Kitobni o'qish: «Аратта. Книга 3. Змеиное Солнце»
Пролог
Царевич оторвал взгляд от сумрачных просторов Змеева моря и разочарованно поглядел на старого жреца, стоявшего рядом с ним на вырубленной в скале огороженной площадке:
– Где же волна?
Сколько видел глаз, от края до края водяного окоема тянулся пенный гребень. С высоты он напоминал извилистый, дрожащий белый росчерк на серой зыби. Пожалуй, не будь этой пены, Аюр и вовсе бы ничего не разглядел.
Невид поглядел на него искоса, как на скорбного умом, и промолчал.
Пенный гребень неспешно катился, приближаясь к берегу. Над морем, заполошно крича, стремительно проносились чайки. Сын Ардвана с удивлением заметил: та скала с развалинами старого храма, где еще недавно он сражался с водяным змеем, стала выше и ее окружила обширная песчаная отмель. Захоти чудовище подплыть туда сейчас – не смогло бы, лишь глядело бы на него издали.
– Где же волна? – с недоумением повторил он.
В этот самый миг простиравшаяся до края земли серая ширь вдруг поднялась стеной. Будто переступив через каменную плотину, она с раскатистым грохотом обрушилась на Белазору.
– Святое Солнце! – ошеломленно выдохнул царевич.
Его руки намертво вцепились в камень ограждения, но он этого даже не заметил, поглощенный тем, что творилось внизу.
Волна была высотой в два человеческих роста. Аюр видел, как в щепы разбиваются о камни рыбацкие лодки; как море проглатывает рыбный торг, где он еще недавно гулял с Туоли, единым махом сносит лабазы, навесы и лавки; как с ревом врывается в дома и захлестывает узкие улочки Нижнего города. Он видел множество людей, поспешно взбирающихся на крыши, и других, опрометью бегущих к лесистым холмам. Видел рыбарей, пытавшихся обмануть волну и уйти подальше в море, – теперь они в отчаянии выгребали в бурлящем потоке меж затопленных домов, стараясь не разбиться о стены…
– Это первая, – негромко проговорил Невид.
– А сколько всего?
– Никто не знает. Может быть, одна, а я прежде видал и пять…
Клокочущий поток накрывал берег, постепенно замедляясь. Глава храма, внимательно следивший за ним, прервал самого себя:
– Все! Вода отступает. Пора!
Он повернулся к служителю храма, стоявшему за его спиной, и сделал ему знак. Тот поднял бронзовую дудку с закрепленной на конце витой морской раковиной и с силой дунул. Долгий пронзительный вой разнесся над скалой. Ему тут же начали вторить другие раковины.
– Идем. – Невид потянул царевича за рукав. – У нас сейчас будет много дел!
– У нас?
– Да, и у тебя тоже.
Когда они спустились к храмовой пристани, там уже вовсю кипела работа. Аюр с удивлением заметил сложенные по всему двору ряды нагроможденных друг на друга деревянных мостков, соединенных кожаными петлями. Двое молодых служителей по очереди размеренно били палками в обтянутой воловьей шкурой обруч. Все прочие жрецы, без различия возраста и звания, быстро и без суеты хлопотали с мостками. Аюр видел, как, взявшись вшестером с обеих сторон, они тащили очередной настил за ворота. Вслед за этими жрецами торопились следующие – с длинными слегами, в каждой из которых была высверлена круглая проушина. Дотащив свою ношу до края уложенных мостков, работники, выстроившись по одному, бегом возвращались обратно. На их место тут же заступали следующие. Одни раскладывали мостки, другие тут же вставляли слеги в закрепленные на боках мостков кожаные петли и глубоко вбивали их в донный песок. Третьи продевали в проушины веревку и привязывали к мосткам надутые козьи шкуры.
– Сейчас до города ни посуху, ни по морю не добраться, – пояснил Невид. – Только так.
– А шкуры зачем? – спросил царевич.
– Если вода вновь станет прибывать, мост всплывет вместе с ней. Если спадет – мост осядет.
– И долго так налаживать переправу?
– Увы, дольше, чем хотелось бы. Но иного способа нет. Исварха велик. Там, в городе, слышат, что мы торопимся на помощь. И те, кто спасся, милостью Солнца продержатся, пока мы не доберемся до них.
