Kitobni o'qish: «Лучшие друзья зайцев»

Яркое июньское утро. Со второго этажа хорошо видно пойму и легкий туман над ней; где-то у реки под густыми ивами прячутся васильки и лютики, огороженные зеленым бастионом. Трава в пойме растет настолько хорошо, что из нее можно было бы каждую неделю готовить великолепное сено. Травы косили – правда, не ради сена, и не у реки. Поэтому оба берега одеты в зеленые шубы. Но старинные тропы сохранились. По ним ходили еще сто и двести лет назад. Через реку протянут современный железнодорожный мост, также над рекой есть мосты с автострадами. Но их из окна не видно.

Тихон прошелся по дому, проверяя все ли в порядке с электричеством. У него теперь стоят самые новые коммуникации, но по старой привычке Тихон все проверял. Раньше в доме постоянно что-нибудь отваливалось или рассыпалось, особенно после долгого отсутствия; а поскольку Тихон почти всегда уезжал надолго, некому было смотреть за домом всерьез. Друзей из поселка Тихон не хотел просить. Не потому что им не доверял – и в мыслях не было не верить, у него здесь много отличных товарищей; просто Тихону не хотелось показывать запустение родительского дома. Почти десять лет он бывал лишь краткими наездами и почти не работал на участке. Затем ситуация в Кралепоре круто поменялась, Тихон всерьез отремонтировал дом и сделал несколько новых пристроек.

Все комнаты наполнены утренним светом. Одна комната обращена на юго-запад, поэтому свет в ней мягче и нежнее. Раньше здесь спали родители Тихона.

– Мама, папа, доброе утро! – сказал Тихон и посмотрел на фото. Мама, как всегда, повернула голову к окну, под которым рассыпаются гроздья белых и розовых сиреней. В стороне от них стоят сирени с фиолетовыми, пурпурными и бардовыми кистями. Еще сирени есть на границе с соседским участком. Они зацветут через месяц. На этой широте сиреням полагалось распускаться в мае и в начале июня, но отец Тихона вывел особы сирени, которые начинали цвести гораздо позже, при этом времена цветений чередовались. Сиреневая волна кончалась только в августе. Друзья поражались, восхищались и спрашивали Тихона, как это получается. Но Тихон помнил только те времена, когда сирени уже стояли. Он свободно раздавал черенки, не зная, какой секрет им нужен; у отца тоже не было специального образования в этой сфере. Отец был инженер-металлург, разрабатывал новые типы сплавов и композитные материалы. Мама очень любила сирени – а также всех своих близких. Тихон был убежден, что именно благодаря этому отец придумал, как управлять цветением. Ведь ни одной книги по селекции или садоводству Тихон не нашел. Значит, их и раньше не было.

