Kitobni o'qish: «Приключения кошки Матрёшки. Кто в доме хозяин»

Shrift:

Глава 1
Чудаки этажом ниже

Могу с уверенностью утверждать: в нашем доме живут самые белые и пушистые люди на свете. И дело не только в том, что они отзывчивые и приветливые соседи. Представьте себе, целая семья одевается исключительно в одежду светлых оттенков!

На первый взгляд может показаться, что они просто чудаки. Спросите у своей мамы, и она, я уверен, скажет вам, как непрактично каждый день носить белое, тем более в таком большом и грязном городе, как Москва, ещё и в такое время года, как зима.

Но я-то знаю их давно: целых две недели! Да к тому же довольно близко. Во всяком случае, нам ежедневно приходится ездить вместе в тесном лифте.

Я захожу на своём сороковом этаже, они – на своём тридцать девятом, и пока лифт неспешно, как паровозик из Ромашкова, ползёт вниз, я успеваю украдкой разглядеть каждого попутчика.

В одну из таких совместных поездок я и заметил на шерстяном пальто мамы цвета слоновой кости какие-то чужеродные, но тоже очень светлые шерстинки. Издали я никак не мог бы их разглядеть.

Рассмотрев внимательней остальных членов семейства, я увидел, что на одежде каждого из них – и на бежевом костюме и расстёгнутом плаще папы, и на кремовой шубе бабушки, и на карамельных утеплённых штанишках и такой же курточке мальчика – были эти светлые волоски. Бабуля производила даже немного зловещее впечатление: у неё, ко всему прочему, была очень бледная кожа и седые волосы.

По одежде мальчика, которая была из более липучей ткани, чем у остальных, было особенно заметно, что белая шерсть, как тополиный пух, покрывала вещи практически целиком.

Потому я и говорю, что мои соседи – самые белые и пушистые люди на земле. У них даже фамилия соответствующая – Беловы.

А узнал её так. Дело в том, что я, будучи простым жильцом с обычной профессией учителя, являюсь ещё и главным по нашей сорокаэтажной новостройке. Да, в ней не переставая что-то громыхает, трещит и дребезжит, так как девяносто процентов жителей делают ремонт. Да, что-то без конца ломается или протекает. Да, по пятнадцать минут приходится ждать лифт. Но, несмотря на эти мелочи, я люблю наш дом и мне хочется поддерживать здесь уют и чистоту.

Я так и сказал представителю строительной компании, когда дом был наконец сдан и меня позвали на торжественную церемонию вручения ключей.

– Так-так… – весело тараторил симпатичный парень, – вы Иван Андреевич Чикурников… Квартира двести. Этаж сорок. Красивые цифры! Всё устраивает? Получите, распишитесь.

Я расписался.

– Супер, ага! – бойкий молодой человек сложил бумаги себе в папку, а потом добавил: – Вы сказали, хотите создавать уют и чистоту? Есть у нас для вас одно предложение…

А я совсем не могу никому отказывать. Так что теперь я управдом, а строительная компания предоставила мне список новых жильцов.

Беловы поселились прямо подо мной, и так вышло, что я их фамилию знал, а они мою – нет. Собирался пойти знакомиться, но… так и не собрался. Не очень-то я это умею – живу один, привык всё время сам с собой.

Даже в лифте ни разу с ними не поздоровался. Не подумайте, пожалуйста, что я невоспитанный. Просто каждый раз представляю: а вдруг скажу что-то не то? Или они не ответят, и выйдет неловко?

Тем более они такие необычные, как из сказочной страны. Мама – как Снежная королева.

Так как я человек, скажу без ложной скромности, достаточно умный, то всего спустя неделю догадался, как объяснить манеру одеваться постоянно в белое.

Видимо, у них просто-напросто есть очень пушистый питомец. И его светлая шерсть менее заметна на такой же светлой одежде.

Хотя чего тут стесняться? Всякому же понятно, что если на тебе шерсть – значит, с тобой живёт домашнее животное. И тут гордиться надо, а не смущаться.

Нет, всё-таки мои соседи этажом ниже чудаки.

Глава 2
Хвостатый попутчик

Несмотря на такую житейскую особенность, Беловы кажутся мне милыми и добросердечными людьми. Пусть они, как и я, не здороваются при встрече, но смотрят приветливей остальных. Конечно, папа сверлит стены все выходные напролёт, но делает это тише, чем другие. И мальчик хотя и плюётся в лифте, но очень редко.

