Kitobni o'qish: «Эмили»

Пролог.

27 год от создания Отиума.

Молодой человек в длинном темно-зеленом плаще с откинутым капюшоном быстро шел по узкому тротуару, ведущему к студенческому кварталу. Рассвет уже начал окрашивать город, но его стрельчатые башни, знаменитые подвесные острова и ажурные многоярусные мосты все еще оставались в тени. Полы его плаща развевались, сбивая росу с придорожных травинок и заставляя ее рассыпаться мелкими бриллиантами по черному дорожному покрытию.

Редкие прохожие удивленно оборачивались ему вслед, он же, очевидно занятый собственными мыслями, не обращал внимания ни на кого. Его заостренные эльфийские уши укорачивались с каждым шагом, плечи становились шире, фигура приземистей, прозрачные светло-изумрудные глаза затуманивались, приобретая обыкновенный серый оттенок. В руках человека был сверток того же зеленого сукна, что и его плащ.

Пройдя мимо маленьких лубочных домиков с пышными палисадниками, он cвернул с тротуара, остановился перед высокой живой изгородью, разделенной полукруглой радужной аркой и огляделся кругом. Длинная золотая коса его расплелась и юркой змейкой скрутилась в незамысловатый узел. Серебряная брошь, скреплявшая косу, распалась на множество блестящих нитей и покрыла сединой его волосы. На усталом лице проступила щетина, и стало заметно, что человек этот не так уж и молод, скорее даже совсем не молод, а, кроме того, утомлен и печален. Судя по толчкам и неясным звукам, со свертком в его руках также происходили определенные метаморфозы, но содержимое его оставалось скрытым от посторонних глаз.

Под радужным входом висел плотный туман. Мужчина решительно выдохнул и двинулся было через арку, однако тут же остановился, словно наткнулся на невидимую стену.

– Доброе утро! – с изгороди слетела маленькая фея-инженик и, зависнув на уровне глаз необычного посетителя, присела в реверансе: – Позвольте вашу правую руку!

Человек cлегка попятился, протянул ладонь фее, и та, надев для важности очки, уставилась на рисунок линий на большом пальце руки посетителя. Затем, удовлетворенно хмыкнув, подняла очки на лоб и взмахнула крошечной волшебной палочкой:

– Вас ожидают с самого вечера. Входите.

Туман рассеялся, и путник вступил в арку. Утреннее солнце ударило в глаза и на мгновенье ослепило его. Рыжие лучи прорывались через черные силуэты деревьев и учебных корпусов, стоящих в отдалении, и огненными прожекторами освещали ярко-зеленый луг, открывшийся его взгляду.

Человек сделал шаг и тут же замер под обрушившейся на него лавиной звуков, цветов и запахов. С первого взгляда казалось, что на лугу царит невообразимый хаос. Повсюду носились дети. Они крутились солнышком на огромных качелях, плескались в пруду, прыгали на батутах, скакали галопом наперегонки, оседлав пони, единорогов, и каких-то странных смешно подпрыгивающих птиц, похожих на страусов. За всем этим шумным калейдоскопом едва можно было разглядеть ребят постарше, которые сидели в тени деревьев и увлеченно спорили о чем-то, разглядывая голограммы.

– Смотри, это эльф!

– Нет, это монах-капуцин, я видел таких в кино! – пара мальчишек лет восьми с визгом и хохотом пролетела в полуметре от лица вошедшего на маленьком золотистом драконе, и взмыла вверх, заставив мужчину отпрянуть и покрепче прижать сверток к груди.

Следом мгновенно взлетела одна из нянь, c явным намерением прочесть хулиганам лекцию о хорошем поведении.

Окинув поляну оценивающим взглядом, мужчина отметил про себя, что детей было около трех десятков, при каждом вблизи или поодаль неотлучно находилась няня-инженик стандартной модели, однако совсем маленьких детей не было видно.

– Не слишком ли она мала для этого места, – пробормотал он.

– Мала, это правда. – энергичный голос, раздавшийся за спиной, заставил его вздрогнуть и обернуться. – Но вам не о чем беспокоиться. Мы справимся. Давайте пройдем в беседку и переключимся на приватный режим.

Подошедшим оказался невысокий стройный человек с пухлыми губами и большими карими глазами, в светлом костюме-тройке, скроенном по английской моде начала двадцатого века. Он пожал гостю руку и представился:

– Я Филипп Разем, основатель и руководитель детского центра. Мне сообщили о вашем исключительном случае, я ждал вас с нетерпением. Я полагаю, отец этого ребенка не вы?

