Kitobni o'qish: «30 шагов к тебе»

Пролог

Родители опять ругались. Очень громко, агрессивно. Порой из кухни доносились звуки бьющейся посуды или упавшего на пол предмета. Я сидела на кровати, заплетала волосы в густую косу и ждала. Другого выхода не было.

Два года назад, как только я поступила на бюджет в местный институт и моя младшая сестра Олька погибла, отец запил. Иногда он пил сильно, до беспамятства, мордобоя на улице и слез, а иногда его жажда алкоголя затихала на месяц-другой. Однако рано или поздно всё начиналось сначала.

Я поняла, что ссоры не миновать, когда вернулась с учебы и увидела разбросанные в коридоре ботинки – первый признак, что отец невменяем.

В последний его запой ситуация ухудшилась. Он поднял руку на маму. Такое происходило не впервой: он и раньше порывался отвесить затрещину маме в пылу очередной ссоры, но всё же сдерживался. Наверное, понимал, что это неправильно, что так нельзя. Но сейчас… они словно специально доводили друг друга до истерики и «трясучки».

Я заплела волосы в косу и замерла: звуки на кухне резко затихли.

Это плохо. Так быть не должно!

С бешено рвущимся из груди сердцем я вскочила с кровати и побежала к родителям.

– Только бы все были живы, – повторяла как мантру. – Пусть будут живы.

На кухне около окна стояла мама. Она выглядела ужасающе спокойной, несмотря на то, что у нее была разбита губа, а из носа по подбородку стекала кровь. Словно не побои терпела, а ловила дзен каждой клеточкой организма. Отец при этом сидел на табурете за столом, обхватив голову руками, качался взад-вперёд и тихонько мычал. Он так делал, когда творил что-нибудь ужасное и осознавал масштабы бедствия.

Мама прикрыла ладонью рану, оторвалась от подоконника и на негнущихся ногах побрела в ванную. Я открыла рот, словно собираясь высказать всё отцу. И через мгновение закрыла.

Слова вылетели из головы. Секунду назад в мыслях выстроилась пламенная речь, которая, как мне казалось, наставила бы его на путь истинный, но в одно мгновение всё исчезло. Да и помогли бы простые слова в такой ситуации? Вряд ли. К тому же было страшно. Внутренняя дрожь не давала сосредоточиться.

Я поняла, что боюсь отца.

Тихонько нырнув в ванную следом за матерью, я помогла достать аптечку из тумбы под раковиной, вытащила нужные лекарства и оставила её одну. И так знала, что мама выставит меня за дверь и не примет помощи. Никогда не принимала.

– Не говори бабушке, Мил, – едва слышно попросила мама.

Мне бы хотелось попросить совета у подруг, но с девочками из универа отношения сложились натянутые, а те, с кем я тусовалась в одной компании по вечерам, не давали своих контактов и не считали меня «своей». Единственным вариантом, который я видела в тот момент, была крыша.

Я натянула толстовку, закинула на плечо рюкзак, спрятала телефон в карман и вышла из квартиры. Ноги сами понесли меня наверх. Я шла туда, только чтобы успокоиться и посмотреть на него.

Шаг 1

Я видела его каждое утро в 8:43. Он спешно выскакивал из квартиры, всегда виновато и в то же время хитро улыбался, собирал длинные светлые волосы в густой пучок на макушке, закрывал дверь и бежал на остановку. Автобус отходил через минуту – с конечной общественный транспорт всегда двигался по строгому расписанию. Я же глупо улыбалась в ответ, медлила у входа в нашу квартиру и потом следила за парнем из окна парадной – провожала грустным взглядом его широкую спину и не решалась бежать следом.

Такое поведение – удел неудачниц и сталкерш, хотя я понимала, что слишком близко подобралась к этой черте.

Его звали Денис Шошин, ему исполнилось двадцать семь лет, работал в неплохом ресторане в центре города, где получал заслуженные чаевые от девушек разных возрастов. Конечно, его благодарили не за обслуживание, хотя оно многие годы оставалось безупречным. Восхищённые гостьи пытались привлечь его внимание. Парень время от времени работал моделью: его лицо было очень красивым, с правильными чертами, а глаза – яркие, голубые.

