Kitobni o'qish: «Лис из клана серебра»

Shrift:

Моей мамуле.
Спасибо, что всегда веришь в меня!

Глава 1

Вечер казался спокойным и мирным, немного ленивым, но прохладным, как и всегда в конце лета. Темнело раньше – и дело было далеко не в ночных сумерках.

А в сражении.

Кто были нападавшие? Что им было нужно? Господин Этари просто возвращался домой, когда произошло нападение. Воинов было немного, врагов – гораздо больше, сам господин сражался с противниками. Пострадал. Его красивое, точеное лицо уже украшал кровавый шрам.

В красках заходящего солнца императорский клан можно было легко узнать: дымчато-серые одежды Онэро против темных и блеклых костюмов убийц.

А это были именно убийцы.

Вместе с господином домой возвращались и слуги: несколько новых работников, которых он забрал с собой из поместья в пригороде. И им было труднее всего. Если воины умели сражаться, то простые рабочие лишь жались к высоким стенам городских усадеб.

И тогда я впервые увидела его.

Он очень выделялся из толпы сражавшихся, хоть и носил все черное, но на убийц не походил. Стал ли он случайной жертвой? Прохожим, которому не повезло быть вовлеченным в сражение, предназначенное не для него? Я не знала.

Но вот трое убийц атаковали господина Этари – последний с трудом отбивался, его сил явно не хватало. Он споткнулся, не выдержав натиска, и отступил. Однако чем дольше я следила за господином, тем больше понимала: ему не выжить.

И тогда-то появился он. Одним уверенным движением сбил разом все клинки – господин даже застыл на мгновение, позабыв о главном. К сожалению.

Юноша сражался успешно, но опять же: против него трое хорошо тренированных воинов. Нужно было хотя бы попытаться сравнять счет.

Господин подоспел вовремя, но их все равно было только двое против трех беспощадных убийц.

Укрытые вечерним сумраком, убийцы использовали его словно покров. Один появился неожиданно и клинком начал метить в господина. Я закричала, как и многие. Норио, верный воин господина, бросился к нему на помощь, хоть и сам застрял на грани жизни и смерти в сражении против четверых.

Но слишком поздно… Было бы, если бы юноша не встрял между клинком и господином. Подставился под удар. Его лицо исказила гримаса боли. Он со стоном выдохнул, схватившись за рану, попытался устоять, но сознание покидало его.

Господин Этари. Он был шокирован, поймал юношу и попытался уложить на землю. В некоторой степени это спасло ему жизнь. Подставив клинок, он чудом избежал еще одной атаки. Норио успел и, превозмогая боль и усталость, расправился со всеми.

Но схватка была далеко не окончена. Господину и его верному помощнику пришлось вернуться в бой. Юноша же так и остался лежать посреди дороги, бережно уложенный, будто на пуховую кровать.

Я не знала, чем все должно было закончиться, но видела, как жизнь покидала его. Поэтому поспешила приблизиться. Рискуя жизнью, но что поделать? Он умирал, а это вовсе не единственный исход, который мог сегодня случиться.

Оказавшись рядом, я лучше рассмотрела его рану: одежда уже была пропитана кровью – ее здесь было море. Юноша потерял сознание, уходил в страну вечных снов.

В этот миг улица, на которой мы находились, показалась совсем маленькой. Даже вся провинция, да и империя в целом тоже. Весь этот мир не мог изменить того, что смерть заберет каждого.

Но сегодня я намерена ей помешать.

Используя свои не слишком идеальные навыки, я постаралась справиться с первой задачей: остановить кровь. Получалось не очень: перевязать его было трудно. Но хоть что-то я же должна была сделать…

Не поняла, как именно это случилось, но внезапно все стихло. Я прислушалась к глухой тишине и немного испугалась. Звук усталых шагов, порыв ветра, взметнувший пыль под ногами, скрипнувшая поодаль дверь, чьи-то крики – слов я не разобрала. Первое, что попалось на глаза, – лезвие клинка, окрашенное кровью.

Я задержала дыхание и замерла: меня поглотил страх. Но через силу, через преодоление первичного ужаса заставила себя взглянуть.

