Kitobni o'qish: «Западня для лорда»

Margaret McPhee

Dicing With The Dangerous Lord

Copyright © 2013 by Margaret McPhee

© ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Перевод и издание на русском языке, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

© Художественное оформление, ЗАО «Издательство Центрполиграф», 2014

Глава 1

Королевский театр, Ковент-Гарден, Лондон

Ноябрь 1810 г.

Оглушительно громкие аплодисменты под сводами Королевского театра в Ковент-Гардене не смолкали, даже когда опустили занавес, скрыв от публики знаменитую актрису. Сегодня давали шекспировскую пьесу «Как вам это понравится».

Мисс Венеция Фокс с улыбкой обняла подругу-актрису, и они вместе сошли со сцены.

– До сих пор не расходятся, Элис.

– Поверить не могу! Потрясающе! Мне еще никогда не приходилось наблюдать подобной реакции.

Элис Суитли округлила глаза. Когда она волновалась, мягкий ирландский акцент становился более заметным.

Венеция рассмеялась:

– Ты привыкнешь.

– Думаешь, это повторится?

Улыбнувшись подопечной, Венеция согласно кивнула:

– Ты права. Жизнь еще никогда не казалась мне такой прекрасной.

Элис пребывала в такой же эйфории, что бурлила в Венеции. Даже убогий узкий коридор с осыпающейся штукатуркой, столь резко контрастирующий с роскошным фойе театра, не мог испортить женщинам настроения.

У двери в их общую гримерную Элис замешкалась и неуверенно посмотрела в лицо Венеции:

– Венеция, спасибо тебе за помощь. За то, что убедила мистера Кембла позволить мне выйти сегодня на сцену вместе с тобой. Спасибо за все.

– Я знала, что ты станешь звездой. – Венеция снова крепко обняла подругу. – Давай-ка сходим в зеленую комнату¹, а потом как следует отпразднуем успех.

– Да, только после зеленой комнаты, – подтвердила Элис. – Видишь, я пытаюсь вести себя профессионально, как ты меня учила.

Венеция рассмеялась. Ей было отрадно наблюдать за тем, сколь многого Элис удалось добиться за минувший год. Ее лицо сияло уверенностью, самоуважением и восторгом. Распахнув дверь гримерной, Венеция шагнула вперед, в своей эйфории не чуя земли под ногами.

Однако стоило переступить порог и заметить лежащий на туалетном столике букет роз, как улыбка тут же исчезла с ее лица, а приподнятое настроение мигом улетучилось.

Не заметившая смены настроения Элис продолжала весело щебетать. При виде цветов обрадовалась еще больше:

– О, кто-то предвосхитил события. Побывал здесь раньше других. – Она коснулась пальчиком центрального цветка в букете. – Какая причудливая композиция. Как думаешь, кому из нас посчастливилось получить такой подарок?

Чтобы ответить, Венеции даже не нужно было читать маленькую белую карточку, прикрепленную к коричневой бумаге, которой были обернуты цветочные стебли. Букет состоял из двенадцати темно-бордовых цветков с нежными бархатистыми лепестками, а в центре, разительно контрастируя с остальными, красовалась одна-единственная кремово-белая роза. Все в точности так, как сказал Роберт. Этот букет являлся посланием, которого Венеция ожидала уже несколько недель. Его не было так долго, что она почти успела позабыть о данном ею обещании. Почти.

Венеция взяла карточку с небрежно нацарапанным на ней черными чернилами вензелем.

– Похоже, у тебя появился новый поклонник, который к тому же не утруждает себя написанием длинных посланий. Всего-то инициалы. – Элис удивленно вскинула брови. – Как это загадочно.

Венеция не усматривала в послании ничего загадочного. Она с трудом выдавила из себя улыбку и, опустив глаза на карточку, прочла вслух два слова, выведенные почерком, не узнать который просто невозможно:

– «Сегодня вечером».

– Звучит интригующе! – воскликнула Элис. – Кто же он?

– Представления не имею, – солгала Венеция, наигранно небрежно бросив карточку на туалетный столик, демонстрируя, что это ничего для нее не значит.

– Вот Хоувик и Девлин переполошатся, – заметила Элис. – Хоувик полагает, что близок к цели.