Наверное, будь у меня крупица таланта, я бы вылепила его из глины или нарисовала. Однако Всевышний обделил меня этими умениями. Зато Денис ко всем остальным своим плюсам был неплохим художником.

Как глупая дурочка, я была готова выкупить все его картины и повесить на стену комнаты. Если бы только имела достаточно денег… К сожалению, мне не посчастливилось родиться в богатой семье, а финансы с подработки незаметно тратились на продукты. Ни одной картины Дениса Шошина в моей коллекции так и не появилось. Как и самой коллекции.

Зато получилось несколько раз сфотографировать его отдельно от ребят. И один снимок вышел особенно удачным: на нём блондин с задумчивым видом смотрел на закат. Безнадёжно влюблённая, я пыталась отретушировать снимок, чтобы в дальнейшем напечатать и поставить его в рамку, но и тут всё пошло не по плану. Ничего не вышло. Фото из невесомого и легкого превратилось в синее и хмурое, а сам Денис, походивший на ангела, – в аватара.

Мы познакомились случайно. Шошин переехал в квартиру, доставшуюся им с братом от бабки, а потом столкнул меня с лестничной клетки. В тот момент, до того как наша семья начала разваливаться, я ещё умела мечтать и занималась этим постоянно. Именно поэтому не заметила Дениса, когда выходила из квартиры, и слепо попятилась задом.

Само падение вышло удачным. Конечно, если так можно сказать об этом. Кости оказались целы, голова тоже. Единственное, что пострадало – самооценка. Потому что с криком ко мне на помощь спешил настоящий ангел.

Тогда Дэн не забрал волосы в хвост, и они золотистыми кудрями падали на его идеальное лицо.

Божественно. И одновременно недосягаемо.

Самое главное, что меня подкупило в парне, помимо внешности, – его слова. Он умел убеждать, умел флиртовать и делал это открыто. Не стесняясь.

– Ты не работаешь моделью? – серьезно уточнил парень. Как любая нормальная девчонка, я расплылась в улыбке и помотала головой. Впервые мне делали комплимент. – Ты очень красивая, так бы рисовал и рисовал.

Мама твердила, что я слишком стеснительная. Таких по жизни съедают с потрохами. Поэтому парней и общения с ними я попросту избегала – боялась. Но тогда… то ли ударилась о лестницу очень сильно, то ли мне его неприкрытая ложь показалась реальной… я ответила.

– Ты художник? – мой голос дрожал.

Неловко, как медведь на нересте, я поднялась и посмотрела наконец на своего героя. В первую секунду я подумала, что он мог бы быть и повыше, однако все недостатки перекрыло красноречие.

– Немного рисую, – хитро подмигнул Денис. – Живёшь тут?

Я несмело кивнула. Рядом с ним моя планета будто сходила с орбиты и норовила отправиться в другую галактику.

– Давай погуляем вечером, – предложил новый знакомый. Как влюблённая дурочка я расплылась в улыбке и не смогла себя остановить. Согласилась и все шесть часов до встречи выбирала наряд, представляя, что же мы будем делать. Мечтала о первом поцелуе и, возможно, даже чем-то большем.

Я так погрузилась в свои фантазии, что едва не опоздала на встречу. Ольга, моя сестра, тогда подшучивала, что я слишком серьёзно отнеслась к первому же знакомству. Она была очень популярна у парней, поэтому с важным видом поучала меня каждый раз, когда разговор заходил об отношениях.

– Ох, Милка, с пацанами одни проблемы, – тяжело вздохнула тогда она и принялась красить ресницы. Делала это она с особым рвением, будто сама собиралась на важную встречу. – Не советую тебе терять голову. Хотя ты и так всегда трезва как стекло. Но ничего, я тебе помогу.

Сестра не захотела отпускать меня одну. На самом деле мне показалось, что она просто хотела посмотреть на того парня, что пригласил меня на свидание. Она всегда твердила, что слишком красивым людям верить нельзя. Особенно противоположного пола. Поэтому мы с ней вместе опасливо поднялись на девятый этаж, залезли по лестнице на чердак и сразу же расстроились.

