Kitobni o'qish: «Из дальних странствий»

Чешские зарисовки

«Добри дэ-э-н!..»

Жена вычитала в интернете про газовые уколы (такой способ лечения, когда внутримышечно вводят инъекции углекислого газа, и они все-все улучшают в организме), и решила, что нам эти уколы жизненно необходимы. Кроме того, ей давно хотелось прогуляться по пражским улицам, а уколы эти самые делают на чешском курорте Подебрады, всего в полсотне верст от столицы Чехии, и путевка туда по стоимости меньше, чем, скажем, в ту же Белокуриху, – так что мы решили: едем! А что нам еще делать, молодым пока пенсионерам? Здоровье на работе на Крайнем Севере подорвали, на лечение себе заработали, так что пора тратить накопления по назначению. То есть наслаждаться жизнью и по возможности продлять ее.

Подебрады – городок старинный, очень зеленый и уютный, прямо игрушечный какой-то. Наш отель размещается вдовоенной постройки четырехэтажном здании. Здесь же находится и основная лечебная база санатория, еще на ряд процедур ходим в лечебницу (лазню) через дорогу. Так что все удобно, под рукой.

Публика – преимущественно пенсионного возраста. Много русских, примерно по столько же самих чехов и немцев – Германия недалеко. Все непривычно приветливы, особенно немцы и чехи. Глядя на них, и сам начинаешь без конца со всеми здороваться: «Добри д-э-э-эн!» (надеюсь, переводить не надо?).

Относятся чехи к туристам из России вполне сносно, многие люди постарше еще помнят русский язык. С молодежью дела обстоят похуже, но, говорят, в учебных заведениях Чехии вновь вводят обучение русскому. И это осознанная необходимость – русские сюда возвращаются как многочисленные туристы, как владельцы недвижимости, каких-то предприятий и даже уже как граждане Чехии.

А что, страна очень уютная и удобная для проживания, с хорошим климатом, оптимальным расположением – практически в центре Европы. Самое главное, в Чехии сразу все становятся панами и пани. Приятно, черт возьми! Сами чехи с удовольствием ездят в Германию шопиться, а немцы валом валят в Чехию поправить здоровье – для них это дешевле, чем дома, и ехать недалеко. Вот такой взаимовыгодный обмен.

По тому, как выглядят отдыхающие и лечащиеся в Подебрады немцы, да и сами чехи тоже, понятно, что живут они долго, и собираются прожить еще дольше. Мы видели, как на процедуры буквально ползали на костылях (или же их возили в колясках) бабули и дедули в возрасте явно далеко за 80.

Наших в таком возрасте здесь просто не было. И это тоже понятно. Откуда у наших стариков деньги на заграничную поездку? Ну, если только любящие дети проспонсируют. И во-вторых, состояние здоровья у большинства наших бабушек и дедушек в таком возрасте просто не позволяет им совершать дальние путешествия. Боюсь, что я и сам лет через десять (если, конечно, доживу) буду причислить себя к таковым.

Дед-диверсант

До маразматического состояния не хотелось бы доживать, вот что. А в нашем отеле и таких было достаточно. Мы несколько раз сталкивались с тем, что лифт время от времени ломается и стоит часами, пока его починят. И однажды стали свидетелями того, как и кем лифт выводится из строя.

Позавтракав, хотели вернуться в номер, чтобы собраться и отправиться на процедуры. В лифт одновременно вошли человек пять. И тут с улицы, то есть из холла, в кабинку просунулась еще чья-то дрожащая рука с зажатой в ней тростью, и стала тыкать оттопыренным указательным пальцем в кнопку старта. Это был старый-престарый дед в очках, за толстыми линзами которых бессмысленно моргали водянистые выцветшие глаза в обрамлении красных век.

Дверка лифта, естественно, начала закрываться, а дед тем временем просунул в кабинку ногу и вторую руку, в которой он держал большую кружку с какой-то жидкостью – похоже, что с бульоном. И когда дверка стала зажимать этому старому перцу ногу и руку, он перекосил кружку и пролил часть ее содержимого на подол платья ближайшей бабки.