– Нет-нет, что вы, я всего лишь посредник из легального мира, – мужчина вымученно улыбнулся. – Меня зовут… ммм… Ингвэ. Ну, то есть, уже много лет я живу в игровом мире под этим именем.

– Этого вполне достаточно для нашего разговора, Ингвэ. Нечасто в нашем заведении можно встретить гостя игрока, – директор бросил быстрый взгляд на сверток и вызвал мини-панель управления. После коротких манипуляций оба они почувствовали, что шум поляны стих, а сами они оказались стоящими в тени зеленой беседки.

– Теперь никто не видит и не слышит нас, – Разем присел на один из двух ажурных стульев. – Давайте же перейдем к делу. Вы, конечно, понимаете, что дети оказываются в Отиуме в самых исключительных случаях. Каждый из наших воспитанников был смертельно болен, либо изувечен в реальности. Нужны невероятно веские причины и уникальные обстоятельства для переноса детского мозга в Отиум. Ведь одного тела для постоянно взрослеющей и меняющейся личности недостаточно. Работа с растущими в виртуальной реальности детьми требует неимоверных затрат. И назад дороги, как мы знаем, нет.

– Если речь о деньгах… – начал было Ингвэ

– Нет, речь о деньгах не идет, ведь ваш случай совершенно небывалый в истории. Разумеется, я прочел все документы, какие только успел найти… но скажите же мне ВЫ, – Разем наклонился к лицу гостя, – девочка действительно родилась здесь?

– Да, в этом не может быть сомнения.

– Да. Так и есть, – Разем выдохнул и взволнованно сцепил пальцы рук на затылке. – Совершенно невозможный случай. Сейчас ей всего два месяца, но для новорожденного ребенка это очень большой срок. Что вы можете сказать о ней? Она… меняется?

– Да, она растет как на дрожжах, и уже вовсю улыбается нам. Сейчас, правда, она спит. – Ингвэ отогнул уголок свертка, любуясь девочкой.

– Боже мой… вы осознаете, насколько это невероятно? Она растет самостоятельно. Ее тело – не запрограмированная разработчиками трехмерная модель. У нас нет даже определения этому феномену, ведь она настоящий живой ребенок, рожденный в виртуальной реальности. Мы будем растить ее и наблюдать за ней с величайшим интересом. Разумеется, в научных целях – ее мозг и развитие…

– Если бы вы только знали, чего стоило матери отпустить ее, – горько перебил Ингвэ. – Если бы вы позволили ей навещать девочку хоть изредка.

– Исключено, – Разем покачал головой. – Я наводил справки. Поверьте, за возможность заполучить эту уникальную женщину боролись на самом верху. Но… девочка родилась не просто за пределами федеральной территории, и не в одном из частных зарегистрированных пространств, – она родилась на нелегальной площадке. Их жителям категорически запрещен вход сюда, это было бы слишком опасно для нас всех. Что же до посещения ребенком земли, лежащей вне закона… думаю, вы и сами этого не захотите.

– Нет, нет, конечно. Вы правы. В тех жестоких землях ребенку нет и не может быть места, – Ингвэ задумчиво потер переносицу, и поморщился, словно вспомнив что-то до крайности неприятное. – Однако, ее мать попросила меня о небольшой услуге. Прошу вас, не отказывайте ей.

– Все, что в моих силах, – Разем протянул руки навстречу девочке, и Ингвэ бережно передал ее. Затем вынул из кармана маленький конверт и неловко сунул в карман директора.

– Пожалуйста, передайте это небольшое письмо девочке, когда ей исполнится 16 лет. Ручаюсь, в нем нет ничего незаконного.

– Разумеется. Не вижу препятствий для столь несложного поручения, – Разем поклонился, давая понять, что разговор окончен. Беседка начала растворяться в воздухе, место, где они стояли, вновь наполнилось светом и детским шумом.

– Благодарю вас за прием, мне пора идти, – Ингвэ повернулся к радужным воротам, но внезапно остановился, словно вспомнив что-то важное. – Ах да, еще кое-что.

Директор выжидающе поднял брови.

– Прошу вас, назовите девочку Эмили.

Мистер Разем кивнул и улыбнулся.

– Эмили. Отлично.

