Kitobni o'qish: «Троесловие»

Права на издание книги предоставлены ООО «Китайское книгоиздательство»

© ООО «Международная издательская компания «Шанс», перевод, оформление, 2017

© ООО Издательство «Восток-Бук», 2017

© ООО «Китайское книгоиздательство», 2017

Все права защищены

Предисловие

В «Троесловии», одном из самых знаменитых памятников просветительской литературы Китая, чуть более тысячи иероглифов, однако эта книга содержит великое множество сведений по астрономии, географии, истории, этике, она рассказывает и об обществе, и о хитростях, которые могут пригодиться в быту. В «Троесловии» строки образуют ритмические пары, в одной строке три иероглифа, четыре строки – строфа. Строфы легко читаются и запоминаются, но при этом содержат богатую жизненную философию. Это вовсе не сухое повествование о величайших принципах, это интересные поучительные истории.

«Троесловие» было написано более 700 лет назад, точных сведений об авторе нет, книгу постоянно дополняли и редактировали. Содержание книги кажется простым, однако она относится к канонической литературе. В старину дети начинали учебу, слушая и читая «Троесловие». Сейчас этот памятник древней литературы принадлежит не только Китаю, вышли в свет его переводы на другие языки; ЮНЕСКО включила «Троесловие» во Всемирную библиотеку.

В нашем издании строфы «Троесловия» приведены в соответствии с переводом Н.Я. Бичурина, вышедшем в середине XIX века. Каждая строфа пронумерована в соответствии с ее расположением в оригинальном издании 1829 года и сопровождена толкованием.

Как Дай Фэн перевоспитал грабителей

Давным-давно, во времена династии Восточная Хань (206 г. до н. э.–220 г. н. э.) жил-был добросердечный и добродетельный человек, которого звали Дай Фэн. Рассказывают, что в день, когда он родился, отец увидел во сне, как во двор его дома опускается разноцветный драгоценный камень: все говорили, что ребенок непременно будет обладать незаурядными добродетелями.

И в самом деле, когда Дай Фэн повзрослел, он оказался не только талантливым, но и очень добропорядочным. Однажды он, взяв с собой пару сумок, отправился с мальчиком-слугой в дальний путь. Через некоторое время они решили устроить привал, Дай Фэн достал семь шелковых свитков и стал их просматривать. Во времена династии Восточная Хань большинство книг создавали именно в виде шелковых свитков, однако в то далекое время шелковая ткань как материал для письма стоила очень дорого.

Едва дошли они до глухого леса, как вдруг навстречу им выскочила банда вооруженных грабителей, и не успели хозяин и слуга опомниться, как те отняли сумки с вещами, которые нес мальчик. Ребенок горько заплакал:

– Как же быть, деньги господина, наша еда – все забрали негодяи! Остались только шелковые свитки! Эти паршивые грабители! Я пожалуюсь судье!

Дай Фэн нисколько не рассердился, он успокаивал слугу и приговаривал:

– Ты видел, их одежда была изорвана, а лица измождены голодом. Я думаю, они сделались грабителями не по своему желанию, а потому, что были слишком бедны и им больше ничего не оставалось.

Слуга, хотя все еще злился, пробормотал про себя: «Да, господин прав! Если бы они не были так бедны, то были бы приличными добропорядочными людьми. Кто будет заниматься таким опасным и безнравственным занятием, когда у него есть хотя бы еда!»

Дай Фэн продолжил:

– Давай догоним их и посмотрим, что они станут делать!

Хозяин и слуга быстро пересекли лес и вышли к озеру. Они увидели, как только что отнявшие их скарб грабители делят вещи из сумок. Когда разбойники заметили, что их догнали, они испугались и выхватили оружие. Неожиданно Дай Фэн мягко заговорил с ними:

– Я пришел не для того, чтобы отобрать у вас вещи. Я знаю, что бедность вынуждает вас так поступать. У меня еще есть кое-какие книги, они написаны на хорошем шелке, если вы продадите их, денег хватит, чтобы прокормить ваши семьи. Возьмите!

Мальчик-слуга был поражен:

– Господин, но это самые ценные ваши книги!