Это было не свидание, а просто сходка местной молодёжи. Оля такие не любила, а меня раньше попросту не звали, игнорировали. Причин тому было несколько.

Первая – моя природная скромность. Я всегда была слишком молчаливой. Кто-то считал меня забитой и слишком молодой. Даже после того как стала тусоваться в компании, я слышала подобные комментарии в свой адрес.

Вторая – моя сестра. Она боялась высоты и не слишком уважала подобные сборища. Считала, что эти гулянки ни к чему хорошему не приводят. Я всегда соглашалась с сестрой и следовала за ней безмолвной тенью. Улыбалась, смеялась и иногда говорила невпопад. Мне было тяжело общаться с людьми без её поддержки.

Мы дополняли друг друга. Оля вечно болтала со всеми, легко находила контакт и новые знакомства, но действовала импульсивно, не обдумывала ничего. Я же, наоборот, хоть и с большим трудом общалась с людьми, зато всегда вовремя тормозила сестру, спасала от беды. Но без неё превращалась в «ничто».

Ну и третье – наш отец раньше работал в полиции. И по коллективному мнению тихоня-сестрица должна была докладывать ему каждый день о происходящем. Иначе бы зачем мне вообще вливаться в их компанию?

За меня вступились Шошин и сестра. Он был авторитетом для ребят, любимцем у девочек, главным заводилой, поэтому просто попросил всех отнестись с пониманием ко мне, особенно когда Оля – такая же заводная и весёлая – стала встречаться с Денисом и совсем про меня забыла, оставив на произвол судьбы в незнакомой компании. В те времена ко мне относились с пониманием, старались не доставать. Никто не стремился общаться со мной, правда, после слов парня и не шарахались как от прокажённой.

Это продлилось лишь до того момента, пока Оля была жива. После ужасной трагедии я замкнулась и перестала разговаривать вовсе.

Но на крыше я чувствовала себя чуть лучше. Пока не поняла, что и там никому не нужна. Ребята отвечали на вопросы и задавали их, когда планировали подшутить или использовать полученную информацию против меня. С этим Дэн помочь не мог. И даже спустя два с половиной года среди смеха, музыки и веселья я чувствовала себя одинокой.

Наверное, стоило открыться. Сделать шаг. И я пыталась, правда! Сперва с девочками – подходила сама, заводила беседу на самую идиотскую тему, в ответ получала ухмылки, кривые взгляды и фырканья. Из-за того, что в компанию меня привёл именно Денис, отношения с девушками не сложились.

С парнями дела обстояли куда хуже. Парочка кавалеров проявила симпатию в первые же сутки и хотела пообщаться наедине. Но я хоть и витала в облаках, не была наивным «одуванчиком». Быстро поняла, откуда растут ноги, и послала их далеко и надолго.

В итоге единственным человеком в компании, с кем я реально могла поговорить, был Дэн. И тот обычно предпочитал общество девочек более раскрепощенных и менее замороченных. Хотя он и пытался сблизиться.

После трагедии я закрылась и от него.

Я спряталась в свою ракушку от всего мира. И, самое главное, от самой себя.

Казалось бы, стоит протянуть руку, снять наушники, поболтать с ребятами, обратить на себя внимание. Признаться, как мне тяжело переживать смерть сестры, как больно осознавать каждый день, что от нашей семьи осталось лишь название. Красивая внешняя оболочка и сплошной поломанный лёд внутри.

В мыслях всё было легко. В собственной голове все мы герои. На деле моя тайна тяготила лишь меня. Отравляла день за днём, заставляла забиваться ещё дальше в раковину и давала не выползать наружу.

Наигранная улыбка и опущенный взгляд – эти инструменты стали моими соратниками. Шли рука об руку. Конечно, я смеялась и изумительно делала вид, что всё слышу и понимаю, хотя на самом деле всё было иначе.

На совместных фото меня было не найти, я едва ли попадала на редкие видео девчонок – пряталась и ловко уходила от камер. Хотя сама их использовала с великим удовольствием и ловила камерой старенького телефона красивое лицо Дениса. Таких «случайных» кадров в галерее моего телефона было не счесть. В основном неудачные. И после очередной семейной драмы мне требовалось пополнить личную коллекцию снимков.

