Kitobni o'qish: «Антидот к паранойе»
Эта книга создана в рамках проекта Crowd Fantasy
Соавторы и участники:
Андрей Коновалов
Максим Акульшин
Пришествие
– Сереж, ты чего? – молодой парнишка с испугом отодвинулся от приятеля, выставляя вперед руки, как будто отталкиваясь от него.
– Да скучно тут у вас, – круглое веснушчатое лицо его собеседника, губастого, улыбчивого парня вдруг превратилось в уродливую, злобно щерящуюся оскаленными зубами маску. Скрипуче каркающий голос заставил первого парнишку сделать еще пару шагов назад. – Ничего он не может, слабак. Не-ет, мне пора. Пора…
– Сереж, ты что? Что случилось?! – парнишка совсем ничего не понимал. Ведь только что нормально с ним разговаривали. Ну, да, Серега сегодня с утра немного странный…
«Странный» Серега тем временем еще больше растянул губы в презрительно ухмылке:
– Жди, я еще вернусь. Тогда и попляшем. Таиксана!
Оскалившись, он развернулся … и в три шага оказался возле ограждения транспортной линии, по которой сплошным потоком неслись наземные боты.
– Вниман…, – ожили предупреждающие динамики системы безопасности, но Серега как будто их и не заметил.
Рукой оттянув один из тросов, отгораживающих линию от пешеходной зоны (как это он сделал?!), не меняя выражения лица, Серега неуловимым движением нырнул между ними. Миг – и он уже стоит рядом с несущимися ботами. Из окон на него с изумлением и испугом смотрят пассажиры. Шипят сквозь зубы ругательства водители, система безопасности уже начинает принудительно замедлять скорость потока. Но поздно, слишком поздно…
Шаг вперед… И тупой нос одного из ботов украшается как по волшебству возникшей вмятиной. Темное тело мелькает в воздухе и ударяется об ограждающие тросы, которые мгновенно становятся податливыми. Тут система трафик-безопасности сработала мгновенно: поймав датчиками непредусмотренное программой движение и сопоставив их с данными о нарушении периметра, система тут же ослабила натяжение канатов и приняла летящее тело Сереги, бережно приняв его, спеленав и аккуратно опустив на землю.
* * *
Пауза замершего мира. Тишина ужаснувшегося бытия. Медленно летят мимо боты, ветер плавно гонит по земле какой-то кусок бумаги, скорбно кивают ветвями деревья, выстроившиеся в карауле вдоль трафик-линии. Замерший в шоке парнишка, завороженно глядит на спеленатый канатами бесформенный комок, который только что был Серегой. Веселым, беззаботным, живым…
Но вот жизнь опять взяла свое. Скорость рывком вернулась в картину мира. Боты, ревя двигателями, понеслись дальше; ветер унес бумагу; деревья, словно отдав салют, вновь распрямились, шумя буйной листвой. И только молодой парень все так же неподвижно глядел на обмотанное канатами тело приятеля. Но вот пошевелился и он. Заторможенным движением парнишка поднял голову, осмотрел редких прохожих, тоже еще не успевших ничего понять, и … столкнулся взглядом со вжавшимся в стену невысоким мужчиной в просторной груботканой одежде первых поселенцев. Лицо мужчины было белее снега.
– Это не я, – расширив глаза, прошептал парнишка. – Это не я…, он сам… Сам…
Мужчина также медленно, не сводя с парнишки взгляда, помотал головой.
– Он сам! – парня вдруг прорвало. – Я ничего не понял! Он сам прыгнул туда! …
Мужчина, замер, словно не в силах сдвинуться с места. Где-то над ними вдруг раздалась сирена воздушного милицейского патруля, автоматически вызванного системой безопасности. Яркий патрульный бот завис в паре метров над местом происшествия и тут же выстрелил вниз темным комком кокона первой помощи. Сгусток пены упал на скрюченного Серегу, облепил его и окостенел внешней коркой, предохраняя поврежденное тело от любых дальнейших воздействий, сберегая его для возможной терапии в регенерационной камере. Только бы он был жив…
С зависшего бота вслед за коконом выпрыгнули три фигуры в милицейской полуброне. Коротко пшикнули амортизаторы скафандров, компенсируя энергию прыжка, и патрульные тут же рассыпались в разные стороны. Один направился к пострадавшему, второй – к ближайшему блоку аварийной системы, а третий, судя по знакам отличия на скафандре, – начальник, подошел к вновь замершему в шоке парнишке.