Деда зажало дверцей, не до костоломства, разумеется – сработал предохранитель. Но лифт-то после это почему-то встал и никуда уже ехать не хотел, спасибо, что хоть выпустил всех. Как тут начали орать на этого деда и по-немецки, и по-чешски разозлившиеся бабули! А он только стоял и молча лупал своими бледно-синими слезящимися глазами, не понимая, что он такого, собственно, сделал: всего лишь хотел доехать до своего этажа и отвезти своей фрау, своей гросс-муттер немного бульона…

Оказалось, он такую ерунду с лифтом проделывал уже не раз. Подходил к нему, почему-то воображал, что сначала надо нажать на кнопку, а потом уже войти в кабину (ну, вот так ему диктовал его пораженный атеросклерозом старческий мозг)!

Впоследствии мы видели, как наученные горьким опытом «старожилы» отеля старались втащить этого деда в лифт, прежде чем он опять засунет руку снаружи и нажмет на кнопку…

Такой чудный парк!

Отель наш прилепился к краешку великолепного парка, который протянулся метров на 700-800, а шириной всего метров в 200. Вообще здесь отель на отеле, все небольшие, уютные, всего на несколько десятков человек. И почти все их жильцы приехали сюда именно за лечением, а не за развлечениями. Они чинно гуляют между процедурами по парковым аллеям и дорожкам, постукивая тросточками, костыликами или катя перед собой специальные упорные колясочки.

Мы тоже любим здесь гулять. На сравнительно небольшой территории парка растут многие виды деревьев и кустарников: ивы, дубы, сосны, каштаны, платаны, тисы… В ветвях деревьях пересвистываются, перекликаются пичуги, и самые массовые из них здесь не вездесущие воробьи и синицы, а черные дрозды.

Я сначала принял было их за грачей или галок, но присмотрелся и понял – нет, эти помельче, и с желтыми клювами. Но так же любят шляться пешком, склевывая что-то под деревьями. Я никогда до этого дроздов не видел, очень мне хотелось рассмотреть их поближе. Но дрозд – птица осторожная и подозрительная, ближе чем на метров пять-шесть к себе не подпускает, и или бегом скрывается под кустами, или взлетает и прячется в кронах деревьях. Мне очень нравилось их пение… вернее даже, не пение, а мелодичные такие вскрики, с посвистом, пощелкиванием каким-то. И часто специально ходил в парк, чтобы послушать дроздов.

Это зона, свободная от автомобильного движения. Потому тишина стоит совершенно непривычная – слышен даже шорох листьев опадающих деревьев. Да еще слышны лишь негромкие разговоры прогуливающихся курортников, отдаленный перестук колесных пар поездов – парк упирается в железнодорожную станцию. Отсюда самостоятельно можно уехать в Прагу для знакомства с достопримечательностями столицы, и в тот же день вернуться, чем мы и воспользовались в первый же выходной.

В Праге

Прага нам очень понравилась – есть в теснине ее каменных, неповторимой архитектуры зданий что-то незыблемое, величавое, ну и еще можно привести массу эпитетов, но все равно словами красоту чешской столицы не передать. Потряс совершенно очаровательный полукилометровый каменный Карлов мост через Влтаву, с его величавыми мостовыми башнями (они же – входные арки), весь уставленный старинными статуями.

Мост построен еще во время правления короля Карла, в начале 15 века, и является образцом архитектурного зодчества, гордостью всего чешского народа, потому что другого такого, говорят, больше нигде нет. Отсюда понятен интерес туристов – я обалдел от их количества в день нашего со Светланой посещения Карлова моста.

