Kitobni o'qish: «Проект N»

Глава 1

Что такое настоящая любовь? Наверное, никто не сможет дать точного ответа. На телеэкране или в любовных романах обычно происходит так – главная героиня встречает Мужчину Своей Мечты, и в первое же мгновение их встречи мир останавливается. Она смотрит ему в глаза и понимает – да черт с ней, с разбитой фарой. Ну и что, что, потянувшись за мобильником, не заметила красный сигнал светофора и лишь в последние секунды перед столкновением успела вывернуть руль в сторону. Левая фара старенькой девятки разбита вдребезги. Да, и еще правые габаритные огни черной мазды. А из мазды и вышел Мужчина Твоей Мечты, твоя настоящая любовь. И ты стоишь, как дура, посреди мостовой и пялишься на него, разинув рот. Видите ли, мир остановился.

Пока его матерный запас не иссяк, я даже не пошевелилась и не поправила отвисшую челюсть. Когда он вернулся в свою мазду за мобильником, чтобы позвонить в ДПС и страховую компанию, мой ступор внезапно прошел. Как будто от розетки отключили. И реальность упала как снег на голову. Я разбила машину. Я разбила машину, которую взяла без спроса. Из-за бурной фантазии в моей голове возникла сцена ужасного наказания. Я представила огромную кожаную портупею в руках моего отца. Дрожь по телу пробежала. Я обхватила себя за плечи, надеясь хоть немного успокоиться, и обошла машину, так сказать, оценивая ущерб. Пострадала только фара. Во всяком случае, я заметила только это. Дрожь моя не унималась, меня начало трясти как эпилептика.

– Все нормально? – спросил бархатный голос.

Я обернулась. На меня с тревогой смотрели бездонные серые глаза. Несколько минут назад эти глаза сверкали молниями. Очень резкая перемена, но я не придала этому особого значения.

– Я не хотела…

– Валерьянка есть?

Я попыталась кивнуть, но из-за бившего меня озноба голова затряслась как болванчик.

– Метров пятьсот проехать сможешь? Тут автомастерская недалеко.

– Не уверена, – я замотала головой, да так, что чуть не потеряла равновесие.

Стресс, подкрепленный страхом, брал свое. Ноги у меня подкосились, и я начала сползать по капоту машины. Мужчина Моей Мечты успел меня подхватить. Последнее, что запомнила, это его перепуганные серые глаза.

Нет, я не какая-то кисейная барышня, чтобы при малейшей возможности падать в обморок. Меня настиг самый настоящий солнечный удар. А что, собственно, такого – аномальная жара, в папиной машине кондиционер не предусмотрен, раскаленная мостовая, пробка, ну и стресс – сессию сдаю.

Очнулась я в больнице. Рядом сидела мама и держала мою руку с капельницей. Я пробыла в отключке всего пару часов. А Мужчина Моей Мечты успел вызвать скорую, позвонить с моего мобильного моим родителям и до смерти их напугать словами: «Ваша дочь попала в аварию, мы едем в дежурную больницу…» Мама рассказала, что в тот момент рухнула мимо стула. Она быстро приехала в больницу, уже готовясь опознавать тело. Но, слава Богу, все хорошо. А еще Мужчина Моей Мечты отогнал мою (вернее папину) машину в автосервис. После того, как мама удостоверилась, что со мной все в порядке, ее тревожил вопрос – на какую баснословную сумму предъявит мне счет Мужчина Моей Мечты за две разбитые машины? Этот вопрос пугал и меня. Портупея снова замелькала перед глазами.

Утром следующего дня меня выписали из больницы. Доктор зашел ко мне всего один раз, и то был закутан в белый балахон, шапку и повязку так, что были видны только черные уставшие глаза. Наверное, спешил на очень важную операцию, а тут я, с каким-то солнечным ударом. Вколол в вену какое-то лекарство и убежал.

Спустившись в холл больницы под руку с мамой, я увидела огромный букет роз вдалеке, за которым не было видно хозяина. Вот повезло кому-то, как встречают! А кое-кому теперь придется жить без карманных денег (да-да, в свои девятнадцать лет я сидела на шее у родителей, так как училась на дневном отделении в университете), чтобы расплатиться за ДТП. Каково же было мое удивление, когда из-за букета выглянули знакомые серые глаза.

