Kitobni o'qish: «Любовь длиною в жизнь»
Максим Исаев
isaevshapi@gmail.com
Любовь длиною в жизнь
Киноповесть.
Он появился здесь неожиданно. Небольшая белорусская деревня много повидала на своём веку, может поэтому сначала на него никто не обращал внимания. Старик не был похож на местных, впрочем, он и на себя самого не был похож. Поселившись в маленьком полуразрушенном домике на окраине деревни, он от рассвета до заката стучал то топором, то молотком; разобрал старый забор, соорудил новый; несмотря на свою седую голову, лазил по крыше, как обезьяна по деревьям. Не прошло и двух месяцев, как на месте заброшенного домика засверкал свежими красками вполне приличный по местным меркам дом, перекопанный и очищенный от сорняка участок, где посажены кустарники, деревья, цветы. Очень скоро равнодушие окружающих к одинокому старику лопнуло. Первым заговорил сосед через дорогу.
– Доброго дня Вам, отец! – поздоровался сосед через забор. Был он невысокого роста, но крепкого телосложения, лет в районе пятидесяти. У старика сложилось представление, будто приезжает он в деревню отсыпаться. Приедет ночью затемно, бросит машину прямо на улице, а сам появляется на свет только к обеду и долго моется, обливается холодной водой, протекающей за дорогой, и никогда не здоровается. Не здоровался до сегодняшнего дня.
– И Вы здоровы будьте! – сказал старик, особо не обращая на него внимания и продолжая работать. Сосед постоял некоторое время, с любопытством смотря на то, как старик ловко лазит по крыше и орудует молотком, топором, а затем дал понять, что не собирается уходить.
– Как–то не по-соседски: Вы тут уже давно, а мы так и не знакомились.
Старик посмотрел на него изучающе, ловко слез с крыши, сел на новую лавку, смастеренную накануне, и пригласил соседа:
– Проходите, сосед, не стесняйтесь.
Иван открыл калитку, прошёл во двор и представился, подойдя ближе:
– Меня Иваном звать.
– Присядьте, Иван. Меня Саид звать. Дед Саид.
– О! Саид! Как в кино! «Откуда взялся, Саид!», «Стреляли!» С Юга приехали?
– Стреляли уже давно. Теперь мир и покой. Из Минска я. Давно тут живу.
– Навели такую красоту. Один. Почему дети, внуки не помогают?
– Нет у меня никого. Были. Жена ушла. На тот свет. В прошлом году. Есть сыновья…Были…Там уже невестки…Во мне не нуждаются…Потерял я всех. А дочку мне господь не дал.
– Понятно. С невестками сложно. – ответил Иван задумчиво и с грустью в глазах. Затем поднял голову и бодро добавил, – У меня такая же фигня, почему я и убегаю сюда. Как начнут собачиться жена с невесткой, хоть ты в петлю… Потому и убегаю от греха подальше.
– Молодежь другая сегодня: почтения нет к старшим. Ни к своим, ни к чужим.
– Я тоже в Минске живу. А тут дом предков. Их уже нет в живых. Приезжаю, ухаживаю за могилой. Зимой, правда, редко приезжаю, а летом постоянно. Скоро на пенсию, тогда совсем перееду. Так что, будем соседями постоянными.
– Как помру, мои тоже приедут. Ухаживать. Мертвых родителей больше любят дети.
– Мы жили нормально. Ругались, конечно. А кто не ругается!
– Мертвые не ругаются.
– Как Вам тут, Саид, – нравится?
– Нравится. Природа. Свежий воздух. Да и кладбище рядом. Готовлюсь. Чтобы невесткам не пришлось далеко… Как помру.
–С Вашим здоровьем помирать то не легко, Саид. Видел я, как Вы по крыше бегаете. Не всякий молодой может так.
– Помирают не только больные. Потерявшиеся тоже помирают. От ненужности.
– А с соседями уже познакомились?
– Зачем трогать! У меня своя печаль, у них своя…
– Вы нас удивили, дед Саид! Как молодой. По крыше. Один. За пару месяцев… Такое отгрохали!..
– Ты посиди, Иван, я щас.
Саид поднялся, быстрым шагом вошёл в дом и появился обратно с курительной трубкой в руках, на ходу забивая её табаком.
– Вы ещё и курите?! – спросил с немалым удивлением Иван и посмотрел на Саида округлёнными глазами.
