Kitobni o'qish: «Русский Афон. Путеводитель в исторических очерках»

Shrift:

Пролог. Почему «Русский Афон»?

Моя молитвенная благодарность святогорцам, ведомо и неведомо способствовавшим появлению этой книги, – отцам Павлу, Максиму, Виталию, Ефрему, Исидору, Герасиму, Кукте и многим другим.

Есть на свете немало гор, называемых Святыми.

Однако, когда разговор заходит о Святой Горе, всем становится ясно, что имеется в виду именно та, парящая над северными водами Эгейского моря. Причем подразумевается даже не сам географический объект высотою 2033 метра – его афонцы попросту называют шпилем, – а весь длинный и узкий полуостров, как будто стремящийся оторваться от грешного европейского материка и застывающий в этом усилии взлететь.

Есть на свете горы и выше, и величественнее. Но нет более значимой в истории человечества, чем эта, Святая. Ибо у ее подножья уже более тысячи лет обитают особые люди, не похожие на нас. Они живут как будто вдали от мира, но одновременно на него влияют (впрочем, про самих себя они не говорят, что обитают или живут, они – спасаются). Их главное дело – приближение к Богу ради спасения себя и мира.

По-славянски таких людей зовут иноками, то есть иными, другими. И всё в истории и облике Афона иное, загадочное для непосвященных. Все здесь полно чудесами. Как в нашей просвещенной Европе уцелела такая горячая коллективная вера? Что это: монашеская республика или же монархия с Царицей Небесной на престоле? Нужно ли так старательно отвергать технический прогресс и жить по-средневековому? Почему сюда не пускают женщин? Неужели тут никто и никогда не ест мясного? Зачем вынимают останки покойников из могил и складывают их черепа на полки?

Ясно, что одной, исчерпывающей книги, отвечающей на все вопросы, быть не может. Возможно, когда-нибудь появится некая Афонская энциклопедия, куда войдут статьи про политическое устройство этого иного края, его экономику, аватон (запрет на посещение полуострова женщинами), архитектуру, местную природу, песнопения, монашеское меню, режим дня, погребальные традиции.

Однако один аспект автор попытался представить читателям более глубоко – это славянский или, точнее, русский Афон (увиденный вдобавок глазами русского исследователя).

При этом возникает существенный вопрос: а можно ли говорить о русском Афоне? И нет ли здесь искушения так называемым филетизмом, то есть преобладанием национального над христианским? Ведь Святая Гора – это сокровищница всего православного мира (и всего человечества, если говорить не только о вере, но и о культуре). За тысячу лет здесь, на коренной византийской почве, сплавились воедино молитвенные подвиги самых различных народов: греков, славян, грузин, румын и других (до XIII века тут существовал, например, даже один итальянский монастырь). Да и канонически все братства относятся к Вселенскому Патриархату. Местные же монахи, хотя по правилам и обязаны получить греческие паспорта, склонны считать, что утрачивают свою национальность вместе с мирскими именем-фамилией.

И все-таки, сделав такие оговорки, рассказывать о русском Афоне и можно, и должно: у нашего народа была собственная, и необыкновенно богатая, история отношений с этим местом.

Начать с того, что самый первый русский инок, вошедший в наши Святцы как преподобный Антоний Киево-Печерский, принял постриг именно на этом полуострове. Он и вслед за ним его ученики внедрили в самую душу Древней Руси благоговейную любовь к Афону: так начало нашей христианской жизни получило благословение со Святой Горы.

О святогорском благословении помнят не только в России, но и на современном, весьма эллинизированном Афоне: в Эсфигменском монастыре, оплоте зилотов, основателя русского иночества гордо именуют не иначе как преподобный Антоний Эсфигменский.

