Kitobni o'qish: «Роковой джекпот»

Глава 1

Мужчина средних лет, спортивного телосложения, по очереди обнял стоящих рядом товарищей и, улыбнувшись, сказал:

– Ну все братва, свобода…

Седой горбун, докуривая сигарету, хрипло спросил:

– Обратно-то когда?

Мужчина внимательно посмотрел в глаза горбуну и уверенно ответил:

– Нет, Бурый, на меня не рассчитывай, я здесь случайный гость, так что я не в теме.

Горбун, затушив окурок о подошву, тяжело вздохнул и тихо произнес:

– Хороший ты парень, Художник, хоть и чернушник. Если на воле что-то понадобится, черкни моим, они помогут.

Мужчина, прищурив глаза, ответил:

– Благодарю. Думаю, не понадобится мне помощь. Недельку отдохну, потом буду искать работу.

Горбун улыбнулся и уверенно сказал:

– Руки у тебя золотые, ты действительно художник от Бога. Жаль, что так скоро отчаливаешь. Работу на воле ты, конечно, себе найдешь, только запомни мои слова: общество всегда пытается уничтожить тех, кто чего-то стоит, так что рви зубами, волком вой, но не дай поработить себя.

Художник быстро отреагировал:

– Свобода, она в голове и в сердце. Иной и в одиночке свободен, как птица в полете, а другой на воле в роскоши, как в кандалах. Так что, Бурый, не в огорчение тебе будет сказано, работа – это естественный и постоянный способ безбедного существования, а воровство – это альтернативный и очень короткий способ того же безбедного существования.

Горбун смял сигаретный фильтр и недовольно проговорил:

– Я тебе так скажу. Будь я правителем, сажал бы не тех, кто из магазина еду крадет, а тех, кто вынуждает людей этим заниматься. Посему ты свою философию оставь для молодняка, меня учить поздно, я сам кого хочешь научу.

Художник громко спросил:

– Чему научишь? Как из магазина булки красть? Или как оставаться свободным человеком?

Горбун усмехнулся и спокойно ответил:

– В нашем обществе это одно и то же.

Художник, жестикулируя, начал говорить:

– Не одно и то же, нет! И поверь мне, я через пару лет стану состоятельным человеком, не воруя и не обманывая людей, а благодаря собственному трудолюбию!

Горбун кивнул и тихо сказал:

– Я к тому времени откинусь, вот и поглядим на твое состояние.

Стоявшие все это время в стороне несколько парней загоготали, а один крикнул писклявым голосом:

– Художник, ты слишком-то не богатей! А то мы откинемся, ограбим тебя, и опять нас закроют не за что.

Художник рассмеялся, махнул рукой и, сцепив ладони над головой, громко ответил:

– Лады, братки, бывайте. Даст Бог – свидимся на воле.

Раздался скрежет. Охранник отпер тяжелую железную дверь и сказал:

– Художник, не много ли барахла с собой взял?

Бывший заключенный спокойно повернулся и, снимая рюкзак, ответил:

– Да ты что, сержант, здесь же только игрушки для сына.

Сержант, подталкивая его в спину, весело проговорил:

– Да шучу я, все в порядке. На проходной можешь вещи не показывать, я договорился. Что-то не видно, чтобы тебя кто-то встречал, ты ж вроде человек уважаемый, сам Бурый тебя провожал.

Художник, пожимая плечами, пояснил:

– Я никому об освобождении не сообщал, хочу сюрприз жене сделать.

Сержант с недоверием посмотрел на Художника и с уверенностью в голосе сказал:

– Зря, обычно такие сюрпризы добром не кончаются.

Художник снова пожал плечами.

– Я все понимаю, но иначе не могу. Тем более что мне тут не далеко совсем, пару дней на поезде – и столица.

Сержант кивнул.

– Ну, счастливо тебе. Надеюсь, больше не свидимся.

Высокая железная дверь открылась, Художник сделал несколько шагов, закрыл глаза и, вдохнув полной грудью, тихо прошептал:

– Здравствуй, свободное общество. Вот и вернулся к тебе твой блудный сын.

Сержант закрыл дверь и через небольшое окошечко проводил взглядом удаляющегося от тюрьмы недавнего заключенного. К нему подошел полковник и, поправив портупею, задумчиво произнес:

– Ну что, откомандировал Художника?