В общем, мои карманные деньги остались при мне, а Мужчина Моей Мечты через несколько месяцев стал моим мужем. Все было как в сказке – любовь с первого взгляда, прогулки под луной и даже стихи… Я была счастлива, что встретила свою настоящую любовь. Так мне тогда казалось.

За несколько дней до свадьбы я перевезла все свои вещи к Андрею. У меня была своя однокомнатная квартира благодаря родителям, но мы сдавали ее в аренду. Моя квартира оставалась резервным вариантом, на случай если у нас с мужем что-то не заладится. Проще говоря, чтобы я после развода приползла не к маменьке с папенькой, а в свою норку, и не мешала им жить полной жизнью. Нет, мои родители вовсе не эгоисты и они очень меня любят. Они просто за самостоятельность и ответственность молодежи. Вот как-то так.

У Андрея была шикарная трехкомнатная квартира. Высокие потолки, огромные окна, обстановка и дизайн со вкусом. Одна только кухня была размером, наверное, как моя маленькая квартирка. Я наслаждалась изысканностью и функциональностью. Все-таки недавно это была холостяцкая берлога, поэтому не было в ней никаких лишних деталей. Полка для книг – значит для книг, а не для всяких сувенирчиков. Никаких подушечек, рамочек, и прочих фигнюшек, которые очень любят девушки. Все, кроме почему-то меня. Наверное, поэтому мне и нравилось все на новом месте, и я не хотела ничего менять.

Андрей был успешным бизнесменом. В свои тридцать два года он сколотил бизнес, купил огромную квартиру и две машины. Статный, всегда безупречный, с копной светлых волос, он пользовался успехом у женщин, но не обращал на них внимания. И я гордилась, что этот мужчина только мой и любит только меня. Мы даже поссориться не могли, мечтали завести детей. Вот такая была идиллия.

Но все изменилось через два года совместной жизни. Я окончила университет, устроилась на работу в офис. Андрей предлагал мне вакансию в своей фирме, но я наотрез отказалась – хотела добиться всего сама. Тем более, что в деньгах я, спасибо мужу, не нуждалась. Зарабатывала немного, но это было скорее хобби – Андрей полностью меня обеспечивал.

Не было даже намека на надвигавшуюся беду. Андрей никогда не задерживался на работе. Он очень редко проводил время с друзьями. Главной причиной тому было абсолютное воздержание от алкоголя. Он просто не понимал, почему от пива или вина должно подняться настроение. Редкий настрой в наше время.

И вдруг он перестал ночевать дома. Сначала ссылался на долгие поздние совещания и приходил домой в середине ночи. Я верила, пыталась приободрить, приготовить что-нибудь вкусненькое на ужин. Но все чаще и чаще мои старания уходили в мусорное ведро.

Это произошло в четверг. Выдался очень теплый для ранней весны денек. Я пришла домой с работы. В голове крутилась только одна мысль – что бы такого интересного приготовить сегодня, чтобы порадовать уставшего мужа? Я так была увлечена этим вопросом, что не заметила у входной двери маленькие белые сапожки. Я сняла пальто и повесила его на вешалку. Рядом висела куртка Андрея. Я так обрадовалась, что он рано пришел домой. Наконец-то мы проведем весь вечер вдвоем, как раньше! У нас давно не было близости, так что я начала забывать, что да как.

Счастливая, с глупой улыбочкой на лице, я на цыпочках пошла по комнатам в поисках любимого мужа. Он, наверное, не слышал, что я пришла. Значит надо сделать сюрприз. Я заглянула на кухню, в гостиную и направилась в спальню. Тихонько открыв дверь, я застыла на месте. На нашей огромной кровати энергично двигались два обнаженных тела. Я не могла поверить, что одно из них – мой горячо любимый муж. Под ним стонала и извивалась рыжая деваха. Андрей не сразу понял, что дверь спальни открылась, и обернулся только через несколько секунд.

– Пошла отсюда! – рявкнул он на меня.