– Он ошибается. – Венеция не поддалась на уловку подруги.

– Значит, тебе больше Девлин по душе? – В глазах Элис заплясали озорные чертики.

– Элис!

– Я тебя нарочно поддразниваю! – усмехнулась та. – Но если бы герцог и виконт боролись за право сделать меня своей любовницей, поверь, я не стала бы долго раздумывать.

– Лучше зарабатывать деньги собственным трудом, чем отдаваться во власть мужчины, – заявила Венеция, думающая вовсе не о герцоге Хоувике и не о виконте Девлине. И не о себе в роли порабощенной женщины.

Она заставила себя отвлечься от мыслей о прошлом и сосредоточиться на предстоящем вечере, на том, как устроить ловушку для еще одного богатого мужчины. Судя по завуалированному цветочному посланию Роберта, этот человек уже ожидает ее в зеленой комнате. Всего лишь еще один заносчивый, похотливый аристократ, такой же, как все прочие. Но это было не так. Взяв себя в руки, Венеция не позволила себе раздумывать ни о том, кто этот человек и что сделал, ни о опасности, которую он возможно представляет. Вместо этого она с холодной отрешенностью сосредоточилась на том, как нужно подготовиться.

– Поторапливайся же, Венеция. Нас ждут в зеленой комнате.

– Пусть подождут. Это лишь сильнее раззадорит аппетит.

Они ждут. Он ждет. Мрачно улыбнувшись от осознания брошенного ей вызова, Венеция повернулась спиной к Элис и стала расшнуровывать корсаж сценического костюма.

– Не стоило мне поддаваться на твои уговоры и приходить сюда.

Френсис Уинслоу, известный в свете под именем виконта Линвуда, обвел взглядом зеленую комнату Королевского театра, заполненную джентльменами, флиртующими с актрисами второго плана, которые пришли сюда сразу после представления. Комната была украшена в стиле рококо: на обитых зеленым стенах искусная позолоченная лепнина, перед большими зеркалами в витиеватых рамах свечи в хрустальных подсвечниках, с потолка свешивался один-единственный канделябр, в котором горело ровно столько свечей, сколько требовалось, чтобы скрыть обшарпанность претенциозной обстановки.

– Отчего же? Неужели тебе не хочется увидеть прославленную мисс Фокс или мисс Суитли?

Маркиз Рейзби надменно вскинул бровь:

– Возможно, в другой раз.

– Черт возьми, Линвуд, тебе это пойдет на пользу. Уверяю, дамы того стоят. Они и на сцене кажутся красавицами, а уж вблизи… Мисс Фокс – воплощение холодного серебристого лунного света, мисс Суитли – жарких солнечных лучей. Каждая по-своему божественна. – Он очертил руками в воздухе изгибы женского тела. – Ты ведь понимаешь, о чем я?

– ^Да.

– Которая из них тебе больше по душе?

– В настоящий момент я не ищу женского общества.

– А ведь уже немало времени миновало, – заметил Рейзби, изгибая бровь.

– Верно, – согласился Линвуд. – Но меня интересует совсем другое. И тогда, и теперь.

– Возможно, – не сдавался Рейзби. – Мне кажется, тебе не мешает забыться в чьих-то теплых, сладострастных объятиях.

– Не хочу забываться.

Разум Линвуда был занят вещами посерьезнее, чем погоня за юбками, хотя он дорого бы дал, чтобы все было по-другому. Однако дни праздных развлечений и ничего не значащего флирта миновали и никогда уже не вернутся, судя по хаосу, в который превратилась его жизнь.

– Мисс Суитли я уже обработал, она готова капитулировать, зато мисс Фокс совсем другое дело. В ней красота сочетается с утонченностью. Ты только вообрази, каково это – позабавиться с двумя одновременно! – Рейзби вздохнул.

Линвуд понимал, что приятель всего лишь хочет помочь, но пребывает в неведении касательно произошедшего и тех поступков, которые совершил Линвуд. Он отогнал от себя мрачные мысли, включая финальную сцену с Ротерхемом.

– Оставляю тебя в компании актрисок и твоего воображения, – отозвался Линвуд. – Буду ждать тебя на балконе.