Сержант быстро повернулся, выпрямился и с готовностью ответил:

– Так точно, товарищ полковник.

Начальник уставился в окошечко и сказал:

– Интересный персонаж этот Художник. Отсидел всего ничего, а столько шума наделал.

Сержант кивнул и проговорил:

– Так точно, очень интересная личность.

Полковник повернулся к сержанту, усмехнулся и с уверенностью в голосе сказал:

– Правильно заметил, личность! В его руках такие шедевры рождались, что даже для меня это было удивительно. За три дня бильярдный стол вырезал так, что никто и поверить не мог, что это работа отечественного мастера. А какие шкафы делал – музеи бы позавидовали! Когда Бурый ему свою мать описал, Художник ее на холсте так нарисовал, что горбун, увидав портрет, сам попросился в одиночку, чтобы выплакаться.

Сержант, улыбнувшись, спросил:

– Вроде говорят, его по ошибке закрыли?

Полковник, не отводя взгляда от окошечка, усмехнулся и ответил:

– В нашей стране, никого просто так не закрывают, иначе где бы мы сейчас с тобой были. А сел он, действительно, по глупости. Имел фирму, работал в строительстве, взял подряд, заказчики кинули его, вот и стал он козлом отпущения.

Сержант тяжело вздохнул.

– Да… Жаль мужика.

Полковник опять усмехнулся и продолжил:

– Знаешь, есть такая давняя, но поучительная история. Русский генерал Скобелев после многолетних попыток овладел крепостью Геок-Тепе. Плененный хан долго скорбел о пяти погибших. Генерал в недоумении задал вопрос: «Отчего же ты скорбишь только о пяти погибших? Ведь мы убили более десяти тысяч твоих собратьев?» На что хан, не задумываясь, ответил: «Те десять тысяч, вместо убитых, наши женщины смогут нарожать очень быстро, а те, о которых скорблю я, рождаются раз в тысячу лет».

Сержант пожал плечами и спросил:

– А это вы к чему, товарищ полковник?

Начальник посмотрел на своего подчиненного и ответил:

– Да все к тому же. Такие, как этот Художник, рождаются нечасто. – Он тяжело вздохнул и многозначительно продолжил: – Нет, не уголовников должно опасаться общество, и даже не нас с тобой, общество должно бояться таких, как этот Художник.

Сержант, широко раскрыв глаза, спросил:

– Но почему?

Полковник слегка похлопал его по плечу и повторил два раза:

– Подрастешь, поймешь… Подрастешь, поймешь.

На следующий день бывший заключенный ехал в плацкартном вагоне. На одной из остановок в поезд вошла женщина с мальчиком лет шести. Она, улыбнувшись, села напротив Художника, устроила рядом с собой сына, поставила у ног сумку и громко спросила:

– Женя, ты кушать хочешь?

Ребенок, насупившись, ответил:

– Я пить хочу!

Мать, порывшись в сумке, сказала:

– Женечка, я воду забыла купить.

Художник достал из рюкзака закрытую бутылку воды и, улыбнувшись, передал ее женщине со словами:

– Возьмите, я купил про запас две бутылки.

Женщина, широко раскрыв глаза, спросила:

– Ой, спасибо большое, сколько я вам должна?

Художник снова улыбнулся и ответил:

– Денег не надо, у меня у самого сын такого же возраста.

Он достал из рюкзака деревянного гнома и протянул его мальчику.

– Держи, тезка, подарок.

Мать открыла бутылку, напоила ребенка, сама сделала большой глоток воды и проговорила:

– Видишь, Женя, какой замечательный дядя нам в попутчики достался. – Она взяла у сына гнома и внимательно рассмотрела игрушку. – Красота какая, а где сделано, не написано.

Художник пояснил:

– Отечественного производства вещь, из разных отходов.

Женщина продолжила:

– Научились делать, а то один Китай кругом. Я на рынке торгую, вы черкните адресок производителя, может, свяжусь с ними.

Художник усмехнулся.

– Делают такие вещи в местах не столь отдаленных. Я сам вчера только освободился, вот у меня этого добра за два года и набралось.

Женщина помолчала. Затем уставилась на мужчину и громко спросила:

– Так ты уголовник, что ли? А по виду и не скажешь… Так, Женя, верни дяде его подарочек, и пойдем отсюда.