– Ты видел, что произошло? – негромко, чтобы не пугать, поинтересовался патрульный.
– Он сам туда прыгнул, – одними губами, не переводя остановившийся взгляд, прошептал парень. – Мы разговаривали…, он вдруг лицо сделал… и пошел туда… А там боты… А он…
– Сам пошел? – негромко, даже как-то буднично, поинтересовался патрульный.
– Сам, – закивал парень. – Сам. Я и понять ничего не успел, а он вдруг «скучно у вас», и пошел. А потом…
Парня вдруг затрясло.
– Тихо, тихо, – успокаивающе поднял руку патрульный. – А чего, говоришь, он сказал?
Милиционер специально говорил ровным, спокойным голосом, как будто ничего не произошло, успокаивая, парня и давая хотя бы внешним его рецепторам сигналы о том, что все закончилось, он жив, все нормально (ну, если не учитывать тела в спас-коконе).
– Он? – рецепторы парня упорно не желали соглашаться с идеей патрульного. Они только-только начали осознавать произошедшее. – Он сказал, что тут скучно, а потом крикнул что-то, и … туда.
Парень вытянул дрожащую руку в сторону трафик-линии.
– А что крикнул? – даже как-то дружелюбно поинтересовался патрульный.
– Токсана…, тойкана…, – замялся парень.
– Таиксана, – вдруг раздался хриплый голос, полный затаенного страха. – Он сказал «Таиксана».
– Салат? – удивился патрульный, поворачиваясь в сторону нового участника разговора, мужчины, одетого в просторную одежду первых поселенцев. «Старообрядцев», как их еще называли. – Он говорил про ваш фирменный салат?
– И, похоже, он его слишком много съел, – от информблока аварийной системы вернулся еще один патрульный. – Так много, что в голову излишки ударили. Датчики показывают, что парень на самом деле сам прыгнул на бот. Только как он умудрился раздвинуть тросы ограждения?
– Жив, – от кокона подал голос третий милиционер, пряча в один из кармашков прибор, которым он снимал показания с затвердевшей спасательной пены. – Кокон показывает, что парень жив. Вызываю медиков.
И он забубнил что-то в микрофон шлема.
– Жив? – удивился вдруг «старообрядец», изумленно распахивая глаза, в которых заплескался страх.
– А что не так? – тут же насторожился старший патруля. – Не должен был быть?
– Да нет, – смешался вдруг «поселенец». – Я просто… Ну, он сильно ударился…
Патрульный хотел было сказать еще что-то, даже рот открыл, но вдруг замолчал, по-прежнему гладя на «поселенца». Нет, не на «поселенца» – сквозь него.
Старший патруля замер на секунду, потом вдруг дернулся, и его глаза изменились. Стали смотреть как-то по-другому. Так, как будто он только что узнал что-то новое. Важное. Значимое…
– Жив, – теперь и он произнес это слово с каким-то даже удивлением. – Надо же… Крепкий попался… Но все равно он ничего не умел…
– Таиксана, – прошептал вдруг «поселенец», медленно, шаг за шагом, отползая от патрульного.
Взгляд старшего стал задумчивым. Теперь он как будто просматривал что-то внутри своей памяти.
– Но тут все-таки лучше, – пробормотал он. – Нет, определенно, этот лучше.
– Василич, – позвал его один из патрульных. – Мы тут закончили, медики будут через…
– Господин лейтенант, – надменным голосом вдруг поправил его старший.
– Чего? – не понял тот.
– Звание мое забывать не надо, господин сержант, – ледяной взгляд старшего пронизывал починенного как будто насквозь.
У того брови полезли вверх.
– Ты чего, Василич? Тоже салата переел?
– Господин лейтенант, – еще раз с нажимом повторил старший.
– Как скажете, господин лейтенант , – патрульный переглянулся с третьим милиционером.
