Kitobni o'qish: «Гримасы подсознания, или Проклятие ведьмы»
В действительности все совершенно иначе, чем на самом деле!..
А. де Сент-Экзюпери
Содержание воздушных замков обходится очень дорого…
3. Бульвер-Литтон
Часть 1
ЗАГАДКА ПОТЕРЯННОЙ СУДЬБЫ
Самоубийство
Он стоял на самом краю скалы, обрывающейся отвесно в ущелье, по дну которого прорывался бешено Прут… Что побудило приехать именно сюда – в Карпаты, в глухие, дикие места, Евгений не совсем отдавал себе отчет. Нет, в местах этих он бывал и не раз, путешествуя с друзьями по горам, ища неизведанных, острых ощущений. Но в данный судьбоносный момент парень находился здесь, вдали от людей, совершенно один – без снаряжения, туристической одежды и даже продуктов. А получилось все неожиданно спонтанно. После бессонной ночи, жутких переживаний, связанных с предательством Нины, Евгений совсем потерял контроль над собой. Плохо понимая, что делает, со словами «Тогда все кончено!» – завел машинально родительский «Ауди» и выехал утром от дома в Дуянах.
Потом гнал авто три часа по Черновицким дорогам, приближаясь к отрогам Восточных Карпат. Слезы отчаяния и тоски текли, не переставая, из воспаленных глаз, а сердце билось часто и металось так, что, казалось, выскочит из самой груди!.. По серпантину поднялся достаточно высоко на лесистые склоны. А затем, в некоем горном селе бросил ненужный автомобиль и в костюме, в котором обычно ходил на работу в офис, отправился дальше, углубляясь в скалистую, заросшую елью, буком и орешником глушь.
Довольно узкая дорога вскоре уступила место каменистой тропинке. Евгений быстро шел, не замечая, как лапы елей зло хлестали по возбужденному лицу. «Что?! Что заставило ее так поступить?!.. Нет! Пережить этот кошмар нормальный человек никогда, никогда не сможет!».
Тропинка поднималась вверх на небольшую горную седловину. Причудливые скалы высились над широким субальпийским лугом. Уже было два часа дня, но солнце, ярко светившее с утра, днем затянули свинцовые дождевые тучи. Надвигающаяся гроза заявляла о себе молниевыми вспышками совсем-совсем рядом. Мятущееся состояние несчастного еще более усугубилось. Страха перед неминуемой бурей он не чувствовал, но резко подступившие сумерки довели муки одиночества до страшного накала.
И хлынул ливень, сквозь который не было видно впереди практически ничего! Однако парень не замечал его холодных струй, не замечал промокшей насквозь одежды, раскатов грома, грохотавшего так, что закладывало уши и сотрясало все округ. Ужасные молнии крестили черное небо, и яркий свет от них открывал пугающие, фантасмагорические пейзажи!
Но Евгений шел и шел, несмотря ни на что, вперед. Трижды падал, подскальзываясь, когда поднимался на седловину; измазался мокрой глиной, ударялся о каменные глыбы, расцарапал в кровь колени и ладони. Перевалив это, как казалось, главное препятствие в жизни, отчаявшийся человек стал спускаться постепенно к низу, где, он знал, в ущелье бурлила вздувшаяся от дождя река.
Зачем он шел туда, какую цель преследовал, что так притягивало к месту, где когда-то с Ниной вместе любовались со скалы открывающимся видом? Может потому, что здесь и было сделано их взаимное, «вечное» признание в Любви? Страдалец ничего при всем желании понять не мог.
Спуск через дикий, залитый дождем лес занял целый час. Наконец, сквозь ели завиднелось вдруг открытое пространство. Противоположная сторона ущелья была едва различима, но впереди ясно ощущались пустота и ужас пропасти. Парень вышел на площадку утеса, покрытую скользким мхом. Сильный ветер и ливень обрушились на маленькую фигурку с новой силой. Внизу под скалой рвал и метал взбесившийся горный Прут, выходящий из берегов. Пенистый поток отсюда со скалы, казался злобным вепрем, хотя рева воды практически и не было слышно. Однако, в свете молний и аккомпанемента громовых раскатов, мрачный вид ущелья довел Евгения до какого-то лютого исступления!
«Как она могла так подло со мной поступить?! И это – после стольких лет, как я думал, взаимного чувства!.. Все кончено! Да, все кончено! Пропади ты пропадом, уродливый мир, в котором нет места честным и порядочным людям!»
