Kitobni o'qish: «Измена. Я все равно тебя верну»
Глава 1
Кажется, сегодня самый холодный день в этом году. Промозглый, ветреный. Кутаюсь в старенькое пальто, которое совсем не подходит для такой температуры. Почти минус пятнадцать, для нашего южного местечка – немыслимый холод. И в то же время вокруг невероятная красота, скалистый берег покрыт пушистыми белыми шапками снега. Вдалеке высокий кованый забор – самый дорогой особняк на окраине поселка. Туда я и направляюсь, почти выбившись из сил.
Есть более удобная дорога, вымощенная плиткой, но через главные ворота меня не пустила охрана.
– Хозяин никого не желает видеть, отдыхает. Иди отсюда. Запись на прием ведет его помощница. Вот, держи визитку, – максимум, чего я добилась от охранников.
Этот вариант мне не подходит. Я должна пробиться к Кариму Абашеву. Должна, чтобы спасти своего брата.
Эту лазейку возле скалы мне еще полгода назад показали друзья, когда мы гуляли неподалеку. Один из парней предложил «полюбоваться» на самое богатое имение. Не смогли удержаться от любопытства, хоть и было страшно. Охрана здесь серьезная, шутить не любит.
Сломанные доски на том же месте. Сюда, видимо, никто не заглядывает. Потому что путь преграждают густые заросли малинника и елей. Продираюсь через них, одежда цепляется, я вся в иголках. Оказываюсь на заднем дворе двухэтажного дома. Это явно не особняк, скорее, хозяйственные постройки.
– Ты кто такая? – окликает женский голос. – А ну стой! – пресекает мою попытку к бегству.
Время позднее, почти стемнело. Я рассчитывала на удачу, но, видимо, зря.
– Репортерша опять? Да что вам неймется!
Одета просто, на голове платок повязан, серая куртка до колен, варежки, в руках стопка какой-то одежды. Выглядит очень просто, как жительница близлежащей деревни.
– Нет! Я никакого отношения не имею к газетам!
– Тогда кто такая? – хмуро оглядывает меня женщина.
– Помогите мне, пожалуйста, – всхлипываю. – Не нужно звать охрану.
– Так зачем пробралась сюда? Да еще рисковала так, по склону! Шею свернуть захотела? Дурочка. Вот же долбанутые девки пошли. Не понимают, что мужик с такими деньгами, только как на игрушек на вас смотрит. Так нет же, все мечтают. Эх, непутевые.
– Умоляю вас, мне нужно увидеть Карима Исхановича.
– Хм, даже отчество знаешь. Только не говори, что беременна от него, – качает головой, оглядывая мою худую фигуру. Хмурится.
Эту ложь выдавить из себя безумно трудно, но шестым чувством угадываю, что это как раз та причина, за которую можно уцепиться. Тогда женщина поможет. Ее взгляд уже смягчается, становится сочувственным.
Я не говорю ни да ни нет. Кусаю губы. Но и не отрицаю, так что это все равно ложь, которая ударит по карме, в которую безусловно верю.
Неважно. Я готова на все ради спасения Артёма. Он не заслуживает быть в тюрьме! Он там погибнет!
– Ох, ну как же тебя так угораздило, – качает головой женщина. – Ты же не веришь, что хозяин раз и женится? Не из таких он. Я бы, если честно, мужа с таким характером никому не пожелала. Ох, сколько же он девок перепортил.
Меня начинает подташнивать от этих слов. Напоминаю себе, что я не вхожу в число фанаток Карима Абашева, и тут же к щекам приливает жар.
“Лгунья”, – шепчет внутренний голос.
– Я ни на что не рассчитываю. Мне бы только на пару слов… – отвечаю глухо.
Не так представляла себе эту встречу. Мокрая от снега, вспотевшая от крутого подъема в гору, лицо горит, наверняка красное. Мне совсем не хочется так выглядеть перед Абашевым, но ничего не поделаешь.
– Ладно, иди за мной, горе луковое. Благо хозяек нет сейчас в доме, укатили на теплые моря. Что делать, сердце у меня не каменное.
Поверить не могу в свою удачу!
Следую за женщиной по вымощенным дорогой каменной плиткой дорожкам. Заворачиваем за угол, и перед нами предстает внушительное трехэтажное строение, отделанное желтым камнем. Роскошный и неприступный замок, о котором постоянно ходят слухи и сплетни в нашем небогатом поселке.