О родителях мамы и отца Тихон почти ничего не знал. Собственно, отцу не довелось иметь официальных родственников с самого начала. У мамы что-то произошло, еще в раннем детстве – едва стоило заговорить о том времени, как слезы моментально наполняли ее глаза, даже если она была спокойной. Чтобы не расстраивать маму, Тихон решил избегать таких разговоров. Он и теперь не знает, что случилось. Тогда вообще было ненормальное время. Заводы массово прекращали работать, затем их старались восстановить, но ОЭК не поощрял наличие у волков заводов. Для предприятий с самоуправлением (не зависящим от ОЭК) создавали многочисленные искусственные преграды. Металлургический комбинат работал то в пол-силы, то на одну треть, на четверть или даже на одну десятую. Все время возникали какие-то непонятные долги, проблемы, по городам бегали бандиты, инфраструктура не обновлялась. Доходы в тот период позволяли только-только обеспечить режим физического выживания. Но все равно мама родила Тихона и очень хотела родить ему младших сестричек и братиков. Отец тоже мечтал о большой семье. Ведь они были молодые… когда все произошло, родителям было почти столько же, сколько Тихону сейчас. Мама родила в девятнадцать. Отец поступил в вуз в пятнадцатилетнем возрасте (как и Таня Страхова). Мама закончила техникум, хотела учиться в вузе заочно, но тогда по велению ОЭК заочное обучение сделалось платным. Несколько лет подряд во всех окрестностях было негде взять мясо, не говоря уже о молочных изделиях: на птицефабриках случился всеобщий мор, которые передался и большим диким птицам, на реках вместо рыб вылуплялись гидры и огромные прудовики. Волки их никогда не ели. Когда Тихон родился, еще можно было достать нормальное мясо в пределах района. Затем волкам приходилось уходить на охоту в соседние районы, на десятки верст; и в других местах был птичий мор. Из-за отсутствия мясной пищи в нужном количестве у волчиц исчезало молоко. Мама Тихона решила, что родит обязательно, как только жизнь станет полегче. Под комбинатом работала экспериментальная энергетическая установка. Наверное, ее спрессованная энергия дала огромный импульс взрыву. Комбинат не распался, он попросту… исчез, оставив страшные металлические пятна и воронки. Родители ушли на смену рано-рано утром (не хотели будить Тихона). Он до боли запомнили тот, предыдущий день. Ведь именно теперь Тихон понимал, какими молодыми были отец и мама. Может быть, мама уже была беременной? Мысли об этом раз за разом вызывали острый приступ грусти и ярости. Последнее чувство можно использовать для дела – в битвах с врагами. Сейчас есть некоторый перерыв: ОЭКа с псами нет, бандитских групп почти нет, Манаенкович растворился, Филбертов – убрали. Последнее фото рыжей (где она уже лежит на земле) вконец испугало официальных представителей, особенно в западном полушарии. Они уверенны и богаты, хорошо защищены географически; но как говорит Олег Дмитриевич Радостин, внутренне они сейчас дрожат. Зачем-то предложили переговариваться. Аркадий сейчас у них. Наверное, ему очень тяжело.

Гриша и Павел заняты сейчас на строительстве высокогорной магистрали. Командир Изморов тоже там. Таня работает с детишками. Тихону нравилось думать о детях и общаться с ними; только он позабыл все детские игры и его приходилось учить заново. Тихон страшно хотел завести своих собственных детишек. Для этого нужно жениться. Как это сделать наилучшим образом, Тихон до сих пор не мог решить. Он проверил все в доме и пошел к Сердомиру Ястрову. Они вместе воевали на западной границе, когда Тихон туда приехал от безысходности. Сердомир тогда был на старшем курсе и проходил практику в войсках. В результате и он, и Тихон получили боевую практику. Сердомир после вуза еще почти год работал на границе. Потом они стали работать в разных направлениях, но продолжали тесно общаться, и в своем родном поселке, и в других местах.

На районном уровне везде работает самоуправление. Волки с высшим и среднем техническим образованием ведут работу в своих отраслях и параллельно занимаются административными делами. Чаще всего у руководителей мужские лица; бывает, что и волчицу выбирают на главный местный пост, но все-таки для организации порядка и всего хозяйства в целом выбирают больше волков. На отдельных предприятиях довольно много руководительниц волчиц: например, все птицефабрики и ткацкие комбинаты возглавляют именно волчицы. Среди сотрудников волчиц там тоже много. Сердомир с Тихоном пошли проверить, все ли в порядке в области их местного индейководства. Там что-то случилось с компьютерами. Благодаря Аркадию Тихон знал, как правильно нажимать на кнопочки в случае сбоев. А Сердомир был и вовсе инженер. Поэтому они быстро все наладили. Девушки-волчицы спрашивали о новых бандитов.

– Наша система общелкает их за сто верст. То есть уже на этом расстоянии мы будем знать направление их жалкой шкуры. Система ловит абсолютно все сигналы!

В прошлом году Аркадий во главе большой группы приезжал налаживать систему безопасности. Он также установил много новых компьютерных программ. Волчицы говорят:

– Он такой умница! И жена его – такая добрая, чутка, изумительная! Так здорово лечит! Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь из девочек (дочерей) пошел по медицинской части. Мальчики говорят, им очень нравится кибернетика. Сережа, а что это, если вкратце? Это математика или производство.