– Несчастный! – Рейзби заулыбался в свойственной ему добродушной манере и покачал головой.

Венеция точно знала, как опознать мужчину, которого ищет. «У него трость черного дерева с набалдашником в виде серебряной волчьей головы с инкрустированными изумрудами глазами». В голове, пока она пробиралась через толпу мужчин в зеленой комнате, ища глазами нужную ей трость, звучали слова Роберта. Тростей было в изобилии, но нужной не находилось. Все же и трость, и ее владелец где-то в театре, Роберт не отправил бы ей послание, не будь полностью уверен. В этот момент Венеция заметила слегка колеблющиеся от ветра темно-красные гардины, за которыми скрывались выходящие на балкон французские двери. Она нервно вздрогнула от того, что придется проделать с ним наедине и в темноте.

Ей потребовалось полчаса, чтобы, минуя Рейзби, Хоувика и Девлина, добраться до гардин и проскользнуть за них, оставаясь незамеченной. Дверь была слегка приоткрыта. Сделав глубокий вдох, Венеция распахнула ее шире и шагнула вперед в объятия холодной, влажной лондонской ночи.

Она тут же заметила в лунном свете силуэт мужчины, смотрящего на освещенную улицу. Его темная фигура, казалось, была высечена из того же портлендского камня, что и балюстрада балкона. Венеция окинула взглядом бобровую шапку и перчатки, которые он держал в левой руке. Правая рука сжимала трость, наконечник которой был прижат к блестящему сапогу для верховой езды, а набалдашник в самом деле имел форму волчьей головы с поблескивающими крошечными зелеными камешками. Предостережения Роберта об этом человеке и о том, что он совершил, снова всплыли в памяти, обдав холодом. Но Венеция даже не думала о том, чтобы изменить решение, напротив, сделала шаг вперед, принимая вызов.

Мужчина полуобернулся к ней.

– Не возражаете?

Она жестом указала на карниз, нависающий над балюстрадой рядом с тем местом, где он стоял.

– Вовсе нет, – произнес он мягким, низким голосом, вовсе не грубым и не холодным, чего можно было бы ожидать от подобного мужчины. – Я как раз собирался уходить.

– Не из-за меня, надеюсь?

Венеция говорила неспешно, лениво-соблазнительно, приближаясь к балюстраде. Она остановилась на некотором расстоянии от него, тем не менее достаточно близко, и посмотрела не на него, а, как и он, на улицу.

– Кто бы мог подумать, что это место может стать таким хорошим убежищем?

Ей было отлично известно, как вовлечь мужчину в разговор и возбудить его интерес, всего лишь сообщив ему что-нибудь о себе. Это умение – неотъемлемый атрибут любой актрисы, и Венеция много лет его совершенствовала.

– Убежищем? – переспросил он.

Она продолжала неотрывно смотреть на залитую светом фонарей улицу, чувствуя на лице и низком декольте холодное дыхание ветра.

– Несколько драгоценных мгновений тишины посреди ночного неистовства. – Она всматривалась в проезжающие мимо экипажи и джентльменов, идущих под руку со своими любовницами. – Я частенько прихожу сюда перед спектаклем и после него. Чтобы подумать. Мне это помогает.

– Вам не нравится играть на сцене?

– Напротив, очень нравится. Мне не по душе другие обязанности.

– Вы имеете в виду зеленую комнату?

– И еще кое-что. Но, – она глубоко вдохнула и выдохнула, выпустив в морозный воздух облачко пара, – это часть моей профессии. Все прописано в контракте, представляете?

– Очаровывать и восхищать.

– Можно и так сказать. – Она придвинулась чуть ближе к нему для лучшего обзора декольте. – Но в действительности – чтобы вызвать интерес к театру и обеспечить щедрые пожертвования. Ведь и вы заплатили гораздо больше за возможность посетить зеленую комнату, чем за сам билет, не так ли, сэр?

– Так.

– Позволяя соблазнить себя.

– Вам, мисс Фокс?

– Возможно, – игриво произнесла Венеция. Понизив голос, точно заговорщица, поверяя сообщнику тайну, она продолжила: – А возможно, и нет. Не нам, актрисам, об этом говорить, чтобы не разрушать иллюзии правдивыми словами.