Какая только речь здесь не слышалась: немецкая, французская, английская, итальянская, японская, китайская… Ну и, разумеется, русская. Наши здесь даже подрабатывают как художники. Полно на мосту уличных музыкантов, каких-то коробейников, и все они неназойливо, но с какой-то веселой укоризной во взгляде (дескать, да ладно, чего ты, не жмись!) предлагают свои услуги. Чтобы отбившиеся туристы легко могли найти свои группы в этом людском водовороте, гиды носят в руках шесты с табличками с наименованием этих групп на своих языках.

Побывали мы в тот же день в Кафедральном Соборе святого Витта, на Староместной и Вацлавской площадях, где люди живут и работают в зданиях старинной постройки, многие из которых – средневековые. А помог нам ознакомиться с достопримечательностями родного города таксист Иржи (нам он разрешил называть себя Юрием), за скромную оплату в 60 евро.

За эти деньги разговорчивый, как и все таксисты, чешский пенсионер, достаточно сносно изъясняющийся по-русски, возил нас на своей «Шкоде» по столице более трех часов, включая обратную доставку на вокзал. Он же вызвался доставить нас из Праги до самого нашего отеля в Подебрады всего за 2000 крон (в Чехии, наряду с евро, ходит и национальная валюта, причем в иных магазинах принимается только крона) – это где-то чуть больше 50 евро. Но у нас уже был куплен билет на поезд и на обратную дорогу, так что мы вежливо отказались и потопали на перрон.

Вернулись домой с приключениями: так как билет у нас был с открытой датой, то никто нам не мог точно подсказать, с какой платформы уйдет ближайший поезд на Подебрады – нам хотелось загодя выйти на нужный перрон, чтобы не дожидаться объявлении на чешском языке, которое все равно бы не поняли. В итоге сели все же не на тот поезд, и проводник, кое-как говорящий по-русски, уже в вагоне разъяснил, что нам надо будет вылезть в городке Колин, совсем уже недалеко от Подебрады, сесть там на другой поезд, который и довезет до места. И ничего, попсиховали немного, но все же добрались!

Как я пиво хлестал

Светка знает, что врачи рекомендуют мне избегать алкоголь (хм, а кому они его рекомендуют?), включая пиво. Хотя печень у меня еще довольно крепкая, но желудок, поджелудочная железа постоянно напоминают о себе. И под недреманым оком жены я поневоле веду здоровый образ жизни. Да и процедуры всякие, знаете ли, несовместимые с алкоголем.

Но от настоящего чешского пива, сразу сказал я жене, ни за что не откажусь. Нет, в Красноярске я его уже пил, но меня всегда терзали смутные сомнения относительно аутентичности этого напитка в сибирском розливе. Поэтому в первом же кафе в Подебрады, куда мы заходим испробовать чешской кухни, я под укоризненным взглядом жены (и ее свирепый шепот: «Только одну! Не забывай – тебе нельзя!») заказываю себе большую кружку «Старопраменского».

В ожидании кнедликов начинаю с наслаждением смаковать загодя принесенное официантом пиво. Да, оно настоЯщее и стОящее: янтарное, холодное, с небольшой шапкой пены и с непередаваемой горчинкой, пощипывающее язык и нёбо.

Светка, видя как я кайфую, не выдерживает и тянется к моей кружке: «Дай я тоже попробую!». И отхлебывает почти четверть моей кружки!

–Э, э, – возмущаюсь я, – Надо было себе заказывать.

– Мне нельзя, – невозмутимо отвечает жена, утирая губы салфеткой. – Голова потом будет болеть. И тебе хватит!

Ну, хватит, так хватит. А тут и кнедлики принесли. На большой тарелке в буром соусе плавают крупные кусочки говядины, а с краю аккуратно разложены бледные ломтики чего-то, похожего на нарезанный недопеченный батон.

Отрезал кусочек, наколол на вилку, сжевал – что-то вроде хлеба, причем пресного. Неужели это и есть хваленые кнедлики? А потом догадался: их надо макать в соус! Вот с остреньким, кисло-сладким соусом это оказалось, что надо! И хлеба не надо, который мы сдуру заказали, и он так и остался нетронутым.