– Пожалуй, все вместе. – на птицефабрике настойчиво предлагают обед из курочки. Но супруга Сердомира сама приготовила обед, и будет обижаться, если Сердомир не попробует его первым. Тихон тоже стал отказываться. Волчицы все же настояли, чтоб приятели съели по два бутерброда с карбонатом из птичьего мяса. Завод выпускает мясо птиц, полуфабрикаты, а также готовые изделия. Сердомир начал тщательно умываться, чтоб жена не думала, будто он съел слишком много. Они вернулись к Сердомиру уже около пяти часов дня. Птиц теперь можно запросто покупать на фабриках, кроме того, тем, кто там работает (даже один день в неделю) дают мясо птицы бесплатно. Но многие хозяйки любят, что и у них на участке были птицы. Соседский петух сел на самую верхнюю часть забора и смотрел на всех с горделивым видом. Василиса запустила в него лесным орехом.

Орех с ядром, поэтому он тяжелый. Петуху щелкнуло в лоб. Он свалился вниз и стал удирать. Василиса (жена Сердомира) пообещала ему голову открутить. Впрочем, она не в первый раз обещает.

– Василисочка любит действовать темпераментно! – сказал Сердомир. – Иногда бывают такие концерты – в театр ходить не надо.

– А она была в театре? У нас вроде бы даже в столице только планируют организовать сцену, на любительской основе.

– Она сразу будет профессионалом. Тиша, насколько я знаю, Василиса никогда не видела записей с театральной игрой, особенно тех ненаших, архивных, с богатыми декорациями. Но и без них она набралась театральности. Нет, я ничего не хочу сказать против этого. У нее характер симпатичный, но экспрессивный. Любит воспламеняться.

– Ничего не взорвалось?

Сердомир постучал по дереву.

– Я стараюсь всегда быть в здравом уме.

Три дня назад Сердомир с Василисой бурно обсуждали один хозяйственный вопрос, затем начали спорить. Детишек дома не было, поэтому Василиса не сочла необходимым сдерживаться и стала кричать как в драматическом театре: «будет ли конец, могильный камень» – и так далее. Сердомир был почти спокоен и парировал ее выпады логически. Василиса раззадорилась. Сердомир заметил:

– Смотри, ведь могу и надавать!

– Да-а? – Василиса схватила нож и тут же его бросила об пол. После этого она выскочила из дома. Сердомир – за нею. Василиса, не рассчитав, оказалась у сарая, к которому с одной стороны примыкали высокие плодовые кустарники, а с другой – длинная поленница высотой больше ее роста. Увидев мужа, Василиса метнулась в самый угол и выдернула из дров немаленький топор.

– Только тронь!

– Ополоумела уже. – сказал Сердомир. Василиса глядела сердито.

– Топорик положи. Можешь пораниться.

Василиса размахнулась и всадила топор глубоко в дерево.

– Так, понятно. – Сердомир быстро вышел из-за поленницы и его из угла не видно. Василиса дернула топор на себя – не выходит, дернула снова – не выходит. Тогда она с раздражением бросила на землю топор, застрявший в полене, наступила на полено ногой и одновременно дернула рукоятку. Топор вылетел и едва ее не опрокинул. Вместе с топором Василиса вышла из-за поленницы.

Сердомир стоит с березовым колом чуть пониже себя.

– Что, продолжим? Фехтовать хочешь? – Василиса попятилась, но не бросила топор. Если бы она рассталась с топором, Сердомир не стал бы держать кол. Василиса прижалась к краю поленницы, поскольку думала, что с других сторон мух ее точно достанет.

– Когда ты прекратишь свои театральные выкрутасы?

– Это ты меня достал!…

– Ах, это я виноват?! А ну иди сюда! – Василиса сжалась и решила стоять на месте. Сердомир изо всех сил стукнул по поленнице сбоку, а потом, когда все посыпалось – еще сбоку сверху. Несколько поленьев стукнули Василису, когда она уже лежала на траве. Она упала не потому что ее ударили; но удар рядом оказался крайне сильным.

Сердомир положил кол на плечо, словно пулемет.

– Продолжаем инсценировку, или, наконец, объявим занавес? Ты думаешь, мне это приятно? Разговаривать надо нормально! Вот и продолжим. Сейчас.

Он немного развернулся. Василиса поскребла рукой о траву.

– А мне что? Никто не поможет?