– Если закончили и все данные с камер безопасности и унибраслета свидетеля собрали, то ждем медиков, – тем же надменным тоном приказал лейтенант, – передаем им пострадавшего и отбываем. У нас много дел.
– Каких дел, Василич? – не понял третий патрульный и тут же поправился, натолкнувшись на ледяной взгляд. – В смысле, господин лейтенант.
– Разных, – взгляд старшего опять устремился куда-то вглубь себя. – Разных. И кстати, а где этот, «старообрядец» который?
– Ушел, – патрульный оглянулся. – А что, надо найти?
– Не надо, – барственно махнул рукой лейтенант. – Тут и так все ясно, а сделать он все равно ничего не успеет.
– Что не успеет? – патрульный опять переглянулся с напарником. Теперь в их взглядах была тревога. Со старшим явно творилось что-то странное.
– Неважно, – мотнул головой лейтенант. – О, вот и медики.
Воздух завибрировал от пронзительного воя сирены неотложной помощи, пронизывающего тугие сплетения транспортных узлов.
Высыпавшие из прибывшего бота санитары споро погрузили уже отвердевший кокон с покоящимся в нем «Серегой» и отбыли. За несколько минут до них стартовал милицейский патруль. На месте аварии уже вовсю работала ремонтная бригада дорожников, восстанавливающая целостность системы безопасности, а за углом ближайшего дома все так же стоял и не мог отдышаться «поселенец». Прохожие по очереди подходили к нему, предлагали помощь: видно же – человеку плохо; но он только мотал головой и твердил только одно слово:
– Таиксана. Таиксана. Таиксана.
Прохожие отходили, подозрительно оглядываясь. И правда, странный он какой-то. При чем тут салат? Ну, да ладно. У них, «старообрядцев», свои правила, своя кухня.
* * *
– Таиксана! Евлампий Егорович, – невысокий мужчина в просторной груботканой одежде первых поселенцев, наплевав на приличия, перепрыгнул через невысокую живую изгородь, и влетел в просторный двор дома стоящего посреди прячущегося на окраине леса хутора. – Это случилось! Это произошло! Евлампий Егорович, таиксана! Он появился!
– Что? Постой, Пафнутий, подожди, что ты несешь? – пожилой мужчина с окладистой бородой, что-то мастерящий во дворе дома, сидя на широкой скамье возле стола, развернулся к появившейся в воротах фигуре.
– Таиксана, – названный Пафнутием мужчина, судорожно глотая воздух, как после быстрого бега, остановился, опершись на стол, за которым сидел пожилой Евлампий Егорович. – Все, как в истории описывается. Безумный взгляд, пренебрежение к живущим, смена тела…
Пафнутий оперся на стол обеими руками.
– А самое главное, Евлампий Егорович, он меня узнал!
– Подожди, Пафнутий, не торопись, – Евлампий Егорович огладил бороду. – Кто «он»? Как он мог тебя узнать? Кого «тебя»?
– Да я не знаю! – почти взвизгнул мужчина. – Но он со мной говорил, как будто знал, что я про него знаю.
Копающийся во дворе неподалеку мальчишка лет шести бросил свое занятие и с удивлением воззрился на Пафнутия. Картина была и в самом деле удивительной: в этом доме не кричали и не суетились. Здесь всегда ходили медленно, говорили чинно и негромко. А тут на тебе…
– Он парнем был, – сбиваясь и сглатывая пересохшим горлом, попытался объяснить Пафнутий. – А потом сказал, что ему скучно и прыгнул на трафик-линию. Почти насмерть, но не насмерть. А он, как и написано было, прыгнул в лейтенанта милицейского… А тот на меня посмотрел… Ну и…
– Так, – благообразный Евлампий нахмурил брови и решительно поднялся со скамьи, явно поняв из рассказа Пафнутия больше, чем тот успел сообщить. Он поднял голову и посмотрел на циферблат больших часов, висящий над входом в дом. – Время городских новостей. Пошли, послушаем. Если ты прав, то сейчас мы услышим много нового…
Много им услышать не удалось, но и того, что было, хватило, чтобы брови Евлампия Егоровича сошлись на переносице и больше не расходились.