* * *
– Идем, – сказал Невид. – Мостки скоро будут достроены. Нельзя терять времени.
Он повернулся к воинам храмовой стражи, ожидавшим наготове, и повелел:
– Вы, все шестеро, пойдете впереди. Возьмите копья.
– Зачем? – спросил Аюр, осторожно ступая на шаткие доски.
– Чтобы не подпускать людей к переправе, – пояснил Светоч.
– Но ты сам только что сказал, что мы спешим им на помощь!
– Если мы их сейчас не оттесним, все они бросятся скопом на мостки, передавят друг друга и загубят весь наш труд… – Невид бросил на царевича испытующий взгляд и добавил: – Приказывай, солнцеликий.
– Я? Почему я?! Ведь ты здесь главный!
– А ты государь Аратты. Воплощение Исвархи в этом мире. И мы спасаем людей твоей волей. И да, – верховный жрец указал на идущих впереди храмовых стражников, – они тоже очень боятся. Лишь твоя храбрость может придать им силу.
На берегу, там, где еще совсем недавно была гавань и причалы, среди развалин и обломков толпились те, кто чудом пережил удар волны. Перемазанные в грязи и тине, окровавленные, они кричали, протягивая руки в сторону высящегося на скале храма. Одни метались, толкаясь и стеная, другие пытались ладить что-то вроде стены из деревянных обломков.
– Что делают эти люди? – в замешательстве спросил царевич. – Они обезумели от страха? Даже если они нагромоздят тут гору мусора, она не выдержит натиска воды!
– Конечно не выдержит, – подтвердил Невид. – Но пока люди заняты делом, они сами, а не страх – хозяева их тел. Море не первый раз приходит в Белазору. Да, к такому нельзя привыкнуть. А все же, если ты не поддался безумию, знаешь, где спасаться, и сохраняешь спокойствие, выжить будет проще. Кто бы ни приказал им возводить эту нелепую стену, он поступил правильно.
Мостки покачивались и скрипели у них под ногами, ниже бурлила полная обломков жидкая грязь, в которую обратилась морская вода. Берег приближался. Вскоре Аюр, цепенея, рассмотрел то, что осталось от приморской части Белазоры.
Никогда прежде ему не доводилось видеть ничего ужаснее. Еще совсем недавно он ездил с Туоли по этим улицам, гулял по торжищу, быть может, разговаривал с кем-то из тех, кто сейчас ждал от него спасения. Теперь на этом месте возникло невероятное месиво из дерева, камня, принесенного волной песка и косматых водорослей. Вещи, еще утром казавшиеся дорогими и нужными, валялись в грязных лужах, изломанные и впечатанные в густой ил. На улицах, по которым все еще бежали потоки мутной отступающей воды, белели скорченные тела мертвецов. Из развалин домов доносились стоны и мольбы о помощи. То и дело на занесенной илом и песком дороге появлялся еще кто-то уцелевший и, утопая по колено в грязи, спешил к берегу, крича и упрашивая не оставлять его.
Как и предвидел Светоч, едва мостки были закреплены, даже чуть раньше, все, кто находился на берегу, бросились к переправе. Стражники привычно сомкнули щиты и выставили копья.
– Стоять! Всем стоять! – раздалось откуда-то из-за спин.
Аюр узнал этот голос – он принадлежал начальнику береговой стражи, который вчера дал ему коня для прогулки.
Почему-то его призыв внезапно успокоил царевича. Он положил руки на плечи копейщиков, делая им знак расступиться, и вышел навстречу толпе:
– Я Аюр, сын Ардвана, государь Аратты!
Он сам удивился, насколько громко и уверенно прозвучал его голос. Только что ему казалось, что повалившая к мосткам толпа даже не увидит его, не заметит направленных на нее копий и, стоптав немногочисленную стражу, гурьбой кинется к храмовой скале, сбрасывая друг друга в песчаную трясину. Но едва он сделал шаг за щиты, его в единый миг наполнила уверенность в правоте того, что он делает.
– Повелеваю вам, стойте!
– Стойте! – Из вдруг затихшей толпы выскочил давешний начальник стражи. И, раскинув руки, точно пытаясь обхватить ими всех стоящих на берегу, оказался перед Аюром, закрывая его собой.