– Я тебя вообще не задел! Ты сама свалилась!

– Мог бы на руки взять…

– Я тебя и так всю жизнь на руках ношу!! – крикнул Сердомир из дома.

Василиса поднялась и стала отряхивать сарафан. Она знала, что Сердомир прав: если ей или детям что-нибудь необходимо, он делает это мгновенно или насколько можно быстро. Она тоже его очень любит. Но иногда не сдерживается.

– У нас, в общем-то, Тиша, все проходит безболезненно. А вот Василисиному руководству два зубика вставили. Ей муж высадил за похожие выкрутасы, еще в самом начале совместной жизни. И она лет двадцать ходила без тех зубиков, поскольку обратиться было не к кому. Это сейчас ребята молодцы, навещаю нас регулярно, а также есть возможность получать дистанционные консультации. Я слышал, так сделали, что совершенно не отличишь от настоящих. Но ведь без этого же можно было обойтись.

Тихон знал – и на его улице есть дома, где ругаются, и на других улицах тоже есть дома, где ругаются и фехтуют оглоблями, граблями и лопатами. Но потом всегда мирятся. Это уже вполне стандартная практика.

Интересней всего было на Ореховой улице, где у каждого дома созревают настоящие лесные орехи. У местной девушки мужем стал не кто-нибудь, а молодой талантливый архитектор. Он учился на одном курсе с Гришей Надёжкиным. Он вообще никогда не дрался, не кричал и не шутил в резком стиле, он очень умный и чуткий. История вышла из-за того, что его юная супруга Светлана хотела жить только рядом с лесом. С раннего детства она любила гулять по лесу одна и в компании, любила собирать грибы, но больше всего ей нравилось охотиться. В шестнадцать лет она знала шестнадцать способов охоты на летающую дичь. С нею постоянно ходили местные ребята одного с ней возраста или помоложе. Мужу столько же лет, сколько Грише Надёжкину, но ей он всегда казался очень взрослым. Три года назад он прибыл, чтобы восстанавливать инфраструктуру во всем районе. Тогда действовал режим мобилизации, поэтому всем, кто умеет, доверяли любое дело, даже если оно неженское. Светлана лихо управляла бульдозером, экскаватором, краном и другой строительной аппаратурой. Она получила среднее профессиональное образование в этой отрасли, хотя краны и бульдозеры всегда считались мужской сферой, волчицы учились другим профессиям. Отец Светланы любил ее безумно. Раньше он работал очень далеко от дома, потому что только там для его специальности было подходящее занятие. Он уехал за много сотен верст. В поселке оставались жена, дочь, мама и сестра Катя, младше его почти на десять лет. Там, где он работал, случались землетрясения, выползали змеи и бандиты. А в самом поселке разгорелась эпидемия. Об этом он узнал, лишь когда пожар эпидемии уже ворвался в дома, пробушевал недолго и погас… Почти единовременно пожар унес и жену, и маму. Сестра тоже тяжело болела, но поправилась. Дочери было всего три годика. Он вернулся и уже больше никогда не уезжал далеко. Он смог здесь наладить работу, вместе с товарищами и с Катей, у которой огромные деловые качества. При этом она очень добрая и ласковая

Баловать дочь чисто физически не было возможностей, зато ей позволяли гулять везде, в течение длительного времени. Светлана полюбила самостоятельность и оценивала других именно с этой позиции. Архитектор Дмитрий ей сразу понравился; но гораздо сильней он понравился отцу Светланы и тете Кате. Чтобы Дмитрия не перехватили другие потенциальные невесты, отец Светланы лично познакомил его со своей дочерью. Светлана работала в одной из бригад, с которыми Дмитрий часто взаимодействовал. Отец сперва все обсудил с сестрой, а уж потом спросил Светлану.

– Светочка, Дима нравится тебе?

