«Тоня Глиммердал» kitobidan iqtiboslar, sahifa 2

Гунвальду семьдесят четыре года, и он лучший Тонин друг.

— Неслабо, однако, — говорит Тоня в мрачные минуты, — закадычный друг у меня — упрямый старый пень. Всё же выбор в Глиммердале прискорбно мал.

Хотя на самом деле Тоня знает, что не выбрала бы в лучшие друзья никого, кроме Гунвальда, даже если бы в каждом доме Глиммердала имелось по ребенку десяти лет. Она любит Гунвальда так сильно, что у нее иногда щемит от этого сердце.

Сидеть на кухне у Гунвальда в доме, пропахшем ягодами, и есть бутерброды с теплой розовой пеной — примерно так Тоня представляет себе жизнь на небесах.

Жизнь ни у кого не бывает без трудностей.

Она так скучала без него, что странно, как она все-таки не умерла.

«Но сальто я пока делать не умею, а жалко», — думает Тоня, продолжая лететь. «Или уже умею…» — думает она, потому что замечает, что голова у нее там, где должны быть ноги, а ноги — там, где обычно бывает голова.

Наконец, после совершенно замечательного затяжного полета, Тоня шмякается в снег, как шоколадная фигурка в кремовый торт. Кругом бело и холодно, Тоня лежит и не знает, жива она или нет. О том же наверняка тревожится сейчас у своего окна Гунвальд. Тоня лежит неподвижно. Потом слышит звук — стук своего сердца. Тогда она осторожно трясет головой, чтобы ее содержимое улеглось на место.

«Это было сальто или нет?» — думает она.

— Это было сальто? — спрашивает Тоня.

— Если это сальто, Тоня Глиммердал, тогда я лось! — хмыкает Гунвальд и спрашивает, обязательно ли Тоне приземляться каждый раз головой об землю, чтобы он непременно пугался, что она разбилась насмерть.

— Похоже, пока обязательно, — уныло отвечает Тоня.

"Твои проблемы - это просто сопля в Океане..."

— Моя жизнь лежит в руинах, — бормочет она, потому что так всегда причитает тетя Эйр, когда жизнь перестает ее слушаться.

— Твои проблемы — это просто сопля в океане, — отвечает ей на это тетя Идун.

— Но сопля тоже лежит в руинах, — говорит тетя Эйр.

Единственный ребенок Глиммердала понимает, что надо катапультироваться, чтобы не оставить Глиммердал совсем без детей.

— Если ты сейчас же не успокоишься, я сдам тебя во вторсырье! — кричит она. — Пускай из такого дурака Гунвальда сделают нового и хорошего!

Весну нельзя остановить, даже если твоя собственная жизнь идет наперекосяк.

Тоня часто спрашивает себя, о чем думали мама с папой, когда влюблялись. Похоже, они не думали ни о чем.

Клаус Хаген не подозревает, что он сделал для Тони, когда дал ей телефон Хейди. Поэтому его безмерно удивит то, что сейчас случится. Тоня Глиммердал обходит всю конторку и награждает его настоящим медведеукладывающим поцелуем.

Так с ним никто еще не обходился. Клаус Хаген цепенеет и молчит, не дыша.

— Спасибо тысячу раз. Это самый лучший для меня подарок, — от всей души говорит Тоня.

А не такое простое дело — назвать что-то самым лучшим подарком, если тебе уже подарили двух козлят и одну совсем настоящую козу.

— Чао-какао!