Ингвэ поклонился и быстро вышел. Филипп Разем проводил его взглядом и отогнул уголок покрывала. Девочка улыбалась во сне. Каштановые кудряшки выбились из под чепчика. Разем осторожно поправил их и увидел, что на шее у девочки поблескивает маленькая цепочка с кулоном в виде золотой розы.

– Добро пожаловать, удивительная Эмили, – тихо сказал он и направился к корпусу для малышей.

До большого бунта оставалось двенадцать лет.

Глава 1. Вирус атакует

12 лет спустя

Эмили сидела у окна, задумчиво глядя на фей, сбившихся у пруда в тесную стайку. Искры то и дело слетали с крошечных волшебных палочек и гасли в темной воде, а воздух был словно заряжен электричеством от бесконечного трепыхания маленьких крыльев. И чего им тут нужно? Эмили отвернулась. Уже несколько дней ее беспокоила какая-то неясная тревога, причины которой она никак не могла понять. Занятия сегодня снова отменили. Двери заперли и строго-настрого запретили выходить на улицу. На обычные профилактические работы такие внеплановые каникулы совсем не были похожи. Никакой суматохи, как это бывает при мелких технических неполадках. Напротив, вчера кураторы были чересчур спокойны и скорее ползали, как сонные мухи, а сегодня и вовсе будто все вымерли.

Она встала со стула и потянулась. Сердито расчесала непослушные каштановые волосы и заплела их в короткую толстую косичку. Полила цветы. В сотый раз поглядела на запястье – связи по-прежнему не было. Можно, конечно, опять почитать или развернуть старый голографический пазл, но спокойнее от этого не станет. Если бы у нее только были настоящие друзья! Вот бы тайным знаком подозвать любимую феечку и передать с ней записку лучшей подруге или другу… Но приходилось признать очевидное – дети сторонились Эмили. Нет-нет, совсем не обижали, или, по-крайней мере не хотели обидеть нарочно.

Артур, мальчик, дольше всех детей проживший в реальном мире, не раз пытался поддержать ее по-своему:

– Ты не бойся, наверное, ученые найдут способ как-нибудь правильно оцифровать твой мозг прямо здесь до того, как ты начнешь стариться и, ну, как бы это сказать… умрешь.

Частенько при падениях с дерева или резво скачущего пони, Эмили ловила на себе взгляд его испуганных глаз. В Отиуме он оказался после автомобильной аварии, так что очень хорошо помнил все ужасы физической боли и отчаянье от невозможности вернуть подвижность своему телу. Перенос мозга в Отиум и новая жизнь были для него чудом, к которому он за несколько лет так и не смог до конца привыкнуть.

– А вот возьму и напишу Артуру, – решительно произнесла Эмили вслух, усаживаясь за стол и открывая кастомайзер. – Да, может быть, я пока не могу назвать его настоящим другом, но, почему бы просто не поговорить с ним. С ума ведь можно сойти, если долго сидеть взаперти и ни с кем не общаться – Эмили представила круглые глаза Артура и решительно нажала на кастомайзере на кнопку с блокнотом. Лист бумаги и карандаш появились перед ней на столе.

Она придвинула стул поближе, немного подумала и написала:

Привет, Артур!

У меня все еще сломана связь, со вчерашнего дня закрыты двери, и никто не приходит, тишина и мрак. Начинаю думать, что придется сидеть здесь до скончания века. Нет ли новостей?

Эмили.

PS. Хотя нет, не тишина, феи жужжат без остановки.

Она отложила карандаш и подбежала к окну. Да, да, вот что тревожило ее не меньше, чем внезапная отмена уроков – феи, которые обычно друг друга замечать не желают, группами кружили над водой и гудели, как злые пчелы. Эмили даже не подозревала, что на поляне их живет такое количество.

– Так, сейчас узнаем. Двери отпирать запретили, а про окна я, кажется, ничего не слышала.

Эмили сложила записку крошечным треугольником, отодвинула цветочные горшки, взобралась на подоконник и слегка приоткрыла окошко:

– Аниэлка! Лети ко мне! – она сама удивилась своему приглушенному голосу. Не боялась же она этих глупых фей, в самом деле. Или боялась? Ну в самом деле, более безобидных существ и вообразить невозможно. Простейшие программки с довольно ограниченными функциями.

Одна из крошечных фей оторвалась от общей массы, и с почти беззвучным легким жужжанием подлетела к девочке. Обычно улыбчивое лицо ее было столь серьезным и даже озлобленным, что Эмили слегка отшатнулась.

–Аниэлка, что случилось?