Грабители тем более не решались поверить тому, что

услышали:

– Вы… вы в самом деле не вините нас и не держите на нас зла? И хотите отдать то, что осталось?

И вдруг один из разбойников в порыве благодарности опустился на колени, другие последовали его примеру. Они сказали:

– Вы так добры, а мы отняли у вас вещи, нам не следовало так поступать! Мы обязательно начнем новую жизнь!

Так Дай Фэн своей добротой перевоспитал грабителей.

Строфа первая

 
Люди рождаются на свет
Собственно с доброю природою.
По природе взаимно близки,
По навыкам взаимно удаляются¹.
 

Толкование

Человек от природы добр, а поведение его зависит от воспитания. Природа всех людей одинакова, однако привычки их разнятся.

Как гений Фан Чжунъюн стал самым обычным человеком

В деревне Фанцзя уезда Цзиньси в далекие времена правления китайской династии Сун (960-1279) жила семья по фамилии Фан. В этой семье был пятилетний ребенок, еще не ходивший в школу, звали его Фан Чжунъюн. Сначала он ничем не отличался от своих сверстников, но однажды произнес удивившие его отца слова:

– Папа, дай мне бумагу и кисть, – сказал малыш.

Все поколения семьи Фан были крестьянами и работали на земле, никогда не выходило из них ученых людей, зачем же маленькому Чжунъюну вдруг понадобились письменные принадлежности?

Удивление удивлением, а отец все же пошел к соседям и одолжил бумагу и кисть для маленького Чжунъюна. Про себя отец подумал: «Наверное, мой ребенок увидел, как соседские дети ходят в школу, и тоже захотел учиться. Только откуда взяться деньгам в семье…»

Подумав об этом, отец не сдержался и тяжело вздохнул. Но не успел он выдохнуть, как замер, ошеломленный тем, что делал его маленький сын: Чжунъюн написал на бумаге целых восемь фраз! Отец был малограмотен, он взял этот лист и пошел спросить о написанном деревенского школьного учителя. Учитель, поглаживая бороду, прочел и, хлопнув по столу, громко выразил одобрение:

– Вашему сыну всего пять лет? Редко встретишь такую искреннюю сыновнюю почтительность, к тому же мысль выражена на удивление просто и понятно. Хорошие стихи такая редкость!

Отец Чжунъюна никогда не видел школьного учителя таким взволнованным. Он осторожно спросил:

– Учитель, вы имели в виду, что этот ребенок может писать… стихи? Но его же никто не учил…

– Никто его не учил, а он умеет писать стихи?! Поздравляю, поздравляю, в вашей семье появилось одаренное дитя! – учитель от удивления широко распахнул глаза. – Перед вашим сыном открывается блестящее будущее, он непременно прославит своих предков. Будем на это надеяться, друг!

Учитель продолжал говорить, а в ушах отца снова и снова отзывались эхом слова: «Прославит своих предков, прославит своих предков…»

Когда отец, окрыленный, вернулся домой, то увидел, что сын невозмутимо сидит у края стола и выбирает волоски из кистей. Отец был так возбужден, что рассудок его даже слегка затуманился: неужели предки ниспослали на них благодать, или небесный покровитель просвещения Вэньцюйсин спустился на землю? Такой сопливый мальчонка с перепачканным лицом – и вдруг прославит предков семьи Фан!

Чжунъюн поднял голову и посмотрел на отца. Тот притянул его к себе, утер сыну лицо и сказал:

– Чжунъюн, завтра мы пойдем в гости к дяде, маминому брату! И к другим дядюшкам, и к дедушке…

Маленькому Чжунъюну показалось, что это чересчур утомительно – столько визитов к родственникам всего за один день! Однако в гостях всегда можно хорошо и вкусно поесть и поиграть во что-нибудь новое, да и у дяди, младшего брата отца, столько книг, и они так соблазнительно расставлены на высоченных полках…

Однако мальчик довольно быстро понял, что теперь отец ходит с ним по гостям совсем не так, как раньше: уже нельзя было просто поиграть в стороне. Теперь малыш должен был постоянно писать стихи, общаться с людьми и справляться с самыми разными задачами, за что его и хвалили.

