Kitobni o'qish: «Ночные курильщики, или Исповедь пилота-контрабандиста»

«Я против безмозглых законов, закрывших молодым людям с горящими глазами путь в небо… Я буду летать. За себя. И за тех, кто не может»

Живым, погибшим и пропавшим без вести нелегальным пилотам посвящается…

Предисловие, или Отказ от ответственности

Данный текст является художественным произведением, т. е. предметом художественного вымысла автора. Все совпадения с реальными фактами случайны.

Географические названия и некоторые сведения взяты из общедоступных репортажей в средствах массовой информации о деятельности Государственной пограничной службы в Закарпатье. Имена всех действующих лиц вымышлены. Подробности о пилотировании летательных аппаратов заимствованы из авиационной литературы, также доступной для общественного прочтения. Не рекомендуется повторять описанные ниже действия, так как это противоречит действующему законодательству Украины и соседних государств, а также представляет чрезвычайную опасность для жизни.

Глава первая. Полный рот земли

Кто летает – тот падает,

Кто боится падать – никогда не будет летать!

Сергей Уточкин

…От ничегонеделанья и одиночества в огромной съемной квартире я, кажется, стал понемножку сходить с ума. Не помогали ни долгие телефонные разговоры с близкими, ни чтение разнообразной литературы, которую я приобретал на местном книжном рынке.

Даже стакан красного домашнего вина в магазине через дорогу, где меня уже узнавали, не улучшал настроения. После первой попытки вылета, которая завершилась полным разрушением и возгоранием мотодельтаплана, прошло почти два месяца. Тот случай, в котором мне посчастливилось отделаться легкими царапинами (хотя все думали иначе), я уже рассматривал как весёлый анекдот, не более. Ошибки пилотирования там не было. Да, честно говоря, и пилотирования там вообще не было, потому что отказ двигателя случился сразу после отрыва, а потом – лучше не вспоминать… В конце поля, служившего мне аэродромом, в точности перпендикулярно взлетному курсу был прорыт оросительный канал. Так вот, когда перегруженный аппарат оторвался от земли, и двигатель остановился, мне невероятным усилием удалось «перепрыгнуть» эту яму, отдавши трапецию от себя. Дальше все произошло молниеносно – срезало носовую стойку шасси (как позже оказалось, частый случай с тележкой Т-2 в стандартной комплектации), тройное капотирование¹ и тишина. Освободился от привязных ремней, а дальше – ни шагу! Со всех сторон обшивка, она же «парус», тросы и ломаные трубы конструкции. Хорошо, хоть нож был под рукой. Режу дакроновый² «парус», выбираюсь оттуда. Темнота вокруг… Чую запах бензина – наверное, перебило топливный шланг. Вдруг вспышка и огонь – этого ещё не хватало! Сгорит аппарат, жалко его. Снимаю кожаную куртку, набрасываюсь на пламя: «Ах ты, так тебя и этак, раз- и про- и пере-».

В считанные минуты подлетает микроавтобус с «наземной командой», и огнетушителями и другими подручными средствами добивают огонь.

– Живой? – единственный русскоговорящий из «команды», Олег, освещает меня фонариком. Остальные, мадьяры, что-то между собой оживленно обсуждают.

– Ребята спрашивают, ты летать еще будешь?

– Хоть сейчас. Да вот беда, не на чем… – отвечаю им.

– Не беспокойся, купим еще аппарат.

«Наземные» с фонарями рыщут вокруг места крушения, собирают разлетевшиеся ящики с «полезной нагрузкой», а также другие предметы. Оторванная носовая стойка шасси обнаружилась в тридцати метрах от аппарата. Странно, но приборы и GPS-навигаторы уцелели. Благодаря последним, удалось определить наибольшую скорость аппарата – 99 километров в час… Да, мне очень повезло. Лишь немного ушибся, да и голова болит.

А мотодельтаплан размазан по земле, ошметки валяются в радиусе двадцати метров, мотоциклетный шлем треснул (до сих пор не пойму, обо что же был удар?)…

Я – живой! Как это хорошо и весело, когда можешь дышать, двигаться, смотреть, а не лежать вон там, среди рваной ткани и ошметков труб, будучи припечатанным к земле двигателем. Как хорошо, что этот аппарат был с поперечным расположением кресел, то есть сидел я немного правее мотора… Да, именно правее. В отличие от самолетов, здесь место командира предусмотрено справа, слева же (аппарат изначально был предназначен для армейских нужд) должен был сидеть пулеметчик, или располагались носилки…

Стою в стороне, пока «команда» грузит останки дельталёта на прицеп микроавтобуса. Подъехал коротенький джип «Wrangler», любимый транспорт руководителей «операции». Сидящий за рулем мадьяр призывает меня садиться:

– Gyere hozzam! (то есть, иди ко мне).

Вообще, о венгерском языке я знаю лишь в общих чертах. Разговора не выйдет, зову Олега – «переводчика». Кроме него никто русским языком здесь вообще не владеет.

– Надеюсь, мне за вот это ничего не будет? – спрашиваю.

– Сам понимаешь, ты не виноват. Моторчик сдох, да и всё.