– Благодарю, – произнес сын Ардвана. – Они меня уже услышали. Ты будешь охранять переправу. Сначала в храм пойдут женщины и дети, потом все прочие. Нужно спасать раненых. Есть те, кто желает идти со мной разбирать завалы?
Несколько мужчин молча вышли из толпы.
– У нас не много времени, – тихо напомнил Невид. – Те, кого Исварха спас, уже здесь…
Аюр повернулся и отозвался неожиданно резко:
– Те, кому Исварха оставил жизнь, ждут нашей помощи! Если мы боимся исполнить доверенное нам, зачем Господу Солнцу вообще снисходить к нашим просьбам? Идем со мной, Невид! Там понадобятся лекари.
Он вновь обернулся к начальнику стражи:
– У тебя есть еще бойцы?
– Нет, государь! Когда завыла труба, они бросились по домам спасать родных. Но всякому известно – тот, кто увидел большую волну, стоя в низине, не встретит солнце завтрашнего дня… – Стражник тяжело вздохнул. – Мне некого было спасать, и я остался там.
Он ткнул пальцем в приземистую башню храмовой стражи, которая прежде охраняла подъезды к пристани. Аюр сразу вспомнил Туоли – молчаливого храбреца-бьяра, дважды спасшего ему жизнь.
– А где Туоли?
– Я отпустил его еще спозаранку. Верно, он был дома.
– Где его дом?
– Да почти сразу за башней. Там над дверью стрела в трех кольцах. Только осталась ли та дверь…
Аюр отвернулся и, с усилием передвигая вязнущие в илистом песке ноги, побрел к сторожевой башне.
* * *
Пронзившая три кольца стрела в самом деле красовалась над входом. Но, кроме провала дверей и обломка стены, смотревшей на улицу, от жилища не осталось больше ничего, что бы напоминало о стоявшем тут добротном доме. Груда камней, поваленные стены, обрушившаяся крыша, балки, торчащие из развалин, будто кости мертвеца…
– Пожалуй, тут никто не смог бы выжить, – проговорил Невид, то и дело с тревогой оглядываясь в сторону моря.
Аюр остановился и прислушался.
– Я слышу стон! – воскликнул он. – Там кто-то жив!
Он быстро повернулся к стоявшим рядом с ним добровольцам:
– Скорее, ступайте туда!
Туоли лежал на спине, упершись ладонями в балку, вытесанную из толстого бревна. Но стонал не он. Воин храмовой стражи лежал с побелевшим лицом, его руки и плечи свело от напряжения. Стон доносился совсем рядом из-под кучи поломанных дранок – должно быть, совсем недавно бывшей частью стены. Видимо, именно на нее обрушилась вода. Увидев рядом с собой Аюра и горожан, Туоли шевельнулся, глаза его оживились. Точно на последнем выдохе, он прошептал скороговоркой:
– Там мой сын. Ему придавило ногу…
– Поднимите балку! – приказал сын Ардвана. – Можешь не беспокоиться. Сейчас я его вытащу. Невид, прошу тебя, осмотри его раны!
Старый жрец уже опустился на корточки над потерявшим сознание воином. Приподнял одну его руку, затем другую, покачал головой:
– Обе сломаны. Возможно, руки удастся спасти, но до весны его придется кормить из ложки. Я не понимаю, как он мог удерживать балку.
Аюр слушал его лишь краем уха. Под нагромождением дранки на тюфяке лежал мальчик лет десяти. Правая нога его была пугающе выгнута. Аюр попытался вытащить мальчика, поднять его – тот перестал стонать и, увидев перед собой высокородного господина, сделал неуверенную попытку встать.
– Я смогу, – прошептал он.
– Сейчас. Конечно сможешь.
Аюр подхватил его под мышки, приподнял. На помощь ему подоспели горожане.
– Надо отнести их в храм, – требовательно произнес царевич.
– Надо, – сухо подтвердил Невид. – Однако напомню – дальше идти опасно…
В этот миг со стороны храма, с самой вершины скалы, раздался отдаленный, раздирающий душу вой трубы.