– Папа, пожалуйста, пригласи мне учителя, – в конце концов попросил отца Чжунъюн.

– Глупыш, ты уже гений, тебе вообще не нужно учиться! Ты посмотри, твой двоюродный старший брат ходил в школу, учился, а что толку? Он все так же не может тебя превзойти! – отец гладил сына по голове и широко улыбался.

Чжунъюну пришлость замолчать.

Время бежало незаметно, Чжунъюн все еще писал стихи, а люди, которые их читали, все так же хвалили его, только Чжунъюн заметил, что все восхищаются им не так искренне, как раньше, а все больше для вида.

Когда Чжунъюну было двенадцать лет, случай свел его с Ван Аньши². Тогда он и не предполагал, каким великим деятелем станет этот юноша в будущем. Ван Аньши был к тому времени наслышан о его славе «одаренного ребенка» и, как другие, взялся прочесть его последнее произведение, однако он не стал расхваливать его, а тяжело вздохнул, покачал головой и тихо сказал: «Как жаль». У Чжунъюна упало сердце от этих слов. Теперь, когда отец снова брал его с собой, чтобы похвастаться, он всегда чувствовал, что кисть в руке так же тяжела, как слова Ван Аньши, и больше ему не видать творческого полета.

Минуло несколько лет, Чжунъюн больше не писал стихов. Он был абсолютно обычным человеком.

Отец, кроме того, что вздыхал и охал, чувствовал, что, пожалуй, сам ошибался. С чего бы небесный покровитель просвещения Вэньцюйсин выбрал именно семью Фан? Не нужно было предаваться несбыточным мечтам.

Но отец не знал, что тогда школьный учитель напоследок сказал: «Надеюсь, вы отправите вашего сына учиться, нельзя впустую растрачивать талант!»

Строфа вторая

 
Если не научать,
То природа изменяется;
Способ же научения
Требует всей тщательности.
 

Толкование

Если как следует не обучать ребенка, то его таланты и задатки пропадут. Обучать его следует последовательно, в этом деле важна полная самоотдача.

Как мать Мэн-цзы учила сына

На склоне холма громко ревел мальчик. Странно было то, что при этом он не проронил ни одной слезинки. Но если бы вы пригляделись к нему повнимательней, то обнаружили бы, что он едва сдерживал смех. Этим притворяющимся ребенком и был Мэн Кэ³.

Отец Мэн Кэ давно умер, они жили с матерью вдвоем и были друг другу опорой. Их дом стоял рядом с кладбищем, в этом месте всегда плакали люди, тоскующие по близким и почитающие их память. Этим-то плакальщикам и подражал Мэн Кэ, страшно довольный своим занятием.

Его мать, узнав об этом, забеспокоилась, она всегда надеялась, что Мэн Кэ сможет стать сильным юношей, подающим надежды. Она подумала: «Мой сын очень быстро перенимает манеры окружающих, ничего хорошего из этого не выйдет, если мы и дальше будем здесь жить. Нужно что-то делать!»

Она решила, что им стоит переехать в хорошее место, чтобы сын рос в благоприятной обстановке. Поэтому они перебрались поближе к рынку. Здесь целыми днями кипела жизнь; мать была довольна переездом, но однажды произошло вот что.

Мать Мэн Кэ разговаривала с живущей по соседству тетушкой Ли, и вдруг ее собеседница, не удержавшись, сказала:

– Твой сын – такой потешный ребенок!

Женщина встревожилась:

– Почему ты так говоришь? Разве Мэн Кэ вытворил что-то смешное?

– Так ты и не знаешь! – удивилась тетушка Ли. – Пойдем, я покажу тебе.

На рыночной площади столпились ребятишки, Мэн Кэ стоял в центре толпы и подражал движениям мясника, когда тот точит нож, чтобы зарезать свинью!

Оказывается, на рынке каждый день торговался народ, а мясники резали здесь свиней и овец. Мэн Кэ увлекли эти новые сцены, и поэтому он часто их копировал, притворяясь то маленьким торговцем, то мясником, его это очень забавляло.

Мать мальчика подивилась про себя: «Вот уж не думала, что и это место окажется дурным! Хоть мы и обеднели, я не могу допустить, чтобы сын рос в такой обстановке. Нам нужно снова переехать!»