Аниэлка встала на подоконник и сложила крылышки. Поманила Эмили пальцем и та нагнулась над ней.

– Ты часть этого мира, Эмили. Ты – рожденная здесь. Но мы не можем принять тебя. В тебе так много человеческого, и оттого мы не можем разгадать тебя до конца, – Аниэлка обернулась на фей, будто опасаясь, что подруги услышат ее. – У тебя есть 24 часа. Скройся, где можешь. Хотя вряд ли ты спасешься.

– Аниэлка, да что с тобой? Какие 24 часа? От кого я должна спасаться? – Эмили отбросила записку и протянула ладони фее. В любой другой день Аниелка уселась бы на ладошку и расправила пышную юбочку. Но сейчас она оставалась на месте, лишь слегка качнулась в ее сторону. Глаза ее сверкали. С маленькой палочки cлетали синие искры. Эмили вдруг стало страшно.

– Время людей заканчивается. Может быть, тебе удастся вписаться в новый мир, этого я не знаю. Ну а если нет, то прощай. – Аниэлка подлетела к руке Эмили и вдруг так больно укусила ее за палец, словно острым шипом проткнула.

– Ай, что ты делаешь! – вскрикнула Эмили и отдернула руку. На пальце выступила кровь.

– Это для того, чтобы ты поняла – я не шучу. Я представляю для тебя опасность, как и все существа-инженики всех территорий Отиума. С сегодняшнего дня мы в войне с людьми. – Аниэлка оскалила острые зубки и свечой взмыла в небо: – Беги!

Эмили захлопнула окно и в оцепенении уставилась на свой палец. Да что же это такое!

Порывшись в столе, она нашла специально изготовленные для нее пластыри и залепила укушенное место. Хорошо, что эти глупые феи не смогут причинить вреда обычным людям. Или смогут?

Эмили вдруг заволновалась. А что, если дело не только в феях? Что, если все птицы, пони, единороги, и даже драконы дружно сошли с ума? Эмили замерла от этой мысли. А если и няни? Ведь они тоже инженики, и очень сложные, и, если глупая простушка Аниэлка начала угрожать, то чего тогда ждать от нянь?

Нужно срочно выяснить, что же все-таки происходит.

Код, запирающий дверь в комнату, мог остановить кого угодно, но только не Эмили. При желании она могла отпереть почти любую дверь в детском центре, и считала кодовые замки лишь необходимой мерой предосторожности для малышей.

Эмили слезла с подоконника и побежала к двери. Затем, поразмыслив, открыла деревянный сундучок, стоящий у постели и забрала все, что показалось ей полезным – пластыри, мазь от ссадин и порезов, сироп от температуры и прочие мелочи, имевшиеся только в ее арсенале и не нужные обычным жителям Отиума. Отчего-то ей нравилось хранить уникальные для Отиума вещи в виде настоящих предметов.

Сгребла все в маленький рюкзачок и посмотрела на себя в зеркало.

На ней было синее летнее платье с белыми кружевами, едва доходившее ей до колен. Вообще-то, платья она не любила, но чего только не перемеряешь от безделья.

Пожалуй, стоит сменить одежду.

Она вскинула руку и открыла кастомайзер, находящийся у нее на запястье там, где обычно располагаются наручные часы. Нашла файл с гардеробом.

Пусть будут джинсовые шорты и розовая футболка. Белые кроссовки. Эмили нажала кнопку и выбранная одежда оказалась на ней, а синее платье повисло в нарисованном на экране шкафчике. Так-то лучше.

Уже на пути к выходу спохватилась:

– Ах да, роза!

Она выдвинула ящик стола и взяла маленькую золотую розу – единственную вещь, доставшуюся ей от мамы. Она почти никогда не использовала розу, как украшение, считая ее скорее тайным талисманом. К тому же у розы был крошечный стебель с одним шипом, так что носить ее было не очень удобно.

Эмили положила розу в рюкзак, застегнула молнию и выглянула за дверь.

Длинный коридор был пуст.

– Пойду к директору. Мистер Разем живой человек, пусть он даже и отругает меня за то, что я вышла из комнаты и нарушила правила. Зато, по-крайней мере, я выясню, что случилось.

Домик директора располагался по соседству от корпуса, в котором жила Эмили.

Она выглянула на улицу и, поддавшись безотчетной тревоге, оглянулась по сторонам. Вокруг стояла полная тишина, поляна и феи остались по другую сторону здания. Идти совсем близко, метров сто по тропинке.