Влюбленный разорвал на себе мокрую сорочку, чтобы легче было дышать. От переизбытка эмоций он действительно задыхался! Далее жить для него не имело смысла. Душевное состояние человека сейчас граничило с полным безумством. Фактически, бедняга уже ничего не понимал. Нервное возбуждение достигло немыслимого апогея! Господи! Почему все так получилось?! Господи! Скажи, почему?!
И Евгений в невыразимой тоске бросился вниз со скалы…
…Он падал долго, мучительно и отстраненно, словно смотрел на свое падение в пропасть со стороны. Вся его жизнь в помутненном сознании вместе с тем проносилась с молниеносною быстротой, как метеор. Полет в никуда олицетворял собой своего рода переход в другую реальность, иное измерение, и Евгений смутно понимал это, но ничего уже сделать не мог.
Наконец он достиг, казалось бы, самого дна черной пропасти. Последовал мощный удар головой о выступающий камень, а затем безвольное тело погрузилось в бушующий водный поток. Упавшего понесло вниз по течению с неодолимою силой и несло, и несло до тех пор, пока не ухватился инстинктивно рукою, за плывущее спасительное бревно. Впрочем, страдалец понимал, что в живых его давно уже нет, но разворачивается некий фантастический сценарий посмертного бытия. Бытия, в котором не обресть спокойного существования, а только неизвестность будущего там – за гранью бывшей, увы, несостоявшейся жизни конченного, преданного человека…
…Через пару дней Евгения нашли на площадке скалы с разбитою головой. Очевидно, на фоне сильного нервного стресса, он пытался свести счеты с жизнью, но потерял внезапно сознание и упал навзничь, ударившись о валун. Несостоявшегося самоубийцу вскоре оттранспортировали в больницу с черепно-мозговою травмой, однако, впав в полукоматозное состояние, бедняга практически, уже не приходил в себя.
Человек за бортом!
Вот уже несколько дней гукор «Оморно» шел по неприветливо-суровому Китайскому морю. Темно-свинцовые волны вокруг, словно живое неведомое существо, подымали и опускали водную грудь, как при тяжелом, усталом дыхании. Поскрипывали мачты корабля, дрожали снасти, а ярко-желтые паруса на фоне мрачного неба были натянуты туго напористым северным ветром, рвущимся с горных хребтов.
Торговое судно «Оморно» шло из Кайнаса в Аргонию, перевозя, как обычно, приличествующий ходкий товар. В трюмах стояли бочки с оливковым маслом, лежали штабели сандалового дерева, сложены мешки с бесценными пряностями. Это был прекрасный корабль, украшенный изысканной резьбой, которая тянулась от носа до кормы, придавая вооруженному пушками гукору необычный вид. В свете ярких солнечных лучей, (особенно в закатные часы), паруса его светились набионским золотом. И именно тогда, вкупе с деревянной инкрустацией бортов, парусник приобретал фантастические очертания чего-то неземного и бессмертного.
Вел судно старый морской волк капитан Нолт, немало повидавший на своем веку. Человек честный и благородный, рассудительный и совестливый, получивший прозвище Справедливый Нолт. Команда уважала старика и беспрекословно выполняла любые его взвешенные и верные приказы. Особо это было важно в смертельно опасных ситуациях, когда «Оморно» приходилось сталкиваться с беспощадными пиратами.
…Внезапно, перекрывая гул парусов, раздался крик впередсмотрящего гукора:
– Капитан! Черт меня раздери! Точно! Живая душа за бортом!
Команда бросилась тут же, к правому фальшборту, то есть туда, куда показывал мачтовой Галезия. В четырех-пяти кабельтовых на волнах раскачивалось небольшое бревно, за которое мертвою хваткой держался измученный человек!.. Но откуда он здесь появился? Пожилой Нолт срочно отдал приказ приблизить судно как можно ближе к несчастному. И через время спущенная шлюпка подобрала терпящего бедствие незнакомца.
Не без труда подняли матросы обессиленное тело на палубу. Воцарился настоящий переполох среди членов команды корабля. Помощник капитана – человек со шрамом на щеке, оснеец Стейт, распорядился постелить шкуры бизонов. А именно – тех черных бизонов, на которых матросы охотились в прошлом году на одном из близлежащих крупных островов.
– Срочно позвать Карла! Вечно он там возится, чудак! – скомандовал командор, торопясь, набивая трубку.