От Антониевой пещеры путь по Афону можно продолжить морем. Тогда следующей остановкой станет красивый Ватопедский монастырь. В нем принял постриг греческий юноша Михаил Триволис, ставший впоследствии русским духовным писателем, преподобным Максимом Греком (на Афоне его называют Максимом Ватопедским). В 1997 году здесь произошло замечательное событие: Русская Церковь прислала в дар Ватопеду ковчег с частицей мощей преподобного: «Максим вернулся домой», – говорили растроганные иноки.

Московский митрополит святитель Киприан (1395–1406) также начал свое служение на Афоне. В тяжкое время – и для Руси, и для Византии – он сделал необыкновенно много для укрепления Православия.

Нельзя переоценить значение духовного опыта старца Нила Сорского, приобретенного им в 1460–1480 годах на Афоне и послужившего основой для его учения о нестяжательстве.

В XVIII веке сходный подвиг совершил старец Паисий (Величковский), основатель Ильинского скита и неутомимый собиратель святоотеческого наследия. Организованный им перевод греческих рукописей стал основополагающим для иноческого возрождения в России. И таковых эпизодов особых отношений нашей страны со Святой Горой – великое множество.

…Порою посетителя нынешнего русского Афона охватывает неизбежная горечь: по различным историческим причинам, о которых речь пойдет ниже, российское монашество потеряло многие свои учреждения, а его численность в пять тысяч иноков в начале XX века уменьшилось до полусотни в начале XXI века. Невозможно не думать об этом, посетив великие, некогда русские, скиты, Андреевский и Ильинский, теперь ставшие греческими.

Но статистика на Афоне – не главное. Приведем лишь один пример: именно на то время, когда российские обители переживали видимый упадок, приходятся духовные подвиги старца Силуана Пантелеимоновского – подвиги, поразившие христианский мир.

Русский Афон продолжает жить.

Залогом тому является следующее примечательное событие: в 2000 году здесь, в одной келлии Кутлумушского монастыря, русские афонцы освятили церковь во имя преподобного Серафима Саровского, первую с таким посвящением на Святой Горе. Однажды этого старца назвали излучением Горы Афонской. Теперь этот свет, словно отразившись, возвращается к первоисточнику, на Афон, куда из глубины России устремлялась любовь самого святого Серафима, также как и любовь тысяч других русских людей, не ступавших на эти дороги никогда, но сердцем их прекрасно знающих.

Святая гора в начале XXI века

Благословенна Эллада, имеющая такое сокровище, как Афон!

Конечно, принадлежит он всему православному миру, но грекам все же сподручнее: можно отправляться на Святую Гору хоть каждый уик-энд (эллины, кстати, в борьбе с американизацией постановили именовать его саватокирьяки, т. е. суббота-воскресенье).

Русский же паломник на Афоне – явление не столь частое. Не всякому соотечественнику удается преодолеть всевозможные барьеры, сооруженные, вероятно, не без помощи лукавого. Один из барьеров, называемый «железным занавесом», рухнув, сменился «занавесом золотым». Но даже найдя средства на дорогостоящее путешествие в Грецию, современный богомолец встречает новое затруднение в виде визы на посещение Афона (в последнее время благодаря Пантелеимоновскому подворью в Москве визу можно получать и в России).

Дело в том, что святогорская территория имеет особый статус. С одной стороны, это неотъемлемая часть Греции, на которую распространяются все местные законы. С другой – это некая автономная «республика» со своим правительством (Протатом), своим «президентом» (Константинопольским Патриархом) и со своими границами, серьезно охраняемыми. Для посещения Афона необходимо разрешение особого департамента Министерства иностранных дел Греции, а духовным лицам нужно еще и благословение Патриарха.

Разрешение выдают не очень охотно. Одно время, например, от российских граждан требовали поручительное письмо от консульства. Такие меры в министерстве объясняли наплывом эмигрантов из Восточной Европы, многие из которых нелегально проникали в Элладу, а затем и на Афон, где можно устроиться, Христа ради, на долгое время. И это правда. Боятся в Элладе и святотатцев: полуостров полон ценностями не только духовными, но и материальными, которые почти не охраняются. И это тоже правда: не так давно, например, на территории Польши нашли рукописи, похищенные из библиотеки русского монастыря.