– Новая волна! – бледнея, закричал старый жрец. – Скорее, скорее обратно!
– Туоли и его сына не бросать! – приказал Аюр, торопливо выбираясь из развалин дома. – Спасаться будем вместе!
Добровольцы, подхватив Туоли, со всех ног бросились к пристани. Невид с неожиданной силой потащил за собой Аюра. Однако юный властитель Аратты успел закинуть себе на плечо руку стонущего мальчика.
– Держи его! – крикнул он. – Помоги мне!
– Мы не успеем, скорее! – задыхаясь, отозвался Невид.
– Должны успеть!
Они торопились изо всех сил, хотя жалкое подобие тропинки, натоптанное среди нанесенного первой волной песка и донного ила, не позволяло продвигаться быстро. Когда развалины остались позади и впереди показалось море, Аюр перевел дыхание – волны пока видно не было, только вдалеке белели пенные буруны. Изуродованный берег обезлюдел – последние спасшиеся уже вбегали в нижние ворота храма.
Однако, едва они ступили на мостки, вокруг царевича раздался слитный рев ужаса. Аюр вскинул взгляд и едва не остолбенел. Пенные буруны, еще пару мгновений назад такие далекие, стремительно поднимались, вырастая на глазах. Еще миг – и будто крепостная стена в хлопьях пены двинулась в сторону берега.
– Бегом, бегом! – надрывался Невид, таща за собой царевича. – Бросай мальчишку!
Мощный порыв холодного сырого ветра едва не сбросил наследника престола с мостков. Он поскользнулся на мокром настиле, но натянутая веревка спасла его от падения в песчаную трясину. Стена воды маячила уже почти за храмовой скалой; ее гребень достигал подножия нижних башен. Аюр с Невидом бежали, и сын Туоли, крича от боли и страха, пытался бежать вместе с ними.
Ворота были все ближе, однако и подступающая волна закрывала небо. Стало темнее, будто туча застила солнце. Аюр уже чувствовал на лице несомые ветром брызги.
– Всё! – крикнул вдруг Невид, останавливаясь. – Мы не успеваем. Призовем же милость Исвархи…
Аюр ясно видел стражников и жрецов, только и ждущих, чтобы захлопнуть ворота. На всех лицах был одинаково запечатлен ужас осознания того, что должно было сейчас произойти.
И тут царевич вдруг почувствовал, как будто увеличивается его тело. Золотой перстень лучника на пальце начал давить, обжигая кожу. Но эта боль совершенно не беспокоила Аюра – наоборот, выводила его из обыденности, открывая путь в иное состояние, выпуская наружу запертые прежде невероятные силы.
– Бегите к воротам, – услышал он свой голос, будто со стороны.
Затем развернулся и простер руки в сторону надвигающейся волны.
Казалось, невидимая стена до самого неба воздвиглась перед разъяренным Змеевым морем. Аюр видел поднявшуюся к самым облакам пучину, клокочущую стихийной яростью. Он видел, как волны громоздятся на волны, силясь прорваться к берегу. И все же прожорливое море не двигалось с места. Сын Ардвана стоял, не отрывая взгляда от темной вздыбленной водяной толщи, от сорванных клочьев пены, будто повисших в воздухе. Сейчас они застыли мокрыми облачками, не в силах ни растаять, ни взлететь, ни упасть. Аюр стоял и глядел.
В его памяти вдруг всплыла другая стена – каменная, но тоже темно-зеленая, полупрозрачная, усеянная бесчисленными искорками, похожими на звезды в вечернем небе…
Он еще совсем мал. Его отец стоит рядом, веселый и полный сил. Около него – дядя Тулум, в неизменном жреческом одеянии. Дядя что-то говорит ему, указывая на темно-зеленую стену. Где она? Он ведь когда-то точно видел ее! Во дворце, или в храме, или еще где-то?
Ардван что-то говорит брату, тот отвечает ему. Аюр вслушался, и будто эхо раздалось в его голове:
«Ему еще рано. Он не поймет».
«И позабудет до урочного часа», – подтверждает эхо голосом дяди Тулума.