Я с трудом осилил большую порцию кнедликов, допил остаток пива, Светлана до конца свою порцию так и не доела. Рассчитались – обед на двоих вышел, в переводе на наши рубли где-то рублей 500 с небольшим и, довольные, отправились гулять по парку.

На следующий день мы гуляли по набережной Эльбы. Когда прошли под гулким железным мостом, сразу за ним я увидел небольшой пивбарчик с выставленной у входа грифельной доской-ценником, на которой мелом были написаны цены на сорта подаваемого здесь пива. Я сразу потянул жену ко входу на пустующую почему-то веранду этого злачного заведения: «Пошли, я пить хочу!».

– Да ты же только вчера пиво хлестал! – искренне возмутилась жена.

От приступа истеричного хохота меня согнуло пополам. Нет, вы слышали – «Хлестал!». Сопоставьте только смысл и энергетику этого определения, соотнесенного со вчерашней моей единственной кружкой пива, причем на четверть опорожненную самой Светкой, и вы меня, конечно, поймете.

Пива я в этом заведении, конечно, попил, и потом еще и еще. Но каждый раз или всего кружку, или максимум две. Потому как рядом всегда находилась бдительно стерегущая мое здоровье женушка.

Домой я вернулся наверняка здоровее, чем был, за что спасибо любимой. Но вот почему-то меня неотвязно преследует мысль: как бы так извернуться, чтобы на следующий отдых поехать самому…

2012 г.

Кипрские заметки

Пляж в бухте

Слетали с женой на пару недель на Кипр. Там и до нас много российского туриста перебывало, и сейчас в сотнях отелях на средиземноморском побережье отдыхают тысячи и тысяч сограждан, так что вряд ли я расскажу вам что-то новое. И, тем не менее, рассказать подмывает.

Не буду томить вас прелюдиями, а сразу начну с того, что – вот мы и на Кипре, в курортном поселке Протарас, что расположен в получасе езды от Ларнаки, одного из крупных административных центров островного государства, он же город-курорт.

В первую же ночь, после длительного шестичасового перелета из Красноярска в Ларнаку плохо спалось, встали очень рано, зато были вознаграждены открывающимся с балкона нашего отеля «Харрис» видом на кипрский рассвет.

На следующий день, после завтрака, отправились на пляж. Он оказался метрах в ста от нашего отеля. Берег Средиземного моря здесь каменистый, неудобный для спуска в воду, и потому владельцы курорта оборудовали этакую бухту размером метров 40х60, обрамленную с одной стороны естественным берегом из вулканической, похожей на дырявую пемзу, породы, с другой вдающимся в море мысом искусственного происхождения (бетонные плиты вперемешку с огромными камнями).

Сам пляж покрыт явно привезенным откуда-то песком вперемешку с мелким галечником. В эту бухту купаться и загорать ходили обитатели нашего отеля, россияне и немцы, а также соседи англичане и сами греки-киприоты.

В самый наплыв одновременно в уже достаточно комфортной воде (24 градуса при атмосферной температуре под 30 и слегка за 30) плескались пару десятков человек, не больше. Ну и столько же валялись на лежаках – с тентом за плату, без тентов за так. Кто обычно загорал без тентов – догадаться, думаю, несложно.

Кроме загорающего люда, на берегу обитали ящерицы, от маленьких, сантиметров в десять, до крупных, раза в три больше. Между лежаками все время прыгали местные воробьи, нахальные и худые (наши, сибирские, куда справнее), и что-то склевывали на песке, хотя что там можно было найти?

В воде можно было увидеть мелких, меньше ладошки, бледно-полосатых рыбешек, похожих на окуней, а на мокрых камнях у самой воды робких и очень подвижных темно-серых крабиков. Казалось, вот, протяни руку, и можно его сцапать. Но они всегда удирали с удивительным проворством.

