Kitobni o'qish: «Птаха и колдун»
Глава 1
Я живу в раю. Ну, не в самом раю, потому что умирать я не собираюсь, а в небольшом городке, укрытом со всех сторон скалами. И называется он Райская долина. Откуда пошло название, никто не знает, но оно очень подходить городку. Почти всегда тут светит солнце, а море, что плещется за скалами, редко проявляет свое недовольство или волнуется. Но зато, когда такое случается, то и на Райскую долину обрушиваются потоки влаги. В такие дни жизнь в нашем городке замирает, а жители прячутся по домам и молятся Богине Плодородия о милости небесной.
Но рай наш отвоеван у скал, и на душу каждого его приходится очень мало. Ведь не только со всех сторон окружают нас эти неприступные вершины, но и под ногами тоже почти везде скала. Земли у нас мало, и бережем мы ее как святыню. Потому и повелевает нашими умами и душами Богиня Плодородия.
Меня зовут Жиль, ну вернее, Жильсена. Но полное имя свое я не люблю, пафосное оно какое-то. Все вокруг зовут меня Жиль, так и мне больше нравится.
Живу я с тетей, и у нас есть маленький кусочек собственной земли! Кстати, и улица, на которой мы живем, называется Земельщиков. Это потому, что земля тут есть в каждом дворе. А еще у нас есть куры и гордый петух. Задиристый, правда, но своих не обижает.
В этом году я закончу первую школу для девочек-сирот и получу путевку в жизнь. Правда, чем бы хотела заняться после школы, пока еще не знаю. Да и тетя же у меня.
Ну вот, собственно, и все, что я хотела о себе рассказать. Не густо как-то получилось для странички знакомства.
Жиль закрыла потрепанную книжечку и любовно погладила кожаный переплет. Это книжечка была у нее всегда, сколько помнила себя. В детстве она даже пыталась в ней рисовать. А сегодня вот решила, что будет вести личный дневник, куда станет записывать все о себе, не таясь.
Почему-то ей казалось, что книжечка эта досталась ей от мамы, которая трагически погибла, когда Жиль была совсем крошечной. Мама разбилась насмерть, упав с высоты. А поскольку отца своего Жиль не знала, да и не было у нее его никогда, то в их с мамой домик переехала тетя. Ну не совсем тетя, настолько она была им дальняя родственница. Но другой родни у Жиль не осталось, а у тети тоже никого больше не было из родных. Вот и заменила она девочке мать.
Спрятав дневник под подушку, Жиль закрыла глаза. И почти сразу же ее разбудил крик первого петуха. Не их. Их гордая птица с красивыми шпорами любила поспать подольше.
Надо же, как быстро пролетела ночь! Как один миг. И ведь легла не поздно.
Жиль встала и потянулась. Короткая сорочка, из которой она давно уже выросла, подскочила вверх, открывая стройные ноги и обрисовывая упругую девичью грудь. Рыжие волосы растрепались со сна, но ими она займется позже. А пока ее ждут куры.
Накинув на плечи платок, Жиль выбежала во двор, но сначала прокралась через вторую комнатку в их с тетей доме, где та громко храпела, лежа на спине. Будить ее раньше времени Жиль не хотелось. А вот самой ей стоило поторапливаться – вот-вот откроется рынок, и надо успеть занять выгодное место.
– Ну-ка, цыпы, налетай! – скомандовала она, рассыпая корм в большое корыто. – И ты иди уже, соня, – поманила она петуха.
Его нужно было обязательно отвлечь кормежкой, а самой по-быстрому собрать яйца в курятнике. Их она тоже снесет на рынок и выгодно продаст. Магда – дочь старьевщика обещалась взять целый десяток. И остальные тоже пристроит в хорошие руки. Ну и им с тетей оставит по паре.
Выходила из курятника Жиль с полным лукошком яиц, и делала это вовремя – петух как раз решил проверить, чем она там занята.
– Хитрюга, – погрозила ему Жиль пальцем и побежала к дому.
Времени оставалось в обрез: одеться, причесаться, взять из сарая корзинки с ягодами и бежать на рынок.