«О чем это они?!» – едва не крича от напряжения и боли, уже терзающей все его тело, захотел крикнуть юный властитель Аратты. И вдруг вновь увидел золотые корабли. Они плыли в темной зеленоватой каменной глубине среди россыпей искр – невероятные, восхитительные. Теперь он знал – на них в мир сошли боги…
– Давай! – раздалось совсем рядом.
Видение исчезло. Боль хлестнула по нему, словно бичом. Он почувствовал, как чьи-то руки подхватили его и потащили к воротам. Спустя мгновение море, сорвавшись с места, с нарастающим ревом двинулось на берег.
Дальше он услышал чей-то резкий выдох. Кто-то швырнул его вперед, как сноп сена, чьи-то руки поймали его.
Тяжелое дыхание за спиной, грохот закрываемых ворот, крик «Заваливай!».
Мощный глухой удар, клекот бурлящей воды…
Но Аюр больше ничего не слышал и не видел. Золотые корабли проплывали в сияющем мраке перед глазами царевича, наполняя его сердце радостью и бесконечным покоем.
Часть 1
Глава 1
Великий Накхаран
Измученный, потрепанный отряд Ширама неспешно двигался по горному ущелью. Чуть больше двух сотен – все, что осталось от грозного войска, совсем недавно покинувшего столицу Аратты. Правда, еще три дюжины всадников были отправлены гонцами к главам двенадцати родов. Каждого из них саарсан призывал прибыть в заранее оговоренное место.
Хаста, едущий на смирной лошадке подле него, то и дело норовил затеять беседу, но Ширам был еще менее разговорчив, чем обычно.
– Да, дела наши идут не самым удачным образом, – рассуждал жрец, не особенно обращая внимания на угрюмость собеседника. – Можно даже сказать, они идут так, что лучше бы уж наконец постояли!
– Не вижу повода для шуток, – глядя на дорогу неподвижным взглядом, бросил Ширам.
– Я тоже не вижу, – тут же согласился Хаста. – В столице – измена, государь убит, наследник пропал, а какой-то раскрашенный фазан едва не разгромил армию доблестных накхов! И хотелось бы пошутить, да как-то не можется… Одно ясно – фазан на поверку оказался коршуном. Вот так причуда Исвархи!
На это Ширам и вовсе промолчал.
– Однако нам удалось вывернуться, и в этом я вижу великую милость неба, – не смущаясь его молчанием, продолжал Хаста. – Скажу как жрец – оно сохранило тебя для великих дел! А что ты? Собираешься мостить дороги черепами арьев! Исварха мне свидетель – это плохая затея. Сам посуди: один удар копытом, в черепе дыра, конь сломал ногу…
– Я знаю, что делаю! – огрызнулся саарсан.
– Не то чтобы я сомневался… Но давеча ты почтил меня высоким званием советника. А потому мне хотелось бы знать о твоих замыслах прежде, чем вновь придется искать брод посреди стремнины… Ты хочешь вновь потягаться силами с Араттой?
– Нет!
– Ну конечно – а родичей с войсками ты повелел сзывать лишь для того, чтобы поздороваться со всеми разом…
– Ты забыл, что я сказал после битвы? – резко повторил Ширам, поворачиваясь к жрецу. – Я не собираюсь тягаться силами с Араттой. Мы ее уничтожим.
– Погоди, погоди! Что значит «уничтожим»? Как же твое обещание отыскать Аюра и вернуть ему престол? Ты поклялся! Накхи держат слово…
– Да. Но я клялся мертвому государю. Если найду Аюра – он станет повелителем Аратты. Если нет – Аратты не будет.
Хаста поглядел на него с тревогой. У него не было никаких оснований полагать, что саарсан пошутил.
– Но послушай, что тебе сделали землепашцы? Может, ты затаил зло против пастухов или тебя чем-то оскорбили рыболовы и лесорубы? Да и воины – если не говорить о кучке столичных арьев, – разве они желали причинить зло тебе или другим накхам? Разве они участвовали в заговоре против тебя?
– Ты говоришь скучные вещи, – брезгливо поморщился саарсан.