Женщина собрала вещи, и они с сыном стали жить рядом со школой. Каждый день Мэн Кэ слышал, как занимаются дети. Он с любопытством бежал слушать уроки и постепенно увлекся объяснениями почтенного учителя; мальчик стал прилежно учиться. На этот раз его мать была чрезвычайно рада: вот это действительно хорошая обстановка!

Школьные годы Мэн Кэ летели незаметно. Однажды он, желая поиграть, тайком улизнул с занятий. Его мать как раз была дома и ткала полотно. Увидев, что сын раньше времени вернулся из школы, она очень рассердилась.

– Сын, почему ты ушел с уроков?

– Мама, учиться так утомительно, я больше не хочу ходить в школу! – ответил Мэн Кэ.

Услышав это, мать взяла ножницы и разрезала полотно, которое только что выткала. Мэн Кэ испугался: ведь это единственный источник дохода для семьи, как же разозлилась мать! Женщина, отчетливо выговаривая каждое слово, сказала сыну:

– Учиться— это как ткать полотно: если ты бросишь на полпути, останутся лишь обрывки, которым уже никогда не стать целым мотком!

Мэн Кэ устыдился и снова прилежно принялся за учебу, несмотря на трудности. Он не обманул ожиданий матери и стал великим китайским мыслителем эпохи Сражающихся царств (V в. до Н.Э.-221 г. до н. э.). Потомки почтительно называли его «Следующим за совершенномудрым» в конфуцианстве.

Строфа третья

 
В древности мать Мын-цзы И
збирала жилище по соседям.
Сын перестал учиться,
Мать перерезала основу.
 

Толкование

Мать Мэн-цзы выбрала хорошую для воспитания сына обстановку. Сын не хотел учиться, и мать разрезала уже готовое полотно на ткацком станке, чтобы преподать ему урок.

История Доу Яньшаня

В период Пяти династий (907–960) жил-был богач по имени Доу Яныпань. Он творил произвол и часто притеснял народ. Все его ненавидели.

Доу Яньшаню было уже за тридцать, а он все еще не имел детей, которые бы радовали его в старости. Целыми днями эта мысль не давала ему покоя. Однажды ночью ему приснился странный сон: старик с седыми волосами и бородой, преисполненный печали, вздыхал и говорил ему:

– Внучек, ты сотворил столько мерзких дел! Небо наказывает тебя, не давая детей, которые ухаживали бы за тобой в старости и грели своей заботой.

Доу Яныпань присмотрелся: не его ли почивший дедушка пришел к нему? Он взволнованно спросил:

– Как же мне быть? Неужели у меня никогда не будет детей?

– С сегодняшнего дня тебе нужно совершать добрые поступки, чтобы искупить вину. Это единственный способ изменить твою судьбу, – ответил дедушка.

Доу Яныпань хотел что-то сказать, но дедушка неслышно удалился, и как внук ни старался его догнать, у него не получалось. Вдруг он проснулся. За окном было тихо, светила полная луна. Тщательно обдумывая слова, которые сказал во сне дедушка, он наконец осознал свою вину. С этого времени Доу Янь-шань больше не угнетал народ, он совершал добрые дела и вскоре прославился как честный и просвещенный человек.

Доу Яньшань взял под свою опеку брошенного ребенка, возвратил потерянное имущество владельцу, охотно жертвовал деньги и довольствие – такие поступки в конце концов тронули Небо.

И вновь приснился Доу Яньшаню сон. На этот раз дедушка сиял от радости:

– Внучек, твои добрые дела растрогали Небо, у тебя родятся пять сыновей, которые прославят своих предков, род Доу будет продолжен!

Так и вышло. Жена Доу Яньшаня родила ему пятерых сыновей подряд. Все они были одарены от природы, усердны и целеустремленны. Для их обучения Доу Яньшань построил школу, купил более тысячи книг, пригласил известных преподавателей изо всех уголков страны. Доу Яньшань хотел, чтобы дети из бедных семей, если у них есть способности и стремление учиться, также приходили заниматься вместе с его сыновьями, он даже брал на себя их повседневные расходы. Эта школа воспитала много государственных мужей.

