Kitobni o'qish: «Последний человек на Луне»

Сейчас

В голове по-прежнему стоял жуткий звон. К этому привыкнуть невозможно. Каждый раз, когда космический корабль покидает атмосферу Земли, Клим чувствует себя отвратительно. Но сегодняшний день был особенно поганым.

В иллюминаторах засверкали яркие светлячки. Тяжелая синяя высь медленно опускалась и уступала место бесконечному черному хаосу.

– 12:21. Экзосфера. Полет нормальный, – лениво произнес Клим.

– Принято, – в кабине раздался прокуренный голос диспетчера. – Два часа до точки назначения.

Пилот закрыл глаза. Он всеми силами старался отогнать рвоту, которая от волнения так и норовила заполнить скафандр. Клим еще никогда не чувствовал себя так паршиво. Его единственная дочь завтра выходит замуж, а ему приходится заступать в смену на чертовой Луне.

Он помнил времена, когда поменяться рабочими днями на складе не составляло никакого труда. Тогда он был молод, и жизнь никуда не спешила. Тогда и на Луну-то никто не летал. Кроме назойливых американцев. К слову, они и обнаружили залежи минеральных образований рядом с внешним ядром спутника. Добыча полезных ископаемых – дело недешевое. Однако наш брат, как известно, в каждой бочке затычка. Крупные корпорации незамедлительно открыли программы по освоению поверхности спутника, а полеты в космос стали обыденным делом. Так началась очередная «Лунная гонка».

Удивительно, какой большой шаг за несколько десятилетий сделало человечество в сторону освоения космоса. К середине двадцать первого века на Луне насчитывалось свыше десятка действующих добывающих платформ. На одной из таких работал Клим.

Когда корабль оказался в открытом космосе, включились очистительные фильтры. Они выгнали из кабины весь мусор, образовавшийся при старте.

– 12:35. Околоземная орбита. Иду по курсу. Отключаю гравитационный модуль.

– Принято.

Клим отстегнул ремень, снял шлем и сделал глубокий вдох. Затем он поднял тяжелые веки и медленно поплыл к иллюминатору. Яркая планета величественно маячила в маленьком круглом окошке. На Земле его дочь готовится к главному дню своей жизни. А он, как всегда, выбрал работу. Но ведь он не мог поступить по-другому. Место с такой зарплатой на Земле ему попросту не найти.

Зашуршали динамики связи, и снова послышался хриплый голос диспетчера:

– Датчики показывают, что у тебя учащенное сердцебиение. Что-то идет не так, Клим?

– Все идет не так, Макс. Все идет не так.

Тогда

Четырехэтажное серое кирпичное здание смотрело на Клима сотней пластиковых окон. Чугунные кочерги-антенны зловеще возвышались над плоской крышей. На старой деревянной двери висела потертая бордовая табличка с надписью: «Роддом №2».

– Не волнуйся. Все будет хорошо, – сказал он сам себе. – Люди уже на Марс полетели, а детей рожали еще в палеолите.

Клим плюнул на потрескавшееся подобие асфальта и покачал головой, чтобы стряхнуть с волос тополиный пух. Пыльные черные ботинки ловко зашагали к входу. В правой руке он нес шелестящий пакет с мандаринами и двумя кремовыми пирожными, а в левой крепко сжимал скудный букет ромашек.

Он знал, что еще рано – роды по прогнозам врачей, должны начаться только ночью. Но ожидание было хуже всего. Оно словно клещ медленно и незаметно вкручивалось в сознание, а затем насыщалось страхами и мечтами. Дни начали тянуться, превращаясь в бесконечные забеги на стадионе под названием «Дурные мысли». Сегодня финишируем, подумал Клим, поднявшись на первую ступеньку. Иначе я не выдержу. Черт, лучше б сам родил.

Скрипнула дверь. Угрюмый охранник продолжал читать газету, не обращая внимания на нового посетителя. Но даже если б оторвал взгляд на мгновенье, то лишь кивнул бы головой в знак одобрения. Ведь Клим здесь частый гость. Он успел познакомиться со всем персоналом, обслуживающим его драгоценную супругу. Он знал, что главврач Сергей Михайлович появляется в родильном доме только после обеда, а электрик Вовка регулярно ночует в подвале с кошками.