Длинная юбка путалась в ногах, сбивая с шага, но Жиль удалось добраться до рынка раньше первого удара колокола, когда охрана распахивала большие ворота и впускала торговцев.
– Жиль, иди сюда! – выкрикнул из толпы тетушек и дядюшек Монила – деревянных дел мастер и друг Жиль с детства. Он призывно размахивал руками, не обращая внимания на недовольные окрики ото всюду.
С Монилой они выросли по соседству, пока мама его не вышла замуж во второй раз и не переехала с улицы Земельщиков на улицу Солнечную, прихватив с собой и сынишку. В их дом въехали новые жильцы, но общение с ними у Жиль сводилось к «здравствуйте» и «до свидания».
– Я занял нам место, – довольно улыбался Монила, раскладывая на небольшом прилавке всяческую деревянную утварь. Очень нравились Жиль его изделия, только вот сбывал он их почти даром, не ценил свой труд. Хотя, наверное, ему просто очень нужны были монеты. Да и кому они не нужны.
– Спасибо, Мон! Что бы я без тебя делала! – на румянец, что тут же вспыхнул на щеках парнишки, Жиль не обратила внимания. Она уже занималась тем, что снимала со спины плетеную торбу, полную малины. Корзина с крыжовником, ежевикой и яйцами уже покоилась на прилавке. Осталось только все красиво разложить, чтобы показать товар лицом.
Разместив товар со всем искусством, на которое только была способна, Жиль присела на раскладной стульчик и принялась проворно плести небольшие лукошки из берестяных полосок. В них она накладывала ягоды, это было ее собственным изобретением, которым Жиль очень гордилась.
Совсем скоро на рынке стало гораздо оживленнее. Жизнь в Райской долине просыпалась с рассветом, но и на покой жители отправлялись с наступлением темноты. Каждый тут знал свое место и трудился, не покладая рук.
– Почем малинка? – остановилась возле прилавка дородная женщина с маленькой девочкой на руках.
– Три медяка лукошко, – улыбнулась малышке Жиль и протянула несколько ягодок. – Попробуйте, какая она сладкая.
– Сладкая-то сладкая, а дорогая такая отчего? – недовольно проворчала женщина, но ягоды все съела и даже дочке не дала.
– Так и собирать ее нелегко, – без тени смущения отозвалась Жиль. К подобным речам она уже давно привыкла. И говорила правду. Каждый вечер, до темна, она собирала ягоды в огороде. Да и ухаживала за ними, как за малыми детьми. Потому и платили ей те богатым урожаем вот уже который год.
А ведь раньше было все совсем не так… Жиль вздохнула и отогнала грустные мысли.
– Так что, берете? – посмотрела на женщину.
Та еще поворчала, но взяла и лукошко малины, и лукошко ежевики. От крыжовника – гордости Жиль, отказалась.
Время шло, и ягод в корзинах Жиль оставалось все меньше. Немного огорчало то что у Монилы торговля сегодня совсем не шла, и парень сидел очень грустный.
– Есть еще крыжовник у тебя, красавица? – отвлек Жиль мужской голос от плетения лукошек, которых она решила заготовить впрок.
– Это все, что осталось, господин, – заглянула Жиль в корзину, где крыжовника осталось не больше двух лукошек.
– Сколько? – окинул ее скептическим взглядом господин в черном, и Жиль это почему-то очень не понравилось.
– Пять медяков лукошко.
– Сколько?! – брови того взлетели вверх.
– Пять медяков, господин, – ответила Жиль и гордо подбоченилась. Как народ умеет и любит сбивать цену, она знала не понаслышке, но и сама тоже была ни лыком шита. – Такого вы больше ни у кого не найдете.
И она знала, что говорила. Вкуснее ее крыжовника, крупного, ярко-зеленого, больше ни у кого в Райской долине не было.
– Уверена? – прищурился неприятный господин.
– Уверена, – кивнула Жиль.
– Тогда я возьму все, – снял он с пояса небольшой мешочек и спокойно ждал, пока Жиль бережно упаковывала ягоду. – А не хочешь ли ты заработать, девушка? – спросил вдруг, принимая у нее из рук товар.
– Кто ж не хочет, господин, – осторожно ответила Жиль, лелея надежду, что ничего неприличного он ей не предложит.