Ребята уже расходились, когда я поднялась на крышу. Кивнула парням, которые группой сидели на старых садовых стульях, притащенных с чьей-то дачи, улыбнулась девчонкам и махнула рукой. Некоторые ответили взаимностью, кто-то проигнорировал.

Ничего нового. Они считали меня чудачкой.

Денис стоял чуть поодаль от остальных и разговаривал по телефону. Эмоционально, иногда зло. Размахивал рукой, хмурился, кривился и периодически убирал гаджет от уха, чтобы посмотреть на экран.

Я замерла на пути к своему излюбленному месту в углу и стянула наушники.

– А что происходит? – кивнула я на Шошина и нахмурилась.

Я впервые видела парня таким разъярённым и нервным. Что же могло произойти?

– С Анькой поругался, как всегда, – отмахнулась Вика Кораблёва, высокая, длинноногая, черноволосая девушка с самомнением принцессы. Она одна из немногих, кто относился ко мне хорошо, без пренебрежения. К тому же девушка любила сплетни и была готова выболтать все тайны. Свои, чужие – всё равно.

Попыталась вспомнить, о ком могла говорить Вика, но в голову ничего не приходило.

– Что за Анька?

Девушка скорчила кислую мину и проворчала:

– Ну ты как всегда, Воронина! Дэн с ней встречается уже полгода, ты опять всё проспала!

Мне всегда казалось, что выражение «сердце пропустило удар» утрировано, в жизни такого не бывает. Так вот, очень даже бывает, потому что моё сердце в тот момент сделало предсмертный кульбит и готово было унестись в небо. Подальше от ужасных новостей.

Почему он? Почему сейчас? И, самое главное, почему не я?

Ноги стали ватными. Я едва смогла развернуться, как что-то внутри, слабый огонёк надежды, заставил остановиться и обернуться на немного шокированную Вику.

– У них всё серьёзно?

Девушка с довольной улыбкой затараторила в ответ:

– Конечно, Дэнчик уже кольцо купил, чтобы Аньке предложение сделать, а они потом поссорились. Представляешь?! Наши девки с ума сошли, когда узнали!

– Представляю, – тихо согласилась я и побрела в самый дальний угол.

В голове крутился миллион мыслей, и каждая из них была страшнее другой. Потому что на самом деле я не представляла, зачем парень сделал предложение и как жить без общения с ним. Потому что не знала, как теперь справлюсь со всем сумасшествием в моей жизни. Потому что понимала, что без него утону в собственных страхах и воспоминаниях.

Вытащила из-под крыши старого вентиляционного канала пакет с плоской подушкой, кинула на стул и бессильно упала. Глянула последний раз на Дэна и отметила, как он хорош с блокнотом и ручкой в руках.

Мысли бурлили, как бушующее море, эмоции захлёстывали холодными волнами и заставляли ёжиться. На улице было жарко, вечером температура держалась в районе двадцати восьми градусов, а я замерзала и не могла отогреться. Только не телом.

Душой.

Солнце медленно скатывалось за дома, окрашивало небо в ярко-розовый, апельсиновый и коричнево-оранжевый цвета. Музыка на фоне и смех постепенно стихали. В какой-то момент я обернулась, чтобы оценить оставшуюся публику, и поняла – все разбежались. На лавочке недалеко от выхода сидел Макс, младший брат Дениса.

Они не были похожи на братьев или хотя бы дальних родственников. Дэн был среднего роста, носил длинные пшеничные волосы. Блондин с голубыми глазами – это ли не мечта? Свои недостатки он компенсировал природным обаянием, умением убалтывать девчонок и походами в качалку – мышцы выпирали даже через рубашку.

Зато младший брат всячески избегал шумных компаний и обычно либо не участвовал в тусовках, либо появлялся к самому их окончанию. Он был очень высоким, как минимум на голову выше меня. Тёмно-каштановые волосы вечно торчали в разные стороны. Черты его лица были острыми, вызывающими, а взгляд – тяжёлым. И хоть цвет глаз у Дениса и Максима совпадал, те, кто не знали Шошиных, не верили, что они приходились друг другу братьями.

Особенно они отличались характером. Окружающие не понимали, как можно быть настолько разными? Дэн в любой компании быстро завоёвывал доверие, а Макс вечно огрызался и отмалчивался.