Она улыбнулась, потому что того требовал созданный ею образ, после чего впервые за все время внимательно посмотрела в его лицо – лицо убийцы. Словно высеченное резцом скульптора, оно неожиданно показалось ей очень красивым. У него была оливковая кожа и волнистые темные волосы, черные, как полночь, глаза, в глубине которых светился живой ум. Взгляды их встретились, и Венеция почувствовала себя так, будто он провел пальцем по ее обнаженной спине.

У нее екнуло сердце, а желудок совершил головокружительный кульбит. Она все смотрела в его притягательные глаза, не в силах отвести взгляд. Твердым, внимательным взором он буквально поработил ее, она и сама неоднократно проделывала подобное с другими мужчинами. Ее сердце неистово колотилось. Пытаясь взять себя в руки, она потупилась, но ей не удалось справиться с сотрясающей ее тело дрожью. Ей пришлось призвать на помощь все свое сценическое мастерство, прежде чем она сумела снова взглянуть в его глаза.

– Ночи становятся холодными, а актрисы выступают не в теплой шерстяной одежде, – пояснила она, словно извиняясь за свою дрожь, не оставшуюся незамеченной.

– Верно. – Его взгляд скользнул по ее платью, обнаженной коже и мягким полукружиям грудей, затем он снова сосредоточил внимание на ее лице. – Совсем несоответствующий наряд.

«Сыграй свою роль. Это всего лишь еще одна пьеса. А он очередной мужчина».

– А вы почему здесь? – поинтересовалась она, глядя ему в глаза, вновь надев личину холодной, собранной и обворожительной мисс Фокс, хотя внутренне все еще трепетала. – Почему предпочли холод ноябрьской ночи гостеприимству зеленой комнаты?

Он вернулся к созерцанию Боу-стрит:

– Мне нужно кое-что обдумать.

– Вы разочаровываете меня. Я-то решила, что вы здесь из-за меня. – Он посмотрел на нее, она тут же очаровательно скривила губки, показывая, что дразнит его, хотя ее сердце до сих пор учащенно билось. – Даже вечер в театре не может отвлечь вас от важных дум?

– Похоже на то.

– Должно быть, что-то серьезное. Или всего лишь замечание о наших с мисс Суитли артистических способностях?

– Будьте уверены, ваше мастерство ни у кого не вызывает сомнений.

– Вы мне льстите, а лесть на этом балконе запрещена. Согласно моим правилам, ей место в зеленой комнате, но не здесь.

– Дело в том, мисс Фокс, что я был очарован вашей игрой.

Она лукаво улыбнулась и намеренно стала смотреть на улицу.

– В таком случае мне чрезвычайно интересно узнать, о чем же вы размышляете, сэр.

До ее слуха долетали привычные уличные звуки, а молчание собеседника затянулось настолько, что Венеция испугалась, не слишком ли далеко зашла в своих расспросах.

– Вам об этом узнать совершенно не захочется, уж поверьте мне.

Эти слова были произнесены таким пронзительнооткровенным тоном, что она страшно испугалась. Притворилась всецело поглощенной созерцанием улицы, а на самом деле просто не хотела, чтобы он прочел в ее глазах правду.

– У всех нас что-то на уме.

– Вы, к примеру, разучиваете роли, пытаетесь решить, кому отдать предпочтение, Девлину или Хоувику.

– Не совсем так, – возразила она, думая о цели, которую она преследовала.

– Что же тогда, позвольте спросить?

Воззрившись на него, она на мгновение задумалась. Интересно, что бы он сделал, открой она ему истинные мотивы. Эта мысль заставила ее широко улыбнуться.

– Вы просите меня раскрыть секреты, а сами до сих пор даже не представились, сэр. – Она выгнула ухоженную бровь, как истинная femme fatale¹. – За кого вы меня принимаете?

Он внимательно всмотрелся в ее лицо.

Их взгляды еще раз скрестились, и хотя теперь Венеция была к этому готова, снова ощутила странное покалывание во всем теле. Ее сердце бешено забилось, не только из опасения, что он может уйти.