Передо мной стоял господин Этари. Пострадал он очень сильно. Или, возможно, его рёкамэ было в чужой крови. На светлом видно лучше. Его темные глаза тонули в мерцающих огоньках света, и я только сейчас заметила, что фонари на этой улице не горели. По крайней мере, до этого момента.

Рана на щеке все еще кровоточила, он тяжело дышал, под глазами пролегли тени усталости. Подоспевшие на помощь воины шумно переговаривались со стражами клана. У глухих стен кто-то тихо плакал.

– Ты сможешь ему помочь? – внезапно спросил меня господин Этари, и мурашки пробежали по коже.

От страха. От холода. От отчаяния. Все смешалось воедино. Но я вновь взяла себя в руки и постаралась собраться с мыслями.

– Да, господин, – пообещала смело. – Нужно скорее перевязать его рану.

Темные глаза господина задержались на мне лишь на секунду. Он будто бы проверял, могла ли я ему сейчас солгать. Могла бы – это неоспоримо. Только какая мне от этого выгода? Никакой. Он искал не ложь – он искал подтверждение, что этот юноша выживет.

Секунда, продлившаяся годы, закончилась. Господин отвел взгляд, устремив его на слуг: те знали его хорошо, поняли без слов. Пока господин возвращался к воинам и обсуждал случившееся, вместе со слугами мы взялись за оказание первой помощи. Юношу раздели, наспех промыли рану; позже потребуется сделать это снова, но главное произошло: мы остановили кровь, обвязав тугими повязками корпус.

После этого слуги разошлись в разные стороны, гораздо смелее оказывая первую помощь отряду. Господин Этари вернулся ко мне.

– Ты должна позаботиться о нем, – вот так неожиданно между мной и случайным незнакомцем образовалась прочная и почти нерушимая связь на грани жизни и смерти. – Он должен выжить.

Я смотрела на господина, и мое сердце стучало слишком громко. Ответственность, которую он возложил на меня, не казалась тяжким грузом. Доверие, надежда на мои силы, на что-то, чего понять было нельзя.

– Конечно, господин, – склонила голову перед ним, – я сделаю все возможное и даже больше.

Несмотря на то что мы все еще находились посреди ночной улицы и все, что здесь случилось, было в центре внимания, момент, когда подоспели городские стражники и о чем-то договорились с господином, я из виду упустила. Так на меня подействовало доверие господина Этари? Все могло быть.

Следующее, что случилось: того, кого я теперь должна была спасать, забрали и уложили в паланкин. Хоть до дома господина было недалеко, когда такое случалось, чтобы господин шел рядом, а в его паланкине несли незнакомца?

Нет, это не просто незнакомец. Он был кем-то бо́льшим. И уже в тот момент, когда он появился искрой жизни в беспощадной схватке со смертью, это стало более чем очевидно.

Мы двигались неспешно: Норио хромал, его до этого аккуратно собранные волосы были растрепаны и делали и так строгое лицо более мрачным. Он не смотрел на своего господина, но по нему было видно, как сильно он корит себя за то, что чуть не потерял его. За то, что чуть не подвел.

Улицы были наполнены слабым светом. Слышался только шорох шагов, тишина безмолвия нагнетала подавленное состояние, обреченность, усталость. Это странно, но, даже несмотря на все случившееся, сейчас мне было спокойно в окружении воинов клана Онэро. И не мне одной. Слуги, что шагали рядом, тоже будто бы успокоились. Но ведь если все прекратилось, это еще не означало, что навсегда.

Поворот – закончились одни стены, начались другие. Каменные плиты, старательно уложенные, в призрачном свете вечерних сумерек казались решетками. Утром они выглядят по-другому – прибежищем солнца.

Однако до утра еще нужно дожить.

Ворота отворили заранее, кого-то из слуг пустили вперед предупредить о прибытии. Уже позднее я догадалась, что воины, подоспевшие на помощь господину, были не стражниками города, а своими.

Вечер требовал тишины, никто не говорил громче шепота, переговаривались тихо, даже во двор заходили так, будто боялись разбудить кого-нибудь.