– Да, он красивый и умный! – ребят-волков без высшего образования она не считала умными. На взрослых это не распространяется, но с другими взрослыми Светлана общается не так часто. Катя стала говорить, какой замечательной парой они станут и объясняла, почему это так. Ради любви к старшему брату – и отчасти из-за характера – Катя не вышла замуж, и воспитывала своих детей без мужа, но очень хотела, чтобы у Светы был замечательный муж. Светлана согласился выйти за Дмитрия. Сначала они жили в доме для молодых семей (собственно, весь тот квартал Дмитрий спроектировал с коллегами из столицы). Каждой молодой семье давали квартиру с кухней, ванной и туалетом. Тогда жили отлично. Но вскоре Дмитрия вызвали на работу в другой город. Светлана спросила, есть ли рядом с той стройкой огромный лес. Когда оказалось, что леса нет, она ехать отказалась. Дмитрий ездил туда на два-три дня и возвращался. Дорога была неблизкая; гораздо проще было бы в течение нескольких месяцев жить прямо в городе. Светлана была в поселке не одна, но все же Дмитрию не хотелось ее бросать. Светлана спрашивала, почему он никогда не охотится. Дмитрий ответил, что ему неприятно убивать птиц. Светлана стала его подразнивать:

– Что за мелкий пацифизм! Ты недавно из песочницы? Кубики не растерял?

Несколько раз они ездили на предприятия КРБ. Светлана увидела боевые автоматы и стала требовать, чтобы Дмитрий выбил для нее хоть один ствол – для охоты. Дмитрий принялся мягко объяснять, почему девушкам не обязательно иметь автоматы. Светлана обиделась и вновь стала дразниться, пуще прежнего. Дмитрий вздыхал. Он хотел бы жить с нею в городе, пусть не весь год – но хотя бы один сезон в году каждый день быть вместе. У Светланы изумительная фигура, шикарные волосы и на ней прекрасно сидят платья. Но она сама не любит платьев, предпочитая носить рабочие брюки с майкой. Летом она ходит исключительно в шортах, даже если дождик идет. Самосвалы ее слушаются. Дмитрия отправили на работу в один большой город. Он смог уговорить Светлану, сказав, что в том городе очень интересно работать. Там действительно было много вещей, которых Светлана никогда не видела; но охотиться регулярно она не могла. Лес был за городом, как и река. Светлана туда бегала и едва успевала на работу. График был достаточно интенсивным. Но после работы она постоянно кричала на Дмитрия: куда он ее привез? Вернулись они, лишь когда Дмитрий выполнил все дела. В разгаре было лето. Отец Светланы звал их жить вместе, потому что уже перестроил дом, и значительно расширил полезные площади. У сестры Кати уже трое детишек (двое бегают, один на руках), но ее любви нет пределов. И она очень хотела, чтоб Светлана и Дмитрий пожили с ними. Светлана, едва приехав, сразу юркнула в свою комнату и не выходила до конца дня. Тетя Катя определила, что Светлана спит. Посреди ночи Светлана встала и отправилась в лес, и вернулась оттуда только в середине следующего дня. Она прошла по поселку, собрала местных ребят и опять ушла в лес. Три дня подряд она вообще не смотрела на мужа.

Светланин отец удивился.

– Димочка, вы что, поссорились? – Дмитрий не знал, какое слово привести. Ведь он сам совершенно не хотел ссориться! На его коленях резвились детишки Кати. Утром Светлана заявила, что вернется поздно вечером, но и вечером не вернулась. Отец знал, что она не пропадет. Но он поразмыслил всерьез. Утром он отправил Катю с детьми на культурно-массовое мероприятие в ближайший город и очень просил Дмитрия сопроводить их. Когда все ушли, он сразу же пошел за дочерью. Светлана забралась более чем на двадцать верст вглубь леса. Отец ловил ее отдельные признаки, а потом обнаружил прямой след.

Издалека он видел, как парни в шутку дерутся на берегу озера. Светлана дает советы, как ударить побольнее, используя мужской волчий жаргон. Отцу было неприятно слышать от дочери грубые слова. Он постоял немного, обошел вокруг и выскочил прямо перед парнями.

Никто не заметил, как он подобрался.

– Ребятки. Я полагаю, вы уже достаточно погуляли. Идем за мной.

Поджав хвосты, парни пошли следом. Им уже лет 17-18. Но если отец Светланы скажет родителям, что они не слушались старших (а он давно старший), их скорей всего очень неприятно отлупят. Всю дорогу отец Светланы не выпускал ее руки и шагал очень быстро. Недалеко от поселка он велел парням идти домой, а сам повернул в сторону железной дороги.