– Прошу меня простить, – наконец произнес он и слегка кивнул. – Меня зовут Линвуд.

– Рада с вами познакомиться, лорд Линвуд, – наигранно-официальным тоном ответила она.

– Взаимно, мисс Фокс.

Стоило ей заслышать его густой, точно шоколад, голос, как кожа тут же покрывалась мурашками. Мысленно собравшись и ненадолго задержавшись взглядом на его губах, она снова посмотрела ему в глаза:

– Вот мы и представлены должным образом.

– Верно, – согласился он.

Венеция взглянула на него и ее лицо озарилось соблазнительной улыбкой.

– Поэтому можете рассказать мне о том, что у вас на уме.

– Вам об этом узнать совершенно не захочется, лорд Линвуд, уж поверьте мне.

– Touche²³, мисс Фокс. – В его голосе слышалось легкое удивление, хотя лицо оставалось непроницаемым.

Изогнув губы в легкой усмешке, она опять вернулась к созерцанию лондонских улиц.

– Что привело вас нынче вечером в зеленую комнату? Никогда вас там раньше не видела.

– Я сопровождаю своего друга лорда Рейзби. Выражаясь вашими словами, он жаждет быть соблазненным или, точнее, сам выступить в качестве соблазнителя.

– А вы?

– А я не ищу себе любовницу, мисс Фокс.

– Так же как и я – покровителя.

В ее глазах сквозило холодное презрение.

– Хоувик и Девлин придерживаются на сей счет иного мнения.

– Они заблуждаются.

Она наградила собеседника еще одним стальным взглядом. Линвуд посмотрел ей в глаза и, немного помедлив, спросил:

– А если бы я пришел сюда специально, чтобы дождаться вас?

– Мы с вами вдвоем в темноте. – Она слегка изогнула бровь. – Кто знает, что могло бы случиться?

Не шевелясь, они продолжали взирать друг на друга во мраке. Венеция, истинное воплощение соблазна и чувственного приглашения, стояла неподвижно и очень тихо. На губах и в глазах притаилась едва заметная, но многообещающая улыбка.

Дверь балкона открылась.

– Линвуд, я… – Рейзби резко остановился при виде Венеции. – Прошу прощения, я не подозревал.

– Приношу свои извинения, джентльмены. – Только теперь ей удалось разорвать зрительный контакт с Линвудом и присесть в реверансе. – Лорд Линвуд. – Она в последний раз посмотрела на него, затем перевела взгляд на Рейзби. – Лорд Рейзби. – Проходя мимо Линвуда, наклонилась к нему и, вдохнув запах его одеколона, чуть слышно прошептала: – До следующей встречи, милорд.

Миновав Рейзби, Венеция прошла в зеленую комнату, ни разу не оглянувшись, хотя и ощущала на себе тяжелые взгляды обоих мужчин.

Именно с этого все и началось.

Глава 2

Даже когда Венеция вернулась в комнату, закрыв за собой дверь, ее сердце продолжало гулко колотиться.

То, что произошло между ней и Линвудом, у нее не случалось прежде ни с одним другим мужчиной. Он оказался совсем не таким, каким она его представляла. Да, мрачен и опасен, но одновременно было в нем нечто тревожащее и очаровывающее. Она постаралась тут же пресечь эту мысль, не желая признаваться даже самой себе в чувствах, испытанных ею при взгляде в глаза Линвуда. Теперь слишком поздно что-либо менять. В любом случае она не собиралась отступать от плана, первая часть которого уже осуществилась, они познакомились, семена посеяны. В следующий раз будет проще иметь с ним дело, теперь-то она уже знает, чего ожидать.

– Ты в порядке, Венеция? – прошептала Элис, всматриваясь ей в лицо.

Венеция тут же выдала успокаивающую улыбку, маскирующую истинные чувства.

– Ну разумеется.

– Сегодня у Хоувика с Девлином появились соперники. – Элис взглядом указала в угол комнаты. – Новые поклонники.