– … две странных попытки самоубийства, – вещала с экрана витранса симпатичная ведущая. – Молодой человек, его имя по просьбе следствия не разглашается, проникнув через ограждение трафик-линии № 27, попытался покончить жизнь самоубийством, бросившись под идущие боты. А через несколько часов начальник передвижной патрульной группы милиции, осматривавшей место этого происшествия, выстрелил себе в лицо из табельного импульсного излучателя…. Странное совпадение… Оба остались живы… Следствие продолжается, обрастая новыми подробностями … Будем держать вас в курсе событий…. Необычное заявление сделал начальник лейтенанта, пытавшегося покончить жизнь самоубийством.
Прослушивание новостей прервал резкий, требовательный сигнал ком-центра. Евлампий Егорович тревожно глянул на Пафнутия.
– Центральный? – нахмурился он.
Пафнутий почувствовал, как ноги начинают слабеть.
– Евлампий, – над ком-центром появилось трехмерное изображение такого же благообразного мужчины. Только борода у него была не такая густая. – Срочный сбор, Совет Старейшин собирается немедленно.
– Что случилось? – подался вперед Евлампий.
– «Белое место» ожило, – рубанул с экрана мужчина. – Неординарная активность. Что-то произошло.
Евлампий оглянулся на экран витранса, по нему уже шли другие новости.
– Я, кажется, знаю, что, – медленно проговорил он. – Это Таиксана. Пора начинать эвакуацию.
– Что?! – вытаращил глаза мужчина. – Что ты сказал?! Ты уверен?!
– Я бы очень хотел ошибиться, – Евлампий Егорович сглотнул. Потом сделал вдох и собрался. – Все, еду. Бот готов, буду через полчаса. Да, и выясните пока, где эти, туристы, которые тут были. Говорил же я Захарию…
Он сжал губы, решительно отключил вызов и посмотрел на Пафнутия.
– Собирайся. Вернусь с Совета, мы уезжаем.
И вышел. За его спиной Пафнутий медленно опустился на стул.
Глава 1
– Шойс, у тебя там, это… пахнет чем-то. Шойс… Ой, – Степан Донкат, вертя головой по сторонам в поисках странного запаха, зашел на кухню и замер, как вкопанный.
– Привет, – развернулось к нему огромное белое облако, увенчанное высоченным белоснежным колпаком. Блеснула массивная серьга в ухе, свернула белозубая декстеровская улыбка. Обилие белого цвета превращала Шойса Декстера в какого-то суперположительного персонажа, наподобие небесного создания, снизошедшего на землю. То бишь, на орбитальный астероидный поселок.
Только небесные создания они, того…, немного постройнее будут. И не с такими рожами разбойничьими…
– Привет, – прогудел Декстер и развернулся обратно к плите. – Очень вовремя ты пришел, помогать будешь.
– В чем это? – подозрительно поинтересовался Степа. Как правило, подобный тон у Декстера означал много-много работы. Для его, Декстера, блага, естественно.
– Ассистент нужен, – не оборачиваясь, значимо прогудел сакс. – Одному, чую, не справиться.
Степа оглядел кухню, заваленную всякими сверкающими … инструментами, по-другому не скажешь, предназначенными для приготовления еды, и озадачился.
Картина и в самом деле ординарной не выглядела. Видеть бывшего капитан-коммандера дальней разведки, наемника одного из самых известных частей космической пехоты Сакс-Союза, в роли повара было не то, чтобы непривычно, а как-то… Ну, вы себе представьте матерого волкодава, обряженного в розовую парчу с кучей всяких стразиков, паеточек и всего такого прочего, марширующего семенящим шагом на тоненьком поводке. Вот что-то такое и вырисовывалось.
Но это на первый взгляд. А если задуматься… Степа пожал про себя плечами: хотя, в принципе, все логично. Коспеховское прошлое Шойса Декстера осталось позади, а ныне он трудится (на пару с самим Донкатом) совладельцем одного из самых известных орбитальных баров Изюбра, головной планеты восьмого про-слоя РФМ, Российской Федерации Миров. Так что тут все вполне вписывается в рамки текущей деятельности. Так что и с другой стороны все выглядело не таким уж и неправильным.
