Kitobni o'qish: «Как до Жирафа…»
Глава 1
– А я бы смогла в него влюбиться, – шепнула Анжела и романтически закатила к пластиковому потолку большие карие глаза, густо подведённые чёрными стрелками.
– Ты смогла бы влюбиться и в самоходный танк, будь у него счёт в банке и дача под Мадридом, – хмыкнула справа от меня менеджер Аня, натягивая на плечи кофту. – И даже добиться взаимного расположения.
Все рассмеялись.
– У Анжелы просто чувство самосохранения отсутствует, но сильно развит дух авантюризма, – добавила рыжая толстушка Марина из бухгалтерии.
– Жить надо легко и красиво, – ответила красавица Анжела, тряхнув пышной грудью.
«Вряд ли он кого-нибудь вообще заметит», – подумала я, помешивая ложечкой пенку в латте.
Только в кафе во время обеда в последнее время и можно было услышать смех в нашем коллективе – на рабочем месте всё, что не касалось производственных вопросов, было категорически запрещено. Зато тот, о ком мы говорили, в кафе на первый этаж не заглядывал. Не царское это дело.
Новый начальник подразделения положительных чувств ни у кого не вызывал. Молодой, спортивный, подтянутый… монстр. Нет, не внешне. Но Андрей Викторович Гринальди не улыбался никогда. По крайней мере, мы не видели, – куда уж снизойти до человеческого общения с подчинёнными старшему сыну владельца фирмы, практически наследному принцу?! Его отец, Виктор Геннадьевич, построивший сеть с нуля ещё в девяностых, тоже добрым нравом не отличался. Но сына, кажется, воспитывал не в Англии, как было сказано в пресс-релизе, а в клетке с тиграми, чтобы рычать научился. Тот выпустился с красным дипломом. Теперь при одном появлении царевича в офисе все концентрируются на задачах в мониторах и дышат через раз, ожидая, на кого он вызверится. Страшно подумать, что будет, когда постаревший отец отдаст ему все бразды управления компанией! Многие из наших уже начали обновлять резюме на Хэдхантере1.
Я тружусь переводчиком в отделе закупок торговой сети «Жираф» достаточно давно и уходить не собираюсь. А потому с грустью вспоминаю прежнюю начальницу Дашу, приятную, рассудительную и спокойную, которую турнули три месяца назад, чтобы посадить на царствие его высочество Андрея Викторовича.
– Вы видели новую форму отчёта, которую он скинул? – с возмущением сказала Аня. – Якобы по международным стандартам прозрачности предприятия. Это же бред! И лишние два часа работы каждую неделю!
– Можно подумать, они у нас есть, – буркнул Максим, старший закупщик.
– Ага, – ответила я и уткнулась в салат с своей тарелке. Очень полезный, зелёный, весенний, трава-травой! Тьфу…
Да уж, у меня в жизни и так ничего не было, кроме любимой работы. Скоро останется одна нелюбимая… Мне не пятьдесят лет и даже не сорок, а всего двадцать семь, но у меня нет мужчины, любовника и даже кота. На шерсть аллергия, в смысле на кошачью. На мужчин в некотором роде тоже. Просто муж ушёл два года назад, оставив ипотеку, оформленную на меня, квартиру без обоев и почти без мебели – на них денег не хватило, зато с древним пианино, разбитое сердце и записку с пожеланием найти своё счастье… Вот только как и где его искать, не уточнил. Я и не ищу. Подруги все замужем, у них семьи, а у меня кредит. В свободное от работы и подработок время я ищу счастье в книжках, музыке и в шоколаде. В нём оно точно есть, я проверяла, особенно в тёмном с орешками.
* * *
Увы, после обеда наследный принц впервые вызвал меня на ковёр. Раньше мне удавалось переводить тихо и незаметно в своём углу, а задания получать по электронной почте и по почте же отправлять. Но сегодня явно был не мой день.
– Что это?! – с вызовом спросил Андрей Викторович и бросил на стол кипу бумаг.