На столе в пластиковой корзине лежала пачка синих бахил. Когда-то давно здесь сидела и их продавщица. Но по неведомым причинам бахилы в некоторых медицинских учреждениях неожиданно стали бесплатными, и несчастные дамы преклонного возраста были безжалостно сокращены. Клим быстро нацепил пару себе на ноги и рванул вверх по лестнице.

– Маску надеть не забудь, – буркнул охранник.

Все-таки бдит!

Прошло больше десяти лет с момента изобретения вакцины от COVID-19, но люди все еще помнят те страшные времена, когда мертвые стояли в очереди на кремацию. Было просто невозможно узнать, кто окажется крайним. Устал тогда мир. Не скоро морги опустели. И все ж они опустели.

– Кто прошлое помянет, – в ответ бросил Клим, но маску таки натянул.

Он бежал наверх сломя голову. Пирожные, купленные по скидке в студенческой столовой, еще выглядели свежими. Зеленые свежевыкрашенные ступеньки мелькали под ногами. В окна пролетов робко заглядывали солнечные лучи. На четвертом этаже Клим остановился, вытер пот со лба и убрал челку набок. Он ступил в светлый коридор и тут же поймал взволнованный взгляд молодой акушерки в окровавленном халате. Ее он не знал. Стажерка? Сердце застучало быстрее. На стадионе открылись кассы для принятия ставок.

– Клим, – послышался знакомый голос лечащего врача. И сразу стало легче и одновременно тяжелее. – Ты почти успел.

Ноги подкосились. Голова закружилась. Он забыл, как дышать.

– Ты почти успел на роды, – повторил врач и стянул маску. – Поздравляю, Клим, ты стал отцом.

Улыбка непроизвольно вывалилась на ошарашенное лицо. Таких эмоций Клим не испытывал никогда.

– Твоя жена большая умница. Мы сделали ей кесарево сечение, но она в полном порядке.

– Спасибо доктор! Я не знаю, как вас благодарить, – по щекам Клима текли слезы. – Где мой сын?

– Хочу предупредить…

– С ним что-то не так?

– С ней тоже все хорошо.

– С ней?

– У вас дочь, Клим, – доктор широко улыбнулся. – Прекрасная здоровая дочь.

– Но все анализы, что мы прошли, указывали на мальчика. Как такое может быть?

– Я знаю, ведь я сам делал УЗИ. Не хочу признаваться в своей некомпетентности, поэтому скажу лишь, что пути Господни неисповедимы.

Клим уткнулся лицом в букет ромашек.

– Я могу увидеть ее? – спросил он.

– Конечно.

Они прошли через коридор вдоль палат, завернули направо и уперлись в стеклянную стену.

– Вторая кроватка от двери, – сказал врач и указал рукой.

Маленький сморщенный комочек счастья, укутанный в пеленки, лежал с закрытыми глазами. Рядом бродила упитанная и явно матерая медсестра, выпустившая в жизнь добрую дивизию новорожденных. Клим посмотрел на дочку, и тогда его сердце остановилось навсегда. А точнее сказать, оно выскочило из груди и устроило себе бессрочный отпуск в непередаваемых эмоциях искренней любви. Девочка ворочалась и пыталась перевернуться. Отец не отводил от нее взгляда.

Когда медсестра начала менять ребенку пеленки, он заметил браслет с маркировкой на крохотной ручке. Издалека трудно разглядеть эти каракули, нанесенные синими чернилами. Но Клим знал, что помимо физических данных там написано имя.

Сейчас

– Эмма взрослая девочка и прекрасно понимает, что только благодаря тебе она с мужем будет жить в отдельном доме, – голос диспетчера прервался для короткой затяжки. – Ты не виноват, что они решили не переносить день свадьбы.

– А кто виноват, Макс? Они уже два раза пытались подстроиться под мой график. – Клим отключил двигатели корабля. – 13:41. Стыковка завершена.