Я мгновенно вышла из ступора. Хлопнув дверью, бросилась в прихожую, кое-как обулась, схватила пальто и выбежала из квартиры. Перепрыгивая через две ступеньки, я натягивала пальто. Обида разрывала меня изнутри, слезы потоком лились по щекам, но я, не останавливаясь, мчалась вперед. Мозг лихорадочно соображал, что же произошло и не сон ли это. Пробежав несколько кварталов, я оказалась на небольшой детской площадке. В ее центре находилась беседка со столиком и лавочками по бокам. Я бросилась туда и упала на лавку. Сколько я рыдала, уткнувшись лицом в ладони, не знаю. Уже совсем стемнело. С трудом успокоившись, я начала думать.

Возвращаться к Андрею я отказалась наотрез. А что, если они еще там? Сидят и смеются надо мной? Эта мысль вызвала новые рыдания, которые я с трудом сумела подавить. Потом я поняла, что осталась без денег и без телефона, так как, убегая, забыла взять сумочку. Единственный путь – к родителям. Но они живут на противоположном конце города. Так как я осталась без гроша, пришлось идти пешком.

Взяв себя в руки, я вытерла слезы и пошла. Дорога заняла чуть больше часа. То и дело, вспоминая гнусную сцену в спальне, я складывалась пополам от рыданий. Как он мог? Все становилось на свои места: его пренебрежение мной, опоздания, ночи, проводимые вне дома. Как же я раньше не догадалась?

Когда я добралась до дома родителей, то твердо решила больше не плакать. Я сильная! Я все переживу! Он еще пожалеет, что променял меня на какую-то рыжую. Поднимаясь по лестнице к квартире родителей, я соображала, как бы объяснить свой визит маме и особенно папе, чтобы было поменьше расспросов? К сожалению, в тот момент я не видела себя в зеркало.

Я позвонила в дверь. Открыла мама. Ее лицо при виде меня вытянулось, а я ляпнула первое пришедшее в голову:

– Привет…

– Олеся, что случилось?

И тут меня опять прорвало. Перед глазами так отчетливо появилась наша с Андреем кровать, что у меня словно кран открылся, и я зарыдала в голос. Мама схватила меня за пальто и втащила в квартиру. Пока мама закрывала дверь, я сползла по стене на пол. Откуда столько жидкости то в организме? Слезы неиссякаемым потоком лились из глаз. В итоге рыдания перетекли в истерическую икоту. Мама наблюдала за мной, сложив руки на груди. Долго она мою истерику не выдержала и ушла в кухню. Вернулась со стопкой водки и бессердечно влила ее мне в рот. Пока я морщилась и терла нос, мама меня разула и стянула пальто. Потом помогла встать и повела на кухню. Усадив на стул, налила еще стопку водки. Я выпила и, закрыв лицо руками, понемногу начала успокаиваться.

– Рассказывай, – строго сказала мама.

– А что… ик… рассказывать? Андрей мне изменил, – выдохнула я и снова заплакала, вспомнив спальню.

– Ты уверена?

– Я видела… ик, вот как… ик… тебя… ик… сейчас. Прямо… ик… на нашей… ик… кровати…

Мама налила стопку водки и опрокинула в себя.

– Вот кобель! – выдохнула она, наливая еще порцию и протягивая мне.

Я уже практически успокоилась, только истерическая икота замучила. Я рассказала маме обо всем, в подробностях.

– Вот гад! – воскликнула мама. – А ведь с виду и не скажешь! Никогда бы не подумала!

Я только кивала в ответ, расправляя пальцами салфетку перед собой.

– Папа дома?

– Он сегодня в ночную дежурит. Я тебе в гостиной постелю, и дверь закрою, а утром придумаем, как ему рассказать.

– Я сумку там забыла. В ней и телефон, и деньги, и пропуск на работу…

– Ты на работу собралась? С ума сошла? Отпросишься на завтра. Надо все обдумать хорошенько.

Спорить с мамой не было сил. Я только покивала в знак согласия. Что если завтра моя истерика начнется с новой силой? Особенно если папа подольет масла в огонь. Он у меня военный, с ним шутки плохи. Разговор с ним даже страшнее прогула на работе. Да, мама была права, надо окончательно успокоиться и только потом думать о работе.