Первый диамонитирион автора – 1992 года

И все же, при большой заботе Греции об Афоне, иногда кажется, что греки считают его своей национальной собственностью, забывая, что полуостров – святыня всего Православия. Тут давно взят курс на эллинизацию Святой Горы, и рост негреческих братий искусственно сдерживается. В официальных инстанциях, кстати, выражение «русский монастырь» считается ошибочным: надо говорить «русскоязычный», ибо все обители номинально греческие.

Получив мидовское разрешение, богомольцы отправляются к афонской границе, в городок с подходящим названием – Уранополь («Небесный град»). На святогорский полуостров можно попасть только по воде, из Уранополя, с юга, что надежнее, или – из Иериссоса, с северо-востока, где нередки морские волнения с отменой навигации. У причала, перед отходом катера, обладателей разрешения разделяют на две очереди: одна, большая, состоит из эллинов, другая, куцая, – из иностранцев, «ксенос». При этом взимается пошлина на въезд (точнее, на вплытие). Мыт сопровождается исповеданием веры, и неправославные христиане платят больше.

Конфессиональная принадлежность выражается в Уранополе простым заявлением: «ортодоссос», «католикос» и прочее. Греческих граждан не спрашивают – они считаются православными по определению.

После уплаты пошлины паломники получают диамонитирион, подорожную грамоту, – красивый документ в византийском стиле, на бумаге пергаментного вида, с двуглавым византийским орлом и печатью с образом Божией Матери, покровительницы Афона. Грамота, именуемая святогорцами просто «бумагой», подписана Эпистасией – правящей четверицей игуменов, которая циклически меняется каждый год. «Бумага» дает паломнику право безвозмездно жить и кормиться (и окормляться) в любом из двадцати святогорских монастырей, но только на четыре дня (грекам можно до двух недель). На пятый день следует или продлевать грамоту в Протате, или возвращаться в мир, но, если дано благословение игумена, можно остаться – бывает, на всю жизнь. Следует отметить, что сейчас афонское братство фактически состоит из девятнадцати обителей: монастырь Эсфигмен, не поминающий Константинопольского Патриарха, вышел из состава «республики», хотя и продолжает гостеприимно встречать посетителей (его выход, впрочем, остальной святогорской общиной не признан, и в Протате за Эсфигменского игумена подписывает все документы некий «исполняющий обязанности»).

Итак, каждое утро в половине десятого от пристани Уранополя отходит паром, курсирующий между миром и Святой Горой, по-гречески – Агион-Орос (Айон-Орос). По пути на конечный пункт, афонский порт Дафни, корабль останавливается у разных монастырских причалов – можно выйти на любом.

Паромы бывают разные. Один носит благочестивое название «Аксион Ести», т. е. «Достойно Есть» – по самой чтимой на Афоне Богородичной иконе. У другого – языческое название «Посейдон», но смущаться нет причин: известно, что один русский святой паломничал в Иерусалим даже на бесе.

Зимнее паломничество.

На берегу остаются паломничьи жены: для них Афон закрыт. Гречанки относятся к этой дискриминации спокойно, как к обстоятельству, известному с детства. Им, в отличие от других европеек, не приходится объяснять, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Женщины не совсем отделены от Афона: можно сесть на прогулочный катер и подробно рассмотреть (с воды) почти все обители. Для тех же, кто хочет вдохнуть атмосферу афонского монашества, есть возможность посетить подворья, а также женские монастыри, пусть находящиеся вне полуострова, но связанные с ним канонически и духовно. Из одной такой обители, Свято-Михайловской, что на соседнем острове Тассос, даже виден шпиль Святой Горы…

Пассажиры паромов имеют характерный вид. В руках у многих – дорожный посох: его стук отпугивает зазевавшихся змей. На спинах – котомки-рюкзаки, это лучше, чем кособочащая торба. Ноги обуты в ботинки с крепкой, а главное, нескользкой подошвой, требуемой для горных троп. Опытные поклонники Святой Горы имеют свой личный список необходимых вещей (фонарик, кипятильник, средства против комаров, будильник и прочее) и, собираясь на Афон, ставят в таком перечне галочки.