Сгусток солнечной энергии по имени Шойс Декстер мелко жить не умел в принципе. Его до сих пор помнило добрых пять сотен бойцов, с которыми он воевал. И с остальными вещами в жизни сакса выходило похоже. Если бар – то их «Мамкин валик», названный в честь знаменитой прически космических пехотинцев уже давным-давно входил в пятерку самых известных орбитальных заведений Изюбра подобного типа, и неуклонно приближался к вершине. Если «окультуриваться» – то только лучшие музыкальные группы в этой половине галактики и самые модные ныне художники. Про проблемы, с ними связанные, помолчим, ладно (описано в романе «Все прелести Технократии»)? Виртуальный мир и уникомповские игрушки? Да легко. Самые сложные игры – насквозь за месяц. А из галанета еще и вытащим самостоятельную электронную личность и заставим ее с нами дружить. Что еще…? Да что угодно.
Теперь вот неугомонный сакс, полтора месяца назад поспорив с их со Степой приятелями, загорелся кулинарией. И не просто кулинарией, а чтобы с подвывертом. Потому как и приятели не простые: как-никак владельцы, «Вершины Мира» одного из лучших ресторанов поверхности Изюбра. Как тут ударить в грязь лицом, не удивив их чем-то на самом деле необычным?
– Ассистент, говоришь, тебе нужен? – Донкат еще раз оглядел кухню.
На плите дымится огромная кастрюля, на центральном столе громоздится гора овощных очистков. Повсюду валяются остатки каких-то упаковок, контейнеров. В углу выстроились парадом стройные ряды каких-то баночек, баночулечек, баночаточек…
И, что самое интересное, умнейший кухонный автомат, способный все это делать самостоятельно и мгновение ока, в процессе приготовления не участвовал вообще, будучи почти скрыт от глаз какой-то кучей пакетов.
– Угу, – прогудел своим басом Декстер, не отвлекаясь от какого-то священнодействия, происходящего на плите.
Под его руками что-то бурлило, взбулькивало, исходило ароматным паром. Сакс бросил в кастрюлю щепотку чего-то белого, и его варево вдруг зашипело, поднялось и тут же опало. Степа даже хихикнул от пришедшего в голову сравнения.
– Шойс, – решил он тут же поделиться своими наблюдениями. – Ты сейчас на какого-то колдуна похож. Который волшебное зелье варит.
– А что? – гордо подбоченился Декстер, отвлекаясь на секунду от готовки. – Процесс приготовления по-настоящему вкусного блюда – это всегда волшебство.
Он, не выпуская из правой руки дымящегося половника, левой подхватил внушительного вида нож и начал водить им в воздухе, как будто рисуя магические знаки.
– Так что можешь считать меня волшебником, вышедшим из сказки, – завывая «волшебным» голосом, сообщил он.
– Из какой сказки? – недоверчиво сощурился Донкат.
Декстер, разведя руки с половником и ножом в стороны и становясь похожим на сбежавшего из зоопарка носорога в поварском колпаке, довольно осклабился.
– Из доброй, конечно.
Степа критично оглядел маньяческого вида тесачище, зажатый в лапе сакса.
– Выгнали? – понимающе поинтересовался он. – Главного героя отравил?
– Иди ты…, – возмутился было Шойс, но тут за его спиной, на плите что-то ядовито зашипело, и Декстер, забыв об обиде, бросился спасать свое творение, вернее, варение.
– Шойс, – Донкат начал разгребать пакеты, скрывающие кухонный автомат. – А с ним не проще было бы? Опять же и ассистент не нужен.
– Не трогай, – предостерег его сакс. – Настоящее блюдо должно быть приготовлено только своими руками. Тогда оно будет нести в себе отпечаток творца. И только тогда получается настоящий вкус.
– То есть все, что мы ели всю жизнь до этого – это было ненастоящим? – не поверил Степа.
– Мы говорим об искусстве, – Декстер, не отвлекаясь от помешивания, приподнял над головой половник. С него немедленно сорвалась зеленоватая капля и украсила плечо сакса пятном неправильной формы.
– Так ты теперь будешь все свое время посвящать искусству очистки овощей? – уточнил Степа. – Странное увлечение.
– Ты будешь посвящать, – мстительно поправил его Декстер. – А я буду радовать вас непревзойденным вкусом превосходных блюд.