Пока мама стелила мне постель, я выпила еще пару стопок водки. Чувствовала себя такой несчастной и пьяной. Но водка помогла – как только я добралась до постели, уснула сразу же. Мне снилась наша спальня и лицо Андрея. В мозгу повторялись его грозные слова «пошла отсюда!» Он был недоволен, что их потревожили, и смотрел на меня без капли стыда. Сон был такой реалистичный, но в этот раз я не убежала, а осталась смотреть на мужа. Его лицо медленно искажалось. На его губах блеснула усмешка и он начал громко смеяться. Вот тогда я побежала, но этот смех, не смолкая, преследовал меня. В страхе я споткнулась и начала падать куда-то в темноту, долго-долго, а смех как будто обволакивал меня… и тут я проснулась. Из окна светило солнце, часы на стене показывали без двадцати минут семь. Вокруг раздавался очень противный звук, я не сразу поняла, что это телефон. Звук смолк и вместо него в коридоре послышался мамин голос:

– Да… Она здесь, конечно… А что ты хотел?.. Ну, конечно, она все рассказала… Ах вот как! Я передам… Конечно… Сегодня… Только одно условие – без тебя! Договорились?.. Хорошо.

Мама положила трубку и заглянула в гостиную.

– Телефон тебя разбудил? – ласково спросила она.

– Кто это был? – спросила я, хотя уже знала ответ.

– Андрей. Он хочет, чтобы ты сегодня же забрала свои вещи из его квартиры. Вот паразит!

– Да, надо поскорее покончить с этим.

– Я сказала, чтобы его не было там, чтобы ты смогла спокойно все собрать…

– Мам, этого не избежать. В суде мы все равно встретимся.

Я так легко говорила о разводе. Но сердце в этот момент неприятно сжалось. Мне захотелось спрятаться от всех, закрыться, убежать. Но пока нельзя.

– Мне нужно освежиться, – сказала я и встала с постели. – Надо ехать за вещами.

– Конечно, я пока сварю кофе.

Мама развернулась, чтобы пойти на кухню, но я ее остановила:

– Ты поедешь со мной?

– Конечно! О чем речь!

Вот за что я люблю свою маму – всегда рядом, без лишних слов. После душа и завтрака я была готова к встрече с мужем. Боялась только одного – что он начнет смеяться надо мной так же, как во сне. Сегодня меня не порывало на рыдания, внутри меня была пустота.

Мы ушли еще до того, как папа вернулся с ночного дежурства. На маршрутном автобусе мы добрались до бывшего мне таким родным дома. У консьержа был запасной ключ, без лишних вопросов он отдал мне его. Я без промедления поднялась на второй этаж, где располагалась квартира Андрея. Чем быстрее я покончу с этим, тем быстрее все забудется. Я очень на это надеялась.

Мама, как тень, следовала за мной. Открыв дверь, я немного помедлила. А вдруг он дома? Что я ему скажу? Привет? Как дела? Как вообще смотреть ему в глаза? Я все-таки решилась войти. Со вчерашнего вечера ничего не изменилось. Я удостоверилась, что Андрея на самом деле нет, и начала быстро собирать свои вещи в пакеты – одежду, обувь, косметику, ноутбук и т.п. И, наконец, вспомнила про телефон. Найдя его в сумочке в прихожей, посмотрела на дисплей – ни одного пропущенного вызова! Он даже не пытался меня разыскивать. Ему было все равно. Но он знал, что кроме родителей мне некуда идти, поэтому и позвонил туда утром. Но не на мой телефон. Может быть, он просто заглянул в сумочку и понял, что я не взяла телефон с собой? Блин, я пытаюсь его оправдать. Погруженная в свои мысли, я едва услышала щелчок замка. Дверь открылась, и вошел Андрей.

– Ты еще здесь? – пренебрежительным тоном спросил он, разуваясь.

Я не смогла ответить. Снова ступор.

– Я только что из ЗАГСа, – продолжал он. – Подал заявление. Через три месяца разведут. Делить нам нечего, так что сложности не будет.

Я стояла и молчала. Сказать мне было нечего. Он прав, здесь все принадлежало ему, я ни на что не претендую. Вдруг он засмеялся:

– Хорошо, что у нас детей нет, а то мороки было бы…

Я потеряла сознание. Его слова про детей меня окончательно добили. Мы мечтали о ребенке, но не хотели с этим спешить. Он очень хотел сына, даже планировал, что будет забирать нас из роддома с кучей воздушных шариков… И вот, «хорошо, что у нас детей нет».