– Тогда приноси завтра полную корзину крыжовника во-о-он в тот замок, – указал он на самую дальнюю скалу, где был выстроен замок, который все называли логовом колдуна.
О замке в округе ходила дурная слава. Поговаривали, что живет там злой колдун и занимается он будто бы одними бесчинствами. Жиль всегда считала это только слухами, но сейчас испугалась не на шутку.
– Туда? – голос ее дрогнул, а взор невольно обратился к замку.
– Спросишь управляющего. Тебя проводят. Заплатят щедро, не сомневайся, – и ушел, не оглядываясь.
– Пойдешь? – раздался рядом испуганный голос Монилы.
– Не знаю, – пожала плечами Жиль, а сама все смотрела в черную спину, пока та окончательно не затерялась в толпе рыночных зевак.
Как только сбыла весь товар, Жиль засобиралась домой. Дел еще оставалось очень много, и на уроки опаздывать не хотелось.
– Мон, я пошла, – грустно и понимающе улыбнулась она другу детства. Тот так и не продал почти ничего, кроме пары мелких безделушек. И сидел как в воду опущенный. – Не расстраивайся – завтра день будет богаче, вот увидишь!
На базарной площади толпился народ. Опять устраивают бои. Ох и не любила Жиль эти мордобои! Вот какой в них толк? Разве что ставки… Но в этом она не разбиралась, да и не вникала. Наоборот, постаралась поскорее свернуть с площади в Торговый переулок, который тоже миновала практически бегом. С улицы Надежды Жиль свернула на улицу Возрождения. А там уже и до дома было рукой подать.
– Жиська, ты? – донесся до нее крик из комнаты, едва Жиль скинула в сенях пустые корзинки.
Так ее звала только тетя Зуи. Звучало немного грубовато и даже пренебрежительно, но ничего не поделаешь. В этом Зуи была вся: грубая, неотесанная, а с годами еще и совершенно невыносимая. И при всем при этом, до ужаса требовательная и скандальная, если что было не по ее. Но Жиль к ней уже так привыкла, что порой даже не замечала особенностей ее характера. Разве что стыдно за нее становилось временами, когда та закатывала скандал на людях.
– Я, тетя Зуи.
– Монеты принесла? – гаркнула та еще громче. – Все продала, что из дома утащила?
Жиль вздохнула, отерла ноги об уже сухую тряпку у порога и вошла в комнату. В нос сразу же ударил запах травы. Не успела проснуться, а уже курит. К этой отраве тетя пристрастилась много лет назад, когда через Райскую долину проезжали бродячие комедианты. Тогда Зуи еще была молодой и сдружилась с певицей из труппы. Ну и та ее подсадила на эту травку. Зависимость крепла только от года к году, а вот доставать траву становилось все труднее, и монет на нее уходило немерено. Теперь уже тетя находила наркотик через третьи руки, а то и больше. И всем она платила…
И дело даже не в том, что на травку эту уходили почти все их монеты. Мозг тети сушила она. Вот и сейчас сквозь сизый и сладковатый дым Жиль встретилась с мутными и малоосмысленными глазами тети. Но даже в таких, в глубине их зажглась жадность.
– Давай-давай!.. – постучала Зуи по столешнице дрожащей рукой.
Жиль достала из кармана монеты и высыпала на стол.
– Здесь все? Что-то маловато, – принялась перебирать монеты тетя, и пальцы ее заметно дрожали.
– Нет, не все! – твердо произнесла Жиль. – Оставила на продукты и налог на землю…
Каждый месяц они вносили в городскую казну кругленькую сумму за участок земли. И на этот налог Жиль копила скрупулезно, отказывая себе почти во всем. Ведь земля – это то, что позволяло им жить. А еще на их участке из-под земли бил источник, что давал Жиль воду для огорода, да и всего остального тоже. За источник они доплачивали отдельно. Таких в долине было всего несколько. Остальные пользовались городскими колодцами.
– Ладно, и этого хватит… – принялась Зуи что-то подсчитывать в уме. – Завтра еще добавишь, и Клосс сделает скидку… – Жиль уже собралась бежать в школу, как ее снова остановил голос тети: – А ты вчера стряпала, что-то я запамятовала?