Старший матрос Карл был, одновременно еще и корабельным лекарем, врачом. Серьезный и ответственный, средних лет, док когда-то занимался и алхимией, и знахарством. Однако странные исследования ученого посчитали страшным колдовством, и мужчина вынужден был тогда бежать укрыться на «Оморно», уходящем в плавание с ценным грузом.
Между тем, спасенный незнакомец находился в тяжелейшем состоянии. Сознание не прояснялось и, скорей, надолго покинуло напрочь обессиленного человека. Он был бледен, как полотно и чрезвычайно худ, дыхание прерывисто, надрывно и с хрипами. Изможденное лицо заросло щетиной, а некогда богатая одежда превратилась в лохмотья…
Взволнованная команда с состраданием смотрела на распростертое тело.
– Надо полагать, сердяга крепко претерпел! Сколько же времени он находился в открытом океане? – спросил капитан.
– Возможно, неделю… – ответил озабоченно Карл. – Организм обезвожен, потеряно много энергии. На затылке, видите – открытая рана!.. К тому же, парень, видать, глотнул, невольно, соленой воды. А морская вода, как известно, в большом количестве действует, как яд.
– Неужели где-то кораблекрушение произошло? Все погибли, вероятно, и лишь один из потерпевших остался невредим!
– Трудно сказать, командор. Не нравится мне его рана… Может, кто-то ударил сзади по голове, да и выбросил злосчастного за борт!
– Все может быть. Времена сейчас не самые лучшие. Я бы сказал – смутные, страшные времена!
Осмотрев незнакомца, лекарь обратился к взволнованному Нолту.
– Думаю, что этот человек поправится. Организм молодой, силы восстановятся. Необходимые снадобья у меня имеются. Беспокоит только рана на затылке… Последствия удара могут быть непредсказуемыми! Кстати, что это у горемыки тут, во внутреннем кармане? Сразу и не заметил как-то! Смотрите, капитан!
И Карл выпростал наружу некий ограненный синий камень со странными символами, а также медальон с портретом молодой особы необычайной красоты!
Команда вытянула шеи, однако мореход, принявший из рук реликвии, немедленно спрятал их в карман камзола. Иначе говоря – подальше от слишком любопытных глаз.
Корабельный лекарь, между тем, поднялся на ноги.
– А теперь парня нужно положить к кому-нибудь в каюту. Стейт! Как вы смотрите на это? Моя каморка слишком мала, а простые матросы ночуют в тесноте, в душном трюме.
Капитан Нолт предупредил ответ главного помощника.
– Молодого человека определим в лучшую каюту. В его жилах, судя по всему, течет благородная кровь!
Помощник невозмутимо возразил:
– Благородство крови еще не есть благородство самой души!
– Как это ни странно, Стейт, но лицо незнакомца напоминает мне очень дорогого человека. Поэтому он будет находиться в каюте командора! Карл, следите за состоянием больного и если что – немедленно докладывайте! А сейчас все расходятся по своим местам! – приказал Нолт ватаге. – Ветер крепчает. Похоже, что надвигается приличный шторм!
…Видение, что только что переживал в бессознательном состоянии Евгений, подошло к некоему завершению. Нет, парень, естественно, не приходил в себя и все это грезилось ему в воспаленном мозгу, в ярких галлюцинациях. Однако содержанию видений были вполне разумные объяснение и причина. Чрезвычайное увлечение горемыки, когда еще не болел, виртуальными и фэнтэзийными мирами. Чел, вместе с тем, в иллюзиях словно балансировал на грани реальной своей жизни и фантастического осмысления ее. И этот самобытный опыт мы раскроем для читателя, каким бы ни был он банально-романтичным, но именно сугубо личным, индивидуальным опытом героя, что и представляет ценность.
Черновицкий романтик
Страсть к компьютерным играм охватила Евгения еще с юности, когда отец приобрел ему первый ноутбук. Примитивные «стрелялки» и «убивалки» в скором времени пресытили молодой пытливый ум, чувствительную душу. Хотелось более серьезного погружения в виртуальную реальность, более глубокого интеллектуального напряжения. Чтобы раскрывались творческие способности, развивалась личность, ну, а интерес к свободной, фантазийно-ролевой игре не угасал.
И такие «развивающие» игры, разумеется, нашлись. Более всего любителю пришлись по душе так называемые квесты. Приключенческие сказки с поиском «ключей» и других необходимых предметов, беседами с персонажами, вопросами к ним. Причем наиболее острый интерес вызывали квесты со средневековым сюжетом, типа «Обливиона» или «Готики», где фантастические перипетии захватывали душу чудака целиком.