– И не надейся – фыркнул Донкат. – Я эту вонь терпеть не буду. И кстати, а что на самом деле это воняет?
– Это? – Шойс завертел головой. – Это сыр.
– Сыр? – не поверил Донкат.
Но тут небольшой таймер рядом с Декстером издал противный писк, и сакс встрепенулся. Подхватив лежащую рядом крышку, Шойс накрыл ею свое варево и переставил его на край плиты. Отлив часть в какую-то миску, Декстер оставил, наконец, кастрюлю в покое, а сам занялся засыпанием в миску различных накрошенных и замоченных ингредиентов, стоявших тут же. Периодически он поднимал голову и сверялся с документом, выведенным на небольшой экран уникомпа, висящий над плитой перед его глазами. Декстер был настолько поглощен процессом, что Степе стало даже жалко его прерывать, выясняя про сыр и запах. Никуда они не денутся. Подождут.
Он достал сигарету, уселся поближе к одной из вытяжек, чтобы не добавлять сигаретного дыма к влажному туману, путешествующему по громадной (как и все в доме Декстера) кухне, и стал получать удовольствие от зрелища.
А посмотреть было на что. Шойс Декстер, оправдывая свой позывной-прозвище «Кабан», который к нему прилепился еще во времена наемничества, огромной (не толстой, но здоровой) тушей ворочался над плитой, беспрестанно что-то досыпая, помешивая, растирая и поминутно сверяясь с таблицей на экране. Непрерывное бубнение гулким Декстеровским басом перекрывало шум работающих вытяжек, да и всей остальной техники заодно.
Процесс и вправду походил на священнодействие, и под конец сигареты Степа все же не выдержал.
– Шойс, – позвал он, выпуская струю дыма в вытяжку. – А как у тебя вяжутся уникомповские документы на стене и «отпечаток рук творца» при приготовлении блюда? Это что значит, автомат для очистки овощей использовать нельзя, а электронные таблицы – можно? Неправильно. Если уж решил «вернуться к корням», будь любезен пользоваться старинными носителями. Ты про бумажные книги слышал?
Он хихикнул про себя. Оказалось, совершенно напрасно.
– Это следующий этап, – провозгласил Декстер, что-то ожесточенно размешивая в миске. – У меня пока времени нет для личного путешествия в хранилища, а выбирать кулинарные манускрипты по галанету – это как-то моветон. Тут надо все руками пощупать. Почувствовать дух времени, так сказать.
Степе стало нехорошо. Путешествие за бумажными кулинарными книгами как-то плохо укладывалось в его картину жизни. Тут Декстер, кажется, перебрал. А ведь с него станется…
Тем временем, сакс, закончив свое камлание, с торжествующим видом повернулся к Степе, держа в руках полную ложку.
– Вот попробуй, что получилось, – расплылся он в улыбке.
Донкат недоверчиво глядя на сияющего сакса, аккуратно потянул немного густого супа из ложки.
– Вкусно? – довольно улыбнулся сакс.
– Гадость! – Донкат, в прямом смысле наплевав на чистоту кухни, раскрыл рот и часто-часто задышал, пытаясь погасить пожар, полыхнувший во рту. – Фу, ты меня отравить решил, как главного героя твоей сказки?
Степа завертелся на месте, не в силах терпеть жжение. В рот как будто бросили раскаленный уголь.
– А ты и есть главный герой той сказки, – невозмутимо подписал эпитафию Декстер.
– Спасибо, – не оценил шутку Донкат, отчаянно и безуспешно пытающийся соскрести остатки соуса с языка.
– Что это, Шойс?
– А что? – сакс засунул себе в рот оставшуюся ложку. Полную.
Степа даже на секунду позабыл про свою проблему, ожидая, как Декстер будет превращаться в огнедышащего дракона. Он, наконец, разобрался, что это за сказка, и про кого она.
И… и ничего. Декстер с задумчивым видом покатал во рту свой химический боеприпас. Степу замутило.
– Да уж, немного перебрал я с чили, – посетовал Декстер и зачем-то полез в холодильник.
– Держи, – Шойс протянул Степе небольшую бутылочку с молоком.