– Овощное рагу в печи. Подогрей сама, мне некогда, – и выскочила из дома, пока тетя не успела сказать что-то еще.
Тея Зуи не всегда была такой. Но чем старше становилась Жиль, тем все большая лень овладевала родственницей. А может, виной тому была все та же травка, с уверенность Жиль утверждать не могла. Только дошло до того, что всю работу по дому, как и обязанности зарабатывать монеты, тетя переложила на хрупкие плечи племянницы. Сама же с каждым годом становилась все тучнее, отчего уже и проблемы с сердцем были, и одышка ее мучила практически постоянно. Вот и сегодня она ведь еще даже не вставала с тахты с момента пробуждения.
От грустных мыслей Жиль отвлекло появившееся вдали здание школы. Вот куда она любила ходить с самого детства! Учеба доставляла ей неизменное удовольствие, хоть и пропускать приходилось много, а потом нагонять самостоятельно. Два раза за всю учебу Жиль сильно болела и оставалась на второй год. Вот и получилось, что заканчивала она школу не в семнадцать лет, как все, а в девятнадцать. Но и это ее не смущало – нельзя сетовать на жизнь, ведь она – самая главная ценность у человека, какую судьбу даст – ту и следует прожить.
В школу Жиль успела на последние два урока. Но к ее пропускам уже все привыкли, и учителя безропотно выдавали ей новые темы и задания на дом. А после уроков у нее состоялся серьезный разговор с директором школы.
– Жиль, в этом году тебе предстоит выпускной экзамен. Справишься ли ты с ним, успеешь ли подготовиться? Или, возможно, тебе следует еще раз пройти программу выпускного класса?
Господин Адис не бранил ее и ни в чем не обвинял. Жиль точно знала, что он волнуется за нее и хочет помочь. Но и в себе она была уверена, а потому ответила:
– Я справлюсь, господин Адис. У меня еще три месяца впереди.
– Ну смотри, девочка, – печально покачал директор седовласой головой. – Комиссия будет городская, и поблажек они никому не делают. Не сдашь экзамен – отчислят без диплома.
И он не пугал. За все эти годы Жиль научилась верить директору как самой себе. Да и он по-отечески любил всех своих учениц, хоть и был с ними строг.
– Я буду усиленно готовиться, господин Адис, и не подведу вас.
Осталось найти время на дополнительную учебу, если она повседневной-то занималась перед самым сном.
Домой Жиль вернулась еще засветло. На обратном пути забежала в лавку мясника и прикупила немного мясных обрезков, чтоб похлебка не получилась уж совсем пустой. Поди, Зуи опустошила котелок с рагу. Травка у тети неизменно вызывала волчий аппетит, а неподвижный образ жизни способствовал ожирению.
В доказательство собственным мыслям в сенях Жиль застала заваленный крошками и грязной посудой стол. Но не до этого ей было сейчас. Солнце вот-вот спрячется и нужно успеть собрать ягоду, прополоть и полить огород. В потемках этого сделать она не сможет.
– Жиська! – раздался тетин окрик из комнаты, на который Жиль даже внимания не обратила. Даже на разговоры отвлекаться сейчас она не могла.
До густых сумерек девушка трудилась на огороде, пока не собрала всю спелую ягоду. Тяжелее всего было срывать крыжовник – уж больно тот колючий, даже плотные длинные рукава рабочей кофты порой не спасали. Но и к этому она уже привыкла, а на царапины не обращала внимания. Да и у нее есть волшебная мазь, что подарил Монила не так давно. Друг тайком вынес снадобье из дома, а мать его разжилась этой мазью у какой-то колдуньи. И теперь каждый вечер Жиль залечивала царапины, не уставая благодарить в душе друга за внимание и заботу. Хороший он очень! Пусть Богиня Плодородия пошлет ему верную пару и побольше монет! Все это он заслужил.
С наступлением сумерек Жиль вернулась в дом уставшая, но удовлетворенная. Ягод набралось опять много, и завтра она сможет неплохо заработать. А это значит, что налог на землю в этом месяце она внесет вовремя и сразу весь.