Вместе с тем, этот геймер с головой зачастую погружался в мир книжного фэнтэзи, жадно просматривал фильмы с подобною тематикой, а трилогия о «Властелине колец» или сногсшибательный опус о «Девятом Королевстве» неизменно просматривались романтичным мечтателем аж по нескольку раз.
Парень не мог себе объяснить, почему его так тянуло ко всему таинственному, мистическому и необычному. Взрослеющего Евгения заинтриговывали малообъяснимые факты истории (особенно средневековой), спиритизм, гадания, магия, парапсихология – вообще все оккультные науки. Много он читал и о различных древних религиях, в частности экзотических, типа Дзэн-буддизма или Зороастризма, или вогульского язычества. Не обошел вниманием странный человек и уфологию, и дианетику, и психотерапию, и массу других, самых различных учений и направлений человеческого духовного наследия…
Родился и жил Евгений Малену в городе Черновцы, что в Юго-Западной Украине. В городе, являющемся историческим центром Буковины, расположенном в сорока километрах от румынской границы. Богатая история и старинная архитектура сего места, естественно, серьезно повлияли на мировоззрение молодого умняги. Здесь издавна переплетались украинские, румынские (валашские), еврейские, а также австрийские и польские культурные традиции. (Черновцы даже называли «маленькою Веной» с архитектурными комплексами, а также и нравами, чрезвычайно схожими со столицей огромной империи Габсбургов). Буковина в разные времена находилась под молдавским, османским, австрийским, румынским и российским господством. Что наложило отпечаток на менталитет и души современных обитателей этой многострадальной земли.
Сам же мечтатель принадлежал к румынской черновицкой диаспоре. О далеких предках своих он мало что знал, но традиции народа, так или иначе, чтились в семействе Малену. Так, дома разговаривали, зачастую, на родном языке, в социальных связях (к примеру, женитьбы), отдавали предпочтение одноплеменникам. Кстати, в школе, где учился парень, все предметы преподавали на румынском. Русский же язык товарищ осваивал самостоятельно, с помощью телевизора.
«Демократические» перемены в стране сделали Малену зажиточными. Родители романтика стали первыми скупщиками и торговцами золотом на крупнейшем в Украине оптовом рынке, что образовался в городе в середине 90-х годов. Отец на вырученные деньги выстроил большущий двухэтажный дом в предместье Черновцо – поселке Дуяны. А мать уехала в 2008 году, как и многие горожане, на заработки в Италию, потому как в Буковине до сих пор острые проблемы, как с трудоустройством, так и с достойным вознаграждением за труд…
Развитие интересов Евгения совпало с поступлением в Черновицкий национальный университет. Этот храм естествознания и социогуманитарных наук имел давние историю и традиции. Образован он был на основе духовной семинарии в 1875 году на базе трех факультетов: богословского, юридического и философского. Поскольку Буковина находилась тогда в составе Австро-Венгерской империи, обучение велось исключительно на немецком языке. Сами здания, в которых помещалось учебное заведение, представляли собой сложный архитектурный ансамбль 19-го века, немного вычурный, с австрийской имперской претензией на превосходство. В зависимости от того, кто был у власти в оном крае, предметы преподавались также и на румынском, и русском, и на украинском языках. Ныне бывшая резиденция митрополитов Буковины и Далмации – одно из ведущих высших учебных заведений Украины.
Малену поступил на престижный факультет истории, политологии и международных отношений. Учился с увлечением, получил массу интересных и глубоких знаний в области различных гуманитарных наук, их направлений, исследовательских методов. Завязал отношения со многими студентами, хотя друзьями настоящими из всех стали пятеро человек. Здесь, в универе, начались серьезные отношения с неглупою, приятной девушкой, продолжавшиеся все годы учебы и даже после окончания ВУЗа. Любовь подвигла впечатлительного парня на написание стихов, что посвящались юной пассии с завидной регулярностью.
Окончание университета поставило пред молодым специалистом проблему дальнейшего трудоустройства. Евгений, естественно, мечтал о дипломатической карьере, начиная с атташе в румынской дипмиссии Черновцов. Но Генеральное Консульство страны отвергло предложение неопытного, еще «неоперившегося» кандидата. А может быть, и вправду, все имеющиеся, подходящие вакансии были, видимо, кем-то и заняты.