– Это еще зачем? – покосился на него Степа, но бутылку все же взял. Ему сейчас что угодно шло, только бы не так горело во рту.
И, как ни странно, помогло. Молоко сгладило режущую боль и как будто даже охладило горящий язык. Правда, чуть погодя, ощущения начали возвращаться вновь. Донкат поспешно присосался к бутылке.
– М-м? Му-мм? – вопросительно промычал он, тыча пальцем в ложку, которую Шойс все еще держал в руке.
– Это? – сакс пожал плечами. – Это разведенный соус гуакамоле.
– Гуака…чтоле? – ради такого случая Степа даже забыл про жжение во рту. Тем более что молоко, как ни странно, помогло.
– Гуакамоле, – повторил Декстер. – Это рецепт такой древний. Просто туда чили можно класть, а можно не класть.
– А чили, это что? – насторожился Степа.
– Это то, от чего ты тут прыгаешь, – любезно объяснил сакс. – Перец такой.
– А где ты его взял?
– Где-где, – удивился Декстер. – На поверхности.
Он ткнул пальцем в пол, хотя, по справедливости стоило тыкать в стену: Изюбр находился по правую руку от висящего на геостационарной орбите астероидного поселка.
– И все остальное, тоже? – Степа начал что-то подозревать.
– А как же, – фыркнул сакс. – Готовить из вакуумных продуктов, это…
– Знаю, знаю, – замахал руками Донкат. – «Тогда оно не будет нести в себе отпечаток творца». Ты лучше скажи мне, а все остальные продукты ты тоже с поверхности привозишь?
– Зачем «привозишь»? – удивился Декстер. – Один раз съездил, выбрал, что мне надо, потом сами привозят. Как будто не ты у нас закупки контролируешь.
– Ничего себе, – удивился Степа. – А, может, их еще и выращивать самому надо? Ну, что бы уж совсем везде ты своими «отпечатками творца» наследил?
– Ты уж до полного-то идиотизма не доходи, – попросил его Декстер.
Степа озадачился, разглядывая заваленную всякой всячиной кухню и стараясь понять, где, по мнению Шойса, должна проходить грань этого самого «идиотизма».
– Так, а воняет-то у тебя что? – вспомнил он, потихоньку избавляясь от пожара во рту.
– Я ж говорю – сыр, – терпеливо пояснил Декстер. – Я его сделал и поставил готовиться.
– В смысле, «сделал»? – Степа, родившийся и выросший на орбитальных станциях, искренне считал, что все молочные продукты – это результат пищевых технологий, вызревающий в одних и тех же автоматах, наподобие того, который стоял перед ним. Только плотность у них разная и вкусовые добавки. Хотя, наверное, для большинства орбитальных станций галактики это так и было. А оказывается, вон оно как… – Сам порошки, что ли смешивал?
– Какие порошки? – не понял сакс. – При чем тут порошки?
– Ну, из которых сыр делается, – неуверенно пояснил Степа, начиная медленно подозревать, что мир может быть устроен несколько сложнее, чем он предполагал еще пару минут назад.
– Сыр делается из молока, – пояснил Декстер. – Или у тебя есть другая информация?
– Нет, ну понятно, что из молока, – фыркнул Степа. – Он же молочный продукт.
– Ага, с этим разобрались, – удовлетворенно кивнул Декстер. – А до этого?
– До этого? – вот тут у человека по имени Донкат, проведшего детство и юность в космосе, начинались системные пробелы в осознании мира. – До этого он, наверное, был частью молока.
– Логично, – поджал губы Декстер. – Пока мыслишь правильно. Тогда я по-другому спрошу: а молоко откуда берется?
– Откуда-то из коровы, – на сём биологические познания Степы исчерпались, и сакс это почувствовал.
– Не «откуда-то из коровы», – а коровы его дают.
– Ага, – развеселился Донкат. – Приносят каждый день в копытах и передают погрузчикам. А те сразу на орбиту.
– Ну, до погрузчиков там еще как до соседнего про-слоя, – не согласился Декстер. – Коров еще подоить надо.
– Чего с ними сделать? – удивился Степа. В орбитальном лексиконе «доить» означало начать получать энергоснабжение с только что запущенного источника.