– О нет! Я говорю о том, что, быть может, важнее всего. Совсем недавно ты понимал это. Вспомни, о чем мы говорили! Позволь мне действовать! Дай мне несколько надежных людей, я доберусь до святейшего Тулума, и вместе мы…
– Зачем? Разве верховный жрец Исвархи смог что-то изменить там, в столице, когда убивали его брата и похищали наследника престола? Даже если он еще не свернул себе шею, споткнувшись на лестнице, – язвительно произнес Ширам. – Твой благодетель – заложник в своем храме! За каждым его шагом следят, и на каждый взмах руки где-то поднимается десяток луков. Если я исполню твою просьбу, то потеряю и тебя, и своих людей. Я не желаю ни того ни другого.
Хаста покачал головой:
– Как скажешь. Я понимаю, что твои слова вызваны болью, терзающей сердце. Я сам рыдал от такой боли, когда видел гибнущих воинов. Сколько отваги, сколько молодой силы попусту ушло в землю на радость врагам! Конечно, ты не находишь себе места, желая отомстить за каждого из них!
Ширам стиснул зубы и отвернулся.
– Но прежде чем повести войско на столицу, – продолжал его советник, – ответь себе: сколько человек ты сможешь собрать? Пять тысяч? Может, семь? Аратта без труда выставит вдесятеро больше. Даже если каждый из твоих храбрецов, погибнув со славой, прихватит с собой с полдюжины врагов – а как мы недавно видели, это удается не всегда, – то, когда у тебя закончатся люди, Аратта лишь ненадолго ослабнет… И скорее всего, в опустошенные земли Накхарана сразу вторгнутся соседи, чтобы поживиться мясом умирающего зверя… Если, конечно, прежде Киран не пожелает прийти сюда и истребить всех способных держать оружие, как он поступал в землях болотных вендов…
– Я буду бить врагов малыми отрядами, – мрачно ответил Ширам. – Арьи не будут знать ни покоя, ни отдыха. Я отравлю им колодцы и выжгу посевы. Я истреблю их военачальников. Я наполню Аратту слезами и стонами!
Хаста вновь покачал головой, хотя внутри у него все похолодело от таких слов. В свое время ничто не помешало накхам устроить подобное в его родных землях.
– Малые дела – большие хлопоты! – с наигранной беспечностью отозвался он. – Однако, даже если тебе удастся победить Кирана и захватить столицу, ты будешь ненавистным врагом каждому. И теперь уже ты и твои люди забудете о покое! Но все будет иначе, если на трон сядет законный правитель – Аюр! И если ты приведешь его.
– А если мне не удастся его отыскать? – предположил Ширам. – Такое вполне может случиться. Он, может быть, уже давно мертв.
– Мне не хочется думать об этом. Но поразмысли вот о чем: если ты, как и собирался, возьмешь в жены царевну Аюну, то прав на престол у тебя будет не меньше, чем у Кирана. И уж конечно, святейший Тулум в этом споре поддержит тебя…
Саарсан надолго замолчал, вновь уставившись на дорогу перед собой.
– Что ты советуешь? – наконец спросил он.
– Лишь подумать над моими словами, – смиренно ответил Хаста.
Он сказал все, что хотел, и надеялся, что Ширам сумеет услышать его.
– Я подумаю, – кивнул саарсан. – А сейчас поедем.
– Куда?
– Со мной.
Хаста вздохнул:
– Разве это ответ на вопрос «куда»?
– Ты задаешь слишком много вопросов. Мы едем в место, прежде именовавшееся Накхаран.
– Но разве мы уже не в Накхаране?
Не ответив ему, Ширам ударил пятками по конским бокам, и Хаста был вынужден догонять его на своей лошадке.
Ехать пришлось день и еще полдня. Хотя они, несомненно, углублялись во владения накхов, путь отряда пролегал через дикие и почти необитаемые места. То и дело под копытами коней сквозь мох и траву проглядывали гладкие плиты – следы давно заброшенной дороги. По сторонам от древнего пути Хаста замечал остатки строений: обломки колонн, куски серых каменных стен, торчащие из зарослей ежевики. Однажды он поднял голову и ахнул от неожиданности, увидев над головой готового к броску замшелого каменного льва, вытесанного прямо в нависающей над тропой скале.