Одно недавнее происшествие меня крайне удивило и вместе с тем обрадовало, так как я получил живое доказательство проживания у Беловых белоснежного питомца.

Как обычно, ровно в шесть утра я стоял на этажной площадке. Лифтов у нас на самом деле целых четыре, но работает только один. Тот самый бойкий молодой человек – представитель строительной компании – обещал, что в ближайшее время «всё будет чики-пики». Но то ли ближайшее время всё никак не наступало, то ли «чики-пики» уже случились, а жильцы об этом пока не знают. В общем, мне, учителю, на этот раз самому пришлось усвоить урок: хочешь не опоздать в школу – выходи из дома затемно.

Видимо, Беловы тоже умели делать правильные выводы. Не знаю, куда спешили мама и папа, но их сын с бабулей семенили позади меня до самой школы. В классе, где учится мальчик, ОБЖ, мой предмет, преподаёт Сергей Владимирович.

На протяжении двух недель мы встречались каждое утро. Но в тот день, когда двери лифта открылись на тридцать девятом этаже, вместо Беловых в него вошла… милая кошка. И до того хорошенькая! Белая, пушистая-пушистая, глаза голубые, а на морде как будто персиковые щёчки: такая там шерсть. Ну прямо матрёшка!

Не иначе как это был тот самый питомец Беловых.

Кошка шмыгнула в лифт. Не успел я и слова сказать, как она неожиданно резко мяукнула:

– Жмяу! Жмяу давай!

– Э-э-э… Простите, что?

– Жми, говорю! Быстрей, быстрей!

В панике я нажал на первый этаж, не спросив, куда ей надо ехать. И когда дверь лифта почти закрылась, я успел мельком заметить зловещую белую фигуру бабули, которая бежала к лифту и кричала:

– Матрёна Васильевна! Стой!

Кошка, которую, видимо, и звали Матрёна Васильевна, прыгнула в угол и сидела там, пока дверь лифта не закрылась полностью.

– Фух, – выдохнула она и спокойно уселась на собственный пушистый хвост, как на пуфик.

– Вам нужен первый этаж? – спросил я, чтобы что-то сказать, так как был немного смущён увиденной сценой. Кажется, я стал свидетелем того, как от хозяев удрал питомец.

– Хоть первый, хоть тридцать первый, – ответила кошка. – А что? Мысляу! Ещё не проехали?

– Тридцать первый уже был.

– Жаль, – сказала кошка и зевнула.

Мне захотелось узнать эту дерзкую беглянку поближе.

– У вас на тридцать первом этаже уже появились друзья?

– Какие тут могут быть друзья?! – возмутилась кошка. – В аду можно только с чертятами подружиться, а мне такое знакомство не по нутру.

Должен признаться, меня задел нелестный отзыв о моём новом жилище.

– Вам совсем не нравится наш дом?

– Совсем. Знаете, тут есть такой специальный этаж, где трубы всякие, как он там называется… Технический, вот.

– Знаю. Он прямо над моей квартирой.

– Так вот. Там что-то течёт!

– Ну, это мелочи. Говорят, скоро починят.

– Ага, как же… Лифты уже «починили»! А мне где, спрашивается, прыгать, лазить, гулять? В этой сырости?! Наверное, есть у нас в доме какой-нибудь главный, который тут за всем следить должен. Ох и посмотрела бы я ему в глаза!

Вдруг мне показалось, что в лифте слишком жарко, а я стою в застёгнутой куртке, шарфе и шапке.

Я всегда надеваю зимой головной убор, так как боюсь простудиться. Кстати, вам тоже советую. Надо заботиться о своём здоровье и безопасности.

– Перед вами главный по дому, – признался я.

Кошка окинула меня таким взглядом, словно в этом аду я был главный дьявол.

– Ну тогда понятно, – хмыкнула она.

Я не нашёлся, что ответить. К счастью, лифт остановился.

Глава 3
Батарея в стиле кошачий лофт

Третий этаж. К нам вошёл довольно упитанный мальчик лет девяти.

– Серьёзно? – спросила моя хвостатая попутчица. – Ждал, пока лифт приедет – мур – с сорокового этажа? Не быстряу ли было по лестнице спуститься?

– По лестнице? – переспросил мальчик, и в его глазах мелькнул неподдельный ужас.