Несолоно хлебавши, человек с дипломом тогда устроился в одну еврейскую контору по недвижимости. Однако, проработал там недолго, так как иудейское риэлторство отпетых жуликов уж больно пришлось ему не по душе. Ибо Малену был воспитан честным и отзывчивым, открытым, совестливым индивидом, которому претили жадность вкупе с низкими стяжательскими хитростями.
Кстати, за всю сознательную жизнь он ни разу не прикоснулся к рюмке и относился резко отрицательно к курению. Не сквернословил, не прелюбодействовал, шел навстречу ближнему. Короче, был праведником современным, непогрешимым альтруистом, что, несомненно, заслуживало всяческого уважения и похвалы…
Наконец, перебрав кучу предприятий и фирм, Евгений устроился работать компьютерным менеджером по рекламе. Однако, вместе с тем «чудак» не оставляет своих давних интересов, а точнее – становится разработчиком излюбленных компьютерных игр. И, между прочим, начал создавать весьма неординарные находки на этом современном поприще искусства. Искусства, у которого на нынешнее время масса почитателей. (Несомненно, что сценарии игр владели подсознанием автора, так или иначе, постоянно, и легли, само собой, в основу полукоматозных, будущих его галлюцинаций).
Как неисправимый фантазер и мечтатель, Малену просто обожал Природу, а также и мини-путешествия. Не раз с друзьями он бывал в горах, в Карпатах, плюс в здешних исторических местах, что изобилуют таинственными крепостями-замками. Очарованный сей странник, вооруженный фотокамерой, делал изумительные снимки Каменец Подольска, Червонограда, Хотина и других близлежащих городов. Униатские церкви, костелы, хасидские синагоги, живописные берега Прута и Днестра также не оставляли равнодушным человека не от мира сего.
Товарищ мечтал о путешествии в Трансильванские Карпаты, на «родину» ужасного Дракулы. И, что греха скрывать, с лучшим другом готовил экспедицию аж… в Антарктиду. Но почему ж туда?! – резонно удивитесь вы. А потому, что ледовый континент малоизучен, и, по мнению сердяги, таит в себе, вообще невероятнейшие новые открытия!
К тому времени туристу нашему исполнилось почти что 25 лет…
Ну, а что же Любовь – прекрасное чувство, без которой жизнь, Евгения-романтика не имела б никакого смысла?.. Романтические увлечения были частыми, спонтанными и относительно короткими. Однако, вскоре появилась Нина и жизнь бедняги сумасшедшим образом перевернулась. То есть, из ликующего счастья, поначалу, превратилась в форменный кошмар, окончившийся, как мы знаем, жестоко и плачевно.
Да, речь сейчас идет о той холодной девушке, доведшей путешественника до жуткого «самоубийства». И даже после этого былые отношения спасти ему никак не удалось! И хоть печальная история, увы, окончилась не самым лучшим образом, Малену вынес из нее бесценный опыт жертвенного и большого чувства. А именно – глубокой, подлинной Любви мужчины, на которую способен далеко не всякий и не каждый…
Потеря памяти
…Утром следующего дня капитан находился рядом с рулевым матросом. Шторм изрядно потрепал «Оморно», к тому же, сильный ветер далеко отклонил гукор от курса. Нолт отдавал необходимые распоряжения, как вдруг, внезапно, раздался крик старшего помощника Стейта:
– Командор! Скорее!.. Лекарь передал, что незнакомец пришел в себя!
Старый морской волк тут же поспешил в свою каюту – выяснить ситуацию с гостем.
Каюта кэпа была довольно велика и разделена на две половины. В первой, обитой красной материей, располагался большой, крепкий стол, привинченный к полу. На столе – старинная карта Китайского моря и разбросанных по поверхности его островов древней Арседеи. Причем, каждый из крупных островов представлял собой разную страну, с конкретным населением, имеющим свои традиции и законы, историю, язык и прочие особенности.
Здесь же стояли серебряные подсвечники, а также кружки для грога. Работая над картою, старина Нолт немного любил побаловать себя. Стояла и массивная онитовая пепельница, в которую капитан выбивал содержимое выкуренных бесчисленных трубок. К столу приставлены были, само собой, высокие тяжелые стулья. На стенах висели несколько гравюр, а также перекрещенные острые кинжалы.