На другой день появились еще свидетельства того, что в этих землях некогда обитали накхи, – и жизнь эта сильно отличалась от их нынешних скромных хижин и уединенных башен. Переходя вброд через шумную ледяную речку, Хаста заметил на соседней скале огромный знак Змеиного Солнца – три змеи, сцепившись хвостами, катятся по небосклону. Хаста знал, что этим знаком накхи изгоняли нечисть. А еще Змеиное Солнце было запрещено в Аратте как ересь и надругательство над Исвархой, и накхам предписали повсюду изничтожить его. Но в этой дикой глуши явно никто не позаботился выполнить приказ. Катящиеся по небу змеи проступали из толщи скал, будто скалы их и породили.
Пару раз всадникам встретились небольшие стелы из светлого камня, и все накхи склоняли голову, проезжая мимо. На поверхности изваяний была вырезана раскрытая ладонь, держащая сердце. Хаста прежде не видал ничего подобного и весьма заинтересовался. Но оказалось, что этот мирный знак имеет жутковатую подоплеку. Стелы ставились на тех местах, где вдовы сааров всходили на погребальные костры своих мужей.
Этот обычай был давно известен в Аратте и решительно порицался арьями как бесчеловечная дикость. Накхи возражали, говоря, что никого не принуждают и всякий человек волен распорядиться жизнью к славе своего рода.
Хаста решил было порассуждать о жестокости подобного обычая, но понимания не встретил.
– Это высшая честь, которую еще надо заслужить, – отрезал Ширам. – Тебе даже не понять, насколько она велика! Такая женщина зовется Совершенной и становится могучим духом – хранителем рода. Память о ее подвиге веками живет в семейных преданиях…
– А если знатная вдова все же вздумает отказаться от этакого подвига?
– Она навлечет на себя, покойного мужа и весь свой род неописуемый позор!
– Но в таком случае у нее нет особенного выбора…
Тут Хаста вдруг сообразил, что мать Ширама, старшая жена, пережившая мужа, скорее всего, тоже удостоилась подобной «высшей чести», и всякое желание обсуждать старинные обычаи у него исчезло.
Наконец, после полудня второго дня, горы расступились и ущелье расширилось, образуя долину, поросшую высоким колючим кустарником. Ширам остановился и спешился. Хаста последовал за ним, с наслаждением ощущая под ногами твердую землю.
– Что это за место? – разминая затекшие ноги, спросил он.
– Великий Накхаран. – Саарсан обвел рукою заросли. – Мы с тобой стоим у Львиных ворот. Иди сюда. – Сын Гауранга поманил за собой друга и хлопнул ладонью по скрытой зеленой бахромой плюща каменной глыбе. – Вот пощупай. Чувствуешь бугорки? Когда-то это были львиные когти. Мой дед рассказывал, что ворота поддерживались двумя вздыбленными каменными львами. Они были огромны, больше самого крупного зверя, что некогда жил в здешних пещерах. О красоте этих ворот люди рассказывали за много дней пути отсюда. И приезжали поглядеть. А заодно и приобрести разные диковины на торжище. Идем, я все тебе покажу!
– Прости, если мой вопрос покажется тебе глупым и неуместным, – осторожно заговорил Хаста. – Но разве вы, накхи, когда-нибудь что-то изготавливали своими руками?
– Мы никогда ничего не делали на продажу, это правда, – спокойно ответил Ширам. – Но путь сюда был совершенно безопасен. И торговля здесь процветала. К тому же у нас всегда бывало много добычи. И саконы привозили сюда свои замечательные изделия… Кстати, – отодвигая загораживающие тропу ветви, проговорил саарсан, – ты сейчас идешь по улице, на которой могли разъехаться три повозки. По обе стороны улицы стояли дома и башни всех двенадцати великих родов. Потом я могу показать тебе, где стояла чья башня…
– Ну что ты, я тебе верю!
– Да уж придется верить, потому что, кроме торчащих из земли камней и вот этого, – он отпустил ветку, – ничего уже не осталось. А дальше, за торжищем, стоял храм. Огромный, прекрасный храм! Дед рассказывал о нем, но я не смогу повторить всего. Да и если повторю, ты вряд ли представишь его величие. Здесь стояла серебряная статуя Найи, двенадцатиголовой Матери-Змеи, супруги Первородного Змея, высотой в два человеческих роста…
– А потом, приняв истинную веру, накхи осознали всю тьму своих заблуждений и сами разрушили змеевы святилища… – пробормотал Хаста, вспоминая то, чему его учили в храмовой школе.