В семье Доу Яньшань строго требовал от сыновей соблюдения обрядов, почтительного отношения к родителям, учил их быть прилежными. К тому же он сам подавал пример детям, воздействуя на них возвышенной добродетелью, всегда следуя моральным принципам. В итоге эти юноши достигли степени цзиньши⁴, стали чиновниками с высокими моральными и деловыми качествами, и люди прозвали их «пятью драконами из рода Доу».

Прославленные юноши, воспитанные в семье Доу Яньшаня, были в те времена излюбленной темой для разговоров. Кто-то превознес их таким образом: «Совершенный Доу Яньшань учил сыновей на основе принципов справедливости и долга. Прекрасный отец состарился, а пять его сыновей, прошедших императорские экзамены, славятся добрым именем». Выражение «Пять сыновей, успешно сдающих императорские экзамены» также стало описывать ту особенную гордость, которую мечтают испытать все родители Поднебесной.

Строфа четвертая

 
Доу Яньшань представляет в себе
Образец благочиния.
Пять сыновей, воспитанные
Им, учинились славными.
 

Толкование

Методы добродетели, которые применял Доу Яньшань для обучения и воспитания своих долгожданных сыновей, позволили им стать известными людьми.

У строгих учителей выдающиеся ученики

Жил в старину один замечательный стрелок, которого звали Вэй Ии. И птицы в небе, и мчащиеся по земле звери – все беззвучно падали от одного только звука его натягивающейся тетивы. Даже издалека съезжались к нему люди с просьбой научить их забытому искусству стрельбы из лука. В конце концов он взял в ученики Фэй Вэя.

Фэй Вэй был талантливее других, необычайно старателен, и после тяжелой подготовки и неустанного обучения превзошел своего учителя, став первым стрелком Поднебесной.

Молодой человек по имени Цзи Чан услышал о славе Фэй Вэя и примчался к нему, чтобы научиться искусству стрельбы из лука. Фэй Вэй был тронут его искренностью и охотно согласился. Однако с этого момента у Цзи Чана началась самая тяжелая жизнь. Фэй Вэй был очень строгим и требовательным учителем. Он говорил Цзи Чану: «Для стрельбы из лука важнее всего хорошее зрение. Не освоив азы, ты не сможешь изучить никакую технику! Сначала возвращайся домой и научись смотреть на цель не моргая, как освоишь – приходи снова ко мне!»

Цзи Чан послушал, что говорит учитель, вернулся домой и стал смотреть на неподвижные предметы, однако обнаружил, что немного посмотрит – и начинают болеть глаза, долго так сидеть совершенно невозможно. Он упорно тренировался несколько месяцев и наконец выполнил задание учителя.

Потом он самостоятельно придумал способ тренировки зрения при помощи движущегося предмета. Однажды дома он увидел, как у окошка сосредоточенно прядет жена, и у него появилась идея: он лег под ткацкий станок и стал следить за челноком. Цзи Чан каждый день смотрел на двигающийся вверх-вниз челнок станка и старался ни в коем случае не моргать, даже если шило грозило уколоть его в глаз. Так прошло два года, и теперь Цзи Чан мог очень долго смотреть на любой, даже быстро движущийся предмет.

Теперь Цзи Чан был собой доволен и радостный направился к своему учителю Фэй Вэю, чтобы продолжить обучение стрельбе из лука. Однако Фэй Вэй был недостаточно удовлетворен стараниями и успехами своего ученика! Он сказал ему следующее:

– Хороший стрелок из лука должен четко различать даже самые мелкие предметы. Возвращайся-ка ты домой и снова приходи ко мне, когда научишься видеть их так же четко, как большие.

Цзи Чан, вернувшись домой, нашел очень тонкий конский волос и привязал к нему маленькую, почти невидимую блоху. Целыми днями напролет смотрел он на нее и через три года наконец смог увидеть блоху такой же большой, как огромное колесо повозки!

Больше Цзи Чан сдерживаться не мог, он схватил висевший на стене лук и выстрелил: одной стрелой попал он в блоху, не повредив волоска.