– А чему нет! Мне уже лезгинку танцевать нет надобности. Мечтал. На свадьбе внука танцевать. Уже напрасно. – произнёс Саид спокойно, закурил трубку, выпустил из легких обильный дым и продолжил: – В жизни у меня осталось только три удовольствия: покушать вкусно, поспать сладко и покурить крепко. Всё остальное позади, в прошлом: и любовь, и песни, и танцы.
– Образуется ещё, Саид. Потанцуете.
– Потерял я веру в добро, Иван. Зло идет от невежества. Надежды не осталось. А без надежды жизнь теряет смысл.
– Не печальтесь, Саид. Даст бог, образуется.
– И в бога уже не верю. Нет его. Если бы он был, меня бы не было здесь.
– Ты, наверное, мусульманин? У тебя же Аллах?
– Какой я уже мусульманин! Наукой замусорена голова. В трех институтах накачивали атеизм. Потерял я Аллаха, и бога не нашел. И в людях разочарован.
– Ну-у-у, так нельзя жить, Саид. Без бога! Без людей!
– Бес поселился в людях. Шайтан! Сердце разбито, в душе пустота. Смотришь на мир и не знаешь, чего от тебя хотят. Ты ещё жив, но как будто умер. Пустота и одиночество. Человечество ушло в виртуальный мир. Живых людей не видят, не замечают вокруг.
– Что же у Вас такое случилось, Саид, что Вы так? Ко всем? Ко всему?
– Сгорел я. Как свеча. Светил всем и сгорел. Выбросили меня, как использованный…
Деревня Войтовка расположена в десяти минутах езды от Дзержинска и в тридцати минутах от Минска. Автобусы сюда не ездят. Окружающие со всех сторон деревню современные дома, заселяются приезжими из Минска новыми хозяевами в выходные дни и напоминают современный стиль жизни. Аборигены деревни в количестве шести или восьми голов живут между случайными заработками от новых хозяев и пьянками до последней копейки. Два раза в неделю в деревне случается нечто вроде праздника, когда приезжает автолавка с просроченными продуктами, и жители успевают перекинуться последними новостями о погоде, политике и здоровье соседей. Однообразно, тихо, спокойно вдали от городской суеты. Всё, как всегда. Но на этот раз случилось событие, которое перевернуло жизнь Саида и о котором я должен вам рассказать. Дед Саид купил макароны, сахар, хлеб и уже шел домой, как за спиной услышал, что женский голос спрашивает про него. Саид обернулся. Несколько удивленные соседи указали на него, и женщина подошла к нему. Элегантно одетая в красное пальто стройная молодая женщина пронизывающе смотрела на Саида и улыбалась. Её длинные чёрные волосы, сверлящие карие глаза показались Саиду знакомыми, родными, но он не успел и подумать об этом, как молодая привела его в чувство своим звонким и красивым голосом:
– Здравствуйте! Вы Саид? Саид Алиев?
– Точно так. Чем обязан? – ответил машинально Саид, а сам всё думал: «Какой знакомый голос! Какие знакомые черты лица! И глаза! Где же я их мог видеть?»
– Поговорить надо с Вами. Где мы можем?
– Ну, не на улице же! Пойдемте ко мне домой. Я тут недалеко живу. Во-о-он там! Красная крыша, – указал вытянутой рукой Саид на дом вдали.
– Поедем на машине. Садитесь, – женщина показала на красную машину, стоящую позади на обочине. Саид послушно забрался в машину и всё думал о своём: «Где же я её мог видеть?», но, не вспомнив ничего, спросил:
– Вы с Исполкома? Я уже подготовил бумаги. На регистрацию.
– Нет, я по другому вопросу.
– Хорошо. Расскажете. Надеюсь, Вы не из милиции.
– А что, с милицией у Вас проблемы?
– Да нет у меня проблем с милицией, это невестка создаёт мне проблемы, как только появляюсь я в своём доме. Это я пригласил их жить со мной, на свою голову. Доброе дело сделал, называется.
Сказав эти слова с горечью в голосе, Саид отвернулся, чтобы не видно было предательски высочившиеся капли в глазах. Тем временем, они подъехали к дому Саида. Он вышел из машины, открыл калитку и пригласил гостью в дом.
– Проходите. У меня не совсем порядок тут. Мебель привезли вчера. Разбираюсь. Садитесь сюда, – Саид подвинул стул к столу, чтобы гостье было удобно сидеть.
– Спасибо. Вы тоже сядьте.
– Конечно. «Конечно», —сказал он, сел напротив знакомых глаз и опять стал лихорадочно искать в голове мысль о том, где же он мог видеть эти глаза, эту улыбку, это до боли знакомое лицо.
– Я совсем другим представляла Вас. На фотографиях Вы моложе. Улыбаетесь.