Я осторожно покосилась и спросила:
– Договор с китайскими поставщиками?
– Нет, филькина грамота, – жёстко сказал он и поджал свои красиво очерченные, но бледные губы. – Столько опечаток, что договором это язык не повернётся назвать!
– Простите, – потупилась я. – Я случайно… Я исправлю…
– Уж постарайтесь! – рявкнул младший «Жираф». – Я не потерплю дилетантства и разгильдяйства!
Я подняла глаза, чувствуя себя виноватой. Слова оправдания вертелись на языке, но вдруг я поняла, что впервые вижу нового шефа на расстоянии директорского стола. А потому в животе что-то ёкнуло, и сами собой вспомнились слова Анжелы: она смогла бы в него влюбиться. А я? Как всегда, в самый неподходящий момент у меня появились самые неподходящие мысли. Я отметила про себя красивое лицо, высокий лоб, перечерченный складкой недовольства, сдвинутые, чёрные брови над голубыми, злыми глазами, каштановые волосы, чем-то порочные губы, бледные высокие скулы и упрямый подбородок. Всё это вкупе прекрасно подошло бы коварному, киношному вампиру. Мерзкий тип. Интересно, сейчас поорав на меня, порозовеет? Или только кровь невинных дев придаст юной свежести его коже? А мы ведь ровесники вроде…
Боже, о чём я думаю?! Это всё равно как во время секса решать, стоит ли побелить потолок! Я сглотнула, убрала упавшую на лоб прядь похолодевшими пальцами и почувствовала себя ещё более неловко.
Тем временем вампир продолжал меня отчитывать:
– …имейте в виду, если вы английский на двухнедельных курсах учили, можете сразу подыскивать себе другое место!
– Извините, – у меня от волнения сел голос, а внутри забушевало цунами.
Он меня за пару ошибок уволить собрался?! А мой красный диплом и грамоты?! А пять лет верной службы компании не в счёт?! Внеурочная работа? Понимание приоритетов начальства? Ярость вспыхнула в груди, но не выплеснулась наружу. Зато я твёрдо сказала себе: нет, в этого субъекта я бы не влюбилась. Никогда и ни за что! Даже в триллере и в фильме ужасов, где ему и место. Он омерзителен! Злой, отталкивающий, зарвавшийся мажор, тут влюбляться не во что, я в мужчинах не внешность ценю. Одного красавца мне хватило, до сих пор оправиться не могу.
– Чтобы к обеду было всё исправлено! – прорычал царевич. – Иначе уволю!
Порозовел, сволочь!
Я забрала бумаги с красными исправлениями и поторопилась сбежать. Чуть не убилась, потеряв не хрустальную, а растоптанную туфлю на плоской подошве на лестнице, ведущей из «поднебесного» кабинета царевича в опенспейс для офисного простонародья. Я бросилась в свой угол, села за компьютер и замерла. Сердце стучало, как оглашенное. Тёмный монитор отражал мои испуганные глаза, некогда затянутые в пучок волосы, теперь распушившиеся так, будто дыбом встали, в панике застывший вздёрнутый нос и мешковатую вязаную кофту поверх деловой рубашки. А ещё прижатую к груди пачку документов.
– Ты чего, Катя? – громким шёпотом спросила Аня. – Выдохни!
И я выдохнула, виновато улыбнувшись:
– Вот. Накосячила случайно…
– Ничего, все мы косячим, – кивнула Аня, подмигнула мне по-дружески: – Не обращай внимания на всяких там!
Я еле сдержала всхлип. Я не могу остаться без работы! Категорически! У меня ипотека!
Дрожащими пальцами я отломила кусочек шоколадки, сунула её в рот – заесть стресс, а затем принялась за ошибки. Впрочем, вместо перевода в голову снова лезли совсем другие мысли. Наверное, дело в запоздавшей весне и в пьянящем воздухе, просачивающимся в створку приоткрытого окна. В этом году весна тужилась, пучилась, плевалась снегом, сосульками и окатывала морозом, пока, наконец, не разродилась, ошарашив нас резким теплом и неадекватным таянием снегов.