В другой день я бы не обратила внимания на парня, но именно сегодня видеть его не хотелось. Каждой своей чертой он напоминал своего брата, а мне нужно было выкинуть его из головы как можно скорее.

Именно поэтому я встала со стула, убрала подушку, спрятала блокнот с корявыми стишками в сумку и двинулась к выходу. Макс тоже резко подскочил с места и буквально ломанулся к небольшой надстройке, через которую мы попадали на крышу.

На месте, где он сидел, остался валяться белый лист.

– Эй, ты забыл! – крикнула я в удаляющуюся широкую спину и нехотя подбежала к лавочке. Ветер едва не вырвал из моих пальцев бумажку.

– Это не моё, – рыкнул парень через плечо и скрылся в темноте.

Потерянная и разбитая, я стояла в одиночестве на крыше, пялилась в темноту тамбура – так мы называли помещение, в котором находилась лестница в дом, – и не знала, что делать.

Всего один взгляд может изменить целую жизнь. Потухшую и бессмысленную. Со мной было так же – от безнадёги перевернула лист другой стороной и застыла.

Потому что там – на белой мятой бумажке – была нарисована я. И это стало первым шагом к моей цели.

Шаг 2

Мне очень понравилось.

Рисунок был пронизан грустью и безысходностью, я на нём смотрела в никуда и грызла кончик ручки – наверняка автор застал меня в тот момент, когда я пыталась написать стихи. Это был скорее набросок, чем полноценное изображение, – корявые штрихи карандашом и только общий контур.

Но мне нравилось.

Наверное, потому, что художник вложил в него душу. Или потому, что общие шероховатости указывали на спешку – наверняка меня рисовали навесу, в неудобной позе, когда пришла «муза». Скорее всего, автор оставил картину на лавочке, а Макс не заметил и сел на него.

В мгновение ока меня захлестнула такая злость на младшего Шошина, что кулаки сжались от несправедливости.

– Не мог свой зад в другом месте бросить, что ли? – бурчала я и разглаживала лист.

Отчего он был помят? Сделал ли это художник? Или… Макс?!

Я быстро спустилась домой под бешеный грохот сердца, осторожно зашла в квартиру, чтобы не разбудить родителей, и сразу же нарвалась на отца. Он стоял в коридоре и покачивался из стороны в сторону, как тонкое дерево на сильном ветру. Мутный взгляд внезапно сфокусировался на мне.

– Где ты была? – жёстко выдавил отец, подошёл ко мне и резко вырвал из рук злосчастный рисунок.

– Отдай, – жалобно проскулила я.

В голове бешеной чайкой билась лишь одна мысль: «Молчи! Молчи! Ни слова! Иначе будет хуже!». Отец вдруг замахнулся на меня рукой, но замер.

Он не смог. В этот раз.

– Хватит шляться по ночам, – то ли провыл, то ли прорычал отец, смял рисунок и со злостью бросил в меня.

Я не двигалась. Замерла и боялась пошевелиться, даже губы застыли в молчаливом крике. В такие моменты нельзя было привлекать к себе внимание. Потому что отец мог… О том, что он действительно мог, не хотелось и думать.

Когда покачивающаяся в полутьме фигура скрылась за дверью спальни, трясущейся рукой я подняла лист и прошмыгнула в свою комнату. В безопасность. Туда, куда родители не заходили. Потому что всё внутри напомнило об Ольке. Постеры на стенах, цитаты из песен и фильмов на стикерах повсюду, гирлянды и сотни маленьких фото. Прошло два года, а рука так и не поднялась убрать всё это. Может, как напоминание о том, что жизнь коротка и не стоит растрачивать её на всякую ерунду?

Сама не понимала, но снять плакаты и снимки не могла. Пялилась часами на стену напротив и вспоминала всё, что было связано с сестрой.

Становилось ли легче после таких терапий? Нет. С каждым разом я ещё больше погружалась в себя, в собственный океан пугающих мыслей, рискуя однажды не выплыть.