Недалеко от берега мимо нашего пляжа курсировали туда-сюда катера, яхты, стилизованных под пиратские суда деревянные, с мачтами и парусами, но моторные, шхуны, катающие туристов.

Ближе к обеду к нашему пляжу подъезжал ярко разукрашенный пикапчик, сдавал задом к самому обрыву (правда, невысокому, всего метра в два), водитель, он же продавец, крепил и раскрывал над кузовом два зонта, и затем, болтая над головой звонким медным колокольчиком, протяжно кричал на двух языках: «Айскрееем! Морожниииий!».

Покупателей у него было немного. И когда жена сходила и принесла мне вафельный рожок с кипрским клубничным мороженым, а себе просто сладкую замороженную фруктовую воду на палочке, я понял, почему.

Мое мороженое резко отдавало какой-то парфюмерией – не то мылом, не то одеколоном. В общем, противное было мороженое, и я его доел с большим трудом – бросить его на песок рядом с лежаком было нельзя, а до мусорной урны идти было далеко.

Я думал, что это просто мне не повезло с сортом мороженого. Но на следующий день, когда опять на пляж приехал этот же мороженщик на своем пикапе, я слышал, как один наш дедок-турист жаловался: «У меня во рту после ихнего мороженого был такой вкус, как будто я, блин, съел тюбик мыльной пасты для бритья. Больше я покупать его не буду».

И мы больше не покупали. Но вот пиво у киприотов отличное, и в принципе, не такое уж дорогое – в среднем чуть более 100 рублей за поллитровую кружку.

На пляже из 14 дней, за вычетом 4 дней, потраченных на экскурсии, 2 дней приезда-отъезда, мы провели 8 дней, по два-три часа в день. Нам вполне хватило, чтобы успеть обгореть, облезть, и снова загореть.

На турецкой стороне

Чтобы получить более полное представление о Кипре, да и как-то разнообразить наше пребывание здесь, мы купили четыре экскурсии. Очень интересной была поездка на турецкую часть острова.

От турок в свое время досталось многим соседним, ближним и дальним, народам. Достаточно настрадались от них и греки, в том числе и на островах Крит, Кипр. И даже после трехсотлетнего турецкого владычества, завершившегося в девятнадцатом веке, в 1974 году уже как будто свободный Кипр, из-за различных политических передряг (читайте об этом, кому интересно, вот здесь: http://touristhappy.ru/countries/cyprus/14-cyprushistory.html) вновь подвергся турецкому нашествию.

Если помните, это было время холодной войны между Западом и странами социализма, и заступиться за киприотов толком было некому. В результате треть территории острова была аннексирована турками и на ней была образована до сих пор никем, кроме самой Турции да еще Нахичеванской автономией в составе Азербайджана, не признанная Турецкая республика Северного Кипра со столицей в Никосии (она же – столица Республики Кипр).

А город Фамагуста, куда мы направились на микроавтобусе группой российских туристов в составе пары десятков голов и в сопровождении гида Марии, польки по происхождению, и говорившую на русском достаточно чисто, но с милым акцентом, был одним из четырех административных центров этой самой турецкой части Кипра.

Нас предупреждали, что про турок-киприотов и вообще про турок в присутствии греков-киприотов желательно не упоминать, так якобы велика к ним ненависть последних. Хотя до событий, разделивших Кипр, греческая и турецкая общины острова за сотни лет совместной жизни нашли общий язык и сосуществовали вполне себе дружно.

Но после того, как турецкий войска в 1974 году неожиданно оккупировали Кипр под предлогом защиты туркоязычного населения острова (от северного окончания острова до Турции всего 60 км), в южную часть Кипра бежало до 200 тысяч греков, а в северную – 30 тысяч турок. Сегодня их, вместе с переселившимся сюда за минувшие годы материковыми турками и греками, принявшими ислам, в пределах 200 тысяч.