Она схватила левой рукой сумку, правой – ладошку ребенка и направилась в конец вагона.

Художник с обидой в голосе сказал ей вслед:

– Да что вы, в самом деле, я же от чистого сердца.

Ровно через сутки Художник, окрыленный свободой, вошел в родной подъезд. Он поднялся на второй этаж и, предвкушая долгожданную и радостную встречу, на несколько секунд задержал дыхание. Затем позвонил в дверь.

Ему открыла взъерошенная женщина и застыла на пороге.

Художник, улыбнувшись, произнес:

– Здравствуй, Надежда.

Та, приоткрыв рот, ответила:

– Здравствуй, Женя.

Художник сделал шаг вперед и попытался обнять жену, но она выставила перед грудью ладони и несмело сказала:

– Женя, пока тебя не было, многое изменилось.

Из-за ее спины показался тощий мужчина в трусах и майке, на его носу криво сидели очки. Художник опустил голову, грустно усмехнулся и тихо произнес:

– Ах вот оно что. Как же ты так? Я вроде развода тебе не давал.

Тощий мужик поинтересовался:

– Надежда, кто это такой?

Женщина, отодвигаясь от двери, уверенно ответила:

– Муж мой. Бывший.

Художник, проходя в квартиру, огляделся, снял куртку и, не обращая внимание на мужика, спокойно спросил:

– А Сашка где?

Надежда ответила:

– Спит Сашка.

Мужик в очках, протягивая руку Художнику, произнес:

– Разрешите представиться, я Игорь, новый муж вашей бывшей жены.

Художник строго посмотрел на него и сказал:

– Вот ты сейчас уйди. Не доводи до греха. И штаны надень, Ромео.

Мужик отскочил от Художника, а Надежда громко крикнула:

– А ты не угрожай, морда каторжанская! Я тебя годами ждать не подряжалась, явился как солнце ясное и думает, ему тут поклоны будут отбивать. И если хочешь знать, ты здесь уже год как не прописан.

Художник поморщился, сглотнул и спокойно спросил:

– Машина моя где?

Надежда, всплеснув руками, ответила:

– Нету машины, продала я ее, мне ребенка нужно было кормить!

– А где мои холсты, картины, мольберт?

– Мольберт твой в подвале, а картины я тоже продала, нашелся покупатель, все оптом и взял.

Художник, сжав зубы, прошел в спальню.

– Какое ты имела право продавать мои картины?

Надежда махнула на него рукой.

– Да кому они нужны, твои картины? Каждый кто их видел, думал, что это на принтере отпечатанные фотографии.

Вдруг из комнаты выглянул ребенок лет пяти. Мальчик подбежал к Надежде и спросил:

– Мама, у нас гости? А кто этот дядя?

Художник вздохнул, нагнулся и протянул руки к ребенку.

– Сашенька, сынок, иди к папе.

Мальчик удивленно посмотрел на Надежду и спросил:

– Мама, кто это?

Женщина посмотрела на Художника, а потом на сына.

– Сашенька, твой настоящий папа – это он, а дядя Игорь – твой отчим.

Ребенок несмело подошел к Художнику, тот взял его на руки и громко сказал:

– Саша, ты что, меня совсем забыл? Я твой отец! А помнишь, как мы катались с тобой на каруселях?

Мальчик удивленно посмотрел на отца.

– Нет, не помню. Это, наверно, было очень давно.

Художник покачал головой и с грустью подтвердил:

– Да, давно, в прошлой счастливой жизни. – Он усадил ребенка в кресло. – Посмотри, Саша, что тебе папа привез.

Он открыл рюкзак и высыпал на пол целую кучу деревянных поделок. Мальчик слез с кресла и, широко раскрыв глаза, начал разглядывать фигурки. Из комнаты показался мужик в штанах. Он уселся на пол около игрушек и, взяв одну из них в руку, неуверенно спросил:

– Это вы их на станке с ЧПУ вырезали?

Художник с отвращением повторил два раза:

– С ЧПУ… С ЧПУ.

Очкарик продолжил:

– Удивительно, но они все разные. Откуда в тюрьме столько матриц для станков с ЧПУ?

Художник крепко обнял сына и сказал ему на ухо:

– Подожди немного, сынок, я обязательно вернусь за тобой. – Он посмотрел на Надежду, которая стояла, облокотившись о дверной косяк. – Дай ключи от подвала, я заберу мольберт.