Проследив за взглядом подруги, Венеция увидела группу мужчин. Одни держали в руках большие букеты цветов, другие – шампанское. Рассматривали ее высокомерно и похотливо, их лица раскраснелись от чрезмерного количества выпитого спиртного. Мужчины, привыкшие обладать женщинами и держать власть в своих руках. Мужчины, над которыми теперь и у нее появилась некая власть. Она не имела права самоустраниться ни ради себя, ни ради какой-либо другой актрисы. В этом она не солгала Линвуду. При мысли о нем ее тело снова содрогнулось, как воды спокойного озера, растревоженные брошенным в него камнем.

В этот момент Линвуд и Рейзби, словно услышав ее мысленный призыв, проскользнули в комнату с балкона. Взгляд черных глаз Линвуда скрестился через комнату с ее взглядом и задержался чуть дольше положенного. Ее сердце на мгновение запнулось, хотя это конечно же осталось незамеченным. Внешне она по-прежнему оставалась столь же собранной и уверенной в себе, что и всегда, – умение, приобретенное за долгие годы упорной практики.

Линвуд слегка кивнул ей. Она в ответ чуть заметно улыбнулась, после чего намеренно сосредоточила внимание на Элис под его пристальным взглядом.

– Они идут сюда, – сообщила Элис, неотрывно глядя на стоящих в углу джентльменов.

Венеция кивнула. В этом заключалась ее работа. Она превосходно с ней справлялась и получала хорошие, очень хорошие деньги, позволяющие вести тот образ жизни, который она хотела. Одним-единственным взглядом она, оставаясь хозяйкой положения, могла прервать беседу, если та выходила за рамки дозволенного. Блистала и очаровывала, не изменяя своим твердым принципам, и пыталась научить тому же Элис.

– Осторожнее с Куигли, он не так безобиден, как кажется, – предупреждающе шепнула она подруге.

Выбросив Линвуда из головы, Венеция повернулась к ищущим ее внимания мужчинам, и вечер пошел своим чередом.

Два дня спустя на балу у виконта Буллфорда Линвуд снова заметил загадочную Венецию Фокс. Он любовался ее миндалевидными глазами и играющей на губах завлекающей улыбкой. В ее походке определенно прослеживалось что-то текуче-кошачье. Мужчины провожали ее жадными взглядами, но она либо не догадывалась об этом, либо не придавала значения. Венеция показалась ему расслабленной и изысканной соблазнительницей, однако совсем не такой, как он представлял. Не вульгарная, готовая на все, скорее дразнященедоступная. На ней было платье цвета красного вина, шелк которого переливался в свете камина, глубокий полупрозрачный красный, выгодно подчеркивающий ее черные волосы и белоснежную, с жемчужным сиянием кожу.

Линвуд наблюдал за тем, как Венеция приветствует сначала Рейзби и Монтейта, затем Буллфорда и Девлина с Хоувиком, поочередно флиртуя с каждым из них, если это можно так назвать, ведь, несмотря на блеск в глазах, она всех удерживала на расстоянии вытянутой руки. Именно Венеция Фокс являлась хозяйкой положения. Хотя вокруг нее толпилось множество мужчин, ни одному не позволялось дотрагиваться до нее, как бы сильно им того ни хотелось. Неудивительно, что за нее назначали столь высокую цену. Линвуд вспомнил ее соображения об иллюзиях и о том, что легкое заигрывание с гостями – часть ее профессии. Подобные игры считались очень опасными для любой женщины, а для такой красавицы и подавно.

Он наблюдал за ней, потому что она была обворожительна, а еще, разговаривая с ней, он позабыл о других, более мрачных событиях своей жизни. Именно из-за нее он здесь, хотя и не намеревался развивать отношения.

Их взгляды на мгновение встретились, после чего она снова повернулась к мужчине, с которым до этого беседовала.

Дождавшись, когда Венеция ускользнет на балкон, Линвуд последовал за ней, нашел ее у балюстрады всматривающейся в залитый лунным светом сад. Не говоря ни слова, подошел к ней и тоже стал смотреть вдаль.

– Нам нужно положить конец таким встречам. – Она не обернулась. В голосе звучала насмешка. – Поползут слухи.

– Вы боитесь слухов?

– Напротив. Вам отлично известно, я должна их всячески поощрять.

– В таком случае вам следует радоваться моему присутствию.

– Вот как?