– Та-ак – Декстер снял колпак и взлохматил смоляную шевелюру и без того пребывающую в художественном беспорядке. – Начинаю лекцию о базовом устройстве мира. Первое: молоко дают коровы, которые живут на поверхности. И чтобы получить это молоко, его надо выдоить из коров, этим занимаются специальные люди и для этого у них есть специальные приборы. О, – вдруг запнулся он. – А ты, часом, не про то молоко говоришь, которое на станциях замкнутого цикла пьют?
– А есть еще какое-то? – удивился Донкат.
Сакс закатил глаза.
– Э-э, это не совсем молоко, – пояснил сакс. – Можно сказать, что это вообще не молоко. Это набор химических соединений, по структуре и питательным свойствам очень близкий к молоку. Но не молоко.
– А написано «молоко», – не поверил Степа.
– На орбитальных контейнерах знаешь, что иногда написано разными хулиганами? – состроил рожу Декстер. – А на самом деле там руду возят.
Он оглянулся на плиту.
– Короче, поверь: молоко живое и молоко, производимое на орбите – два разных продукта. И сыр, я имею в виду настоящий сыр (который, кстати, подается и в нашем баре), можно делать только из живого молока. Чем я и занимаюсь. Но для него нужна закваска.
– Это она воняет, – догадался Степа.
– Ну, наверное, – пожал плечами Шойс. – Только я не стал бы уж совсем говорить, что «воняет». Ну, есть небольшой запах от скисшего молока и сычуга.
Донкат даже не стал отвлекаться на новое слово. И без него было достаточно.
– Небольшой запах? – удивился он. – Я бы сказал, что ты там пару-тройку врагов на части разделал и под кроватью забыл. Недели две назад.
– А-а, ты про это, – догадался Декстер. – Не, это не сыр. Это гарум .
– А это еще что? – вздохнул Донкат. – Опять взрыв желудка?
– Да ты понимаешь, – принялся объяснять Декстер. – Я рассудил, что, не освоив кулинарию наших корней… Ну, того, к чему люди, как вид генетически предрасположены, никогда настоящим поваром не станешь…
– А ты хочешь стать настоящим поваром? – прищурился Степа, но Шойс проигнорировал вопрос.
– Поэтому начать я решил с кухни Древнего Рима, слышал о таком?
– Слышал, – Степа решил не вдаваться в детали.
– Умница, – умилился Декстер. – Но у них в кулинарии как-то совсем все просто, и я решил взять только соус.
Донкат пожевал губами, вспоминая недавний пожар.
– Ты вообще, я смотрю, специалист по соусам.
– Так они любое блюдо шедевром сделают, – пожал плечами сакс. – В общем, это соус на основе рыбы.
– Тухлой, – уточнил Степа, демонстративно вертя носом.
– Засоленной, – поправил его Декстер. – И оставленной выдерживаться на пару месяцев.
– Что? – возопил Донкат. – Так ты собираешься всю эту бодягу длить пару месяцев?
– Кхм, – откашлялся в кулак Декстер. – Вообще-то, я планировал готовить несколько дольше. Мне это просто нравится. А что до сроков приготовления, то некоторые блюда выдерживаются и подольше. Например, один из сыров так вообще не раньше чем через полтора года готов будет. Я просто хочу доказать, что на орбите тоже можно…
– Стоп, – Степа выставил вперед руки. – Дальше не продолжай. Потому что если ты сейчас скажешь, что вместо управления баром, доведения до конца всех наших задумок, вечеринок, праздников, да и просто ведения нормального образа жизни ты собираешься сидеть тут, чистить овощи и варить свои зелья, отравляя орбитальное пространство, то я прямо сейчас звоню Эльвире Семеновне Ассендорф, помнишь еще такую? Она еще по совместительству твоя невеста…
Сакс скривился, показывая смешную шутку. Степа удовлетворенно кивнул.
– … и говорю, что ближайшие полтора года она будет жить в доме, пропахшем тухлой рыбой. Она, соответственно, берет под мышку уже мою невесту, Селену Дмитриевну Коваль, пару плазменников, и вот тогда, Шойс, мы еще посмотрим, что ты каждое утро будешь есть на завтрак. Я так думаю, что кашу из автомата. И это еще в лучшем случае.