Привлекали внимание искусной работы вещевой шкаф, вместительный кожаный диван для гостей. Плюс письменное бюро сандалового дерева, за которым хозяин, зачастую, работал, ведя учет и контроль проданного и купленного товара…
Старик, в сопровождении Стейта, быстро прошел на вторую половину каюты, за перегородку. Навстречу помощнику и капитану корабля поднялся взволнованный Карл. На кровати красного дерева лежал пришедший в сознание загадочный незнакомец. (Нолт любезно предоставил, больному, собственное «лежбище»). Глаза горемыки лихорадочно горели: он обрел способность говорить, хотя и был невероятно слаб. Голову молодого человека врач перебинтовал белою повязкой.
Док, подойдя к постели пациента, озабоченно заметил:
– Командор, пожалуйста-пожалуйста, спрашивайте, только о главном. Гость наш, еще не оправился; короче, – нуждается в покое.
– Кто вы? С какого парусника? Как вышло, что оказались одни, в открытом океане? – спросил мореход.
Бедолага, помотав головой, едва слышно, ответил:
– Извините, но, абсолютно, ничего не помню. Скажите, лучше, как я очутился здесь?
– Вы на торговом корабле «Оморно», разговариваете с его хозяином Нолтом. Вчера, судно подобрало вас, как терпящего бедствие, тонущего среди волн.
– Увы, но даже этого не вспомню. Единственное, что осталось в памяти, – жуткая боль в затылке и холод, изнуряющий холод…
– Однако, как хоть зовут-то? Имя, надеюсь, свое можете назвать?
– И имя вылетело из головы. Как и все остальное.
– Поразительно! Вы долго находились без сознания, но, благодаря нашему врачу, очнулись, наконец. Думаю, что память неизбежно со временем вернется. До встречи, молодой человек!
– Спасибо огромное команде, что спасли от неминуемой смерти!..
Трое мужчин перешли в другой отсек каюты, оставив незнакомца одного.
– Карл! – повернулся Нолт к корабельному лекарю. – Если гость, быстро пришел в себя, прогноз должен быть, наверняка, положительным?
– Несомненно. Еще несколько дней, и парень должен встать уже на ноги. Рана на затылке не очень серьезная, но память может восстанавливаться долго.
– Посмотрим, конечно. Время покажет. Но как он похож на погибшего сына! – вдруг тихо молвил растерянный командор.
– Что-что вы сказали? – не расслышали верные спутники.
– Нет, ничего. Все нормально. Пойду-ка на палубу, подышу свежим ветром.
И Нолт, держа руку на сердце, вышел, взволнованно, из каюты на воздух.
…Он стоял у фальшборта, подставив страдающее лицо налетающему ветру. Палубу сильно качало, пришлось крепко держаться за поручни. Смотрел на бушующие волны, уходящие далеко за горизонт. За тот манящий, мрачный горизонт, где кэп когда-то потерял единственного сына Эдгара. Давно это было, но память ярко хранит ужасную бурю, что поглотила несчастного юношу, смыв его за борт.
Сердце больно сжималось, а горькие слезы затуманили тоскующий взгляд. «О, боги великой Арседеи! Ну почему, почему вы лишили меня самого дорогого и главного, что было в жизни! Неужели не заслужил я молитвой, жертвами, доблестью, честью вашей снисходительности?! Для каких своих целей вырвали у отца, прекрасного мальчика, отчего и жизнь потеряла, фактически, собственный смысл?! О, лучше бы умереть, чтоб не ведать длящегося вечность, непоправимого, лютого горя!!..»
«Но погоди раньше времени загонять себя в могилу… – вдруг подумал безутешный капитан корабля. – Возможно, боги дают мне сейчас непостижимый шанс изменить злосчастную Судьбу! Да! Боги даруют мне нового сына, так похожего на погибшего Эдгара! Ну конечно же! Точно! Несомненно!! Я теперь не одинок, и потерявший память горемыка заменит то, что когда-то было безвозвратно утрачено! О, Нолт все сделает для этого, пока чужого, но и близкого, тем не менее, человека! Жизнь старого морского волка опять войдет в колею и чудесное счастье вновь согреет, как солнце, измученное сердце!..»
…Вот такие странные галлюцинации порождало полукоматозное состояние психики Малену. Он лежал в реанимационной палате, окруженный врачами, сделавшими тяжкие последствия черепно-мозговой травмы минимальными. Причем пациент полубессознательно слышал, о чем говорят медики, слышал инструкции данные испуганному отцу лечащим «Карлом» (мать мечтателя еще не примчалась из Италии). Но все эти разговоры переплавлялись в сумрачные видения, типа «потери памяти спасенного незнакомца», а по сути – утраты сознания реального бытия, в котором находился сейчас несостоявшийся самоубийца-влюбленный.