– Был. И веселый был, и молодой. Все осталось там, в прошлой жизни. Теперь нет у меня причины для радости.
– Мама рассказывала, что Вы всегда жизнерадостный такой.
– Мама? Меня?.. Откуда она меня знает?
– Саид… Вы только спокойно… Только не волнуйтесь.
– Хорошо. Постараюсь.
– С сердцем у Вас все в порядке?
– Стучит ровно, вроде. Вы доктор?
– Да, я врач. Но дело не в этом. Я по другому вопросу.
– По какому? Не томите.
– Саид. Саид Алиевич, я Ваша дочь!..
Дорогой мой читатель, на этом месте я должен прервать свой рассказ и перенести вас мысленно лет на тридцать пять – сорок назад, в нашу большую Советскую страну, где люди были добрее, счастливее, романтичнее. Представьте себе небольшой, но бурно развивающийся город недалеко от Минска. Своему развитию город был обязан заводу БелАЗ. Завод выпускал большие, очень большие самосвалы для работы на карьерах по добыче угля, железной руды, алмазов, других полезных ископаемых. В те годы в стране бурно развивалась добывающая отрасль, для неё требовалось всё больше карьерной техники и завод расширялся, увеличивая выпуск самосвалов. Завод нуждался в специалистах и туда направлялись специалисты разных профессий, разных национальностей со всего Советского Союза, а завод получал комплектующие материалы и узлы тоже со всего Союза.
Одним из таких специалистов, прибывших на завод по направлению, оказался и наш герой Саид Алиев. Алиев прибыл на завод уже будучи женатым, стал работать конструктором – испытателем, благодаря своему восточному общительному характеру, легко прижился в коллективе, ему поручили возглавить комсомольский оперативный отряд. В свободное от работы время Саид писал статейки в заводскую, местную газеты, очень скоро получил квартиру от завода и мог считать себя вполне счастливым, если бы не одна проблема… Вполне приличная со стороны семья. Нет пьянок, нет гулянок, двое детей, Саид после работы бежит домой к сыновьям, занимается с ними моделированием, гуляет с ними. Но семейное тепло все больше остывает, напоминаю осеннюю изморозь. Мелкие придирки, частые скандалы ломают настроение, портят отношения, меняет характер. Что делает мужчина в такой ситуации? Да, мой друг: чтобы избежать конфликты, стараются меньше появляться дома. И для Саида командировки стали желанной отдушиной. Он с удовольствием и через скандалы жены все чаще ездит в командировки. Испытывал новые машины в карьерных условиях. Но на этот раз испытаний не предвиделось. Об этом чуть подробнее. Саида Алиева, простого конструктора, вызвал к себе сам заместитель директора завода Василий Павлович Кулаков. Василий Павлович был человеком не очень образованным и умом особе не выделялся, характером твёрдым и за много лет работы на производстве прошедший от рабочего до заместителя директора по общим вопросам и назубок знающим всех поставщиков завода.
– Вызывали, Василий Павлович? – спросил Саид, осторожно заглянув за дверь.
– Проходи. Садись. – необычно вежливо предложил зам., и добавил, не отрываясь от телефона, – Тебе в командировку надо ехать.
– В командировку? Неожиданно. Недавно только приехал. Испытания? Куда?
– В Тюмень. Аккумуляторный завод. Надо выбить у них вагон аккумуляторов.
– Василий Павлович, я не понял. Я конструктор. Испытатель. Какие аккумуляторы?
Есть отдел снабжения для этого.
– Да ни хрена не работает отдел, так и сяк их мать! – разразился зам вдруг, – Три раза ездили уже. Телеграммы без конца шлем и никакого толку. Видишь, что творится? Весь завод завален машинами, а отгрузить не можем. Стоим без аккумуляторов. С хозяйств звонят, требуют, а мы срываем поставки… Алло! Алло! – Кулаков бросил трубку со словами: «мать их перемать!» и понизив голос продолжил, – Ты человек восточный. Вы умеете как–то там…Надо ехать. Попробуй. Если получится, выпишу премию. Хорошую.
– Теперь понял. Надо, значит надо, – мне уже хотелось быстрее покинуть кабинет зама, пока ещё он относительно спокоен.
–Я сегодня же подпишу приказ, завтра получай командировочные и бегом на вокзал. Без аккумуляторов не возвращайся! Премию не получишь!
– Понял я, Василий Павлович. Понял. Попробую.
Саида Алиева дома не поняли. Впрочем, его все чаще не понимала жена и все что угодно могло для неё служить поводом для конфликта. Саид знал, что энтузиазма со стороны жены не встретит его предательский поступок с отъездом в командировку и спокойно стал собирать дорожную сумку.