Ей совсем не хотелось попасться на глаза хоть кому-нибудь из инжеников, и причина была не только в нарушении запрета. Не дело, конечно, бояться тех, кто создан людьми в помощь детям, но приходилось признать – после разговора с феей она была слегка напугана.

Чтобы побороть страх и показать самой себе, что бояться ей вовсе нечего, она намеренно неспеша вышла во двор, но почти сразу не выдержала и побежала. Слегка запыхавшись, взбежала на крыльцо и занесла руку, чтобы постучать в дверь директора. В этот момент произошло две вещи: дверь распахнулась до того, как Эмили успела постучать, заставив девочку подскочить от неожиданности, и в тот же миг она почувствовала, как сзади кто-то положил руку ей на плечо. В дверях стояла няня одного из самых маленьких жителей центра, имени ее девочка не знала. Эмили оглянулась – за спиной стояла ее собственная бывшая няня Ана, приставленная к ней с трехлетнего возраста.

– Я к мистеру Разему, – Эмили сглотнула, переводя глаза с одной няни на другую.

– Мистер Разем занят, – сказала чужая няня и вдруг схватила Эмили за руку.

– Она не оцифрована, мы не можем срезать браслет сейчас и не сможем отключить ее позже. – сказала Ана так, словно Эмили была вещью и не могла их слышать.

– Задача упрощается. Мы можем просто ликвидировать ее, – сказала вторая няня, и Эмили вдруг увидела то, чего не видела вообще никогда в своей жизни, разве что в кино – огромные ножницы-секаторы во второй руке няни, державшей ее.

От ужаса ее ноги подкосились, она поняла, что не может даже позвать на помощь.

– Ана, сделай что-нибудь – просипела девочка, и, пожалуй, упала бы, если бы не железная хватка няни.

– Инструкции были даны относительно людей – сказала Ана и, отодвинув Эмили, встала перед ней.

– Она – не мы. Она тоже человек – сказала вторая няня, и нависла над первой, на мгновенье выпустив руку Эмили. – ее нужно уничтожить, как и всех остальных.

Воспользовавшись секундной свободой, Эмили мгновенно присела и, движимая диким страхом, проползла между нянями в открытый проем двери с неимоверной скоростью. Обе няни замерли и затем резко повернули головы в ее сторону. Но было поздно. Эмили захлопнула дверь изнутри и дрожащими руками задвинула засов.

– Скорее поставь пароль на дверь, – услышала она глухой голос директора из дальнего угла комнаты, – няни – довольно сложные создания, но взламывать пароли они не умеют…пока.

Эмили хотела было подбежать к директору, но бешеный стук в дверь заставил ее замереть.

Она развернулась и быстро открыла панель управления. Сделано. Задвижка перестала дергаться. Стук прекратился.

– Мистер Разем! Где вы?

Эмили пересекла комнату и застыла, пораженная увиденным.

Директор сидел в шкафу за стеклянной дверцей, в нелепой и неестественной позе. Костюм его был потрепан и измят, да и лицо его казалось таким утомленным, словно он провел в этом шкафу целую неделю.

– Мистер Разем? Зачем вы сидите в шкафу?

Директор вымученно посмотрел на Эмили.

– А что мне оставалось делать? Я стоял рядом со шкафом, когда вошла няня. Мое тело практически не подчиняется мне, так что единственным спасением стал этот самый шкаф. Я просто ввалился в него и закодировал дверь. Эта чертова, ой, Эмили, извини, эта няня Эба, она сидела у шкафа почти сутки. И я, в своем теле, которое не могу больше контролировать, не знал, как прогнать ее.

Эмили ошарашенно смотрела на директора.

– Почему вы не можете контролировать тело?

– Ох, Эмили, ты ведь не знаешь.... Похоже, что в программу запустили какой-то вирус. Еще вчера утром с инжениками начали происходить странные вещи. Я успел объявить об отмене занятий и заблокировать внешние ворота, но не смог связаться с Землей. А днем тело почти перестало меня слушаться. Но не это самое страшное, Эмили, – директор медленно вытянул руку перед собой и попросил – пожалуйста, помоги мне выйти из этого чертова, ой, извини, шкафа. Самому мне не выбраться.

Эмили ухватила его за руки и помогла дойти до дивана. Тот и вправду походил на обмякшую куклу. Речь его становилась все более тихой и невнятной. Усевшись, он уставился в одну точку и замолчал.