– Если другие спросят, скажи, что ко мне на собеседование. Валентина меня зовут. Я тут начальница, на кухне. Все на мне касаемо этой темы. Сейчас помощницу ищу, так что ничего не заподозрят. Ну а как к хозяину пройдешь, о моей помощи ни слова, конечно. Скажу, что обманула ты меня, соискательницей на должность прикинулась.
– Конечно, – киваю торопливо. – Спасибо вам огромное.
– Да ну тебя, – отмахивается, всем своим видом показывая, какое имеет на мой счет мнение. Думает, как о полной безнадеге. Но я должна попробовать! Если понадобится, готова и поломойкой тут устроиться. Весь дом выдраить, лишь бы Абашев сменил гнев на милость…
Оказываемся на просторной светлой кухне. Тут очень уютно, умопомрачительно пахнет свежей выпечкой.
– Ты это, знаешь что, давай-ка чаю выпей. А я пока обстановку разведаю. Выглядишь полумертвой от холода, такая бледная… Посмотрю, разведаю, чем босс занят. Дома ли, он может за минуту уехать по делам. Такой резкий. Если спросит кто, ты же поняла что ответить?
– Поняла, киваю.
Милая женщина ставит передо мной большую кружку, наливает ароматный чай. Обхватываю ее замерзшими руками. Прикрываю глаза от наслаждения. Рядом появляется тарелка, наполненная длинными рулетиками, посыпанными сахарной пудрой. Рот наполняется слюной.
– Это бармак, с орехами. Хозяин очень любит.
– Спасибо, но не стоило.
– Попробуй. Может, ждать долго придется.
Проходит минут пятнадцать, а я все еще не сделала даже глотка из кружки. Не могу. Это дом нашего врага, получается. Не могу есть его пищу, принимать дары, пока брат в камере предварительного заключения. Он не заслужил такого! И отправил его туда именно Абашев! Тот самый, который ранее общался с братом очень дружелюбно, помогал галерее, в которой выставляли работы Артёма. Даже купил несколько его картин.
Когда за Артёмом приехали полицейские, я испытала дикий ужас. С ним обращались как с преступником. Подделка произведений искусства, афера с целью обогащения, обман и еще куча других обвинений.
Страх, паника, отчаяние. Наша семья и так настрадалась, а тут еще такое. Чем мы заслужили? За что?
Сначала было отчаяние, но потом взяла себя в руки. Моему младшему брату помочь некому, кроме меня. Хозяйка галереи, очень милая интеллигентная женщина, Ирма, в этой ситуации самоустранилась. Сказала, что в шоке от поступка Артёма. Сняла все его картины с продажи. Оставив тем самым нас без денег на адвокатов.
Оставалось только одно. Молить холодного и неприступного бизнесмена Абашева о пощаде. Наивно? Безумно? Возможно, я действительно сошла с ума. Но другого выхода не видела.
Глава 2
Мне почему-то очень жарко становится. Снимаю шапку, волосы рассыпаются по плечам. Я наверняка лохматая, приглаживаю как могу волосы руками. Щеки почему-то сильно горят. Примета такая, значит кто-то вспоминает. Брат. Наверное, думает обо мне. Ждет помощи. Ведь больше некому…
– Ты кто такая? Что здесь делаешь?
Оборачиваюсь. На пороге стоит молодая девушка, очень красивая, длинные черные волосы, чуть раскосые глаза. Одета в розовую рубашку и джинсы. Точно далеко от униформы прислуги. Тогда кто она? Подружка Абашева? По спине от этой мысли пробегает нервная дрожь.
– Добрый вечер. Я пришла к Валентине, – отвечаю вежливо.
– На собеседование? Чего тогда расселась? Работы в доме, думаешь, мало?
– Я жду Валентину.
Не понимаю, чем я так неприятна этой девице. Кто же она? Почему так грубо общается.
Делаю глубокий вдох, собираюсь еще раз повторить то же самое, но меня спасает возвращение кухарки. Она буквально мой ангел хранитель!
– О, вот и ты. Чего тут знакомая твоя расселась?
– А тебе чего, Айгуль? Ты себя хозяйкой что ли возомнила? Интересные дела? Где твоя униформа? Раз хозяева уехали, значит можно дурака валять?
– Я в город ездила, на собеседование! И вообще, тебя не касаются мои дела!
– Ну да, конечно. Мне и не интересны твои дела! Пусть Разия Маратовна с тобой разбирается! Ты главное к моим гостям не лезь.