– Куда мы, пап? – испугалась Светлана.

– Домой. – Отец пересек железную дорогу, прошелся по той стороне, затем вернулся на эту сторону. Сделав очень хитрую петлю, он вернулся на их участок. По-прежнему не отпуская Светлану, он ввел ее в дом, поднялся на второй этаж, к ее личной комнате. На открытой полке лежит ремень.

– Ты меня обманул! Уже приготовился! – Светлана попыталась выскочить, но отец схватил ее за волосы, прямо у головы. Сдавил и слегка развернул ее лицо к себе. Светлана не выражала ни малейшей покорности. Тогда он резко дернул рукой, и Светлана едва не стукнулась о кровать. Волосы в кулаке.

– Светка. Зачем тебе подростки? Они еще глупенькие.

– Они не хуже тебя!

– Ах вот ты как меня ценишь!! – он хлестнул ее ремнем по голой ноге. – Я же. Тебя просил. Тебе нравится болтаться?

– Нравится! – крикнула она с вызовом.

Ремень защелкал.

– «Нравится!» Посмотрите, что ей нравится! А так – нравится? А после этого – нравится?!

Он бил ее ремнем по ногам, не задевая при этом колени и пальцы. Несколько раз хлестнул по хвосту. Светлана не кричала, не умоляла и не сопротивлялась; но согласия в ней также не было. Поэтому отец не переставал.

Наконец Светлана уткнула лицо в подушку. Ремень сразу опустился.

– Все-все-все. Причешись, смени экипировку и начнем советоваться.

Отец быстро прошел к своей комнате. Там он скомкал ремень и с ненавистью зашвырнул им в угол. Ему уже было очень жалко дочь, и было стыдно перед ней. Когда он вернулся, Светлана все еще сидела на полу и смотрела вперед насупленно.

– Перестань. – Он поднял ее, посадил на кровать и стал сам расчесывать ее длинные густые волосы. Потом он сделал ей простую, но симпатичную прическу.

– Пойдем, наденешь мамино платье.

– Па-ап, они все такие длинные!

– Я сказал! – наденешь мамино.

Все наряды тетя Катя хранит в особом месте, благодаря чему они совершенно не стареют. В платье можно гулять, посещать общественные места, даже работать в саду в нем можно, а вот лазить по заборам уже затруднительно. Светлане нравилось прежде лазить. Теперь она безучастно следила за тем, как отец надевает на нее элегантное платье длиной почти до пола. Затем он посадил Светлану на диван и сам сел рядом.

– Итак, дорогая, послушай меня. Раз я – отец, то имею право иногда командовать. Во-первых. Прекрати гавкать на Дмитрия. Он тебя очень любит и все терпит, но тебе не идет такое поведение. В любви все должно быть обоюдно, нельзя только требовать и получать. Поэтому – это второе – ты должна родить Дмитрию ребеночка. Или сразу двух ребеночков! Это будет радость для всех нас! Что ты так на меня смотришь. Ты уже достаточно взрослая, пора бы уже и здесь заняться делом. А с парнями, в-третьих, ты можешь общаться, но не чаще, чем с мужем. Ты их что, любишь сильней, чем мужа?

Светлана тихо ответила:

– Нет. Но он говорил, скоро придется работать еще дальше…

– Ты должна родить не сию минуту. В ближайшие три года. Разве это не замечательно – иметь детей?

Вечером отец Светланы нарочно делал все так, чтобы Светлана постоянно оказывалась возле Дмитрия. С ним она в тот вечер не разговаривала, но и не отстранялась. Спать они легли по отдельности, поскольку прежде всегда спали на разных кроватях. На следующий день Катя обняла Светлану и повела ее в одну из новых комнат.

– Смотри, какую мы кровать вместе с папой сделали!

– Да, красивая!

– Чтобы Вы с Димой могли спать в одной комнате.

– А я думала, это для детей…

– Они здесь играют, но спят у себя.

– Хорошо, тетя Катя. Я постараюсь. – Светлана не выдержала и расплакалась. Катя обняла ее еще крепче.