Та нехотя сняла ключи с крючка.

– Дам, если подпишешь бумаги о разводе.

Художник кивнул и спокойно произнес:

– Конечно. Где бумаги?

Надежда со своим новым мужем засуетились, и через минуту на столе лежали бумаги. Художник не глядя все подписал, бросил ручку на стол и, взяв ключи у бывшей жены, проговорил:

– Гнилая ты, Надежда, как оказалось. А я ведь тебе ни разу не изменил.

Он уверенно направился в подвал. Там, при тусклом свете, он разгреб ненужный хлам, достал свой мольберт и, нежно стряхивая с него пыль, тихо сказал:

– Ну здравствуй, дружище.

В дверном проеме показалась неприятная физиономия нового мужа Надежды. Художник отвернулся и молча продолжил протирать мольберт. Очкарик несмело произнес:

– Здравствуйте еще раз. Мне жаль, что наше знакомство состоялось в такой неприятной обстановке. Признаться, я очень боялся вашего возвращения из тюрьмы, но сейчас вижу, что вы вполне адекватный человек. Именно поэтому я хочу сделать вам предложение.

Художник усмехнулся и мотнул головой. Очкарик продолжил:

– Понимаете, Евгений, у меня есть небольшая антикварная лавка в центре города. Используя ваш талант, мы с вами могли бы неплохо заработать. Я помог Надежде продать все ваши картины. Собственно, так мы и познакомились.

Художник молча повесил мольберт на плечо. Очкарик зашел внутрь и продолжил:

– Поймите меня правильно. Я профессиональный оценщик старинных вещей, мебели и предметов искусства. С вашим талантом и моими оценочными печатями мы можем заработать на безбедное существование.

Художник откинул потертый палас и опять принялся рыться в старом хламе. Очкарик уверенно сказал:

– Да, кстати, я внимательно изучил ваши картины и как специалист скажу вам одно: на сегодняшний день людей совершенно не интересует пейзажный реализм, сейчас в моде абстракция, фантастические сюжеты, мистика.

Художник тяжело вздохнул и посмотрел на очкарика. Тот со знанием дела продолжил:

– Если вы ищете свои холсты, то их тут нет, я их отнес к себе в магазин.

Художник схватил его за воротник рубашки и сказал:

– Слушай меня внимательно, специалист, не все в этом мире продается и покупается.

Потом вложил ключи в нагрудный карман рубашки нового мужа Надежды и направился к выходу. Тот крикнул вслед:

– Ну кому ты будешь нужен со своей судимостью, постоянную работу тебе все равно никто не даст!

Выйдя из подъезда, Художник огляделся и пошел по улице в сторону станции. Вдруг он услышал знакомый голос:

– Кого я вижу? Дружище, неужели освободился?

Обернувшись, он увидел местного баламута и выпивоху Василия. Тот радостно подбежал к нему и, протягивая руку, спросил:

– Ну что, родной, со свиданьицем. Ты вчистую или на побывку?

Художник, пожимая руку знакомому, спокойно ответил:

– Вчистую.

Василий, заключая его в объятия, театрально произнес:

– Такое дело надо отметить, а то не ровен час, опять закроют.

Художник поплевал через левое плечо и с улыбкой ответил:

– Типун тебе на язык, балабол. А ты так на работу и не устроился?

Василий, почесав кадык, уверенно ответил:

– А зачем? Мать повышенную пенсию получает, я пособие по инвалидности, да и люди помогают, кто чем может. Так и живу…

Через полчаса приятели сидели в местной пивной. Василий, сделав большой глоток из кружки, заговорил:

– Знаю я о твоем горе. Надька-то на суд даже не пришла. А года полтора назад к ней мужики стали в квартиру заглядывать. Сначала военный ходил, потом она этого очкастого нашла, он вроде как коммерцией промышляет. Все машину твою обхаживал, потом продал и другую купил, чтобы ты права свои не предъявлял.

Художник устало посмотрел на Василия и попросил:

– Слушай, Васька, давай о чем-нибудь другом поговорим?

Приятель посмотрел на него трагическим взглядом.

– Заниматься-то чем теперь думаешь?

Художник почесал в затылке.