– А чего ты своих гостей в чужой дом зовешь?
– Да тебя не спросила!
Девушка вылетает из кухни как пробка из бутылки, а я поеживаюсь.
– Вот ведь заноза в заднице! – сплевывает Валентина.
– Мне очень жаль, что я вам столько неудобств причинила, – вздыхаю.
– Ни при чем ты. Айгуль ужасно наглая. Всего пару месяцев тут, хозяйки с ней как с ребенком нянчатся. Обрадовались, потому что с их села родного приехала. Знакомая Нурии Айдаровны попросила об одолжении, дать работу дочке, пока та не устроится, в университет местный поступать решила. Вообще о столице грезит, но там нет никого из знакомых, побоялась мать отпускать ее туда. По мне и правильно, с таким-то характером. А уж как на хозяина зыркает! Прямо жрет глазами. Тьфу, сразу видно, непутевая. Видимо соперницу в тебе почувствовала.
– Я не…
Не успеваю договорить фразу, что меня не интересует Карим в этом плане. Валентина перебивает.
– Самый момент сейчас, хозяин в своем кабинете. Буквально только что от него друг вышел, один он теперь. Беги, раз поговорить надо. Слыхала что ужинать дома не планирует, уедет опять.
– Правда? Спасибо вам огромное! – вскакиваю.
– Ох, да ты горишь вся. Щеки так и пылают.
– Я согрелась, наверное, поэтому. Спасибо вам за все.
– Идем, покажу дорогу.
Вот я и на пороге кабинета Абашева. В воображении все казалось проще, сейчас же мне до ужаса страшно. Накатывает смущение, переживание как выгляжу. Растрепанная, потная. Почему мне так жарко?
Чувствую себя чуть ли не нищенкой в этом роскошном доме. На самом деле, я голову сломала, когда собиралась сюда. Пыталась решить, что надеть. На свидания в жизни так не собиралась. Хотя, у меня и были то всего пара свиданий. Боялась, что Карим подумает обо мне неправильно. Мысли скакали как блохи. Выбрала в итоге темно-серое прямое платье. Я его недавно купила, простое, но мне показалось очень красивым, стильным.
Мы с братом жили всегда бедно, но в последние годы смогли немного выбраться из нищеты. Как оказалось, счастье не могло быть долгим.
Колени дрожат, когда толкаю дверь, вхожу. Карим сидит за массивным письменным столом, что-то печатает на компьютере. Здесь пахнет богатством, властью. Вздрагиваю, не решаюсь ступить дальше, на светло-серый ковер. Валентина дала мне уютные мягкие домашние тапочки, но даже в них наступить на пушистое великолепие кажется кощунством.
– Здравствуйте, – произношу, набрав воздуха в легкие.
Карим поднимает взгляд на меня. На красивом мужественном лице мелькает удивление.
– Простите, что я без предварительной договоренности.
– Как ты сюда попала?
Пытаюсь понять, злится ли на меня. Конечно, раздражен.
– Это было непросто.
– Конкретнее?
– Я должна была поговорить с вами. Вы же меня помните? – злюсь на себя за то, что это прозвучало с такой надеждой.
Словно я только об этом и мечтала.
– Склерозом не страдаю, – усмехается Абашев. – Ты меня удивила. Софья, не так ли?
– Я пришла умолять вас о пощаде.
– На коленях? – выгибает бровь.
Этих слов не ожидала.
Теряюсь, сбиваюсь с мысли.
– Я умоляю вас пощадить моего брата…
– Интересно, это у вас семейная наглость? – жесткий тон хлещет по щекам, которые начинают пылать сильнее.
Абашев поднимается из своего кресла. Захлопывает крышку ноутбука.
Вздрагиваю, меня охватывает страх, сердце сжимается от дурного предчувствия.
Много раз я проигрывала в голове эту встречу, свои объяснения, аргументы и вот стою в полном ступоре.
Жесткий взгляд Абашева давит все сильнее, так что голова начинает кружиться. Мне всегда было неловко перед ним. Каждую встречу, их было несколько. Для меня этот мужчина всегда был слишком властным, слишком красивым. Сейчас он выглядит как никогда массивным и пугающим. Белая рубашка обтягивает широкие плечи, черные волосы небрежно растрепаны.
– Пожалуй, так и есть. Вы давно пытались урвать у меня кусок побольше. Твое семейство похоже ничем не гнушается. Даже тебя подложить под меня хотели. Жаль тогда я считал твоего брата чуть ли не своим другом. Иначе с удовольствием бы попользовался тобой. Ты для этого пришла?