Пока варилось мясо, она разобрала ягоды. Те, что получше, приготовила для продажи, а похуже разложила сушиться. Зимой голодно, хоть в Райской долине она и мягкая, теплая. Но огород отдыхает до следующего года. Вот и старалась Жиль наварить компота, да джема побольше, насушить ягод впрок. И ничего, что почти все из этого она снесет на тот же рынок, им с тетей тоже останется.
С домашними делами Жиль закончила, когда на долину уже спустилась ночь. Уже в потемках ей пришлось набирать воду из источника, пополняя питьевые запасы в доме.
Тетя Зуи уже привычно храпела, распластавшись на спине, когда Жиль поставила в изголовье ее кровати кувшин с водой, чтоб та ночью смогла промочить горло. Да прибралась наспех в ее комнате, зная, что на завтра та снова станет захламленной и прокуренной.
С уроками Жиль тоже управилась быстро. Ум у нее был молодой и гибкий, соображала она быстро, и новые темы усваивала с легкостью.
Уже сидя в постели и отчаянно борясь со сном, Жиль решила, что не может не поделиться своими мыслями с новым и тайным другом – своим дневником. Достав тот из-под матраса, где схоронила его от посторонних глаз, Жиль раскрыла книжечку и задумалась…
…Сегодня на рынке меня напугали. Один очень странный господин, что покупал у меня ягоды. Весь в черном, и взгляд у него такой – метущийся. Он вроде и смотрел мне в глаза и в то же время нет. Мне даже показалось, что он видит все вокруг сразу. И Монила вон тоже испугался, аж с лица побледнел.
А как оказалось чуть позже, бояться было чего, потому что господин этот пришел из замка на скале – логова колдуна.
Я никогда раньше толком и не задумывалась, а правда ли все то, что люди рассказывают про этот замок? Будто полон он приведений, и живет там страшный и злой колдун, что повелевает этими привидениями. А прислуживают ему немые люди, которым он вырвал языки, чтоб не раздражали его речами своими. Ну вот это точно неправда! Одного такого немого мы сегодня видели с Монилой на рынке. Для лишенного языка разговаривал он очень даже бойко. Разве что речи его были странными…
А крыжовник ему мой понравился – вон как причмокивал, поедая ягоды.
Но что мне делать, на что решиться? За полную торбу ягод, если снесу ту в замок, он обещался щедро заплатить. Наверняка получится выторговать больше, чем на рынке. Но страшно-то как! И идти далековато.
С другой стороны, если я завтра быстро все сбуду на рынке, то и в замок колдуна успею.
И глупости все про него говорят! Да и если уж на то пошло, не к нему я пойду, он меня и не увидит. Переговорю с управляющим, получу причитающиеся мне монеты и быстренько вернусь домой.
Решено! Пойду завтра в замок! Только вот ботинки у меня рвутся, а на новые все никак не получается накопить. Как стану взбираться на скалу-то? Да и давненько уже этого не делала, с малолетства.
А еще от Монилы не получится скрыть, крыжовник-то придется спрятать под прилавком. Но он надежный – никому не проболтается, если попрошу. Вот только, боюсь, волноваться за меня станет. Душа у него уж больно хрупкая, ранимая.
Ну вот и сегодня не получилось толком пописать. Глаза сами закрываются, и подушка манит…
Глава 2
– Неужто пойдешь? – спросил Монила, когда заметил, что торба с крыжовником стоит нетронутая под прилавком.
– Пойду. Решила я, – тихо, но твердо отозвалась Жиль. – Монеты на дороге не валяются.
– Да ты бы и тут его продала скоро. Его же всегда первым раскупают. Зачем тебе туда? – настаивал Монила.
– Там больше дадут.
– С чего взяла?
– Знаю. Да и господин вчера обещал.
– Не ходи, Жиль, предчувствия у меня.
– Перестань, Мон! – разозлилась Жиль. – Думаешь мне больно охота. Нужда гонит, а не любопытство.
– Тогда я пойду с тобой!
– Даже и не думай! Я сегодня нарочно ягод поменьше взяла, чтоб торговля спорилась быстрее. Вон почти ничего уже не осталось. И у тебя дело идет бойко. К обеду монет заработаешь побольше. Ничего со мной не случится, не волнуйся.