– Не знаю пока, с моими штампами на нормальную работу меня не возьмут.

Василий выставил руки ладонями вверх.

– А зачем тебе работа? Выйди в центр и рисуй портреты, завтра как раз суббота, народу будет тьма.

Художник помотал головой.

– Да неудобно как-то. Меня же многие знают.

Василий допил очередную кружку.

– Ну и хорошо, что знают, значит, заказов больше будет. Переночуешь у меня, а утром вместе пойдем в центр, я буду народ созывать, а ты рисовать. Заработаем денег, вечером опять в кабак.

Ближе к вечеру приятели, шатаясь, вошли в квартиру. Старушка, увидев пьяного Василия, схватилась за голову и запричитала:

– Ты опять напился, сынок? Когда же ты за ум возьмешься? Тебе уже пятый десяток, а ты все дембель никак отгулять не можешь.

Василий ответил:

– Не переживай, мать, я нашел работу. Вот мой новый начальник.

Художник, переступая порог, тихо произнес:

– Здравствуйте, тетя Нина. Не узнали? Я сосед ваш, Евгений.

Старушка, хлопнув в ладоши, проговорила:

– Батюшки, Женя, ты? Так тебя же, вроде, того… посадили…

Художник пожал плечами.

– Я освободился два дня назад. Теперь вот буду новую жизнь устраивать.

Старушка кивнула головой.

– Ну, успехов, Женечка. Я постелю тебе в зале, на диване.

Утром, в восемь часов, Художник умылся, осторожно прошел в спальню и, толкнув в плечо сопящего Василия, тихо сказал:

– Васька, вставай, на работу пора.

Тот приоткрыл глаза и спросил сонным голосом:

– Женя, ты чего это?

Художник шепотом ответил:

– Договорились же вчера, что в центр пойдем. Я рисовать буду, а ты народ зазывать?

Василий замахал руками.

– Так рано еще, народ только после обеда начнет собираться. Ты иди, место пока выбери ходовое, а я к полудню подойду. Да купи бутылку пива, я с утра без него не могу.

– Хорошо, – согласился Художник. – Слушай, Васька, у меня сим-карту на мобильном отключили. У тебя есть ненужная карта?

Василий привстал с кровати и негромко сказал:

– Да, есть, на полке лежит. Можешь забрать себе.

Художник вставил симку в телефон, собрал вещи и покинул квартиру. Через двадцать минут он подошел к центральной площади, разложил мольберт и принялся рисовать.

Люди, проходящие мимо, с интересом вглядывались в холст, на котором, как по волшебству, появлялся рисунок, в точности повторяющий городской пейзаж. Трое молодых людей, девушка и двое парней, с большими сумками, закрыли Художнику панораму. Один из них вышел вперед и недовольно произнес:

– Это наше место.

Художник удивленно посмотрел на молодых людей и спокойно ответил:

– Я могу подвинуться.

Девушка, обращаясь к своим товарищам, звонко сказала:

– Ребят, он нам не конкурент. Пусть рисует, а мы будем петь, так мы сможем привлечь больше народа.

Один из парней, вытаскивая гитару из чехла, возразил:

– Мы вообще-то за это место платим.

Девушка весело парировала:

– Ну вот и прекрасно, поделим нашу арендную плату с этим замечательным пейзажистом. – Она посмотрела на художника. – Надеюсь, вы не против?

Художник пожал плечами.

– Нет, конечно, только я еще ничего не заработал. А платить кому? В городскую администрацию через банк?

Девушка махнула рукой.

– Мы вам все покажем и расскажем. А теперь за работу.

Достав инструменты и выставив колонку, уличные музыканты начали играть, а девушка взяла в руки микрофон и затянула песню.

День и ночь, морганье небесных глаз.

Кто-то наверху пишет свой рассказ.

Суета сует, не поймешь сюжет.

Только автор знает на все ответ.

Неустанно пишет его рука,

Шелестят страницы, бегут года.

Персонаж – подобие своего творца,

Есть начало мысли, но нет конца.

Переплет один, разная судьба,

Сын главу продолжит деда и отца.

И, вступая в роль, под священный гимн,

Новый персонаж прокричит «аминь».

Кто герой – неважно, нищий иль король,

Автор с ним идет сквозь печаль и боль,

Защитит всегда от невзгод и бед,

Впишет смысл пером в непростой сюжет.