Мужской взгляд скользит по мне расслабленно, нагло. У меня перехватывает дыхание, хочется поправить волосы, платье, обхватить себя руками, прикрыться. Но я не позволяю себе всего этого, стою прямо. Пусть оскорбляет. Только пусть поможет!
– Мой брат ни в чем не виноват. Его подставили, – произношу едва слышно. – Знаю, вам мое появление кажется ужасной наглостью. Я понимаю. Но и вы поймите. Я не могу поступить иначе. Ему не место в тюрьме! Вы же знаете, как он талантлив. Он все отработает, вернет вам. Как и я. Только дайте шанс, умоляю!
Абашев подходит ко мне. Высокий, тело атлета. Нависает, давит своим физическим превосходством. Чувствую себя песчинкой рядом с ним.
Продолжает внимательно меня разглядывать, при этом его лицо непроницаемо. Невозможно понять, услышал ли он меня, хоть крупицу моей боли. Возможно ли тронуть его душу? Раньше мне казалось, что да.
– Я умоляю вас о пощаде!
– Ты правда считаешь, что я такой идиот что поверю? Думаешь, похлопаешь тут глазками и это все исправит? – произносит хрипло.
– Нет, я же сказала, мы заплатим.
– Твой брат испортил репутацию моей фирмы. Очень сильно. Он мошенник. Я не хочу ничего о нем слышать.
– Он ничего не делал!
– Хочешь взять его вину на себя? Или предложишь что-то интересное? Пожалуй, я бы посмотрел на представление. Как насчет проползти по моему кабинету на коленях? Возможно, тогда я бы убедился в твоем раскаянии? – произносит низким грубым голосом.
Цепенею. Подобной жестокости я точно не ожидала.
Вспыхиваю, чувствую, как щеки горят уже нестерпимо. Кажется, у меня температура. Что за бред несет этот ненормальный?
Но, взглянув в черную огненную бездну глаз, вздрагиваю. Словно под гипнозом, опускаюсь на колени. Меня охватывает чувство полной безнадежности.
– Хм, теперь стало интересно, – произносит Абашев обманчиво мягким тоном.
От паники перехватывает горло. Что же я наделала? Зачем пришла сюда?
– Значит, ты готова на все? – внезапно, жесткие пальцы зарываются в мои волосы, грубо сгребают в их кулак.
– Посмотри на меня, – больно тянет, заставляя поднять голову, посмотреть ему в лицо. – Ты правда решила, что твоя милая мордашка и пухлые губки помогут забыть о паре миллионов долларов? Такого о себе мнения?
Меня душит стыд от его грубых намеков, трясет от страха. Как сильно ненавижу его в эту секунду! Чертов псих! Считает, что ему принадлежит весь мир, если у него есть деньги?
В то же время озвученная сумма пугает до колик в животе.
– Пожалуйста, умоляю вас… не надо… Отпустите!
Вместо этого Карим вдруг резко хватает меня за плечи, ставит на ноги и одновременно расстегивает молнию у меня на спине.
– Хочу рассмотреть товар поближе,– рычит, а меня захлестывает паника. Забываю зачем я здесь, теперь на первом месте только инстинкт самосохранения! Как этот человек смеет так обращаться со мной? Трогать меня, срывать одежду… Он сам уголовник!
И я добровольно явилась в его лапы. В уголках глаз от бессилия выступают слезы. В самом жутком ночном кошмаре не могло привидеться.
– Это нападение, немедленно отпусти меня, мразь! – у меня начинается истерика. – Отпустите… – голос срывается на бессвязный шепот.
Меня колотит от озноба, липкий пот ползет по позвоночнику. Так страшно мне было лишь раз в жизни, когда еще маленькой была, и поняла, что мамы больше нет.
– Да что ты? – насмешливо говорит Абашев. – Насколько неправильно?
– Я не проститутка… Я пришла поговорить…
– Разговорами не решить твою проблему. А вот иной способ расплаты уже не кажется мне неприемлемым.
Глава 3
Каким-то чудом мне удается отойти от Абашева. Трясущимися руками застегиваю молнию, поправляю платье. Меня продолжает трясти. Как далеко этот человек готов зайти в своем желании отомстить, унизить, растоптать меня? Он просто животное! Нужно как можно скорее покинуть это ужасное место.