Матрёна Васильевна закатила глаза.

– Да ну вас, – буркнула она и вдруг, ловко подскочив, стукнула лапой по одной из кнопок лифта.

Почти закрывшаяся дверь начала медленно отъезжать обратно.

– А не так уж сложняу!

И мохнатые щёчки Матрёшки, то есть Матрёны Васильевны, ещё больше порозовели от самодовольства. Она выскочила из лифта и побежала по своим кошачьим делам.

Дверь снова начала закрываться. И тут что-то на меня нашло. Так любопытно было узнать, куда она направилась, что я, придержав дверь лифта, выскочил за ней следом.

– Да что это такое! – возмутился упитанный мальчик. – Ехать не дают! Я так в школу опоздаю!

– Я тоже! – крикнул я ему в ответ, убегая. Краем глаза успел заметить на его лице замешательство и не без ехидства подумал про себя: «Хорошо, что у меня сегодня нет первого урока».

Я прибежал на площадку, но кошки там не нашёл. В квартирах под номерами одиннадцать и тринадцать шёл ремонт, двери были открыты. Туда-сюда, несмотря на несусветную рань, сновали рабочие. Ну какому нормальному животному захочется лезть им под руку?

Решил для начала проверить балкон на этаже и заглянуть в общую кладовую.

Общая кладовка – особая гордость нашего дома. Точнее, строительной компании. Но вот как поделить её на пять квартир, чтобы люди не переругались, застройщик не придумал. На третьем этаже жильцы въехали только в две квартиры и, очевидно, им было пока не до делёжки совместной площади: помещение пустовало. Кстати, я для себя решил вообще им не пользоваться, чтобы ни с кем не ссориться.

Матрёшки не было ни на балконе, ни в кладовой. Я вернулся на площадку и тут же услышал истошный кошачий вопль.

Он раздавался из квартиры под номером тринадцать. Каюсь, я ворвался в чужое жилище, перепрыгнул в прихожей через груду кирпича, которую рабочие зачем-то оставили прямо перед дверью, и забежал в комнату.

Картина, которую я увидел, была нелепой и душераздирающей одновременно.

Напротив входа было окно, под ним располагалась батарея. А сбоку стояла кошка и орала страшным голосом.

– Фух, это ты! – выдохнула она, увидев меня. – Скорей спасай меня отсюда.

– Откуда?

– Да отбатаряуже! Я прилипла, а рабочие куда-то подевались.

Я подошёл поближе. И тут меня разобрал смех, хотя и было жалко бедняжку.

Батарея была, видимо, недавно окрашена. Свежая серебряная эмаль блестела, резкий запах бил в нос.

Матрёна Васильевна прилипла к батарее пушистой шерстью намертво. Зачем она туда полезла, узнать я не успел.

Вдруг в комнату вошла молодая женщина в норковой шубе, высоких сапогах на каблуках и со смесителем в руке.

– Что тут происходит? – спросила хозяйка квартиры, надвигаясь на нас и грозно потрясая прибором. – Вы что, ещё и животных в моей квартире поселили?! За что я вам только деньги плачу! Вот смеситель, чтобы сегодня же его установили!

– Прошу прощения, вышло недоразумение, – начал я поспешно оправдываться. – Я не рабочий, а эта кошка…

– Вы прораб? – перебила меня возмущённая женщина. – Тем лучше! Скажите, пожалуйста, рабочим, чтобы сейчас же убрали отсюда животное.

– Меня зовут Матрёна Васильевна, – вмешалась кошка. – И я тут, кажется, навсегда.

– Что-о-о? – хозяйка часто и нервно заморгала глазами.

– Матрёна Васильевна прилипла к батарее, – объяснил я. – Одну минуту, мы сейчас всё исправим!

– Да как вы вообще здесь…

– Вопрос уже не в том, как мы здесь оказались, а как нам отсюда убраться. Тащите ножницы, – решительно сказала кошка.

Женщина на секунду задумалась, потом куда-то ушла и тут же вернулась с ножницами в руках вместо смесителя.

«Вот бы и мне так, – с завистью подумал я, – а то меня даже третьеклашки не слушаются».

– Отрезайте! – скомандовала Матрёшка.

– Что? Вашу шерсть? – растерянно спросила хозяйка квартиры.

– Смелее, она всё равно всем мешает.