Я взглянула в документы и ужаснулась: пятьдесят оттенков красного. Как я наделала столько ошибок?! Не знаю… Вообще-то я человек ответственный. Села перепроверять, даже в Кэмбриджский словарь заглянула и обнаружила, что вовсе не ошибок было там много, а придирок. Что же мне теперь, высылать переводные документы со ссылками на сайт Кембриджского университета? Или он просто так подпитывается? Реально вампир!
«По соглашению сторон…» – переводила я, а сама думала: «Ну почему одним даётся всё? И фигура? И финансовое благополучие? И компания в наследство? И черты лица, как у актёра из рекламы мужских духов? И возможность путешествовать? Уже полмира, говорят, объездил. А сердца нет и никакой маломальской человечности…»
«Форс-мажорными обстоятельствами считать…», – печатала я, перелистывала страницу и додумывала дальше: «…считать ипотеку без мужа и родителей. Ну да, я ошиблась несколько раз. И да, выгляжу так себе. И денег у меня нет. Зато я не ору ни на кого. С соседями здороваюсь приветливо. Старикам в квартире напротив помогаю и на площадке мою за всех полы. А на восьмое марта мне склад особенный подарок подарил – не косметику, как всем, а плед и книгу! Потому что для меня важнее душа, человечность! Даже ребята со склада это понимают, не то что некоторые… Жирафы!»
Я всё исправила и выслала шефу по почте, надеясь больше не заглядывать в его кабинет и не видеть царевича ближайшее столетие. Но он меня снова вызвал. Отчитал упредительно и надавал заданий, как мачеха Золушке, сказав:
– К утру завтра это должно быть готово!
– Но тут же… – открыла я рот, понимая, что за половину рабочего дня столько документов не подготовит и цех переводчиков.
Новый босс посмотрел на меня сухим, как искусственный лёд, взглядом:
– Я разве вас спрашивал о чём-то?
Кажется, он меня сливает. Наверняка решил взять на работу кого-то «своего». У меня пересохло во рту, и я только кивнула:
– Нет. Хорошо. Я сделаю.
* * *
Весь остаток дня я просидела за компьютером, не поднимая глаз. Телефоны звонили, электронная почта попискивала сообщениями с красным флажком. Девчонки из отдела то работали, то шушукались. До моего уха долетало:
– Андрей вроде женат… Да нет, не женат. Я спрашивала у Сони из отдела кадров. Про жену не написано в личном деле. Знаешь, а он всё-таки ничего! Ничего хорошего… Ужас на крыльях ночи! Меня от него в дрожь бросает! Он тебя ещё ни разу не распекал? Ну, погоди…
Около пяти я подняла голову и увидела спину куда-то торопящегося босса. Домой наверняка побежал! К моделям-любовницам, по клубам, развлекаться! Ненавижу!
Злая, как чёрт, я надела наушники с подборкой любимых песен и углубилась в перевод.
Рабочий день, отмеренный трудовым договором, уже давно закончился, в моей голове гудело, за окном стало темно и на пространство открытого офиса тоже спустилась ленивая, сизая тень. Народ разошёлся по домам, компьютеры за перегородками потухли в режиме сна, только мой с бесконечным файлом работал, а пальцы стучали по клавишам.
Устав от музыки, я стянула наушники. Осталось не так уж много, но желудок требовал подкрепиться хоть батончиком из автомата. Да и кофе не повредит, чтобы вновь не наделать ошибок.
Я осмотрелась и с удивлением обнаружила, что окна кабинета над лестницей светятся. Не успела я найти в кошельке монетки на Сникерс, как дверь в кабинет царевича распахнулась и раздался гневный рык. Я вздрогнула и увидела силуэт с телефоном в руке, совсем тёмный на фоне ярко жёлтого прямоугольника. Я поёжилась и выключила настольную лампу – хоть бы меня не заметил! Ещё скажет, что раз я остаюсь допоздна, значит, не справляюсь со своими обязанностями.