Эта часть Кипра достаточно долго была закрыта, и демаркационная линия (ее еще называют Зеленой), разделяющая остров на две неравные части, по соотношению населяющих его греков и турок – 70:30 процентов, была нашпигована турками десятками тысяч мин.

С недавних пор туристов стали пускать в северную оккупированную часть Кипра из южной части через специальные пограничные пункты. Вот к такому пункту мы и подъехали ближе к полудню на микроавтобусе.

Снимать что-либо было категорически запрещено, во избежание неприятностей со стороны турецких властей – представителей их, большей частью суровых смуглых черноусых мужчин в военной форме, сидящих за стеклами будок, из автобуса было видно хорошо.

Мы думали, нам придется проходить все полагающиеся формальности при пересечении границы, и приготовили паспорта. Но гид Мария сама сходила на пограничный пункт со списком вверенных ей туристов и без нас быстро уладила все дела.

Затем вместе с ней к нам в автобус поднялась и сопровождающая с турецкой, стороны, молчаливая темноволосая смуглая девушка – увы, совсем не так красивая, как выглядят турчанки в побившем у нас в России рекорды популярности сериал «Великолепный век».

Как пояснила Мария (кстати, тоже далеко не красавица, но зато хотя бы обаятельная), турчанка будет нас сопровождать все время экскурсии (то есть, как мы все поняли, она будет контролировать все наши действия). Но мы ей не дали никакого повода обвинить нас в подрывных действиях против турок на Кипре, и она за все несколько часов пребывания в составе нашей группы не проронила ни слова…

Турецкая часть Кипра с первых же метров обозначила свой заметный контраст с греческой. На всех крышах и балконах здесь на ветру полоскалось белье (в городе Фамагусте на одном балконе мы увидели сразу с три десятка белых женских трусов и панталон самых разных размеров – с варежку и с чехол от кресла. К сожалению, Светка не рискнула щелкнуть эту живописную картинку, кругом ходили самые настоящие турки, а рядом была «колючка», ограждающая «город-призрак» – район Варош города Фамагусты, куда мы и ехали).

Многие жилые дома «украшала» осыпающаяся штукатурка, трещины в стенах. На улицах мусор, плитка выбита, на всем некая печать неряшливости… Хотя, о чем это я? Точно так же выглядят и многие наши города. Просто на Кипре есть с чем сравнивать – у греков-киприотов все поселения ухожены, тротуары и дорогие чистенькие. А мы с турками полуазиаты, полуевропейцы, и небольшая неряшливость для нас одинаково присуща.

Мы быстро проскочили Фамагусту с бродящими по ее улицам и сидящими за столиками кофеен или на балконах местными жителями – турками, и студентами из различных стран (здесь расположен Университет Восточного Средиземноморья.), и очутились на развалинах Саламисы, древней столицы Кипра. Вернее, того, что от него осталось за минувшее тысячелетие.

Это амфитеатр с великолепной акустикой, общественные бани со сложной системой подачи горячей и холодной воды, стадион, виллы зажиточных римлян (а город был основан именно ими). Кое-где сохранились мозаичные украшения, полы, тротуары. Как-то странно было ходить по ним, поросшим травой и кустарниками. Осознавая, что вот именно здесь когда лениво передвигали свои ноги в кожаных сандалиях спесивые римляне, обернутые в тоги, текла размеренная древнеримская жизнь, время от времени нарушаемая набегами различных охочих до чужого добра захватчиков– арабов там, египтян, англичан (эти – так вообще дважды, в средние века и в 20-м веке), османов (тоже не единожды)…

От когда-то великолепного города остались одни руины, по которым сейчас шастают многочисленные туристы, да шмыгают юркие ящерицы.

Здесь все носит на себе отпечаток древности. И когда мы уезжали на своем микроавтобусе с комплекса развалин Саламиса, дорогу нам шустро перебежал весь какой-то линялый и худой заяц.

– Похоже, что древнегреческий, – меланхолично заметил я, погруженный в далеко не светлые думы после всего увиденного. Народ прыснул.