Я очнулась в больнице. Ну вот, опять. В полумраке больничной палаты я едва различила сидящую у моей койки маму. Она спала, бледная, с огромными синими кругами под глазами. Я не хотела ее будить.

Я не чувствовала своего тела. Просто лежала и смотрела туда, куда была повернута моя голова, то есть на маму. Но точно знала, что нахожусь в больнице.

Медленно текли минуты. Я думала о маме, о том, что снова заставила ее нервничать. А внутри меня была пустота.

Я не знаю, сколько прошло времени. Мама пошевелилась и открыла глаза. Несколько секунд она соображала, почему я на нее смотрю.

– Олеся? – прошептала она.

Я моргнула.

– Олесечка, девочка моя… – и она залилась слезами, гладя меня по лицу и рукам.

Я очень хотела успокоить ее, сказать, что все хорошо, что я в порядке. Но не могла пошевелить языком, губами. Могла только моргать.

– Я сейчас доктора позову, – сказала мама и выбежала из палаты.

Через несколько минут в палату, сопровождаемый моей мамой, вошел врач, мужчина средних лет, с заспанными глазами. Он посветил каким-то фонариком мне в глаза, поводил указательным пальцем перед ними влево, вправо. Я послушно следила за всеми его движениями. Он спросил:

– Ты меня слышишь?

– Да, – смогла прошептать я.

– Как ты себя чувствуешь?

– Ничего не чувствую.

Он ощупал мои конечности, покрутил мою голову влево, вправо и спросил:

– Как я к тебе прикасаюсь – чувствуешь?

– Нет.

Он вздохнул и вывел мою маму в коридор. Он говорил тихо, но в гулком больничном коридоре все было отчетливо слышно.

– Уговорите ее поспать, – говорил он. – Завтра будет заведующий отделением, мы ее осмотрим и назначим процедуры. Больше отдыхайте, вы ей сейчас очень нужны.

Я не придавала большого значения его словам. Мне было все равно. Только потом узнала, что предательство мужа ввергло меня в кому на целый месяц.

Мама всхлипывала в коридоре, наверное, не хотела меня расстраивать слезами. Когда она вернулась в палату, я закрыла глаза и притворилась спящей. Видимо, ее это успокоило. Она села на стул у моей койки и взяла меня за руку. Ее прикосновение я почувствовала. Очень захотелось сжать ее руку, но вдруг она снова позовет врача. Ей тоже нужно отдыхать.

Вскоре я заснула. Во сне я видела себя со стороны, будто стою напротив кровати. Как будто душа отделилась от тела и наблюдает за ним. А само тело на кровати было каким-то серым. Только моя ладонь, которую держала мама, была естественного цвета. И тут пришла мысль – я бесцветная, потому что неживая. Мне стало страшно, но я не могла пошевелиться. Где-то рядом раздался приятный мужской голос:

– Ты справишься, все будет хорошо. Посмотри на меня.

Я очень хотела повернуть голову, чтобы увидеть моего собеседника. Очень старалась, но не могла. И смотрела на бесцветную себя. Повторяла про себя, что все нормально, все хорошо, я буду жить, я живу…

Постепенно цвет пополз по моему телу, распространяясь от цветной ладони вверх к голове, и вниз к ногам. Краски становились все насыщеннее. Я начала чувствовать свое тело, и оно очень сильно болело. Оставалось повернуть голову и увидеть обладателя чудесного голоса. Когда я полностью обрела цвет и повернула голову, то увидела расплывчатую фигуру. Он держал руки в карманах. Я не могла различить его лица. Он засмеялся и проговорил, растворяясь:

– До встречи.

Глава 2

В больнице я пробыла недолго. И это только потому, что делала все, что от меня требовали. Заставляли есть – я ела, заставляли спать – спала, просили улыбнуться – я улыбалась. Всеми силами пыталась показать, что я здоровый, нормальный человек. Я делала все, чтобы меня поскорее освободили от пристального внимания врачей, медсестер и соседок по палате. И чтобы мама больше не расстраивалась. Точный диагноз я так и не спросила.