Но, к моему ужасу, видимо, так он и подумал. Потому что Андрей Викторович бросился прямиком ко мне. Я втянула голову в плечи, стараясь на него не смотреть. Если начнёт увольнять, буду сопротивляться. Изо всех сил. Хоть я и ненавижу конфликты…
Царевич королевства «Жираф» встал передо мной, фыркая и храпя, как взмыленный боевой конь. Я сделала вид, что погружена в работу и не замечаю его присутствия.
– Вы здесь! – рявкнул он. – Почему?!
Ну вот, начинается. Я со вздохом убрала руки с клавиатуры и ответила:
– Выполняю ваше задание. Я ведь пообещала закончить его к утру… – Я подняла глаза и оторопела.
Наш царевич-вампир выглядел взъерошенно и совсем не по-королевски. Кажется, с лестницы он спускался вниз головой. И пиджак торчит, неправильно застёгнутый. Глаза начальника сверкнули, словно он осознал что-то важное.
– Значит, ответственная! – заявил он.
Я моргнула, не понимая, к чему он клонит. Вроде, иронии не расслышала. Ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Андрей Викторович констатировал:
– И вы женщина!
Капитан-очевидность. Я кивнула снова, а в груди противно заныло: я что, так плохо выгляжу, что он даже сомневается?
Но царевич, пытаясь вернуться в «свою тарелку», одёрнул пиджак, пригладил стоящие дыбом волосы одним движением и громко сказал:
– Екатерина, вы нужны мне как женщина! Прямо сейчас!
Что?!
Глава 2
– Екатерина, вы нужны мне как женщина! Прямо сейчас! – заявил на весь опустевший, тёмный опенспейс царевич Андрей.
– В к-каком смысле? – у меня отвисла челюсть.
– Собирайтесь, расскажу по дороге, – выпалил он. – Времени нет.
– Но перевод…
– К чёрту перевод! – рыкнул царевич, как голодный тигр.
А мне очень захотелось влипнуть в кресло и домучить документы, вылизать их и перепроверить, перевести повторно и переночевать в офисе, вместо того, чтобы идти куда-то в ночи с этим озверевшим вампиром.
Я вжалась в спинку стула и пробормотала:
– Вы сказали, что меня уволите, если завтра я не сдам…
– Не уволю! Идёмте уже! Ко всем чертям!
Я бессознательно обвила ногами ножку стула – если ко всем чертям, то пусть катит вместе с креслом. Оно хотя бы моё, родное почти. С пятнышком от йогурта и просиженной седушкой.
– Давайте я не пойду? – сглотнув, ответила я.
– Не пойдёте?! – Царевич взглянул на меня так, что в моём животе всё окончательно заледенело, превратилось в сосульки и тоскливо завыло. Он проскрежетал: – Так значит? С вами по-хорошему… А, выходит, надо только по-плохому?
О Боже, он всё-таки хочет меня уволить, – поняла я с ужасом и перед глазами встало большими красными цифрами пятое число на календаре – дата выплаты очередного транша в ипотеку. Отчаяние забило молоточками по вискам, меня накрыла паника, а в этом состоянии я совершаю разные поступки, чаще всего неумные, и я выкрикнула:
– Андрей Викторович, я не хочу с вами спать!
Царевич моргнул и выпрямился так, словно сзади его огрели лопатой.
– Зачем спать?! – спросил он недоуменно. – Я сегодня спать не собирался.
Боже, всё пропало! Он собрался веселиться всю ночь?! Ну что же, ему моделей в клубах не досталось? Если невтерпёж, есть же ночные бабочки. Элитные даже. Они рады будут, он ведь богатый и красавец, хоть и бледный. А я… я же совсем не его весовой категории и не их! В этой вязаной кофте и штанах я наверняка выгляжу асексуально. Неужели, его такое заводит? Что делать?! Автоматически взлохматив волосы – вдруг испугается и передумает, – я слегка подалась вперёд:
– Прошу прощения, вы сказали, как женщина… я вам нужна… Так вот знайте, мои принципы… И вообще я не…
– Принципы – это хорошо. Тем более хорошо, – кивнул он и нахмурился, будто просил не чего-то такого, а за хлебушком сходить: – Долго мне вас ещё ждать?