Вот только он продолжает преграждать мне дорогу. Выглядит очень злым, раздраженным. Ему явно очень не понравился мой визит. Очень не хочется, чтобы и Валентине досталось.
– Я ухожу, отпустите меня!
– Сначала расскажешь, как сюда попала.
– Сказала же, случайно! Этого больше не повторится. Я поняла, вам чуждо милосердие. Вы это показали более чем наглядно.
Надо как-то уговорить его отойти. Но мысли разбегаются. Невозможно сохранять хладнокровие в такой ситуации?
– Быстро сдаешься. Может не так сильно любишь брата?
– Вам нравится издеваться надо мной??
– Может я все же пойду тебе навстречу.
Жестокий. Подонок.
Удерживает, не применяя физической силы. Получает кайф от манипуляции.
Слежу за ним, опасаясь, что подойдет, но Абашев направляется к подносу, на котором стоят несколько бутылок. Наливает себе виски.
– Составишь компанию? – берет второй бокал. Слежу за уверенными движениями, как наливает янтарный напиток. Крупные ладони, на широком запястье поблескивают массивные часы. Длинные пальцы. О чем я вообще думаю? Стыдливо отвожу взгляд.
– Нет, я не пью.
– Значит, не хочешь помочь брату, – заключает холодно.
Мерзавец! Надо сдержаться, не вступать в перепалку. Он меня скоро отпустит. Я ему не нужна тут. Он красив, богат, за ним бегают толпы женщин. Меня же ему просто приятно унижать.
Больно вспоминать, что еще совсем недавно я была влюблена в Карима. Втрескалась с первого взгляда, когда он приехал в галерею к брату. Однажды даже стала его спутницей на вечер. Правда он почти не замечал меня. Уделял внимание кому угодно, только не мне.
И все равно для меня тот вечер был настоящим балом для Золушки. Я увидела богатых людей, увидела мир совсем иным. Было безумно интересно. Конечно, нетрудно влюбиться в своего спутника, когда он похож на принца. Карим и сейчас очень красив, только повел себя настолько жестоко, что любовь сразу обратилась в ненависть!
Хватаю бокал с подноса, делаю глоток… Внутренности обжигает жидкий огонь. Закашливаюсь, на глазах выступают слезы. Кашель долгий, мучительный. Голова сильно кружится.
– Жалкий цыпленок, – фыркает Абашев.
Полосую его презрительным взглядом. Он в ответ смотрит на меня странно. Магнетический взгляд буквально поглощает. О да, против него я цыпленок. Перед огромным тигром. Невыносимо тяжелый взгляд, проникает под кожу. Это какое-то безумие. Мне страшно, и в то же время не могу разорвать этот гипноз.
То ли из чувства противоречия, то ли чтобы наказать себя за чувства к этому мужчине, делаю еще глоток виски. Уже проще. Согреваюсь изнутри. Может теперь отстанет? Алкоголь бьет в голову, ноги подкашиваются.
– Мой брат вас уважал, очень. Он никогда бы не подставил, – произношу едва слышно.
Абашев не отвечает. Продолжает давить взглядом. На какую-то секунду мелькает безумная мысль, что он хочет меня поцеловать. Иначе зачем так жадно смотрит на мои губы?
Безумие… Между нами звенящее напряжение, в котором тону, захлебываюсь.
А потом оказываюсь в объятиях Карима. Когда-то я грезила о подобном. Сейчас я в ужасе. Это все равно что попасть в костер. Сильные руки стискивают мою талию. Твердые губы почти касаются моих губ…
Он все же продолжает торг? Мое тело в обмен на свободу брата? Меня ослепляет ярость.
Ненавижу!
Рука сама поднимается вверх, пощечина выходит оглушительной.
Всхлипываю, из глаз брызжут слезы. О чудо, он не останавливает меня. Его больше интересует виски!
Выскакиваю из кабинета, несусь по коридорам. Меня колотит крупная дрожь, по щекам текут слезы. Не знаю каким чудом мне удается найти дорогу к выходу. Ничего не соображаю, видимо сработала зрительная память.
– Подожди, куда ты, стой! – слышу за спиной женский голос, но не останавливаюсь, продолжаю бежать. Я должна покинуть это место! Должна! Иначе с ума сойду.
Никогда себе не прощу, что решилась на этот визит, вбила себе в голову, что смогу договориться с Каримом! Идиотка наивная!