Станет он щитом, станет он мечом,

Путь с небес укажет своим перстом,

От невзгод укроет путника плащом

И в развязке жизни наградит венцом.

Смысл рассказа мудрость хранит в себе,

И услышит автор стих в людской мольбе,

Ниспошлет с небес свой органный гимн

И прошепчет тихо в конце «аминь».

День и ночь, морганье небесных глаз.

Кто-то наверху пишет свой рассказ.

Суета сует, не поймешь сюжет.

Только автор знает на все ответ.

Через несколько часов Художник сидел со своими новыми знакомыми за пластиковым столиком и ел пиццу. Девушка, держа в руке аппетитный кусок, протерла салфеткой рот и сказала:

– Слушай, Художник, а у тебя неплохо получается портреты рисовать. Ты за полдня получил столько, сколько мы за три дня не зарабатываем. Ты только по выходным пишешь? Какая у тебя основная работа?

Художник, пожав плечами, ответил:

– Я третий день как освободился из мест заключения. До этого работал строителем, брал крупные подряды, строил, сдавал, все как обычно.

Молодые люди переглянулись, а гитарист доброжелательно сказал:

– Да вы вроде не похожи на уголовника и рисуете хорошо.

Художник кивнул и продолжил:

– Я сначала в художественной школе учился, потом в художественном училище, архитектурном институте. Все шло по нарастающей, но в какой-то момент жизнь дала трещину.

Девушка спросила:

– А почему бы вам не попробовать себя в качестве тату-мастера?

Художник ответил:

– Татуировки бить у меня хорошо получается, но все же это не мое, я люблю писать маслом, лепить с натуры, резать по дереву.

Скрипач широко улыбнулся и сказал:

– Ого, сколько у вас талантов! В этой жизни вы точно не пропадете.

Вдруг к ним подошли двое полицейских и тоном надзирателей спросили:

– Ну что, граждане фигляры, опять нарушаем общественный порядок?

Девушка быстро встала с места и протянула деньги одному из стражей порядка. Тот пересчитал сумму и указал пальцем на Художника.

– А этот что, платить не будет?

Молодая певица заискивающе произнесла:

– Он первый день сегодня, еще ничего не знает. Мы дали ему часть своей площадки.

Полицейский поправил ремень.

– Кому и что давать, решаю я.

Художник встал и спокойно спросил:

– Начальник, не много ли власти на себя берешь?

Тот внимательно посмотрел на мужчину.

– В самый раз. А ты, я смотрю, разговорчивый слишком. Ну-ка покажи свои документы.

Через час Художник сидел в местном отделении полиции. Майор, сняв фуражку, сел напротив Художника, внимательно посмотрел на него и уверенно начал говорить:

– Ну что же вы, Евгений Богданович Писарев, не успели освободиться из мест заключения и опять нарушаете правила общественного порядка?

Художник потер лоб и ответил:

– Я ничего не нарушал, гражданин майор, я всего лишь рисовал людей.

Майор улыбнулся.

– Ну как же не нарушали? А занятие несогласованной коммерческой деятельностью? А неподчинение властям?

Художник уставился на майора.

– Послушай, рисовать людей не возбраняется.

Тот театрально засмеялся.

– Хочешь рисовать – иди на пустырь и рисуй, а здесь наша территория, и любой, кто занимается коммерческой деятельностью на нашем участке, обязан платить.

Художник скривился.

– Послушай, майор, тебе самому не стыдно? Ты представитель власти, ты должен закон блюсти, а ты вместо того, чтобы следить за правопорядком, занимаешься отъемом средств у граждан, которых должен защищать.

Полицейский встал и начал громко говорить:

– Ну ты, морда каторжанская! Мир поделен на волков и овец, а все остальное – это лирика.

Художник грустно усмехнулся.

– А если я не хочу быть ни тем, ни другим?

Майор с неприязнью посмотрел на него.

– А ты ни тем, ни другим и не являешься. Такие, как ты, – это социальный мусор, от которого мы и пытаемся оградить общество, состоящее из волков и овец.

Художник сглотнул и со злостью посмотрел на полицейского. Тот, сжимая ручку в кулаке, продолжил:

– Что смотришь, как хрен на бритву? Мольберт мы твой конфискуем. А тебе скажу так: еще раз увижу на площади, укатаю по полной программе. Теперь встал и пошел вон.