Появилась привычка накрываться одеялом с головой. Раньше я так не делала. А сейчас мне хотелось спрятаться, уползти в свою норку, в свою ракушку. Психолог потом сказал, что у меня тяжелая форма депрессии после разрыва с мужем. Его предательство выбило почву из-под ног, тянуло в бездну отчаяния. Но я не плакала. Просто пыталась укрыться в ракушке, как улитка.

Но, несмотря на это, я пыталась казаться нормальной, и в итоге убедила в этом врачей. Такого рода события в жизни надолго оставляют свой след в душе. Поэтому моя сдержанность и спокойствие только помогли мне скорее вернуться домой.

Несколько дней я жила у родителей. Мою маленькую квартирку сдавали в аренду, и квартиранты обещали съехать в ближайшее время. Я не хотела оставаться с родителями, меня тянуло спрятаться ото всех, хоть на время. Как только квартира освободилась, я уехала от родителей и стала жить одна, прямо как улитка в раковине. Вернулась на работу, но с коллегами почти не разговаривала. А о чем? О том, каким подлецом оказался мой муж? Об этом даже вспоминать не хотелось. В жизни все так идеально сложилось – и собственное жилье, и работа – как будто заранее было известно, что моя супружеская жизнь обречена. Как будто все подстроено. Но размышлять о прошлом тоже не было желания. Все сложилось как сложилось.

Постепенно вливаясь в нормальную жизнь, я начала оттаивать. Стала больше общаться с коллегами. Но, возвращаясь с работы домой, мне хотелось только одного – зарыться с головой в одеяло.

Все чаще и чаще я видела во сне молодого человека, который привиделся мне в темноте больничной палаты. Он просто смотрел на меня сквозь тьму и все. Просыпаясь утром, я не могла вспомнить черты его лица, но его выражение точно знала – насмешливая улыбка на губах и черные искорки в глазах. Сегодня он перестал молчать и сказал: «Я иду к тебе», и я проснулась. Узнала его голос, тот же насмешливый тон, что и в больнице.

Сегодня же нас официально развели с Андреем. Из-за моей болезни дело постоянно откладывали. В суде он не появился, вместо него выступал адвокат. Я не претендовала ни на недвижимость, ни на деньги, поэтому ничего и не получила. Мне ничего не надо от бывшего мужа. Впрочем, только одно – чтобы он больше никогда не появлялся в моей жизни.

И даже к лучшему, что Андрей не явился в суд. Мне было легче это перенести. Но все равно боль воспоминаний рвала сердце на части и этой ночью я вдоволь наревелась. Зато потом уснула как убитая. А под утро опять увидела расплывчатую фигуру. Он что-то говорил. Я так хорошо его слышала, будто он стоял возле моей кровати. Я вскочила, но рядом никого не было. Буквально через мгновение запищал мой будильник. Я протерла глаза, выключила будильник и направилась на кухню, чтобы включить электрический чайник. Неожиданно, он сильно ударил меня током. Наверное, пора менять чайник. Пока вода в нем закипала, я начала собираться на работу. Так, сегодня джинсы и любимый серый свитер. Я любила свою работу в основном за то, что туда разрешалось надевать все, что угодно. В рамках разумного, конечно.

Несмотря на свое отрешенное состояние, я каждый день красилась – серые тени, тушь, пудра, бесцветный блеск для губ. Длинные каштановые волосы я убрала в хвост. Оглядев себя в зеркало в последний раз, несколько раз глубоко вздохнула и вышла из квартиры. Апрельское солнце ласкало своими лучами, поднимая настроение. Я невольно улыбнулась, подставив лицо нежному теплу.

«Ты должна жить и стать счастливой назло этому подлецу,» – отозвались в памяти мамины слова. Именно ради нее я начала налаживать контакты с внешним миром. Я очень любила своих родителей, видела, как они переживали за меня, и не хотела их больше расстраивать.

Открыв дверь кабинета в офисе, где я работала, почувствовала бодрящий запах крепкого кофе. На моем столе перед компьютерным монитором дымился стаканчик с этим чудесным горячим напитком. Моя «подруга по работе» Иришка развернулась в своем кресле в мою сторону. Выглядела она как всегда безупречно: прямые светлые волосы, ярко накрашенные глаза, наманикюренные пальчики и элегантное голубое платье, под цвет глаз. Она затараторила в телефон:

– Все, милый, чмоки-чмоки, до вечера. Мне пора работать, – и отключила телефон. – Я тебя в окно увидела, – продолжила она, обращаясь ко мне. – И решила сделать тебе сюрприз!