Впрочем, особо беспокоиться о мелочах смысла нет: на Святой Горе Ангел-хранитель необычайно заботлив.

Катер отплыл. Через час – первая остановка, причал, арсана сербского (сербоязычного?) Хиландарского монастыря. Почти сразу за ней – арсана болгарского Зографа.

Вскоре открывается Вышний Афон. Говорят, что в ясную погоду островерхий гигантский массив с мраморным шпилем виден морским путешественникам сразу по выходе из турецких Дарданелл. И это действительно Гора! На вершину Афона, по преданию, взошла Божия Матерь к стоявшему там языческому капищу Аполлона. Теперь на самой крутой выси храм в честь Преображения Господня, главного престольного праздника всего Афона. Служат в нем раз в год, загодя отправляясь в трудное восхождение. Восторг охватывает душу – и там водружен алтарь во славу Божию!

С моря святогорские ландшафты рисуются все яснее; рощи и долины на разных высотах просматриваются по отлогостям живописных скал. Над самою водою возвышаются древние сторожевые пирги, далеко стелющие на морские волны белые столпы своих отражений. Проплывая ближе, можно ясно обозреть отдельные здания древних монастырей.

Все обители, составляющие одно понятие «Афон», между собой несхожи – и не только в архитектурном отношении. У каждой – свой подвиг, свой микрокосм: подтянутый Ксиропотам, общительный Ивер, интеллектуальный Симонопетр, радикальный Эсфигмен. Впечатления пилигримов могут не совпадать: святогорский опыт – очень личный.

В одном посетители полуострова единодушны: на земле это место – уникально. Есть даже поговорка:

«Афон не место – это путь», причем путь, не сравнимый ни с каким другим. Он не имеет обычного, географического, измерения: путешественник тут перемещается в иных координатах, даже временных. На этом полуострове до сих пор живет Византия, не покоренная ни крестоносцами, ни турками, ни постхристианской Европой. Как бы для укрепления этого чувства афонцы используют исключительно юлианский календарь (даты по новому стилю зачастую просто игнорируются). Время же отсчитывают по-византийски, от захода солнца, причем разница между мирским и афонским циферблатом меняется в зависимости от времени года: летом это примерно три часа, зимой – пять.

Но главное – здесь другие духовные измерения. В Уранополе остается «мир» с его бесчисленными, а по афонским меркам, и бессмысленными проблемами. На Афоне же – другое жизненное пространство, где есть одна-единственная проблема – спасение души. Прочее уходит в разряд несущественного, вместе с телевидением, радио, ресторанами и прочими «достижениями» цивилизации. Беседы здесь, соответственно, сразу выходят на другой уровень. Вместо обычного «как работаешь?», «сколько получаешь?», «как с жильем?» здесь могут сразу спросить: «Готов ли к Страшному Суду?» И спросить так, как будто сей Суд грядет завтра.

…Быстрые удары по деревянному билу (некогда из-за боязни привлечь внимание турок и пиратов афонцы перестали пользоваться колоколами, и лишь русские иноки вновь ввели звоны) призывают насельников и их гостей ко сну. После великолепного заката – а восходом можно любоваться на другой стороне полуострова – монастырские врата накрепко закрываются. На Афоне – полночь. В мире в это время чуть больше восьми вечера, и по соседству со Святой Горой тысячи греков и курортников всех стран начинают ночной поход по барам, тавернам, дискотекам. После разъезда по домам на мирских дорогах почти каждую ночь происходят смертельные случаи: подвыпившие отпускники давят в темноте пешеходов, сшибаются с такими же гуляками-лихачами.