Сломя голову несусь прямо по снегу. Холод обжигает ступни, но мне наплевать. Лишь бы подальше от этого места и от этого ужасного человека. Как можно быть таким жестоким? Холодный ветер хлещет по щекам, ледяные иголки впиваются в кожу, меня всю знобит, лицо печет, кажется, еще больше.
Крики позади не стихают, а я уже выбилась из сил.
– Була, скорее! Останови ее! Девочка, да что же это такое? Ты куда побежала прямо в тапках? Что с тобой? Стой же, ненормальная! Хоть бы о ребенке подумала!
Меня хватают за руку, приходится остановиться. Впрочем, я и не могу больше бежать, выдохлась.
Перепуганная, растрепанная, в куртке нараспашку, Валентина нагоняет меня, держит крепко за руку. Позади нее крупный мужчина, настоящая гора мускулов, в одной лишь футболке. Хотя по нему не скажешь, что испытывает холод.
– Немедленно пошли в дом, что ты удумала? В тапках и на мороз! Совсем с ума сошла, дурочка эдакая.
– Я… Извините…
– Про ребеночка бы подумала! Быстро в дом!
В голове мутит, на душе скребут кошки, мне так плохо, что я даже не замечаю, что творю. Это какое-то безумие, и я сама как сумасшедшая. Ну кто бегает без обуви по снегу? Надо и правда вернуться в дом, надеть нормальную обувь и убраться отсюда.
– Пойдем, пойдем, – меня тащат обратно, но от очередного приступа головокружения начинаю оседать…
Меня подхватывает, видимо, тот самый здоровяк. Я парю в воздухе, пока не начинаю сопротивляться в панике.
– Поставь уже ее. Вот ведь психическая.
Теперь я снова на ногах, нетвердых и дрожащих. Уже в теплом помещении, но все равно испытываю пронзительный холод. Дрожь не отпускает, голова плывет сильнее. Меня подводят к камину, и я вздрагиваю от приятной волны тепла.
– Ох, да ты вся горишь, садись скорее! Не понимаю я, почему ты на мороз побежала, будто за тобой волки гонятся! – ворчит Валентина.
Волк. Один. Большой и страшный. Жестокий человек с холодным сердцем.
– Так, пойдем в комнату, – командует Валентина, что заставляет меня очнуться.
– В какую комнату? Я домой пойду, дайте мои сапоги, – бормочу.
– С температурой собралась идти? – ворчит она, прикладывая руку мне ко лбу и качая головой. – Горячая как печка. Домой она собралась. Разве можно тебя так отпустить? Пешком пойдешь, как пришла? Дурочка, – бормочет раздраженно, но в то же время беззлобно.
– Я не могу, простите, мне домой надо, не хочу вас затруднять…
– Ты меня не затруднишь. Я тебя не отпущу, даже не думай. Мало того, что температура, так ты на ногах не стоишь. Хозяин меня прикончит, если узнает, что ребенку его навредила вот так, через тебя.
Ребенок! Мне хочется стонать от бессилия и отчаяния. Ну зачем я эту чушь про беременность сказала? Только все усугубила. Сейчас совершенно нет сил объяснять, что нет никакого ребеночка. Мне срочно надо убраться отсюда как можно дальше!
– Айгуль, не стой в дверях, принеси телефон, врачу позвонить надо.
– Не надо мне никакого врача! – говорю, собрав последние силы. Горло словно наждачкой трут. Нет, это наихудший вариант, продолжать тут находиться. Я только добавлю себе проблем. Нельзя тут отдыхать и оправляться от температуры, как бы плохо ни было. Надо как-то дать понять Валентине, что я соврала про беременность. Тогда она сама меня вышвырнет. Правда, совсем не хочется портить впечатление о себе. Вот вроде она мне никто, но проявила ко мне участие, как мать, которую я совсем плохо помню.
– Давай все-таки температуру измерим и, если надо, врача вызовем, – суетливо кутает меня в какой-то вязаный длинный кардиган. Помогает удобно устроиться в кресле возле камина.
Обо мне никто и никогда так не заботился. Сердце не может не дрогнуть. Но нельзя здесь задерживаться. Нельзя. Мысли вяло текут в голове, мозг как вареный. Неужели я правда заболела? Рядом какое-то копошение. Валентина уходит и возвращается. Чувствую под мышкой прохладный кончик термометра. Вскоре раздается писк.
– Тридцать восемь и восемь, – оглашает результат и снова качает головой. – Добегалась, детка! Ну разве можно в твоем состоянии так себя не беречь?!