Она повернула голову и встретилась с ним взглядом. Линвуд не сумел понять по ее интонации, рада она его видеть или сердится. В ее глазах светилась некая холодность, постепенно угасшая. Она выгнула бровь, будто спрашивая, не намерен ли он уйти. Он положил руки на плоское ограждение балкона. Довольно улыбнувшись, Венеция снова принялась рассматривать окутанный мраком сад. Ее губы не походили на маленькие розовые бутончики, которые Линвуд так любил в женщинах, скорее, были полными и страстными, навевающими мысли об эротических наслаждениях, которые они могут ему доставить.

– Еще одно убежище? – поинтересовался он.

– Вам известны все мои секреты, лорд Линвуд.

– Не все.

– Верно, не все, – согласилась она, поворачиваясь и глядя ему прямо в лицо. В ее глазах промелькнуло и тут же погасло некое выражение, которое он не сумел понять. – У меня их очень много.

– Я заинтригован, мисс Фокс.

Он не кривил душой. Венеция была самой известной и востребованной актрисой Лондона. Ослепительной и притягательной и одновременно холодной. Репутация опережала ее. Линвуду еще не приходилось встречать женщину вроде нее.

– Моими секретами или мной самой?

– И первым и вторым. Но мне казалось, льстивые речи нужно приберегать для зеленой комнаты.

Венеция рассмеялась. В лунном свете ее глаза под изящными бровями казались серебристыми, а кожа бледной и совершенной, точно фарфор.

– Я поведаю вам один из своих секретов в обмен на один из ваших, – произнесла она хрипловатым манящим, как у сирены, голосом, смело глядя ему в глаза.

Молчание затянулось, возникшее между ними чувственное напряжение сделалось более заметным.

Их окружала темнота, столь же густая и непроницаемая, как тайны, которые Линвуд хранил в своем сердце и скорее унес бы с собой в могилу, чем поведал кому-нибудь.

– В самом деле, мисс Фокс? Вы согласны раскрыть мне свою самую страшную тайну в обмен на мою?

Она посмотрела в чернильно-синее небо, усеянное крапинками звезд, снова перевела взгляд на Линвуда. Ее глаза, казалось, излучали сияние.

– Нет, – негромко отозвалась она, снова удивив его прямотой, – я бы этого не сделала. А как поступили бы вы?

– Думаю, ответ на этот вопрос вам уже известен.

– ^Да.

– Похоже, у нас много общего.

– Может быть, когда дело доходит до секретов. – Она посмотрела прямо ему в глаза, поразив в очередной раз холодностью и отрешенностью. – Сомневаюсь, однако, что вы способны охранять тайны столь же тщательно, как и я.

– Боюсь, вы недооцениваете меня, мисс Фокс.

– Уверяю вас, лорд Линвуд, это вы недооцениваете меня.

– Звучит как вызов.

– Я люблю вызовы.

В ее глазах полыхало пламя. Между ними снова воцарилось молчание, смешанное с желанием. Венеция стала смотреть в сад. Линвуд почувствовал возбуждение, подогреваемое стремлением лучше узнать эту женщину. Он внимательно всматривался в ее профиль, не в силах отвести взгляд.

– Вы давали представление сегодня вечером?

– Я даю представление каждый вечер. И каждую минуту каждого дня тоже. Эта цена, которую актрисе приходится платить, если она хочет стать знаменитой.

– Сейчас вы тоже играете, мисс Фокс?

– Разумеется, – не колеблясь ни секунды, подтвердила она.

Он ожидал иного ответа, а ощутил на себе воздействие той власти, которую она имела над мужчинами.

– Вы всегда говорите столь откровенно?

– Я актриса, лорд Линвуд, потому никогда не бываю откровенной.

Она снова улыбнулась, вызвав ответную улыбку, столь редкую за последние несколько месяцев.

– Что представляет собой настоящая Венеция Фокс?

Он никогда бы не осмелился задать этот вопрос ни одной другой женщине, ее же спросил, потому что действительно хотел услышать ответ.

– Что вы имеете в виду?

– Довольна ли она тем, что всегда пребывает в тени божественной актрисы мисс Фокс?

– Божественной? Вы снова мне льстите.

– А вы уклоняетесь от ответа.