Монила еще несколько раз заговаривал на эту тему, пока Жиль с ним не поссорилась и не попросила не лезть не свои дела. Уходила с рынка она порядком сердитая. Да еще и корзины пришлось оставить под прилавком, не тащиться же с теми на скалу.
На экипаж тратится не хотелось, пришлось через весь городок идти пешком. А потом еще и через каменистую равнину пробираться, пока не добралась до скалы, с виду такой неприступной, что страшно было даже голову вверх задирать. А где-то там на самой вершине притаился замок, про который ходит столько слухов. И именно туда лежит ее путь.
Тропинку Жиль заметила сразу. Да и вспомнила. Только сейчас она не представляла, как в детстве они могли тут лазать. Это же опасно! Запросто шею можно свернуть. И неужели нет другого пути?
Этот вопрос, заданный самой себе, заставил Жиль задуматься и двинуться в сторону вдоль скалы. Не могут же обитатели замка пользоваться этой опасной тропинкой каждый раз, когда им нужно в долину. Значит, другой путь просто обязан быть.
И правда, совсем скоро Жиль набрела на выдолбленную прямо в скале лестницу с веревочным ограждением с обеих сторон. Лестница не выглядела менее опасной, и ступени уходили вверх слишком высокие и крутые, но выбора у Жиль не было, другого пути явно нет.
Держась обеими руками за толстые веревки, она преодолевала ступеньку за ступенькой. Оглядываться боялась, хватало того, что она отчетливо представляла пропасть за спиной. И старалась пока не думать, как будет возвращаться в долину. А еще Жиль радовалась, что торба за спиной с крышкой, и даже когда она кренилась, вцепившись в веревку, крыжовник находился в надежном укрытии. Только вот волновалась она, не помялись ли ягоды со вчерашнего вечера. Стыд-то какой будет, если она принесет в замок кисель.
Последняя ступенька лестницы упиралась в массивную железную дверь с тяжелым кольцом. Немедля ни секунды, ибо сердце и так заходилось от страха и усталости, Жиль схватилась за кольцо и несколько раз ударила им о дверь. Долго ничего не происходило, а потом послышался грубый окрик:
– Кто такая?
– Мне нужен управляющий. Принесла ягоды из долины, – не нашлась, что еще можно ответить Жиль.
И снова повисла тишина. Все это время Жиль держалась за кольцо. Казалось, стоит только выпустить то, как она скатится по лестнице и разобьется насмерть.
Когда она уже отчаялась и решила, что впускать ее не собираются, послышался звук отодвигаемого запора, и дверь протяжно заскрипела, отворяясь.
– Входи, – услышала она сначала голос, а потом и увидела здоровенного дядьку, чуть ли не вдвое выше нее. И с лицом таким страшным – на изъеденной какой-то болезнью коже крючком торчал огромный нос, глаза были навыкате и губы казались неестественно пухлыми.
Жиль еле как смогла заставить себя не рассматривать гиганта и ступила на просторную площадь со множеством построек по бокам. Прямо перед ней высился замок, к центральной двери которого и вела широкая мощеная камнем дорога.
– Иди внутрь. Спросишь Понка. Он тебя проведет к управляющему, – буркнул мужик и захлопнул за ее спиной ворота с такой силой, что Жиль подтолкнуло вперед ударной волной, прокатившейся в воздухе.
Пока шла вперед, несмело оглядывалась по сторонам. Какой оживленный, оказывается, этот замок колдуна. Повсюду мелькают люди. И не просто суетятся, а все заняты делом. И скотиной пахнет, видно, хозяйство тут большое. Только вот земли нигде не было видно. Но возможно, участок расположен за замком и скрыт от глаз посетителей.
Дверь оказалась не запертой, и Жиль несмело ступила внутрь просторного холла, окутанного полумраком. Окна здесь располагались высоко и были такими узкими, что совсем мало пропускали света. И ни единой живой души – холл пустовал.