Выходя из здания полиции, Художник увидел группу музыкантов. Они радостно поспешили к нему навстречу со словами:

– Как хорошо, что вас отпустили так быстро, а то мы думали, вас задержат как минимум на три дня.

Мужчина помотал головой и сказал:

– Эти скоты мольберт мой забрали, а я с ним с четырнадцати лет не расставался.

Девушка проговорила:

– Да вы тоже хороши, зачем стали задираться? Они тут власть, с ними спорить бесполезно.

Художник сплюнул на землю.

– Да какая же это власть? Бандиты в форме.

Девушка тихо воскликнула:

– Ну, знаете! Все платят, иначе никак!

Художник посмотрел на нее в упор.

– Я не собираюсь платить бандитам, пусть даже в форме.

Певица взглянула на своих товарищей.

– Ладно, ребята, отдайте ему рюкзак и деньги. А нам пора идти, у нас еще много работы.

Гитарист выполнил просьбу своей подруги, а Художник, как бы прощаясь, поднял руку и сказал:

– Спасибо вам, что подождали.

Затем резко повернулся и направился в сторону продуктового магазина. Пополнив денежный счет за мобильный, он присел на скамейку, достал из рюкзака записную книжку и начал искать номер телефона друга детства. Перелистывая страницы, мужчина бормотал: «Серега, Серега, где же ты у нас зарылся? А, вот ты где». Отыскав нужную запись, он набрал номер, и на другом конце голос ответил:

– Але, да!

Художник, улыбнувшись, сказал:

– Здорово, Серега! Как поживаешь?

Голос радостно спросил:

– Жека, ты? Где ты сейчас?

Художник, смеясь, ответил:

– Да я тут, в столице. А ты где окопался?

Серега проговорил:

– Я под столицей, дом отдыха охраняю. Садись на электричку и приезжай ко мне, тут недалеко, часа три езды.

К вечеру того же дня Художник сидел за массивным дубовым столом. Сергей поставил на стол блюдо с жареной дичью и громко сказал:

– Я по такому случаю цесарку и тетерева зарубил, отметим встречу по-царски. – Затем разлил по стопкам водку. – Ну, давай, брат, за твое возвращение!

Художник выпил, закусил куском мяса и попросил:

– Серега, трудности у меня сейчас, можно я поживу у тебя с месяц, пока жилье не найду?

Приятель, кивнув, ответил:

– Да живи хоть год, место у меня много, и участковый – кореш мой, с бумагами поможет.

Художник заметно повеселел.

– А ты хорошо устроился. Это у вас что-то вроде гостиницы?

Сергей, закусив выпитое дичью, объяснил:

– Нет, не гостиница. Это бывший пионерский лагерь, а ныне диппредставительство одного олигарха. Он тут гость не частый, приедет раз в месяц с людьми, часа три поговорят в актовом зале, вечером попарятся с девочками и по домам.

Художник улыбнулся.

– Пионерский лагерь перепрофилировали в бордель, значит?

Сергей, поперхнувшись, посмотрел на товарища.

– А ты как думал? Сейчас это повсеместно. С другой стороны, если бы мой хозяин не выкупил здание, то оно превратилось бы в заброшенный хлам, коего по стране столько, что диву даешься.

Художник, кивнув, спросил:

– Может быть, ты и прав, а дичь откуда взял? Охотишься, что ли?

Сергей усмехнулся и ответил:

– Да нет, что ты! У нас по соседству мужик один живет, богатый до неприличия. Так вот, задумал он себе птичник построить, птиц разных диковинных купил с полсотни: перепелов белых, цесарок, тетеревов, фазанов, павлинов, короче, каждой твари по паре. С месяц поиграл в фермера и сдулся. Пришел ко мне неделю назад и говорит, забирай, мол, все даром, и кормов в придачу дал.

Художник улыбнулся.

– Ого, повезло тебе! На этом можно неплохо заработать.

Сергей помотал головой.

– С ними мороки много. Птичник строить нужно, для каждой пары отдельный отсек, кормушки, поилки. Нет, заработать на них почти невозможно. Я их на убой взял, так и жарю понемногу для себя.

Художник широко раскрыл глаза и предложил:

– Давай я построю, мне несложно. Жаль животину на мясо переводить, я и инкубатор сделать могу.