Я громко выдохнула и отцепилась от кресла. На подлокотниках остались следы от моих влажных ладоней. Голова закружилась.
– То есть мне обязательно придётся?! – во рту пересохло.
– У меня нет выбора, – ответил царевич и снял с вешалки моё пальто, сиротливо висящее во мраке, похожее на бэушные крылья ангела. Чёрного…
Царевич подал мне пальто, я закашлялась. Надела. И решилась:
– Нет, я всё-таки не пойду с вами, извините.
– Вы издеваетесь?! Я же сказал: у меня нет выбора! Есть только вы и всё! Какой тут, к чертям, выбор?! – в голосе царевича вдруг зазвенело такое невыразимое отчаяние, будто речь шла о жизни и смерти. В глазах его разлилась безысходность, даже гнев отошёл на задний план, будто спрятался за зрачки.
И мне стало его жалко. По-человечески. Даже сердце дрогнуло.
– Ну, если всё настолько плохо… – начала я, пытаясь понять, чем же ему помочь: может, валерьяночки накапать – был вроде в офисном холодильнике пузырёк? Для успокоения. Не торговать же мне в самом деле телом из-за его прихоти?!
Однако царевич трактовал мою слабину по-своему, схватил за руку и потащил вниз по лестнице к выходу. Я еле успела сумку подхватить.
– Э-э, погодите…
– Времени нет! Я живу близко! – на бегу проговорил Андрей Викторович.
Стараясь не споткнуться, я открывала рот и выдавала хриплые междометия, как переоравшая по весне кошка, но никак не могла подобрать нужных фраз, возражений и примеров словесной пикировки, растерявшись от подобного напора. Ладонь его была крепкой, горячей и уверенной, чего не скажешь о выражении лица. Уже возле входа, взглянув на охранника, царевич резко затормозил. И я тоже, понимая, что так и не переобула свои растоптанные, как домашние тапочки, удобные мокасины в демисезонные ботинки.
– Чёрт! Портмоне забыл! Стойте! Ждите здесь! – рявкнул он и вихрем взлетел обратно – вверх по лестнице.
Охранник в синей форме поглядывал равнодушно то на меня, то в мониторы. Электронные часы показывали 23:00. Засиживаться на работе – зло! И маршрутки уже, наверное, не ходят. Я вздохнула-выдохнула и пришла в себя. Чего я стою? Зачем жду его? Неужели достаточно жалости, ипотеки и неумения сказать «нет», чтобы стать падшей женщиной? Кажется, я сошла с ума…
Чувство собственного достоинства победило. Я неловко кивнула охраннику и, пикнув пропуском, вышла наружу. Сердце колотилось: позади был невменяемый, озабоченный шеф, впереди мрак будущего, долги, коллекторы… Как камень в сказке на перекрёстке: налево пойдёшь – коня потеряешь, направо – совсем трындец… Мне было направо, – там можно угол срезать и через дворы быстрее дойти. Для увеличения эффекта меня окатило дождём и холодом, ветер распатлал волосы и задрал полы пальто. Я задрожала, но пошла.
Не успела я пересечь почти пустую парковку перед нашим зданием, как спринтерским бегом меня догнал Андрей Викторович и щёлкнул кнопкой сигнализации. Прямо перед моим носом сверкнул жёлтыми фарами мрачный танкообразный внедорожник. И шеф прокричал:
– Хорошо, что вы пошли к машине! Надо быстрее! Садитесь!
Я посмотрела на запыхавшегося царевича, окончательно убедившись в его ненормальности, а он резким движением распахнул водительскую дверь и выпалил:
– Ну скорей же! Она одна дома! А ей всего три года!