–Тебе лишь бы уехать! А я мучайся с двумя детьми.
– Надо ехать. Завод стоит без аккумуляторов.
– Небось, сам напросился. Чтобы меня позлить.
– Не напросился. Премию обещают. Камалу гитару хочу купить. А злость, – это твоё постоянное состояние. Я тут не причём. Почти не причём.
– Какое отношение ты имеешь к снабжению? Ты же конструктор!
– Я имею отношение к заводу. Надо, значит, надо.
– Ну и езжай! Можешь вообще не возвращаться! Надоели мне твои командировки!
– А мне надоели твои бесплатные концерты! Каждый день! По любому поводу! Хоть отдохну…
Вопреки ожиданиям, быстро собраться и выехать ещё засветло Саиду не удалось: дети уже были дома, они стали зрителями «концерта», устроенного матерью, смотрели на папу с укором в глазах, и он остался дома в надежде успокоить их. Вечер прошёл в дурном настроении. И ночью Саиду не спалось. Даже двойной подход к холодильнику за сто граммами не помогали и уснул он только под утро.
Вручив мальчишек очаровательной воспитательнице в детском саду, Саид уже спокойно собрался и поехал прямым ходом в редакцию газеты, с которой он недавно начал дружить своими небольшими заметками, статьями о производственных делах на заводе. Лёня Ёлкин редактор «Молодёжки» поддержал мои намерения написать о поездке и даже согласился выдать мне командировочное для пущего представительства, – таки помощь делу.
Билет до Тюмень через аэропорт Домодедово купил он быстро, выстояв в очереди всего два час: командировка, – дело святое! В аэропорту на окраине Минска был он уже к обеду, но вылетел только утром следующего дня.
Домодедово. Саид мог бы рассказать об этом заведении и о его крылатых «птицах» множество интригующих, душераздирающих историй. Да два с лишним года полётов чуть ли не каждый месяц по многочисленным хозяйствам, где работают и куда теперь идут новые машины, Саиду довелось исколесить или, вернее сказать, – излетать практически весь Советский Союз вдоль и поперёк, и приключений, историй, участником которых вольно или невольно становился Саид, хватило бы на целую жизнь десять обычных людей. Об одной такой истории, читатель, я и намерен вам поведать, но только чуть позже, наберитесь, поэтому, терпения и пойдемте дальше.
После двух суток утомительного ожидания, Саид, наконец, вылетел.
Тюмень встретил пассажиров воздушного лайнера холодным мартовским мерзопакостным днём. Вьюга поднимала, истово кружила мокрый снег и пихала за шею пассажиров, покидающих салон, будто была против приезда гостей в город.
Саид знал скверный характер погоды в Сибири и был соответственно одет, – овчинный тулуп, которого выдавали на заводе командировочным, надёжно укрывал и грел его. Сойдя с автобуса уже в городе, он нырнул в магазин и шаманское и торт: на носу сидел женский праздник и явиться в отдел сбыта, где обычно и практические во всём Союзе работали женщины, считался тоном дурным и подчёркнутым пренебрежением к женскому персоналу, где бы они ни работали. Труднее всего было достать цветы, – зима и не во все города Союза имели свои цветочные теплицы. Потеряв полдня в поисках цветов, Саид всё же добрался до завода и ворвался в отдел сбыта аккумуляторного завода.
– Здравствуйте, красавицы! Наконец-то долетел до вас на воздушном шарике! Летел, бежал, спотыкался, вставал и опять бежал. Так хотелось быть первым. Надеюсь, я буду первым, кто поздравляет вас Восьмым Марта? Эти цветы вам. Шампанское в честь праздника. «И торт к чаю», —сказал Саид, выложив презенты на свободный стол, и сел, увидев рядом свободный стул. – Надеюсь, угостите чаем и меня?
Красивая и довольно хорошо упакованная особа, сидевшая за большим столом в углу, оторвалась от бумаг и, не имея даже желания скрыть своё удивление, но всё же довольно ласково спросила:
– Молодой человек, откуда Вы такой шустрый взялись?
– Метелью, красавица, метелью занесло. Видите, что творится за окном? Ни зги не видать. И даже сомневался, туда ли меня несёт, а теперь вижу, что тут самые красивые девушки и я попал точно в цель!
