговаривает он каждую букву.
Я даже слегка ёжусь от силы его голоса. Но поднимаюсь с дивана. Выглядываю из комнаты.
– Не кричи. Что ты хотел? – неторопливо выхожу к нему. Складываю дрожащие руки на груди.
Смотреть на него невыносимо. До крика, до беспамятства. Чувствую себя никчемной рядом с Акрамом. Растоптанной. Уничтоженной!
В домашних тапочках, простых серых спортивных штанах и такого же цвета футболке я останавливаюсь прямо перед ним. Внутри меня те же серость и слякоть, но я смело заглядываю в бездонные, сияющие возмущением глаза.
– Ты считаешь, это нормально? – распаляется он. Черный испепеляющий взор пылает неровным огнем. Опасные всполохи гипнотизируют и обдают жаром. Дыхание Акрама частое, даже крылья носа раздуваются. И пусть я раздавлена, сломлена… но это только в душе. А внешне я излучаю непоколебимую уверенность. Уверенность и безразличие. От этого любимого лихорадит еще сильнее. – Вот так молча собрать вещи и уйти?!
Не роняя ни слова, я цепляю с комода ключи, натягиваю кроссовки, куртку, капюшон на голову. И касаюсь ручки. Серебристый металл холодит кожу, позволяя не расплавиться от осуждающего колючего взора. В абсолютном молчании распахиваю дверь, выхожу из квартиры. Спускаюсь по лестнице, в сторону лифта даже не смотрю.
– Ты объяснишь что-то, нет?! В молчанку будем играть? – догоняет меня вибрирующий голос.
Как только мы с любимым выходим из подъезда, я резко оборачиваюсь и замираю. Больше никуда не пойду.
– Акрам, ты зачем приехал?
– За тобой, вообще-то! Что это, объясни мне?!
– Лучше ты объясни. Где ты ночами шляешься? Почему пропускаешь звонки. Почему от тебя за версту несет другими женщинами?! Ты думаешь, я идиотка? Что я любую грязь проглочу и скажу спасибо?
– Из-за того, что я вчера задержался? В этом проблема?
– Ты проблем вообще не видишь. Тебе нравится вести разгульную жизнь? Так, гуляй. Я не против. Просто без меня.
– Зорина! Ты так-то не перегибай!
– А что ты мне предлагаешь? Молча наблюдать, как ты всех женщин в радиусе километра разглядываешь?
– Я не разглядываю! – возмущается он, слегка подаваясь вперед.
– Как сверкаешь глазами, чувствуя их ответное внимание? – продолжаю я, легко отмахиваясь от его ничтожных возражений. – А я тебе рубашечки гладить буду и завтраки подавать, да? Это для тебя счастье?
– Ну, извини, что я вчера не предупредил. Не знал, что так поздно буду. Из-за этого ты вспылила? Зорь, это же несерьезно. Забирай вещи, поехали домой.
Он разводит руки в стороны и не скрывает жуткое потрясение.
– Я заеду на днях. Кое-что из моего действительно у тебя осталось. И на этом всё. С меня хватит.
– Мне правда жаль, что вчера так вышло. Но я хотел выходные вместе провести, сходить куда-нибудь. Да и… как ты можешь уйти?! Мы же с тобой целый год вместе!
– Два, – разочарованно поправляю я его. И даже чуть больше. А для него это ничто. Абсолютный ноль.
– Два уже? – удивленно переспрашивает он. – Так… это смотря с какого момента считать. Поехали, а?
– Акрам. Ты к своим дальним дистанциям как-то без меня готовься. Договорились? А я это скотство, извини, больше терпеть не намерена. И не надо дуру из меня делать.
– Я дуру из тебя никогда не делал!
– Все. Хватит. Я ухожу. И делить тебя с другими женщинами не собираюсь.
– Но я же не… – наигранно недоумевает он и впивается пальцами в мое запястье, пытаясь остановить и не позволить отодвинуться от него.
– Акрам, – прерываю я эти жалкие оправдания, стараясь не реагировать на ожог от его сильных пальцев. – Я тебя люблю с восемнадцати лет. Бесконечно люблю. Но смотреть на твои похождения больше не стану. А ты иди. Ищи ту единственную, от которой гулять перестанешь.
Он больше не возражает, хмуро разглядывает меня. Будто видит впервые. Изучает заново.
Сказать нам друг другу, увы, уже нечего.
Как же сильно я его люблю. Как же обожаю. Пальцы зудят от желания прикоснуться. Даже сейчас! Вновь его почувствовать… Но я не бездушная игрушка. А он все равно умудрился меня сломать.
– Ты у мамы пока будешь жить? – сухо осведомляется он.
– Да.
– Зорь, если я тебя так сильно обидел, ну… прости ты меня. Да только вот так собраться и молча уехать, игнорируя меня полностью… Это же вообще дикость! Мы ж с тобой давно вместе. Поехали домой, а? – примирительно предлагает он. – Договорим там.
– Нет. Твой дом больше не для меня.
– Зорина, это неадекватно. Не нужно так резко. Дай хотя бы немного времени, мы разберемся, мы…
– Вот и я говорю. Это неадекватно, Акрам. Скажи мне честно. Пока мы были вместе, ты других женщин в наш дом приводил? В нашу постель?
– Нет! Нет, конечно! – поспешно рычит он, а я ему не верю. Что бы он ни сказал, каждая фраза уже воспринимается чертовой ложью. Ни грамма правды от него. Уверена, нашу постель посещали многие.
Он даже ни разу не сказал, что я ему по-настоящему нужна. Что сожалеет. Что все изменится. Глупо, конечно, в это поверить. Но хоть как-то он бы мог оправдаться?
Я опускаю взгляд. Корчусь в агонии. Вот-вот сгорю заживо! А ему ж ничего…
– Заврался ты уже, любимый. Ох, как заврался. И Наде «Сервис» ты, кстати, передай, что неблагодарную роль твоей кухарки она с радостью может примерить на себя.
– Зорин… – виновато тянет он, но добавить больше ничего не решается.
Я разворачиваюсь и поскорее скрываюсь за домофонной дверью, дальше и шага ступить не могу. Стою, как парализованная. Соленые потоки обжигают щеки, шею, капают на одежду. Меня ломает изнутри. Кричать хочется от всего этого.
– Зорина! Иди сюда! Вернись! Да там не так все было! – надрывается Акрам, стоя по другую сторону двери. Несдержанно лупит по ней ладонью, оглушая меня, заставляя медленно оседать на ледяной пол. – Выслушай же! Зорь!!!
Но слушать его я не собираюсь.
Это конец.
Нас больше нет.
Все…