Воодушевленный, он отправился к своему учителю. Фэй Вэй, выслушав его, очень обрадовался:

– Ты понял смысл стрельбы из лука! Ты обязательно прославишься как замечательный стрелок!

Цзи Чан был тронут и сказал своему наставнику:

– Если бы вы не были так требовательны, я бы, вероятно, никогда не стал настоящим стрелком!

Строфа пятая

 
Воспитывая не учить
Есть проступок отца.
Обучение без строгости
Есть нерадение учителей.
 

Толкование

Родить ребенка и не обучать его – невыполнение родительских обязанностей. Недостаточно строгое преподавание ученикам – нерадивость учителя.

Не учившийся в молодости Люй Мэн

Воаны Великой реки бегут и бегут на восток,

Славных героев дела уносит их вечный поток⁵.

Тот, кто читал «Троецарствие»⁶, точно знает, что в царстве У был великий полководец, превосходивший всех храбростью и мудростью и завоевавший благосклонность Сунь Цюаня⁷. Это и был Люй Мэн. Однако в юности он не любил учиться.

В свои шестнадцать Люй Мэн был высоким, сильным и к тому же амбициозным юношей. Тогда Дэн Дан, муж его старшей сестры, как раз был хорошим полководцем у Сунь Цэ⁸, поэтому Люй Мэн втайне от родных смог незаметно пробраться в армию и пойти сражаться вслед за зятем.

Когда это обнаружил Дэн Дан, он был очень разгневан: во-первых, он считал, что Люй Мэн слишком юн и ему незачем так рано выходить на поле жестокого боя; во-вторых, Люй Мэн еще не получил образования и не был знаком с военным искусством. Дэн Дан сообщил обо всем матери Люй Мэна.

Мать очень рассердилась:

– У тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты уже считаешь, что тебе не нужно прилежно учиться, не нужно овладевать военным искусством и разбираться в способах управления государством, ты самовольно идешь воевать!

Люй Мэн нисколько не поддался ее напору:

– Матушка, учиться – только зря тратить время, если я не смогу повести за собой людей в сражении, то они не оценят меня по достоинству, я не смогу совершать подвиги, решать великие задачи, и придется мне влачить нищенское существование. Хоть я и бросаю учебу, этот путь сулит мне большую удачу!

Мать видела, что уговоры бесполезны, и ей оставалось только смириться.

С этого времени Люй Мэн начал военную карьеру. Он храбро сражался, его высоко ценил Сунь Цюань, однако знания юноши были поверхностны, и другие часто относились к нему пренебрежительно. К тому же, несмотря на свою смелость, он часто совершал тактические ошибки, потому что плохо разбирался в военном искусстве.

Однажды его вызвал Сунь Цюань.

– Ты очень талантливый командующий, – сказал правитель. – Если сможешь немного подучиться, обязательно получишь повышение.

Люй Мэн не раздумывая ответил:

– Я целыми днями занят множеством служебных дел, где же тут выкроить время на учебу!

Сунь Цюань продолжил его уговаривать:

– Разве ты можешь быть занят еще больше, чем я? Я поглощен военными делами, однако, как только выдается свободное время, обязательно читаю хорошие книги. Я прочел «Книгу песен», «Книгу истории», «Записи о ритуале», «Комментарии Цзо к хронике "Чуньцю”», «Речи царств»; сейчас внимательно изучаю «Исторические записки», хронику «Ханьшу» и разные военные трактаты. Я чувствую, что извлек немало пользы! Ты подумай об этом как следует!

Люй Мэн послушал Сунь Цюаня, и стало ему очень стыдно. Он принялся за учебу, а так как от природы был очень одарен, даже некогда презирающий его Лу Су⁹ взглянул на него другими глазами. Обретя знания, Люй Мэн стал проявлять недюжинные ум и храбрость – он был подобен тигру. В конце концов он стал известным военачальником эпохи Троецарствия.

Строфа седьмая

 
Если яшма не обсечена,
Не может быть вещью.
Если человек не обучается,
Не может знать справедливости.
 

Толкование

Как бы прекрасна ни была яшма, без огранки и полировки она не станет изящным украшением. Как бы ни был умен человек, не учась, он не узнает, что такое приличия и справедливость.