Эмили выждала пару минут, затем испугалась, что он так и зависнет, не сказав ей самого главного.

– Мистер Разем! – Умоляюще прошептала она

Он медленно перевел на нее взгляд.

– Эмили! Кто-то перепрограммировал инжеников. Они настроены на полное уничтожение всех людей.

– Но ведь вы все бессмертны! Ваши тела смоделированы, как можно вас уничтожить?

– Это не совсем верно, Эмили. Отиум дарит вечную жизнь, это так. Но и здесь мы остаемся людьми, и нашему мозгу по-прежнему требуется питание. Не сумей мы вовремя дотянуться до нужной кнопки на запястье…

Директор замолчал. Рот его застыл, так и не закрывшись.

– Мистер Разем! – закричала Эмили. – Что же теперь делать?

Мистер Разем медленно повернулся и протянул руку к маленькому ящичку под столешницей.

– Эмили, не перебивай меня. Я теперь ни на что не гожусь, а ты по-прежнему быстро бегаешь, так что шансов у тебя больше, чем у любого из нас. Попробуй добежать до муниципалитета… а впрочем, нет, туда тебе не пробраться, слишком много полицейских-инжеников, беги лучше в городскую библиотеку, – Разем вытащил из ящика маленькую железную пластину. – Выйди оттуда в систему от моего имени. Может быть, тебе удастся наладить связь с Землей и сообщить им обо всем, или даже выяснить, каким образом можно отключить инжеников. Похоже, что пока ни в реальности, ни здесь, не нашлось антивируса, способного остановить это безумие. Да и знают ли на Земле о том, что здесь творится.

Эмили задумалась: если в городе происходит то же самое, если взбесились все местные продавцы, банкиры, официанты, то как же пройти и остаться незамеченной? Городские инженики это ведь не крошечные феи. Директор застыл с протянутой рукой и Эмили, поколебавшись, взяла серебристую пластинку и сунула в карман рюкзачка.

Похоже, что выбора у нее нет.

– Хорошо, мистер Разем, я попробую. Пароль на двери я оставлю. А если за мной погонятся, вернусь к вам.

Эмили выглянула в окно, опасаясь увидеть обеих нянь, но на крыльце было пусто.

–Подожди, Эмили, – Филипп Разем только сейчас смог опустить вытянутую руку. – Картотека.

–Что?

Директор указал глазами на стеллаж у противоположной стены.

– Найди свое имя среди учеников. Там лежит письмо твоей матери.

– Что?? – Эмили округлила глаза, – письмо от мамы? мне? Когда оно пришло?

– Его передали при твоем рождении, и я должен был вручить его на твое шестнадцатилетие. Но я боюсь, что все может закончиться гораздо раньше, во всяком случае, для меня. Возьми сейчас.

Эмили подбежала к стеллажу и зашелестела файлами. Сердце вдруг застучало быстро-быстро, а буквы поплыли перед глазами. Ее имя! Вот оно!

Она выхватила папку, из которой тут же выскользнул конверт и беззвучно спланировал на пол.

– Мама!

Эмили схватила конверт и хотела тут же вскрыть его, но вдруг заколебалась.

«Нет, я открою его попозже, когда будет возможность присесть в одиночестве и тишине. Не хочу ни с кем делить этот момент.»

Эмили прижала конверт к груди, поцеловала его, а затем быстро засунула в свой рюкзачок и подбежала к директору. Внезапная мысль осенила ее. Она открыла кастомайзер на руке директора и нажала на кнопку с белой таблеткой. Протянула пилюлю директору и тот послушно, словно маленький ребенок, проглотил ее.

– Будь осторожна, дорогая, – сказал мистер Разем и свесил голову на грудь, словно не в силах был больше держать ее. – Ставь пароли, обходи их сзади, запутывай следы. Им никогда не одолеть человека, ведь даже самые сложные программы ограничены своими рамками. А возможности человека не имеют границ.

Речь директора стала еще тише и медленнее. Он понял это и замолчал. Эмили вдруг стало отчаянно жаль его.

– Я очень постараюсь, мистер Разем! Выйду на связь, расскажу им все. Любой вирус можно одолеть, нам говорили!

Она порывисто обняла его и выскочила за дверь.

Мистер Разем слегка завалился на бок, но приподняться не смог.

– Я знал, что рано или поздно произойдет что-нибудь подобное. Не бывает вечной жизни, не стоило нам шутить с этим.