Иришка кивнула на кофе и с веселым «тада-да-да-тадам» вытащила из ящика стола коробку с пирожными.

– В честь чего сегодня праздник? – улыбнулась я, включая компьютер и усаживаясь в свое кресло.

– Я подумала, что ты опять забыла позавтракать и решила помочь тебе дожить до обеда.

И тут я вспомнила про чайник. Слава Богу, он электрический, автоматически отключается. Да, это уже вошло в привычку – включать чайник, собираться и сразу убегать на работу. Зачем я вообще включаю чайник? Бесполезное звено, оказывается.

– Спасибо, – пролепетала я, останавливая свои мысли и отпивая из стаканчика.

Я взяла пирожное и откусила маленький кусочек. Иришка не стала долго за мной наблюдать и спросила в упор:

– Как вчера все прошло?

– А-а, я поняла, – указала я на пирожные. – Это подкуп.

– Ой, да что ты! – Иришка театрально закатила глазки. – Ты же сама все расскажешь! Просто за едой гораздо интереснее слушать, – она взяла пирожное. – Ну как? Он там был?

– Нет, он не пришел.

– Вот скотина! – воскликнула Иришка, роняя крошки. – Ох, как бы я хотела посмотреть ему в глаза…

– А я нет, – тихо сказала я и, отложив пирожное, принялась за работу.

Иришка осеклась и подъехала в своем кресле поближе ко мне:

– Ой, да пошел он, этот бизнесмен недоделанный! Мы тебе в сто раз лучше найдем!

– Где? – усмехнулась я. – Под кроватью?

– Под кроватью нет ничего, кроме пыли! – серьезно сказала Иришка. – Мы с тобой пойдем на корпоратив по поводу дня рождения нашей компании. Там наверняка будут хорошие мужчины…

Опять она за свое! Я устало уронила голову на руки. Сколько раз я ей объясняла, что никуда не пойду? Некомфортно мне в толпе людей, да еще и веселящихся. Иришка погладила меня по плечу и вдруг резко одернула руку, да так, что на своем кресле отъехала от меня метра на полтора.

– Ай, блин! – вскрикнула она, потирая руку. – Ты током бьешься!

Я тоже испугалась, хотя ответного удара, как обычно, не почувствовала.

– Извини, не хотела, – пробурчала я.

– Проехали. Тебе нужно найти мужика.

– С чего ты взяла, что мне нужен мужик?

Раздражение брало верх. Я втайне мечтала поскорее оказаться дома, под своим любимым одеялом, с головой. Лишь бы никто меня не трогал и не приставал с дурацкими затеями.

– Блин, да для нормальной жизни обязательно нужен мужик! – Иришка смотрела на меня как на полоумную. – Ты молодая, красивая и вообще… Стоп! – Она подняла ладонь и строго посмотрела на меня. – Ты что, еще сохнешь по своему мужу?

– Вовсе нет, – возмутилась я.

– А я думаю, да.

– Нет.

– Да.

– Нет.

– Да, да и еще раз да. Если хочешь меня разубедить – пойдем на вечеринку.

– Нет, я больше и слышать ничего не хочу про Андрея. И нет – я никуда не пойду.

Иришка уже набрала полную грудь воздуха, чтобы выдать целый шквал веских, как ей казалось, аргументов, но я собрала волю в кулак и твердо сказала:

– Ира, отстань. Разговор окончен. Больше ни слова.

Мой компьютер заморгал и выключился, вместе со всем электричеством в кабинете. По всему помещению пронесся огорченный гул – наверное, не успели сохраниться.

Наша руководительница, Вера Семеновна, женщина лет сорока, приятной внешности, с коротко остриженными темными волосами, позвонила администратору и пожаловалась на отключение света.

– Сказали, скачок напряжения, – отрапортовала она, положив трубку. – Не расслабляйтесь, девочки, сейчас все починят.

Со мной в кабинете находилось около двадцати девочек, сидящих за своими компьютерными столами. Несмотря на распоряжение начальства, многие из них встали и пошли курить.

Я отвернулась от Иришки. Ничего, мы с ней быстро помиримся. Я уже чувствовала себя уставшей, как выжатый лимон. А день ведь только начался. В голове билась единственная мысль – домой, в ракушку, в кокон, в темноту… Но мои мечтания оборвал голос Веры Семеновны:

– Так, девочки, информирую: завтра одеваемся по дресс-коду, приедут гости из головной компании. На столах – чистота и порядок, ну сами знаете. И вот еще что, все вы знаете, что скоро день рождения компании, и по этому поводу наше руководство устраивает для своих сотрудников корпоративную вечеринку. Всем присутствовать в обязательном порядке, отказы не принимаются. Мы дружный коллектив и должны это доказать.

Вот засада! По Иришкиным глазам я прочитала победное «ура!». Свет включился, и я поспешила отвернуться от ликующей подруги. Пыталась сосредоточиться на работе, но неожиданно накатившая на меня усталость не давала собраться с мыслями. Кое-как я дожила до обеда.

Сидя в столовой и медленно пережевывая макароны с подливой, я мечтала, чтобы у Иришки отвалился язык.

– Я же говорила, что тебе необходимо пойти на корпоратив, – щебетала она. – А эта идея с поднятием корпоративного духа – просто судьба! Ох, я жду не дождусь, когда наступит этот день, и я надену свое новое платье… Как? Я еще не рассказывала о нем? Это просто блеск! Темно-синее, до колен, с длинными рукавами и огромным вырезом на спине. Оно шикарное! И очень подходит к моим глазам. А ты в чем собираешься идти?

Я не сразу поняла, что мне задали вопрос. Обратила на подругу внимание, только когда она пощелкала пальцами перед моими глазами:

– Эй, очнись! Ты вообще меня слушаешь?

– Да, тебе очень идет синий цвет.

– Спасибо, я в курсе. В чем пойдешь ты?

– Мне все равно, – устало сказала я, ковыряя макароны вилкой.

Подруга посмотрела на меня так, будто я только что вылила на нее кипяток.

– Ты что! Опытно подобранный наряд – это самое главное в празднике!

– Ир, пожалуйста, оставь меня в покое, – заныла я.

– Олеся! Ты знаешь, что твоя хандра жутко бесит? Нет, правда, прекрати уползать в свою раковину. Развод – это не конец света, – она погрозила мне идеально наманикюренным пальчиком.

Я продолжала, молча, ковыряться вилкой в макаронах. Неужели я и внешне становлюсь похожей на улитку? Если даже Иришка с ее одной извилиной смогла подобрать именно это сравнение. Но у меня не было сил спорить. И не было сил уверять ее, что дело вовсе не в разводе, а в жестоком предательстве очень близкого человека… И я не хочу пережить это еще раз, поэтому не стремлюсь, как она выражается, «найти мужика».

Иришка, не дождавшись моей реакции, продолжила есть свой салат молча. Надолго ее не хватило, и через несколько минут она выдала:

– Я могу одолжить тебе какой-нибудь наряд.

Я поняла, что пока проблема с одеждой не решится, Иришка с этой темы не свернет. Не глядя на нее, я решительно сказала:

– У меня есть платье. Черное. Красивое.

Иришка уже всплеснула руками, но я не дала ей высказаться:

– И туфли тоже есть. Я буду выглядеть на все сто, только давай сейчас закроем эту тему.

– Ладно, уговорила, – выдохнула Иришка, но опять направила на меня свой наманикюренный пальчик: – Точно красивое?

– Точно.

Остаток дня я провела в мечтах как можно скорее оказаться дома. А когда мечта сбылась, и я приняла душ и поужинала, то сразу легла спать. Очень болела голова. Все вещи, даже мое любимое одеяло, сильно электризовались и били меня током. Но стоило мне только добраться до подушки, как я провалилась в сон. Мне снился очень красивый молодой человек, с черными волосами, в черной рубашке и черном костюме. Он мне улыбался, но в его улыбке было что-то пугающее. Я узнала в нем того, кто мне снился еще в больнице. Почувствовала его прикосновение. Это был сон, но прикосновение было таким реальным.