Затем мы вновь вернулись в Фамагусту, и автобус завез нас на чрезвычайно интересную территорию – район города Варош, больше известный как Город-призрак.

После оккупации северной части Кипра турки стали заселять брошенные сбежавшими на юг острова греками города и поселки. И оказалось, что народу у них мало, чтобы занять все оставленные поселения. И тогда турецкие власти стали завозить сюда бедных соотечественников с материка, суля им всякие блага и на деле одаривая землями, захваченным жильем, добром .

Так была заселена и практически вся Фамагуста, бывшая к моменту оккупации самым фешенебельным городом-курортом на Кипре. Но турки заняли не весь город – в районе Варош было целое скопище отелей (несколько десятков), очень современных по тем временам, роскошных и комфортабельных отелей, которые были выстроены не греками-кипритотами, а многими иностранными инвесторами из влиятельных стран. Тут даже песок для пляжа завезен издалека – говорят, что из Египта!

Османы не рискнули захватывать этот курортный квартал, так как это было чревато многими международными скандалами, судами. Им хватало и того осуждения, которое обрушилось на их головы после оккупации Кипра (удивительно, но когда наш гид, рассказывая об истории южной части Кипра, периодически употребляла это слово – оккупация, сопровождающая нас турчанка ни разу не среагировала на него. Значит, и сами турки признают незаконным захват ими части острова?)

Турки отнесли этот район протяженностью в несколько километров к зоне отчуждения, обнесли его забором, выставили охрану и никого туда больше не пускают вот уже более 30 лет. И строения начинают постепенно рушиться – из-за отсутствия ухода и временного фактора.

Зияющий пустыми глазницами многоэтажных, постепенно разрушающихся зданий, с буйствующей одичавшей зеленью на улицах и в скверах, район Варош (внутри, говорят все же весь разграбленный турками – они кораблями вывозили всю обстановку, оснащение отелей, включая выдранные с корнем унитазы) представляет собой жутковатое зрелище, его можно сравнить с городом Припять (Чернобыль).

А мы перед тем, как воспользоваться тремя часами, обещанными нам на «разграбление» Фамагусты, совершили еще и беглую экскурсию по древней крепости, построенной в средние века для защиты города венецианцами. Эта крепость знаменита тем, что якобы даже легендарный Леонардо да Винча приложил свою руку (а вернее сказать – давал свои советы) к укреплению данного бастиона.

А одна из башен носит название «Отелло» – существует еще одно предание, что великий Шекспир написал свою трагедию, основываясь на событиях, произошедших в Фамагусе. Во всяком случае – на Кипре точно, ведь это здесь ревнивый губернатор острова задушил свою красавицу-жену Дездемону.

Стены крепости достигают высоты 17 метров и имеют протяженность свыше трех километров. Они, эти стены, сослужили свою службу, отражая набеги многих врагов, но пали под натиском турок в 16-м веке, когда те после десятидневной осады своей артиллерией и подземными минами разрушили стены во многих местах и перебили фактически весь гарнизон (до 90 % личного состава).

Вняв посулам турок о сохранении жизни, остаток гарнизона сдался на милость завоевателям. А те, разъяренные упорным сопротивлением генуэзцев, почти всех их тут же перебили, а с коменданта живьем содрали кожу…

Вот под впечатлением такого красочного рассказа доброго гида Марины наша группа разбрелась затем по Фамагусте – ее кварталы начинались в десятке метров от крепостной стены. Я устал и никуда больше не пошел, жара к тому же стояла несусветная. И уселся поджидать Светлану в тенистом сквере, наблюдая за турецкой жизнью Фамагусты.

Ничего в ней особенного не было, разве что интересно было видеть, как два молодых турка, ехавшие друг другу навстречу, тут же бросили машины на проезжей части и бросились обнимать друг друга и хлопать друг друга по плечам. Другие участники движения при этом почтительно объезжали их. Восток – дело тонкое…