– Ну конечно, – хмыкнул Ширам. – Чтобы вид опустевшего храма не смущал торговцев и прочих жителей города.
– Да, пожалуй, я ляпнул глупость. Так что же произошло?
– А ты не слышал?
– В доме Исвархи не принято много говорить о Первородном Змее.
– Как и не принято сюда ездить без крайней нужды, – добавил воин. – Но я скажу тебе. После Битвы Позора повелитель Аратты прибыл сюда, осмотрел город, торжище и храмы и приказал сровнять все с землей. Ибо в единой державе может быть лишь одна столица и она должна была возникнуть отнюдь не здесь… Правда, спустя несколько лет он начал закладывать города по всей Аратте. Но Великий Накхаран так и не был отстроен. Сейчас каждому нашему роду принадлежит несколько башен на горных кручах, пастбища и вот эти скалы. – Ширам обвел руками открывающуюся глазу изломанную линию горных хребтов. По большей части горы были покрыты лесом, как мохнатой темно-зеленой шубой, но над ней в небо устремлялись острые голые пики, чуть тронутые сверху сверкающей белизной. – Много сотен лет на каменном троне Накхарана не восседал саарсан накхов. Теперь пришло время восстановить эти стены и открыть древний трон моих предков, спрятанный от чужих глаз в недобрые годы. Скоро ты все увидишь сам.
Когда солнце начало клониться к закату, Ширам, приказав своим воинам ставить шатры и устраиваться на ночевку, направился куда-то вдаль по заросшей тропе, в которую превратилась старинная улица Накхарана. Свите он велел следовать за ним в отдалении, с собой позвал лишь Хасту. Рыжий жрец подчинился, внутренне коря себя за уступчивость. Сейчас на его глазах готовилось произойти нечто, грозящее разрушить весь привычный уклад жизни. И он даже не попробует воспрепятствовать этому? Впрочем, что он может? Приводить доводы, убеждать? Пожалуй, из всех чужеземцев для Ширама он был наиболее уважаемым, и его слово звучало не пустым звуком. Однако, что бы он ни сказал, все натыкалось на глухую стену.
Так что жрец Исвархи, недовольный собой, послушно шагал вслед грозному предводителю накхов. То здесь, то там среди кустов он замечал заросших, оборванных мужчин в бронзовых ошейниках, мотыгами вырубающих и корчующих кустарник.
– Что они делают?
– Расчищают дороги, – не оборачиваясь, пояснил Ширам. – Прежде от храма Найи шло двенадцать улиц, каждая из которых приводила к городской башне одного из великих родов. Воины этого рода селились по обе стороны улицы, чтобы защищать башню и часть стены. Впрочем, до прихода в наши края арьев не находилось смельчаков, которые решились бы напасть на Накхаран…
– Вот как?
Хаста засмотрелся на работающих пленников, пытаясь представить вместо буйных зарослей прежние стены, дома и башни. Он сделал шаг – и едва успел отпрянуть. Громкое шипение раздалось прямо у его ноги. Шедший впереди Ширам мгновенно развернулся всем телом и толкнул жреца в грудь твердой как камень раскрытой ладонью. Тот отлетел шага на три, едва удержавшись на ногах, и закашлялся, пытаясь восстановить дыхание.
Глотнув воздуха, Хаста потер ушибленное место и уставился на саарсана, присевшего на корточки прямо над явно разгневанной змеей. Та шипела, приподнимаясь и раздувая шею, а воин что-то объяснял ей, указывая на неосторожного чужака. Хасте даже почудилось, что саарсан извиняется за него перед ползучей тварью. Он прислушался, но речь друга сейчас напоминала такое же шипение.
В конце концов змея успокоилась и скользнула в высокую траву.
– А ты гляди, куда ступаешь! – сердито прикрикнул Ширам, выпрямляясь. – Ты чуть не отдавил ей хвост! Если бы она прежде не озаботилась спросить у меня дозволения, твой дух сейчас возносился бы к Исвархе, а тело корчилось тут в предсмертных судорогах.
– Это же была ядовитая змея? – на всякий случай уточнил жрец.