– Ну что ты, глупенькая, это совершенно нормально. Так во всех семьях, где есть мама с папой.

Постепенно Светлана научилась любить мужа и теперь у них все хорошо. В прошлом году родились мальчик с девочкой. Катя обожает их нянчить. Дмитрий вместе с Гришей Надёжкиным проводил геодезические работы на месте будущих дорог Дальнего Востока. Светлана тоже туда ездил. В последние недели Гриша занят трассой, которая пойдет от кралепорской границы к небольшому, но очень ценному эксклаву. Ту ветку планируется провести через весь горный регион, поэтому соседние маленькие республики очень заинтересованы в ней. Строительство пока ведет один Кралепор.

– Ребята там, или еще дальше, а я сижу без дела.

– У тебя же официальный отпуск.

– Но в саду я уже все сделал. Плоды собирать еще очень рано. Да и зачем они мне, если я живу один.

Тихон не стал говорить о том, что его беспокоит, но Сердомир и так все понял. В родном краю не всегда удается встретить подругу. Это особенно обидно, поскольку волчицы здесь все до единой высокие и красивые. С давних пор волки пристально следили за тем, чтоб не было близкородственных браков (ближе пятого колена). Свою родословную большинство молодых волков вполне могли не знать, но она есть, все записи и документы тщательно сохраняются в зданиях местного самоуправления. Поколению Тихона лучше искать пару не в поселке; к тому же, здесь все его ровесницы уже завели семьи и детей. Но в других местах Тихон не знал, как знакомиться. Он не хотел, чтоб жены была явно умнее его, и не хотел дружить с простенькой. Ему хочется, чтоб подруга была одновременно серьезная, нестрогая и веселая. Таких он видел, в принципе; возле них чаще всего были парни. Тихон запросто мог разогнать парней одним своим видом, особенно когда был с погонами. Он никогда не носил боевых наград (один раз он их надел на гимнастерку, чтобы сфотографироваться, а затем обратно снял), но его высокая стройная фигура была одновременно и внушительной, и привлекательной. Тихон понимал, что знакомство очень часто происходит благодаря внешним данным, и вместе с тем, не хотел использовать эти данные в личных целях. Вплотную к поселку стоит новый микрорайон, где дома как в городе, только этажей поменьше. Зайчики боятся туда переезжать и по старинке живут в тесных осиновых домиках. Избушкам по 80-90 лет. Зайцы работают в садоводческих хозяйствах, сортируют овощи, ездят в соседние районы и области для работы в сфере услуг. Все инфраструктурные объекты этой области проектировали волки, сложные операции также осуществляют волки и еще чуть-чуть лисы. Рядом с поселком Тихона лис нет, только зайчики. Шурша длинными ушами, зайцы-парни и зайцы-девушки носятся вдоль окраины поселка и почти не боятся волков. Пожилые зайцы украдкой вспоминают, как в былые времена бывали случаи жестокого истребления граждан маленького роста. Любой волк или волчица уже в 12-13 лет могут состязаться с зайцем в скорости, а сырое мясо они способны есть еще раньше. Однако никто никогда не охотился на зайцев. Волки говорят:

– Это же наши соотечественники!

Длинноухих граждан преследуют только в случае их участия в криминальном деле. При ОЭКе очень много зайцев работали в торговле и в других иностранных фирмах, но прямого вредительства в этом не было. Тесно с ОЭК сотрудничали очень малое число лиц: одних устранили, другие выехали из Кралепора еще до 26 апреля и теперь дрожат в южных странах. Сотрудники КРБ иногда заходили к зайцам и говорили: «Дрожите? Ну и хорошо» – и тотчас уходили, не производя никаких действий. На зайчиков это оказывало впечатление. КРБ весьма подробно знал, у кого из зайцев есть родственные связи за рубежом. Это важно, поскольку зайцы расселились широко по всему восточному полушарию. За океаном тоже есть зайцы.