Но в домах не спали. Стражи проверяли территорию, многие осматривали окрестности с высоты башен и верхних ярусов главного здания. Я замерла, разглядывая двор, расположившийся предо мной. Он был таким закрытым снаружи, но безумно живым и наполненным внутри, словно императорский дворец.

Светлые дорожки, ведущие в разные стороны, дома, галереи, пруды и сады – первое впечатление захватило меня, на секунду я замешкалась, впитывая красоту волшебного двора.

Здесь принимали гостей, а также находились ворота, украшенные рисунком голодных разъяренных тигров, во внутренние дворы усадьбы.

– Отнесите его к миндальному дереву, – услышала я голос господина и тут же заволновалась.

Стражи быстро подхватили юношу и, не дойдя до главного двора, свернули налево. Повинуясь больше интуиции, нежели трезвому разуму, я двинулась за ними следом. Юноша все еще был без сознания, не приходил в себя. Его лицо освещали фонари, и я заметила, как сильно он побледнел. Неудивительно, ведь он потерял много крови.

Его временные повязки уже полностью стали багряными, но я все равно была уверена в том, что он выживет.

Возможно, дело было в том, как он сражался. Было что-то дикое, первобытное, но будто бы врожденное в каждом его отточенном движении. Он не сомневался, не собирался уходить из этого мира, сдаваться не намерен. Пусть он без сознания сейчас, но разве же сон – не лучшее лекарство?

Миндальное дерево, к которому нас отправил господин, оказалось сухим. Это был небольшой дворик, окруженный скромными домиками, где, судя по беглому осмотру, хранились вещи: здесь никто не жил.

Но одна комнатка для обитания все-таки нашлась. Небольшая, уютная, в особенности когда я зажгла лампу, и ее одной хватило, чтобы осветить помещение. В нише слева от входа располагалась кровать. На нее стражи и переложили юношу. Тот не реагировал, не проснулся.

Их было трое, но все почему-то смотрели на юношу нерешительно, немного с сомнением. В чем заключались их тревоги, я сказать не могла. Почти сразу же в комнату прибежали несколько лекарей и целителей и без особых указаний или распоряжений взялись за раны всех присутствующих.

Видимо, господин не говорил о ком-то конкретном, отправляя их сюда, или же дело было в чем-то другом?

Была уже глубокая ночь, когда рану перевязали еще раз. Благодаря лекарям и совместным усилиям мы смогли остановить кровь. Хоть повязка все равно алела, но уже не так густо.

– Нужно дать ему лекарство. – Лекарь разложил несколько порошков. – Так рана быстрее затянется.

Согласно кивнула и принялась за работу: смешала порошок с водой, приподняла голову юноши и осторожно начала вливать лекарство, когда послышались шаги снаружи. Лекарь тут же откланялся и был таков, а в дверях появился господин Этари.

Он был еще молод – чуть младше двадцати пяти, – но из-за случившегося в свете лампы его лицо казалось изнеможенным, он словно постарел лет на двадцать. Его рану уже обработали, теперь его щеку украшала лишь багровая полоска.

– Как он? – спросил господин.

Я как раз уложила юношу на подушку и укрыла одеялом.

– Рану снова перевязали, нанесли лекарственную мазь, он выпил снадобье, теперь проспит до утра, – объявила я так уверенно, будто была главным лекарем империи.

Господин промолчал. Несколько минут он стоял и смотрел на юношу, и столько эмоций было отражено на лице Этари, столько мыслей, которые могли одновременно благословлять и терзать. Что-то было в этом взгляде, что-то заставляло разглядывать его лицо, ловить отблески не только успокоения, но и тревоги.

– Ты должна позаботиться о нем, – он вернул нас к внезапной невидимой связи, которая родилась в тот миг посреди улицы. – Он должен выжить.

Что я могла ему сказать? Что поборю смерть, если она явится сегодня? Что справлюсь с любым врагом, даже незримым? Что невозможное уже случилось, а воля случая – слишком ненадежная величина?

Мы снова встретились взглядами, и поток эмоций хлынул между нами. Разве мог господин смотреть так на меня? Разве могла я так смело смотреть на него в ответ?

Но это была сделка с судьбой, которую мы заключили вместе. Мы шли против природы и против правил, смешивая наши надежды и эгоистичную смелость. Нашу юность, не терпящую полумер.

– Обещаю, господин, – твердо, ровно, почти с вызовом ответила я.

И он поверил мне. Потому что было то, что его сегодня впечатлило. Повергло в настоящий шок. Открыло глаза на вещи, которые казались такими простыми и понятными. До сегодняшнего вечера.

– Он спас мне жизнь, – сказал господин, потому что это было между нами тремя. Он был вынужденной жертвой, юноша – необходимым спасением, я – случайным свидетелем. – Он должен выжить.

Кивнула, унимая безудержное желание, неизвестно откуда взявшееся, словно я ему ровня. Он – господин, а я…

– Как тебя зовут?

И снова внутри на миг я сжалась, но справилась с собой мгновенно.

– Юин, господин, – склонила голову.

– Юин, – повторил он так, будто записывал мое имя в историю, будто запоминал для того, чтобы в будущем предъявить мне счет. – Я доверяю тебе его жизнь.

– Благодарю, господин, я вас не подведу, – пообещала, а он все еще пытался подобрать нужные слова благодарности.

Но все дело в том, что его спаситель сейчас боролся за жизнь и не услышал бы, даже повтори он это тысячу раз.

Прошло время безмолвия, ночной тишины: снаружи шумел ветер о том, что мир все еще здесь, пели ночные птицы и стрекотали насекомые.

Но затем раздались шаги.

Глава 2

Схватка с убийцами была еще слишком свежа в памяти – господин Этари напрягся, его лицо вновь стало непроницаемым, жестоким. Он был готов к новому сражению. Да, устал, но спасать свою жизнь никогда не устанешь.

Шагнул назад, скрывшись в сумраке ночи. Луна не хотела выходить из-за облаков, поэтому он сразу же утонул во тьме.

Шаги стали тише, но и господин Этари замер, словно где-то укрылся. Как я думала поначалу. Позже все встало на свои места. Когда первичное хищное напряжение сдул ночной холодный ветер.

– Так это правда, – заключил чей-то хитрый, надменный, наполненный пренебрежением голос. – Слухи не врут, и ты действительно посмел вернуться сюда, Этари.

– И я рад тебя видеть, Рэн, – устало вздохнул господин Этари.

Рэн? Господин Рэн? Средний брат Онэро? Все, что я знала о нем: он горделив и своеволен. Но угроза в его голосе показалась чересчур опасной – я заставила себя податься ближе к выходу и выглянуть наружу. Боялась быть замеченной, но все же мне нужно было на него взглянуть.

Он пришел не один – с ним были двое его воинов, оба держали фонари, силуэт господина Рэна окружали отблески оранжевого света. Две противоположности – мрак и пламя. Только вот по ощущениям все было как раз наоборот.

Хищно осмотрев младшего брата с головы до пят, господин Рэн пренебрежительно улыбнулся.

– И что теперь? – потребовал он.

– Не знаю. А ты что можешь предложить? – почему-то все больше смягчался и сводил все к шутке господин Этари.

– Хм… – господин Рэн протянул задумчиво и возвел глаза к небу, словно так потребовали обстоятельства.

Вдруг все резко изменилось. Рэн схватил клинок воина справа и с неприятным звоном извлек его из ножен, лезвие мгновенно стало тем самым расстоянием, которое возникло между братьями уже давно. Ветер унес улыбку. Рэну это не шло. Злоба его взрослила – улыбка, наоборот, придавала озорства и молодости.

Но каждый самостоятельно выбирал свой путь.

– Ты всех нас погубишь, – процедил сквозь зубы Рэн.

– Я не преследовал такой цели.

– Да, но ты вернулся! – огрызнулся Рэн. – Ты посмел вернуться сюда, прекрасно зная, что потянется за тобой следом.

– Я… – господин Этари попытался ответить, но у него ничего не получилось.

– Молчать! – Клинок дрогнул в руке господина Рэна. – Ты здесь чужой, и тебе здесь не рады. И лучше бы тебя забрали хисины еще тогда.

– Рэн, – теперь и в голосе господина Этари засквозило предупреждение.

– Господин! – Все еще хромая, с трудом, но все же бежал на помощь Норио.

Господин Рэн обратил свое внимание на крик едва заметным поворотом головы. Норио весь взмок, бежал как мог, подоспел и загородил собой своего господина. Этари выглядел подавленным – я только в этот миг заметила, как он сжимал кулаки.

– Господин Рэн, – все еще задыхаясь и делая глубокие, тяжелые вдохи, говорил Норио, – рад видеть вас в добром здравии.

Норио поклонился в знак уважения, но глаз не отводил. Рэн задрал нос, его лицо стало пронзительно отстраненным. Если бы он смотрел сейчас таким взглядом на меня, это укололо бы в душу. Но господин Этари, тот, на кого был обращен гнев брата, выглядел непоколебимым.

– Это ненадолго, – не глядя убрал меч в ножны своему воину Рэн. – Пока этот здесь, не видать дому Онэро покоя. Почему ты не сдох где-нибудь по дороге?

– Так это ты подослал ко мне убийц? – внезапно заключил господин Этари, недобро прищурившись.

Норио стиснул зубы и взялся за рукоять меча. Он знал, что находился сейчас между молотом и наковальней, но ничего поделать с этим не мог. Защита господина Этари была для него священным долгом.

– Что ты сказал, щенок? – Хоть на лице Рэна и появилась ухмылка, она была невообразимо злой.

– Значит, все-таки ты, – сделав собственные выводы, закивал господин Этари. – Как далеко простирается твоя ненависть, Рэн?

– Ты действительно считаешь, что для нее есть границы? – как вызов бросил господин Рэн.

Тотчас все переменилось. Этари оттолкнул Норио – тот воскликнул, пытаясь удержать своего господина, двое воинов тоже дернулись, но одного взгляда хватило, чтобы понять: вмешиваться было запрещено.

Всполохи стали терзать ночную тишину. Звон клинков был нестерпимым, я даже взглянула на юношу, что спал на кровати: не разбудила ли эта схватка его. К счастью, в смертельно опасной ране были свои преимущества: даже если бы мир обрушился, он бы все равно не проснулся.

В бессилии двое бойцов и Норио наблюдали за боем. Господин Этари был хорошим воином, но и господин Рэн не уступал ему ни в чем. Удары резкие, острые, опасные, разящие. На лице господина Этари сомнения, недоумение, испуг. Рэн – противоположность: хищность, злость, желание уничтожить. Он атаковал вовсе не для того, чтобы припугнуть брата, нет: он собирался его уничтожить.

И вот, когда опасность заполонила весь двор, окружив отчужденное, забытое жизнью место, ветви сухого миндального дерева вздрогнули, или же это была я, или, возможно, Норио, рванувшийся лишь на шаг, или, может быть, это где-то вдалеке упала капля росы…

Шумный ветер точил клинок, грозясь нанести непоправимую рану, второй метил прямо в сердце – казалось, ранений не избежать.

Но все изменил лишь миг.

Иной ветер зашелестел, ворвался, встревожил все застывшее в роковом мгновении, мрачная тень метнулась сначала к одному, потом к другому. Замерла между двумя непримиримыми разногласиями двух кровных братьев. И только в тот миг, когда луна посеребрила двор, мы все увидели его.

Дэра́н Онэро. Их старший брат.

Глава клана Онэро.

От него веяло непоколебимой уверенностью вожака стаи, силой, способной разверзнуть океан. Именно столько должно было понадобиться, чтобы успокоить этих двоих. Удивительно, но то, что он сделал, я угадала спустя время, даже Рэн и Этари не сразу поняли, что произошло.

Дэран мог бы выбить клинки у обоих из рук, но тогда пришлось бы жертвовать кем-то, ведь раны должны были быть оставлены.

Но Дэран Онэро выбрал другой путь. Он схватил братьев за запястья и замер, остановив будто бы само время. Медленный, расставляющий все по своим местам взгляд уперся сначала в Рэна, усмирив его норов так, словно за мгновение средний брат превратился из хищного тигра в крольчонка.

Следующий взгляд был адресован Этари. Тот уже подготовился, нервно сглотнул, нацепил на лицо маску отстраненности, попытался справиться. Какое там! Задрожал, как от страха, попытавшись вырвать руку, но Дэран держал крепко.

До тех пор, пока не вывернул запястья обоим. Голоса братьев невольно смешались стоном боли и выронили оружие. Дэран же со спокойствием восходящего солнца медленно моргнул.

– Мне показалось или вы двое решили сразиться? – разрезав тишину жестким подавлением, обманчиво спокойно произнес господин Дэран.

Оба младших брата выглядели как лисы, поджавшие хвосты. Склонив головы, они вжимали их в плечи и боялись встретиться взглядом со старшим братом. Но тот не отпускал ни одного, ни другого.

Как ни странно, Этари был самым высоким, Рэн пониже, а Дэран совсем чуть-чуть не доставал до среднего брата по росту. Но расстановка сил заставила братьев повыше сгорбиться. Кто здесь главный, было ясно даже случайно пролетающей мимо бабочке.

– Конечно нет, – выдавив слабую улыбку, заявил Рэн.

– Что ты такое говоришь? – тихо-тихо произнес Этари, нервно хихикнув.

Снова смолкли под настойчивым и жестким взглядом Дэрана Онэро. Он все еще продолжал игру в качели, смерив осуждающим взглядом то одного, то другого.

– Вот и мне так показалось, – заключил наконец Дэран и даже улыбнулся.

Правда, улыбка та была совсем уж недоброжелательной. Подчиняйся, или будет очень больно.

– Уже поздно. – Дэран шагнул к клинкам, подцепил носком сапога сначала один, подбросив в воздух и поймав его, затем поступил ровно так же и со вторым. – Это был долгий день, не менее долгий вечер, а теперь затягивающаяся ночь. – Младшие братья лишь с интересом разглядывали дорожку под ногами, боясь даже дышать. – Разойдитесь по комнатам и ложитесь спать. Завтра с утра обо всем поговорим.

Оба коротко поклонились, стараясь не спешить, но все же делая это торопливо, оба бочком стали обходить старшего брата, хотя места во дворике было столько, что можно было построить сразу десятерых, и тем бы места хватило с размахом.

Но дело было не в размере двора, а в Дэране Онэро.

Он не сдвинулся с места, а когда братья оказались за его спиной, спустившись в свои комнаты так тихо, словно шпионы на вражеской территории, я успела заметить, как нервно кивнул своим воинам Рэн – те не менее нервно рванули вперед, только пятки сверкали.

Этари тоже подбежал к Норио, последний нервно сглотнул, закивал, мол: «Да-да, бежим в соседние государства, лишь бы спастись».

И в этот момент случилось страшное.

– Этари! – окликнул внезапно господин Дэран.

Вздрогнул не только названный брат, но и Норио, и я, и даже двор. Казалось, и лунный свет, ласкавший фигуру старшего брата, пошел мелкой рябью. Я видела, как застучали у Этари зубы, как он напрягся, перепугавшись до смерти, и медленно, через силу, обернулся.

В свете луны, в серых одеждах клана Онэро, господин Дэран будто бы облачился в серебро. Неудивительно, ведь «Онэро» означает «свет серебряной луны». Медленно заложив руки за спину, Дэран обернулся. Его неидеальный профиль казался до невозможности единственно правильным. Как будто он диктовал всему миру стандарты красоты.

Темные глаза отливали строгостью, и я это заметила раньше Этари, который уже побледнел от ужаса. Зря.

Господин Дэран внезапно улыбнулся по-доброму, тепло, как мог улыбнуться только любящий старший брат, и произнес:

– Добро пожаловать домой.

Этари замер на несколько мгновений, пытаясь понять, почему его не постигло осуждение, порицание или укор. Однако способность задавать тон настроению у господина Дэрана была врожденным талантом.

Этари наконец-то оттаял ласковой улыбкой на лице и скромно поклонился.

– И я рад вернуться домой, – робко признался он.

Эта ночь наконец-то обещала закончиться. Знала, что обо мне тут никто не забыл, но все же я медленно задвинула дверь и погасила лампу.

До утра в комнату так никто и не заглянул.