– В таком случае да, она очень довольна тем, что скрывается в тени.

– Могу ли я с ней познакомиться?

– Едва ли она сумела бы вас заинтересовать.

– Почему бы не предоставить мне право самому судить об этом?

Линвуд заигрывал с ней, намереваясь продлить очарование, хотя в настоящее время ему было совершенно не до флирта и женщин.

– Раскрыть душу перед незнакомцем?

Она изогнула изящную бровь и слегка подалась вперед таким образом, что взгляд Линвуда сам собой устремился к ее декольте, а перед мысленным взором предстала картина того, как она обнажает перед ним восхитительную грудь. Он понимал, она лишь играет с ним, как и со всеми прочими, но в данный момент ничуть не волновался. Эта женщина – единственное, что отделяет его от горечи и ужаса собственных мыслей и воспоминаний.

– Возможно, мы не всегда будем чужими друг другу, мисс Фокс.

– Возможно, – согласилась она, одаривая его чувственной улыбкой.

В ночном воздухе разлились чарующие чистые звуки музыки, доносящиеся из бального зала.

– Волга, – сказала она. – Мой любимый танец.

Их взгляды встретились.

– Боюсь, мисс Фокс, сегодня вечером я не танцую.

Да и как он мог, когда столько висело на волоске?

Венеция сделала несколько шагов ему навстречу и остановилась, едва не касаясь подолом платья мысков его ботинок. Склонила голову набок, загадочно глядя на него. Линвуду вдруг захотелось поцеловать ее, отведать на вкус ее губы, поддаться искушению, которое она воплощала. Он уже долгое время не был с женщиной. Но стоило лишь потянуться к ней, ощутить горькосладкий аромат апельсина, как она отстранилась и прошептала, лаская ему щеку своим теплым дыханием:

– Это была не просьба.

Ее голос взволновал не только душу, но и мужское естество, воспламенив кровь.

Венеция отстранилась не сразу, несколько замешкавшись.

– Думаю, как-нибудь после полудня нам стоит прокатиться в экипаже. – Слова сами слетели с языка, прежде чем он успел осознать, что говорит.

Она посмотрела ему в глаза, омыв холодным синебелым блеском зимнего моря, влекущим и одновременно недостижимым. Линвуд тут же догадался, что она намерена отказать.

– Может быть.

Сияние глаз стало жарким, но она тут же опустила длинные черные ресницы и зашагала обратно в бальный зал, чувственно покачивая бедрами.

Часы в маленькой гостиной пробили одиннадцать, когда Венеция наливала кофе сначала Элис, затем себе.

– Отвечая на твой вопрос, скажу: да, вчера вечером все прошло хорошо, – улыбаясь, ворковала Элис. – Рейзби предложил мне содержание в тысячу фунтов в год за то, чтобы я стала его любовницей. И еще дом на Харт-стрит недалеко отсюда. Ты только вообрази! Мы бы тогда жили с тобой почти по соседству. А еще он обещал проследить, чтобы дом обставили самой лучшей мебелью. Уверена, это предложение не сравнимо с тем, что посулил тебе Хоувик, такая уйма денег мне даже не снилась.

– Не стоит так уж превозносить предложение Хоувика, Элис.

– До меня дошли слухи, что он предложил тебе десять тысяч фунтов.

– Тебе ли не знать, что сплетням доверять не стоит.

– И все же это должна быть значительная сумма.

– Значительная, но не столь большая, как ты себе представляешь, – солгала Венеция, думая о тех огромных деньгах, которые герцог Хоувик готов был ей предложить. Некоторые мужчины считали, что могут купить весь мир, стоит лишь сторговаться в цене. Она едва не скривилась от этой мысли.

– И все же ты его отвергла.

Попивая кофе, Венеция тщательно обдумывала ответ. Отношение Элис понять несложно. Венеция же, руководствуясь личными соображениями, предпочитала выйти за рамки того, что считалось нормальным в профессии актрисы.

– И что же ты ответила Рейзби?

– Сказала, мне нужно время все обдумать. Прежде всего хотелось переговорить с тобой.

– А сама ты как считаешь?

– Не потребовать ли больше денег.

Венеция посмотрела подруге в глаза.