Как только глаза привыкли к полумраку, Жиль залюбовалась широкой лестницей с перилами, украшенными позолотой, и ступенями, застеленными бордовым ковром. А потом и колонны с огромными зеркалами в позолоченных рамах бросились в глаза. Блестящий пол, выложенный каким-то шлифованным камнем. И огромные двери с обеих сторон от входа и от нее, замершей у двери.
Не успела Жиль подумать, что нигде еще не встречала такого богатства, как дверь, что находилась справа, отворилась, впуская то ли мальчика, то ли маленького мужчину. Но когда он заговорил и перекатываясь на своих кривых ножках направился в сторону Жиль, она поняла, что это карлик.
– Ты кто такая?! И чего тебе тут понадобилось? – голос у него был неприятный, скрипучий и смотрел он на Жиль, как на воровку, что пришла сюда с нечистыми намерениями.
– Мне нужен Понк, – невольно выпрямила она спину, и голос ее прозвенел чистотой помыслов под сводами холла.
– А по что он тебе? – остановился карлик, не доходя до нее пары шагов, и еще настойчивее вперил в нее глазки-бусинки, чернее ночи.
– Чтобы проводить к управляющему.
– А управляющий зачем нужен?
– Я принесла ягоду для господина.
Кого имела в виду под господином она и сама не знала. То ли самого колдуна, то ли того мужчину в черном с рынка, а может и этого Понка, который никак не хотел прийти ей на помощь.
– Что за ягода?
– Крыжовник.
– Королевский?
– Королевский и самый лучший в долине, – в этот момент Жиль снова мысленно взмолилась, чтобы ягода оказалась свежей.
– Иди за мной, – кивнул карлик и резко развернулся обратно к двери.
– Вы проводите меня к Понку? – решилась уточнить Жиль.
– Я и есть Понк, дуреха! – зыркнул он на нее злющими глазенками и поковылял вперед еще быстрее.
Больше Жиль ничего не спрашивала. В ее задачу входило не отстать от провожатого, который принялся петлять по коридорам, сворачивая то вправо, то влево. Запомнить дорогу казалось нереальным. Это Жиль напомнило заброшенные шахты, в которых они с Монилой тоже прятались в детстве. Правда, никогда не углублялись в лабиринт, боясь заплутать. Да и всегда помечали стены куском известняка, на случай экстренного отступления.
Возле одной из неприметных дверей, которых им на пути встретилось великое множество, Понк остановился и велел:
– Заходи и жди.
Только вот он забыл предупредить, что за дверью располагалась кухня, на которой суетилась пышнотелая кухарка, помешивая что-то сразу в трех небольших котелках. И пахло так аппетитно, что Жиль сразу же вспомнила, что ничего с утра не ела.
– Ты откуда тут? – всплеснула руками женщина, завидев ее, но сделала это не зло.
– Понк велел мне тут ждать управляющего, – пробормотала порядком растерявшаяся Жиль.
– А почему здесь? – пуще прежнего удивилась женщина.
– Может, потому что принесла ягоду? – пожала плечами Жиль.
– Это ж какую ягоду ты принесла? – в глазах кухарки появился неподдельный интерес, а сама она приблизилась к Жиль и втянула носом воздух. – Неужто крыжовник?!
– Целую торбу, – гордость не заставила себя ждать.
– Целую торбу?! Ну покажи же мне это чудо скорее!
Пока снимала торбу со спины, да распутывала кожаный ремешок, держащий крышку, кухарка аж приплясывала от нетерпения рядом. Жиль же недоумевала: эка невидаль – крыжовник. Да его на рынке в долине не то чтобы завались, но продается много, особенно в сезон. Правда, не такой крупный и сочный, как у нее, и не приносящий в сезон по два урожая. Ну так и ухаживает за ним она как за малым дитем. И землю удобряет, подкармливает… А раз в год наведывается к местной колдунье, что матушку ее хорошо знала. Порошок та для земли особый готовит, заговоренный на второй урожай. Монет это стоит не мало, зато и окупается с лихвой. Ну и то что источник на их земле, делает ту особенно рыхлой и плодородной.
– Ах, загляденье! Так бы и смотрела… А вкус какой! Высшее наслаждение, – кухарка положила одну ягоду в рот и прикрыла глаза от наслаждения, раскусывая ту. – Не сок, а нектар. Не вкус, а райское наслаждение!