Сергей, разливая очередную порцию водки, сказал:

– Было бы неплохо построить хороший птичник. Материала у меня предостаточно, хозяин не против. Так что дерзай!

Его приятель улыбнулся.

– Вот и договорились. А машина у тебя есть?

Сергей пожал плечами.

– Есть древний ГАЗ-69, только он лет пятьдесят не на ходу.

Художник, прищурившись, спросил:

– А починить не пробовал?

Сергей, усмехнувшись, ответил:

– Кто, я? Ты что, забыл, что у меня руки не из того места растут, за что ни возьмусь, все ломается. Это ты у нас мастер на все руки.

В течение месяца Художник отстроил птичник, сделал инкубатор и починил автомобиль.

Заехав во двор, он отключил двигатель и сказал сидящему рядом товарищу:

– Ну что, машина вроде на ходу, хотя, конечно, поколдовать над ней еще стоит и запчасти сменить кое-какие.

Тот, глядя в окно, ответил:

– Машину-то мы починили, вот только документов на нее у нас нет.

Водитель закусил губу, а потом спросил:

– И что теперь делать?

Сергей ответил:

– На документы деньги нужны. Думаю, тысяч за сорок можно все оформить.

Художник задал следующий вопрос:

– Где же их взять-то?

Сергей развел руками.

– Не знаю! Мне хозяин двадцатку платит, я еле концы с концами свожу.

Его друг задумался, а потом предложил:

– Слушай, может, птиц продадим?

Сергей с раздражением ответил:

– Выставил я объявление в интернете, за месяц ни одного звонка.

Художник махнул рукой и сказал:

– Поеду в столицу, попытаюсь на стройку завербоваться.

Сергей одобрительно покивал.

– Зачем пытаться? Есть масса объявлений, сейчас пороемся в интернете и найдем достойную работу.

На следующее утро Художник стоял на территории строительной площадки, в толпе иностранных рабочих. Важный начальник вышел к ним и громко заговорил:

– Работников много, работы мало, поэтому без обид, платить буду не по таксе. Итак, требуются плиточники. Нужно облицевать тридцать санузлов в многоэтажном доме за три дня. Заплачу пятьдесят тысяч.

Один из рабочих вышел вперед и с характерным акцентом сказал:

– Начальник, это стоит сто пятьдесят тысяч минимум. Мы приехали зарабатывать деньги, а не трудиться даром.

Работодатель поднял руки и спросил:

– А сколько ты хочешь? Миллион? Я сам в смету не вписываюсь – ни по деньгам, ни по времени.

Недовольные рабочие стали расходиться, а Художник подошел к начальнику и тихо сказал:

– Я согласен на все условия, только у меня инструмента с собой нет.

Работодатель внимательно посмотрел на него и спросил:

– Опыт работы есть?

Художник кивнул и ответил:

– Да, я работал и с плиткой, и с мозаикой. Претензий ни у кого не было.

Начальник, погрозив пальцем, сказал:

– Хорошо, сейчас мой помощник выдаст тебе все необходимое, но учти, работать надо качественно и быстро, за каждый день простоя буду списывать десять тысяч.

Художник согласился:

– Договорились.

Через два дня после обхода работодатель подошел к плиточнику и протянул ему руку.

– Будем знакомы, я Валера.

Тот, пожимая руку, ответил:

– Очень приятно, Евгений.

Валера улыбнулся.

– А ты молодец, Женя, все сделал как нужно. Вот деньги, как договаривались.

Художник пересчитал деньги и пробормотал:

– Но здесь только сорок тысяч…

Валера, кивая головой, ответил:

– Ну правильно, я вычел с тебя за инструмент и за ночлег в теплушке.

Художник пожал плечами и тихо сказал:

– Ну ладно.

Работодатель, заметно повеселев, хлопнул его по плечу и воскликнул:

– Хороший ты парень, Женя, чувствую, сработаемся!

На вырученные деньги Художник приобрел нужные документы на машину. Загруженный работой на стройке, он изредка приезжал в дом отдыха, где в оборудованном полуподвале занимался любимым делом – писал на холсте маслом свои картины.

Прошло два месяца. В один из холодных декабрьских дней Валера вбежал в помещение, в котором Художник занимался внутренней отделкой, и громко сказал: