Kitobni o'qish: «Раздумье. Стихотворения»

© Маргарита Моисеева

© Издательство «Книга – Мемуар», 2021

* * *

Краткая биографическая справка

Маргарита Моисеева (в замужестве Белокопытова) родилась в небольшом городке Родники Ивановской области. С четырёх лет живёт в Москве. В юности часто проводила лето в Ивановской области, в доме своего деда. Окончила биологический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова. Имеет музыкальное образование. Занималась в фортепианном классе МГУ у заслуженного деятеля искусств РСФСР Ундины Михайловны Дубовой-Сергеевой.

Увлечена поэзией и музыкой. Стихи пишет с девяти лет.

«Раздумье» – вторая книга стихов автора, первая книга «Родники» издана ранее.

Раздумье

Прелюдия

Бегущую по волнам, парящую над облаками

Не унять, не приземлить, не поймать силками.

Слышащему душу мою

Потаенное раскрываю.

По рутинной канве бытия

Золотым узором стиха вышиваю я…

Но понравится ли вам вышивка моя?

Тени темные порой

Набегают на рисунок мой,

Но душа просвечивает ниткой золотой…

Раздумье

Когда туман рассеивается,

Отчётливее вырисовываются силуэты —

В сознании моём минувшее становится ясней,

Когда уж многие и многие нас разделяют лета…

Словно туман, со внутреннего взора опадает пелена,

И пройденная мной дорога жизни всё ясней видна.

Всё объяснить могу теперь я, всё понять,

Но не дано нам повернуть время вспять…

Летний дождь

Дождь, летний дождь за окном,

Он что-то шепчет мне…

Дождь, что ты хочешь сказать

Мне в ночной тишине?

Дождь, давай вместе грустить

И вспоминать о былом:

Сколько воды утекло,

Сколько ещё прольём…

Дождь, ты меня успокой

И исцели мою боль.

Под ласковый шёпот твой

Пусть сон прилетит золотой.

Голубой Крым

Сияет, серебрится голубая даль,

Струится свет в безбрежном голубом просторе —

Сливается там с небом море.

Стихия воздуха с притихшею стихиею морской

Сейчас в согласии, в природе воцаряется покой,

И тихо шелестит по мелким камушкам прибой…

Я невесома, растворяюсь в голубом сиянии, лечу

На крыльях радости в неведомые дали,

И, кажется, исполнится всё, что хочу:

Недаром ангелы меня туда позвали…

Но вот сиянье голубого дня исчезло, как мираж, во тьме.

Передо мной таинственное, чёрное, как бархат, море,

И лунная дорожка серебрится на его просторе,

И ласковый прибой целует ноги мне…

Покой. Гармония. Но в этой тишине

Вдруг мысль о мрачной бездне,

Скрытой чёрным бархатом,

Приходит мне…

В Карелию!

Мчимся мы в автомобиле из Москвы в Петрозаводск.

По родной Русской равнине пролегает путь наш длинный,

И мелькают за окном наши русские картины.

Непрестанное движенье ускоряет жизни ход.

Мы летим в твоих просторах, необъятная земля!

Средь полей, лесов встречаем города, селения;

Полноводны твои реки, светлы зеркала озёр;

Облик городов старинных веселит, ласкает взор,

Сине небо над Валдаем, золотом блеснул собор.

Почему же земли огромной страны

Мало обустроены, мало возделаны, мало населены?

Москва приращивает земли, богатеет,

А русская провинция скудеет…

Ладога была в тумане. В милом тихом городке мы тогда

заночевали.

И с утра – в Петрозаводск, там давно нас поджидали.

Вот спешат к нам друзья – встреча долгожданная!

На озёра едем в дачный дом. Здравствуй, Карелия!

Край озёрный, край лесной!

Мы любуемся твоей то суровой и холодной,

То прозрачной красотой.

Молчание

Давно словам не верю я —

Я верю тишине молчания.

Мне дорог тот, кто и в молчании меня понять готов:

Ведь лучше тишина, чем миллион ненужных слов.

Когда находимся мы в состоянии глубокого волненья,

Нам не слова нужны, а нежные прикосновенья.

Люблю я слушать тишину природы

И наслаждаться ощущением свободы.

Я помню: Волга, остров, тишина. Издалека

В безмолвии несёт могучая река

Свои величественные воды.

В молчании с великою рекой

Вливается в меня и сила, и покой

И кажутся ничтожными невзгоды,

И понимаю: вера в Бога нам дана,

Чтобы душа была спокойна и сильна.

Одиночество

Бог дал нам музыку,

Чтобы влеклись мы ею ввысь,

И самый совершенный инструмент,

Рояль, есть маленький оркестр.

И одарённый человек, словно рояль,

Создан, чтобы играть соло.

Не бойся одиночества,

Если свободой дорожишь.

Лишь тот счастли́в, кто не зависит от других

И кто живёт в согласии со своей природой.

Чем совершеннее природой создан человек,

Тем неизбежнее, полнее он одинок вовек.

Гармония

Да, «Человек!» – гордо звучит, когда живёт

в гармонии с природой.

Был землепашцем и ходил за плугом Лев Толстой;

Тургенев много вёрст прошёл лугами и лесами

С охотничьей собакой и ружьишком за плечами,

А Чехов землю украшал вишнёвыми садами.

Чайковский многие шедевры написал в имении

прекрасном под Москвой.

Рахманинова русская земля одна одушевляла,

И русское великое пространство в музыке его звучало.

Покинув Родину, он потерял способность сочинять:

Только Россия душу русскую может питать и вдохновлять.

Когда же человек природу хищно истребляет,

Подобен он разбойнику, который грабит, убивает.

Разбойник иль преступник – как это звучит? Все знают.

И если человек неправедно живёт, природная стихия

гневом отвечает!

Довольно созерцать картины истребления родной природы!

Мы здесь хозяева, мы любим нашу землю, и леса, и воды.

Берись за дело, стар и млад!

Мы превратим родную землю русскую в цветущий сад!

Родная деревенька

Держали землю русскую крестьяне

В своих натруженных, мозолистых руках.

Деревни Русскую равнину оживляли,

Овёс, пшеница, рожь зрели в полях.

Святые храмы на возвышенных местах стояли,

И разливался над землёю колокольный звон.

Храмы крестьян окрестных деревень объединяли:

Стекались прихожане в праздники туда со всех сторон.

Крестьянин жил в гармонии с природой по её законам

И по законам Божьим: он венчался и детей крестил,

Трудился от восхода солнца до захода,

Родную землю русскую любил.

И что же нынче вижу я?

И отчего болит душа моя?

Родная деревенька русская над речкой тихой,

Какое тебя подкосило лихо?

Жилых всего три дома и в них только старики,

Нет больше лодок у крутого берега реки…

Где люди молодые? – Разлетелись… —

Как? Неужели охладели

Они к своей родной земле?

И дом свой сохранить не захотели

В лесной прекрасной стороне?

Не по своей, а по навязанной жестокой воле

Пришлось им дом родимый покидать:

Работу только в городе можно теперь сыскать,

На произвол диких зверей и дикой поросли

бросив родное поле…

Какая злая сила лиходействует

И концентрирует народ в огромных городах,

Лишив его земли, народ уничтожает

И перед Богом потеряла страх?

Там, в городах, нет у приезжих дома своего,

Они живут в удушливой неволе!

Утраченная связь с родной землёй —

Страшнее для народа нету доли!

История нас учит: постепенно исчезает

Народ, который связь с землёй теряет.

Дачники

Иные дачники, словно кочевники степные,

Зажгли свои мангалы, задымили

И мясо жарят —

Есть хотят.

Им недоступны ароматы леса, сада —

Они лишь дымом наслаждаться рады,

Они лишь мяса алчут,

Жадно на него глядят.

И ни к чему им лесной воздух. На природу

Они сугубо потребительски глядят.

И, кажется, совсем они осатанели: повсюду,

Будто в преисподней, всё дымят, дымят, дымят…

Когда-нибудь восстанет против них природа,

И сбросит их с себя взбешённая Земля!

И будут жить здесь только те народы,

Что Землю любят, умножают её плоды, её леса, поля.

Земля пращуров. Пола

За деревней, за полями – лес дремучий вдалеке.

Мы пойдём лесной дорогой вниз и спустимся к реке,

К реке Поле с валунами, омутами, плёсами.

Ручейки сбегают к ней лесистыми откосами.

И дремучими лесами Пола к Волхову бежит

И, сливаясь с ним струями, в Ильмень-озеро спешит.

Вспоминается былина о Садко и Волхове…

Человеку лучше жить в лесном царстве на земле.

Земля пращуров моих, новгородская земля!

В красоте твоей неброской ощущаю корни я.

Здесь великий наш Рахманинов родился и меня

С ним сближает эта древняя русская земля.

В музыке его великой древний русский код сокрыт,

Древний знаменный распев, как глас Божий, в ней звучит,

Вековой колокольный звон, поступь воинских колонн…

Здесь, в Великом Новгороде, памятник Святой Руси возведён.

За Суворовым вослед воскликну: «Я – русская!

Русская! Какой восторг!» Знаю я:

Пока жив восторг в нас – жива русская земля!

Пусть всегда звучит музыка родной русской земли,

Разливается, ликует колокольный звон!

Не любитель пальм и олив —

Русский тот, кто в Россию влюблён.

Человечество когда-нибудь покинет небоскрёбы,

клетки душных городов

И избавится от изнурительных цифровых оков.

И опять увидит небо звёздное, услышит трели соловья…

Но всё это уже будет без меня…

Белая сирень

Сергею Васильевичу Рахманинову

Он белую сирень любил,

Как будто был в ней отблеск счастья

И юной нежной чистоты,

Не знающей отравы страсти.

Вдыхая нежный аромат,

О чём-то думал с сожаленьем,

И трогательным умиленьем

Был полон его грустный взгляд.

Проходит всё, но каждой новою весной

Сирени кисти белые нам возвращают свежесть

Воспоминаний о поре былой,

Тревожат чувства, нарушают безмятежность.

И хочется любить, творить

И жить с восторгом, с упоеньем,

И с каждым мая дуновеньем

Всю душу музыке открыть!

Сирень, как талисман, цвела всегда у его дома

На Родине или в стране чужой и незнакомой.

И майским утром на рассвете

С улыбкою встречал он белые соцветья.

Тихий монастырь

Есть на тихом озере, средь владимирских лесов, монастырь,

А вокруг, куда ни глянь, гладь озёрная да небесная ширь.

На зелёном острове издревле стоит он:

При Петре Великом монастырь был возведён,

Водами озёрными, деревьями ольховыми окружён.

Розы тонким ароматом наполняют монастырский сад,

Дивной красотой своей пленяют они взгляд.

А вокруг разлита Божья благодать!

В тихой пу́стыни дано нам это ощущать.

Слышится из храма неземное пение,

Будто ангелы спустились с неба и поют.

Строгие монахини в тихой островной обители живут,

И для девочек осиротевших создан здесь приют.

В светлых платьицах, в шапочках из кружева

Девочки на праздничную службу в храм идут.

В тишине молитвенной соприкосновение

С горним миром души детские обретут.

Под крылом монашеским девочки растут.

Добрые монахини их наставляют, оступиться не дают:

Учат их молитвам и вести хозяйство,

Школьные предметы, музыку и пение преподают,

И прекрасно в хоре девочки поют,

И потом продолжить могут образованье.

Да хранит Бог юные созданья!

Пусть всегда по совести они живут.

И так хочется, чтобы по всей России

В согласии с законом Божьим люди жили!

Калка

Великому русскому художнику Павлу Викторовичу Рыженко

Павел Рыженко. Картина «Калка». Смотрю я, слёзы горькие

едва сдержав:

Пред ненавистными врагами гордо стоит русский князь Мстислав,

К смерти приговорённый, силками связанный, телом пленённый,

Духом – не сломленный, не побеждённый.

Поганые враги победу празднуют, пируют на бревенчатом помосте,

А под помостом стонут воины поверженные, русские князья,

Униженные и раздавленные, соединённые смертью вместе.

Теперь их никакими силами разъединить нельзя.

Страшней татар князья, кровь братскую пролившие

в междоусобных войнах,

Во грех братоубийства русский народ ввергая.

Но князь победоносный, великий князь Дмитрий Донской грядёт!

Он кинет клич: «Соединяйтесь, братья!» – и Русь спасёт.

Русский художник! Творчеством своим хотел он пробудить

В генах заложенную память русского народа.

Ведь в каждом русском человеке должна жить

Гордость Отечеством своим, способность отдать жизнь

За веру, Православного царя, державу русского народа.

Но в Третьяковку русские картины не пустили:

«Не историческая – современная нам живопись нужна,» —

там пояснили.

И не увидит нынешнее поколение картины из истории страны родной,

А рассужденья о борьбе с фальсификацией истории и с русофобией —

всего лишь разговор пустой

Русский художник, русский гений, в русской галерее места не нашёл.

Напрасно! Живопись его, к примеру «Калка», очень современна.

А вы не поняли? Что ж, пожалеть бы не пришлось!

И кажется, кто-то старается из массовой культуры соорудить помост

над душами людей

И пир бесовский там устроить с братией своей.

Песнь о великом князе владимирском Юрии Всеволодовиче

Ты поведай нам, великий князь,

Князь владимирский Юрий Всеволодович,

Почему твоё лицо мрачнее чёрных туч

И какая тяжесть давит твою грудь?

Где княгиня твоя, сыновья и дочь

И куда ты держишь ратный путь?

«Налетела, словно саранча, татарская орда,

Стала разорять и жечь родимое гнездо.

Юный сын мой Всеволод пошёл с дружиной малою дарами их унять:

Жизни наших матерей, детей и жён хотел он отстоять.

Но хан Батый, лютый зверь с чёрною душой,

Повелел его зарезать прямо пред собой.

Кровь пролив, в бою смертельном пал Мстислав, мой сын второй.

Сын Владимир, князь московский, полонён был и убит ордой.

Наш епископ Митрофан решил укрыть

В церкви Богородичной наших матерей, детей и жён,

Но погаными снаружи храм был подожжён:

И святые стены не смогли родимых защитить.

На Сити собрал со многих я земель большую рать,

Но и здесь уже татары обложили нас кругом.

Мы идём на сечу лютую поганых покарать,

Отомстить им за поруганный родимый дом.»

Плачет русская земля, льётся кровь рекой…

В сече лютой, в схватке смертной с чёрною ордой

Жизнь свою отдал великий русский князь,

Чтоб стояла Русь, с игом чёрным не смиряясь.

Куликово поле

В густом тумане на рассвете за Доном у реки

Непрявды выстроились русские полки.

И на широком Куликовом поле грянула битва, кровь полилась,

словно вода…

И не бывало на Руси такой кровавой битвы никогда!

И крестоносная хоругвь долго гнала вон врагов поганых:

Недаром святой Сергий Радонежский, победу предрекая,

Великого князя Дмитрия на бой благословил,

Молитвою князя победоносного вооружил.

И убоялись окаянные татары гнева Божьего, Божьего негодованья!

Пустились в бегство, раненых и пленных оставляя!

Израненная, кровоточащая Русь победу одержала,

На Куликовом поле единение, сплочённость, крепость показала!

По многочисленным убитым от Мамая на Дону шла долго

по Руси молва,

И долго ещё, долго на Руси была печаль большая,

Но гром победы возродил в униженном народе благородный дух!

Русь долго ещё кровью и слезами истекала, но выстояла и окрепла,

Русь была жива!

Но нет тебе, о Русь, покоя! Смотри: пожаром снова уж заря зажглась!

Держи доспехи боевые наготове: быть может, битва новая уж началась,

И снова мы на поле Куликовом.

Песня русская

Где песня русская, где ты, душа народа,

Сокрытая и выраженная в ней?

Как задушевно пели русские о Родине, и о былых походах,

И о разлуке, о любви, и о невзгодах…

В печали с песней было легче, в праздник – веселей.

Изгнали песню русскую и с телевиденья, и с радиоканалов —

Иные теперь вкусы у пришедших к власти либералов.

Звучала песня русская народная свободно даже при

тоталитарной власти,

Но стала жертвой либерально-демократической напасти.

Кривляние и ор циничных шансонеток стало модным.

Беснуется внимающее им человеческое стадо,

дорвавшись до свободы.

Так приобщаются они к цивилизованному западному миру:

Пророков нет в своём Отечестве – на Западе все их кумиры.