Но времени на это не осталось. Я нервно разложила изрядно помятый лист на письменном столе, разгладила и придавила книгой – хотелось сохранить такое важное первое откровение моего тайного поклонника. Почему-то в груди засела уверенность, что это лишь верхушка айсберга. Только начало.

С тревожными мыслями о новом дне я уснула слишком поздно и утром, к своему ужасу и стыду, не успела столкнуться с Денисом. Мне хотелось поздороваться с ним и, возможно, невзначай уточнить, что он вчера рисовал на крыше. Мог ли это быть он?

Из нашей компании только Шошин отличился талантом в области художеств. По крайней мере, остальные ребята любви к рисованию не выказывали. Из чего следовал вывод, что единственный, кто мог нарисовать портрет, – Дэн.

По крайней мере, я надеялась. Сердце предательски дрожало, стоило мне подумать о том, что автором рисунка был Денис. Любила ли я его? Пожалуй, даже слишком сильно, чем представлялось.

Когда-то давно мы с Олькой мечтали, как однажды обзаведёмся парнями. Как выйдем замуж и родим детей. Она всегда привлекала к себе внимание, красила волосы в зелёный или красный, надевала яркую одежду, наносила вызывающий макияж. Я оставалась в тени сестры, с завистью наблюдая, как она гуляет с мальчишками и не стесняясь целуется у парадной.

А потом Ольки не стало. И мой мир, крутящийся лишь вокруг неё, застыл.

После нашего с Денисом знакомства на горизонте появилась сестра, и моя влюблённость угасла. Потому что яркая и необычная внешность Оли приковывала взгляды посторонних. Именно на неё восторженно смотрел Дэн.

Наверное, стоило разозлиться. Если бы только это была моя подруга или просто знакомая. Но сестра… ради неё я могла отказаться от любого мужчины в мире. Потому что её я всегда любила сильнее. Денис и Оля начали встречаться через неделю знакомства. Я с завистью наблюдала за развитием их отношений. Хотела так же и не могла.

Они оба светились от счастья, а вместе с ними радовалась и я.

Сестра говорила, что Дэн собирается сделать ей предложение, что у них всё серьёзно. Отец был против их отношений, ставил ультиматумы, угрожал, один раз даже побил Шошина за его нежелание подчиняться. Но они не послушали никого и в тайне сходили в ЗАГС.

Прошло два года с момента трагедии, и Денис только сейчас решился на нечто серьёзное. Сразу же появились вопросы: мог ли он нарисовать портрет? Если да, то зачем собирался делать предложение какой-то непонятной Ане? А если не он, то кто тогда?

Ответ на вопрос пришёл в голову неожиданно.

Я ответила. Это стало вторым шагом навстречу к знакомству с поклонником.

Написала короткое и не очень содержательное письмо, забежала утром перед занятиями на крышу, свернула лист и прикрепила у входа – так, чтобы можно было заметить небольшой конверт. Весь день на парах я сидела как на иголках: нервно поглядывала на часы, проверяла входящие сообщения и звонки, ждала хоть какого-то знака.

Ничего не происходило.

Впервые я бежала домой так быстро, что чувствовала ветер в волосах. Губы расплывались в глупой улыбке, пока я неслась к нашему дому, забиралась по лестнице на самый верх, чтобы обнаружить на крыше своё валяющееся около входа письмо.

Я расстроенно схватила послание и собиралась уйти, как вдруг остановилась. Ноги не слушались, будто приросли к полу. Не смогла. Крохотный шанс на счастье, на знакомство с поклонником не дал двинуться с места.

Плюнув на гордость, я прикрепила письмо к косяку и отправилась домой.

Аппетит пропал ровно в тот момент, когда я увидела своё послание на крыше, поэтому сразу села за учёбу. Зубрила темы для экзамена, изредка заходила в социальные сети и с огорчением откидывала телефон подальше – никто не писал. Вечером я хотела пойти ко всем на крышу, но не смогла себя пересилить и в итоге осталась дома. Мне нужно было готовиться к экзаменам, кроме того, я рассчитывала получить стипендию, поэтому приходилось прикладывать усилия.

Около одиннадцати часов мне написал Денис, а через минуту позвонил. Участливо уточнил, всё ли со мной в порядке, не болею ли. И я растаяла, как шоколадка в тёплых руках, начала плавиться от его приятного голоса и заботы. Шошин позвал меня на крышу и сказал, что приготовил сюрприз.

Голос Оли в голове подсказывал, что Дэн – запретная территория, что к нему приближаться не стоит. Бывший парень сестры – это ли не табу? Однако я не могла противиться соблазнам.

Я тихонько собралась, накинула ветровку и поднялась на крышу. По пути встретила соседку – она сочувствующе и удивлённо проводила меня взглядом. Все в нашем доме стали смотреть на меня так. Будто жалели.

– Ты удивишься, но она очень похожа на Олю, – услышала громкий голос, когда поднялась наверх, в тамбур.

Я замерла и не решилась двигаться дальше. Единственное, что меня выдавало —Макс, который сидел в наушниках как раз напротив входа. Он приподнял брови, медленно взял в руки телефон и что-то нажал. Скорее всего, отключил звук, чтобы улавливать все тонкости сложившейся ситуации.

– Это да, – с тоской в голосе согласился Дэн.

– Только долбанутая немного, – заржал уже другой голос.

Я видела, как Макс недовольно поджал губы и стрельнул взглядом в сторону, примерно туда, откуда исходили голоса. На его щеках забегали желваки, а сам он стал похож на дикого загнанного зверя перед прыжком.

Это мне стоило обижаться! Мне стоило бросаться на обидчиков!

Но я никогда так не делала. Надевала наушники и уходила в другой мир – свой, без тупых подколов и перешептываний за спиной.

«Какая же ты глупая, Милка! Он просто так позвал, ради приличия, а ты уже губы раскатала!» – мысленно выругалась я, надела наушники и с безразличием, включенным на полную катушку, вышла на крышу. Прошмыгнула к своему излюбленному месту, по пути махнула рукой девочкам и слабо улыбнулась. Правда, этого никто не заметил.

Наверное, было глупо ждать, что Денис подойдёт поговорить или хотя бы поздороваться. И всё же именно на это я и надеялась, даже услышав не самые приятные вещи от парней. Шошин был среди сплетников и промолчал, не остановил их. Возможно, даже смеялся сам.

Так рассуждала рациональная часть меня – мозг. Сердце же верило в чудеса и придумало очередную сказку со мной и Дэном в главных ролях. Везде у истории был один исход – хэппи энд со свадьбой и переездом. В реальности даже через три часа, когда остаточные солнечные разводы на кучевых облаках стёрлись, сменившись темно-синим небом, никто не подошёл.

Я оглянулась, оттянула наушник и опасливо спросила в темноту ночи:

– Здесь кто-нибудь есть?

Ответом мне стал собачий лай, раздавшийся из парка неподалёку, шум автомобилей, сигнал скорой помощи и звук телевизора из чьей-то квартиры.

Я сняла наушники, поднялась, размялась и быстро сложила вещи в сумку: сама не поняла, в какой именно момент достала блокнот с ручкой и написала пару корявых строчек. В полутьме приходилось приглядываться, что же лежит под ногами. И хоть дорога всё же была различима, я не хотела потерять бдительность и упасть. На крыше повсюду валялись куски железа, старые медные тросы и прочий мусор.

Аккуратно добравшись до входа в тамбур, я замерла: моя записка пропала. Я нервно огляделась по сторонам, словно кто-то таинственный мог поджидать меня у входа, и посмотрела себе под ноги. Действительно, белая свернутая бумажка нашлась рядом с косяком.

Без особого энтузиазма подняла её и хотела закрепить на двери, когда разглядела стрелку.

Это было не моё письмо, ведь на нём точно не было рисунков.

Дрожащими пальцами я развернула лист и увидела только одну идеально ровную надпись:

За баком

Я сразу же обошла тамбур и бросилась к большой ёмкости, которую раньше кто-то использовал на даче в качестве душа, а потом зачем-то притащил сюда. Хотели увезти и, видимо, забыли. С тех пор огромный пластиковый белый бак с водой стоял справа от входа на крышу.

Осмотрела его и увидела торчащую из-под дна смятую бумажку. Грязную, немного влажную от сырости. Я прижала её к груди и со счастливой улыбкой полетела домой.

Мой ответ наконец-то пришёл.