– Кому?! – опешила я.
– Дочери. Разве я не сказал?! – он уже сидел за рулём и нетерпливо глядел на меня. – У меня регистрация на самолёт через два часа. Я не имею права не ехать!!! Сами понимаете, что я не могу взять с собой на переговоры в Китай трёхлетнего ребенка!
Э-э…
– А ваши родители? – пробормотала я, чувствуя себя беспросветной дурой и никому не нужной, как женщина.
А ведь было в этом что-то… отрицательно-романтическое: шеф-красавец и я с волосами дыбом, одетая, как синий чулок, с которым он готов прямо сейчас, иначе умрёт… Размечталась. Тьфу!
– Они в Париже на выставке, – ответил вампир. – Няня с гриппом, сменная не берёт трубку. Эта стерва, её мать, мы договорились, я предоставил все условия. А только что Лана позвонила мне и сказала, что у неё дела. И уехала, оставив дочку одну! – глаза у него горели огнём. – Одну дома!!! Вы понимаете?!
Ничего себе мать…
– Но почему вы решили, что я справлюсь? – тихо промямлила я, пытаясь переварить информацию.
– Вы женщина. И выглядите, как нормальная женщина, а не какая-то фитоняшка, – буркнул царевич. – Не конфликтная, ответственная. С принципами. Не оставлять же мне девочку охраннику или консьержу?!
Я вздохнула и села на пассажирское сиденье. Царевич завёл автомобиль и надел ремень безопасности. Я не удержалась от вопроса:
– А вдруг я не такая, какой кажусь? Как вы можете доверить мне ребёнка? Ведь вы меня толком не знаете…
Андрей Викторович одарил меня взглядом Дракулы и ответил с нехорошим прищуром, с каким обычно предлагают лопату и самому себя закопать:
– Зато я знаю ваш домашний адрес и паспортные данные.
Резонно.
Я тоже пристегнулась, хотя вряд ли это поможет. Особенно моей самооценке. Если в последний год она болталась на уровне плинтуса, то только что издохла в скорбных муках. Пока она дёргалась в последних минутах агонии, внедорожник мчал по полупустому, залитому дождём городу. Проехали мы действительно немного. Я с большой осторожностью поглядывала на начальника. Он вёл сосредоточенно, и по мрачному лицу вампира можно было скорее предположить, что едем мы в склеп и сразу за лопатой, а не за ребёнком присматривать. Происходящее казалось мне фарсом.
У элитной новостройки машина притормозила. Андрей Викторович сказал хмуро:
– Не беспокойтесь, Катерина. Ваша помощь не будет воспринята как должное. Я отплачу вам сторицей.
– Ну что вы… не стоит… – пробормотала я, а самой уже хотелось плакать. И развидеть сегодняшний день, и этого принца-вампира на джипе. А особенно раздумать всё, что надумала только что.
Он ничего не ответил. Мы вышли из машины. Андрей Викторович со слишком суровым для его возраста лицом и я следом, нервно сжимая в руках сумку. Прошли мимо консьержки, сели в лифт. Царевич нажал на кнопку с цифрой шестнадцать, а я не решалась открыть рот. Лицо его было если не злым, то очень опасным. Наконец, мы вышли. Царевич достал ключи. В моей голове промелькнула мысль, что возможно, это всё-таки розыгрыш или он извращенец, а я – полная дура, набитая и неисправимая, и тут дверь открылась…
В ярко освещённом коридоре, на светлом ламинате стояла босиком в пижамке со слониками кудрявая, как одуванчик, темноволосая кроха. Она держала за заднюю лапу плюшевого медведя и часто моргала, надув губки. Собиралась плакать. Увидев вампира в пиджаке, вмиг передумала, расплылась в улыбке и бросилась навстречу:
– Мапа!