Жиль конечно льстила такая реакция, но все же она не удержалась от вопроса:
– Если вы так любите крыжовник, то почему не покупаете его на рынке, в долине? Могли бы сговориться с торговцами, и они вам оставляли бы хоть каждый день.
– Ох, деточка, – посмотрела та на нее так грустно, словно пожалела за что-то. – Молодо – свято. Живешь чистой жизнью и грязные слухи тебя не касаются. А ведь в тех слухах много правды. Но и неправды тоже хватает.
– Я вас не понимаю, – качнула Жиль головой.
– Так а чего понимать, тут знать нужно…
Кухарка вдруг замолчала и приложила палец к губам, глядя на дверь. И тут же та распахнулась, впуская господина в черном с рынка. Только на этот раз одет он был в длинный и яркий халат. А вот под халатом просматривалась все та же черная одежда.
– Опять языком мелешь, Гура? – строго посмотрел он на кухарку, вид у который был самый что ни на есть незаинтересованный.
– Ягоды пробую, господин Модир. Никогда еще такой вкуснотищи не пробовала, – протянула она и ему горсть, но тот на нее даже не посмотрел.
– Пришла, значит, не побоялась? – обратился он к Жиль.
– А чего мне бояться, господин Модир? – вспомнила Жиль, как назвала его кухарка. – Да и это моя работа, – кивнула она на торбу, из которой уже Гура проворно и ловко перекладывала ягоды в таз, приговаривая, что негоже такой красоте, да в тесноте быть.
– Истину говоришь, девушка, – одобрительно кивнул мужчина и достал из кармана халата увесистый мешочек.
Жиль решила было, что он сейчас отсчитает и даст ей монет. Каково же было ее удивление, когда мужчина протянул ей мешочек целиком.
– Должно быть, тут слишком много, господин, – не спешила она брать плату.
– Так и путь ты проделала неблизкий, девушка. Бери, раз дают. Это не милость, а плата за твою работу, как правильно ты сказала, – взял он ее руку, вложил туда мешочек и сжал пальцы. А вот выпускать не торопился, пытливо всматриваясь в ее лицо своими серыми и странно-прозрачными глазами. – Принесешь завтра еще ягоду – получишь столько же, – предложил. – А будешь носить каждый день, пока не соберешь весь урожай, еще и сверху добавлю.
Предложение его было очень щедрым. Если она только с крыжовника столько заработает, то другие ягоды можно не сносить на рынок, а заготовить на зиму побольше. И яйца можно будет выменивать на сыр, масло и молоко, а не продавать все. Да и что тут думать. Правильно она сказала Мониле – монеты на дороге не валяются.
– Я согласна, господин Модир. Если вам крыжовник мой пришелся по вкусу, значит, буду приносить, пока не отойдет.
Жалко только, что отойдет он уже скоро. Но это только первый урожай. К середине лета ягоды снова наспеют. Кто знает, может в замке и не успеют ими пресытиться.
Господин в черном в этот раз обошелся лишь кивком, видно, слова его дорогого стоили, не привык понапрасну расходовать.
– Гура, накорми нашу гостью своими изысками, – обратился он вместо этого к кухарке. – Дорога обратная ей предстоит неблизкая. Да и в глазах ее я вижу голод.
– Да я…
Хотела ему сказать Жиль, что не голодна, что возвращаться ей нужно поскорее, чтоб успеть на занятия, да не успела. Слушать ее в его планы не входило. Так же стремительно как вошел, господин Модир покинул кухню.
– Да ты не стесняйся, малышка, – погладила ее по плечу кухарка. – За такую ягоду я просто обязана накормить тебя по-царски. Только вот сама я отлучусь с твоего позволения. Нужно мне переговорить кое с кем по делу.
Через пять минут перед Жиль стояла полная миска мясной похлебки, да такой густой, что даже хлеб в ней не тонул. А еще Гура налила ей кружку ароматного морса, пахнущего, правда, травами, а не ягодами. И ни единого знакомого запаха в целом букете Жиль не уловила. Но вкус морса, немного с горчинкой, ей очень понравился.