– А мне что-то подсказывает, что Вы жестоко промазали: аккумуляторов нет и не предвидится! – точно таким же невозмутимым тоном подсекла красавица гостя и опять уткнулась в свои бумаги. Но Саид не из тех людей, который с первых слов отказа поворачивается кругом и уходит восвояси; он их тех, кто всегда решает вопрос любым способом, поэтому он заранее продумал и утвердил в голове план по захвату в идеологический плен всего отдела сбыта и тут же его реализовал:
– О, господи! Какие аккумуляторы! О чем Вы, красавица? Я вообще не знаю, что такое аккумуляторы! Я корреспондент. Из Белоруссии. Вот моё командировочное удостоверение, вот мой паспорт. И приехал я к вам, чтобы устроить праздник. Незабываемый. Начальство ваше уже в курсе.
Красавица за большим столом посмотрела на гостя внимательно, изучила его командировочное удостоверение от редакции, заулыбалась, став при этом ещё красивее и изрекла удивительно приятным голосом:
– Ну, это другое дело. Меня зовут Ирина Ивановна. Я начальник отдела.
–Очень приятно. Я Саид. Саид Алиев. Корреспондент больших и малых газет в Белоруссии. По совместительству неисправимый, законченный романтик и наивный мечтатель! И праздник у вас будет!
– И как Вы собираетесь устраивать нам праздник?
– Меня, конечно, предупреждали, что тут, у вас в Сибири, девушки особенно красивые, но то, что я вижу, выше всяких ожиданий! Я ослеплён! Я охмурен! Теряю разум! Не потерять бы мне честь и совесть и не обнять потом есенинскую берёзу, как чужую жену.
– Не подхалимничайте!
–Упаси бог! Не имею привычки. Я завтра приду к вам с гитарой и спою вам душераздирающие романсы.
Девочки, до этого момента сидевшие, не вмешиваясь в разговор, сразу зашумели и стали аплодировать и тихо кричать «ура!».
– Вы ещё и поете? – Ирина Ивановна тоже уже не прятала эмоции за начальственной инструкцией приличия и вела себя как добрая и нежная женщина, чем становилась всё красивее и красивее.
– Более того, я очень влюбчив. Вполне может статься, что я очарую одну из ваших девочек и утону в океане любви, безвременно погибну самой счастливой гибелью, – сказал Саид, посев к ней поближе, подчиняясь внезапно возникшей шальной мысли о том, не соблазнить ли её на романтическую встречу в уединённом месте при свечах, но вовремя дал себе команду отступить, увидев обручальное кольце на её соблазнительно красивом пальце.
– Какой самоуверенный! – не без жеманства отметила начальница и с хитринкой посмотрела на Саида так, что тот уже пожалел, что отказался от коварной мысли соблазнить её. Но и реализовать он не мог его – воспитание не позволяет; как никак восточный мужчина, а там, на Востоке с этим делом всё строго: замужняя женщина – это свято; она ему или сестра, или друг, но ни в коем случае не больше. Поэтому решил не заметить вылетевшие из глаз Ирины искры и перевести разговор в сторону шуток:
– А если бы я был молод, красив и политически грамотен, я бы вообще остался бы у вас и женился! На всех вас!
– Это у вас там, у нерусских, можно много жен. У нас многоженство запрещено.
– Да я не сразу, –по очереди! – посмеялся Саид, краснея, понял, что ляпнул уже лишнего.
– Фу, какой Вы коварный!
– Ирина Ивановна, девочки, я не коварный, я растерян. Смущен даже. От вашей небесной красоты. Но собираясь мыслями, я предлагаю вам завтра надеть любимые платья, день предпраздничный, таки. В парикмахерскую сходите. Я немного облучу вас фотовспышкой, вы ещё немного ослепите меня своей красотой за чашкой чая, и подготовлю статью за пару дней. Пойдет?
– И где будет статья?
– Ирина Ивановна, у вас молодежный коллектив, девочки, – просто красавицы! А у нас есть молодежная газета, " Знамя Юности», там и опубликуем. Вы, конечно, не выписываете эту газету, но я вам пришлю. Несколько экземпляров. Договорились?
– Договорились. Только Вы приходите к концу рабочего дня. Раз Вы нам обещаете устроить праздник, мы и стол накроем.
– Понял. К столу будет что положено.
– Девочки, прически! Прически! Чтоб как модели выглядели завтра! – скомандовала начальница, пребывая уже в совершенно приподнятом настроении и, обращаясь к Саиду подмигнула и
– Ну, на этом я прощаюсь с вами до завтра. Мне еще в гостинице устроиться. Я прямо с аэропорта. До завтра! Девчонки, и выспитесь! Выспитесь, чтобы выглядеть как зрелые персики с румянцей на щёчках!