Они нестрашны. Барсуков, енотов и росомах, которые при ОЭК получили заграничные паспорта, отправили к местам зарождения этих паспортов, иначе говоря, к западной границе. Часть вагонов волки просто отцепили вместе с барсуками, открыли их, но не стали забирать, вагоны поехали к иностранцам. На обратном пути возникла мысль: а нужна ли была такая щедрость? В тех вагонах кроме барсуков и похожих на них зверей ничего не было, систему водообеспечения сняли еще на кралепорской земле. Зачем нужно было дарить врагам вагоны высокой прочности? В них можно возить любой груз; это не хлипкие деревянные будочки, как в других странах. Ребята даже начали беспокоиться, что их будут ругать за разбазаривание народного имущества. Однако никто ничего не сказал. По данным разведки, барсуков, енотов и росомах не встречали агенты, они сами потянулись неряшливыми толпами на запад. Приграничные населенные пункты были совершенно не обустроены для принятия таких толп, они были мелкие, бедные и не занимались контрабандой. Поэтому росомахам было негде воровать. К концу того года гражданское население целиком оставило двадцатикилометровую полосу, примыкавшую к кралепорской границе. Разведчики могли определить, что с другой стороны остаются коммуникаторы военных структур, но исключительно мелкие. В то лето несколько армий были просто обращены в пепел и очень многие из мелких приграничных стран остались совершенно без армии. Их население все последние годы интенсивно уезжало на запад и на юго-запад, ближе к экватору. Кралепор не перемещает линию границы, но ведет непрерывный контроль. Часть земель опустела вконец. На них возвели новые опорные пункты и ждут реакции прежних хозяев. Пока никакой реакции нет. По данным Олега Дмитриевича Радостина, вместе с армиями сгорели главные инициаторы, поэтому чисто физически с той стороны границы нет претендентов, чтоб возглавить наступление. Кралепор понемногу рекультивировал земли с обеих сторон. Койоты уже не стремятся ходить в густые леса. Все шпионы сидят в городе, который тогда еще находился далеко от границы. Спустя тридцать лет мистер Касторбильд будет поражен, увидев огромные трещины в дорогах, на которые ушло самое дорогое покрытие. Его делали и делают за океаном, но необходим уход, и нужна прочая инфраструктура, чтоб дорога сохранялась. Касторбильд посмотрит на многочисленные пустые кварталы, дойдет до разделительной полосы и там его слегка ограбят. Но это выйдет нестрашно.

Возле того города действовали ребята из криминальных отделов КРБ. Спецназ остается ближе к границе. Тихон горел желанием подраться с росомахами и даже огорчился, когда этого не получилось. На границе он выследил несколько койотов. Шпионы попались на простых вещах, широкомасштабных боев также не было. Случались локальные стычки, часто без стрельбы. Тихон уже начал подумывать, что спецназ КРБ останется без дела. Изморов его успокоил.

В этом году Тихон занимался преимущественно тренировкой бойцов, а также вещами, где не надо воевать. Мысли о семье уже ничто не могло отвлечь. Тихон рассуждал о том, что, выбирая невесту, нужно также представлять себе ее родственников и выстраивать отношения с ними. Зайцы часто болтали о том, как отец-мать-дед чьей-то жены не любил мать-отца и бабку-деда мужа, как муж ругался с боковыми родственниками, т.е. с братьями, сестрами, тетками, а также с другими родственниками. Их названий Тихон никогда не запоминал. У ежей и енотов, если те живут тесно, также можно слышать крик и гомон. Все же, ссоры между зверями малого размера проходили почти всегда мирно, без грандиозных разрушений. Редкий заяц может ударить по-настоящему хорошо. Среди волков очень многие парни и девушки были родом из детских домов, поэтому проблемы из-за сложных семейных отношений не могли возникнуть столь же часто, как у зайцев или ежиков. Тихон предпочел бы девушку без родителей, без немолодых родственниц, которые даже у волков иногда бывают сварливыми. Сердомир по секрету говорит, что Василисе повезло вырасти без подобных родственников, поскольку у нее и без того специфический характер. Василиса почти всегда была деловой, но случались минуты, когда азарт ее покидал и ей хотелось быть слабой, хотелось почувствовать силу ее друга. Василиса не болела, а просто затихала, прижавшись к Сердомиру, и слушала его, как совсем маленькая девочка. Сердомир знал, что она не притворяется.