– Солнышко! – не своим, ласковым голосом выдал вампир и рванул к ней, согнувшись пополам и подхватывая на руки чудо в пижамке. – Маруся, кузека моя! Ты почему не спишь так поздно?
Малышка снова надула губки и обиженно сказала:
– Я плоснулась, а мамы неть. А там бабайка… Гулгуш. Я боюся…
Растеряв всю строгость, мажористость и намёки на возможность рычать, Андрей Викторович просюсюкал:
– Какой такой Гургуш?! Никакого Гургуша тут нет! Он к тебе под кроватку носа не сунет. Знаешь почему? Потому что папа его съест!
Это он может, – невольно кивнула я, заворожённо глядя на ребёнка и понимая, что я её где-то видела. Только вот где? И когда? Ощущение опасной нереальности, сетования и внутренние вопли в моей голове затихли, а к сердцу осторожно подкралось тепло.
– Плавда?! – ахнула малышка, всплеснула ручками и тут заметила меня. – Мапа, а это кто?
– Это Катя, – совсем как нормальный человек, сказал Андрей Викторович. – Она хорошая-хорошая. И не пустит к нам в дом ни Гургуша, ни бабайку. Потому что она ответственная и у неё есть принципы, – более строго добавил он, взглянув на меня.
– О! – Ребёнок засунул пальчик в рот и посмотрел изучающе.
Натуральный ангелочек в каштановых кудряшках с дореволюционных открыток.
Я заулыбалась сама собой, сбросив остатки оторопи.
– Привет, Маша!
– Ты не Катя, ты плинцесса. Возьми меня на лучки, – заявила она и потянулась ко мне.
Царевич удержал дочку на секунду, расцеловал круглые щёчки, а затем передал аккуратно. Не очень уверенно, словно в последний момент засомневался. Удивительно, но сейчас он был не бледным и совсем-совсем не вампиром, а даже приятно-милым, будто бы черты лица его изменились. Малышка посмотрела на царевича, на меня и рассмеялась. А я лишь улыбалась, подхватив её и совершенно не представляя, что делать.
– Я знал, что вы поладите, – сказал царевич. – Маруся, Катя побудет с тобой, пока папа слетает в Китай за сказочным драконом. Помнишь, я тебе говорил утром?
Девочка кивнула и переключилась на меня, внимательно рассматривая большими карими глазёнками в пушистых ресницах. Андрей Викторович ещё ласковым голосом, но уже с начальственной льдинкой посмотрел на меня:
– А Катя ответственная и умная, поэтому папа привезёт ей подарки. И денежки. То есть подпишет отгулы и премию. И навстречу тоже пойдёт, когда попросит. Но если вдруг что-то…
Внезапно одарённая детским теплом, запахом молока, пряников и доверия, я поняла, что мне хочется остаться, несмотря на страх накосячить – ведь у меня не было своих детей и, как сказал врач, никогда не будет…
– Всё будет халашо. Мне нлавится Катя, – сказала малышка и обняла меня за шею.
– Да, хорошо, – повторила я.
Андрей Викторович улыбнулся дочке, поднял глаза и воззрился на нас с недоумением. Постоял, изумлённо моргая. Затем вспомнил про время и сообщил:
– Я буду звонить. И вы звоните. По любому вопросу. Ключи от квартиры здесь, на полке. На холодильнике указания про Машу. Контакты. В квартире можете пользоваться всем, что потребуется. Запритесь на верхний замок. Ложитесь спать.
Он ещё раз внимательно и очень недоверчиво посмотрел на меня, ласково чмокнул дочку и вышел.
Мда… Вот тебе и вампир, ужас на крыльях ночи.
– Ты будешь моя Катя? – спросила малышка, поуютнее устраиваясь у меня на руках. – Ты вкусно пахнешь.
– Буду твоя. И что мы с тобой будем делать? – спросила я.
Держа чужое сокровище, я сделала шаг вперёд по коридору и оторопела, увидев в зеркальной дверце шкафа-купе наше отражение: у меня на руках сидела маленькая я. В пижамке со слониками.
