Kitobni o'qish: «Космолетчики. Близкие звезды»

Shrift:

Пролог

– Я тебя правильно понял? – спросил капитан «Торнадо» и посмотрел на распинавшегося перед ним курсанта, точно на диковинную зверушку. – Ты вот так запросто поднимешься на борт этой твоей аэспэхи хваленой, скажешь: «Покатайте меня, парни, что вам стоит?» – и не кто-нибудь, а Рэджинальд Гардон на полгода включит тебя в экипаж. Это твой план?

– Да, сэр!

– И ты полдня охотился на меня по всему космопорту, чтобы его изложить?

– Все верно, господин капитан, – ответил Джой.

– Ну, ты наглец, курсант!

– Возьмите до Файра? Господин капитан… Я заплачу! И отработаю!

– Тише ты, балбес! Не размахивай своей тощей кредиткой на виду у всех, – прошипел капитан Валдис Климмен. – Что ты заладил: «Возьмете – не возьмете», заплатишь – поедешь. Как говорится, дело техники.

Джой убрал кредитку обратно в карман форменной куртки и оглянулся. Где-то там, за спиной, за створками гермодверей, скрывавшей путаницу причальных галерей, тяжелый транспортник «Торнадо» сейчас готовился к старту.

– Ты хотя бы с орбитальной станцией Файра свяжись. Чтобы совсем без работы не остаться, когда тебя Гардон пошлет, – посоветовал Климмен почти сочувственно, – а он пошлет, не сомневайся.

– Значит, возьмете? – с надеждой переспросил Джой.

– Вот же салажня безмозглая.

Капитан отодвинул парня с дороги и провел удостоверением по сканеру.

Но то, что салажня оказалась не только безмозглой, а еще настырной и платежеспособной, склонило чашу весов в нужную сторону.

Створки гермодверей разошлись в стороны, открывая путь к причалам.

– Господин капитан!

– Ладно, пошли, – через плечо сказал Климмен. – Для тебя, дурака, полцены. Чтоб на обратную дорогу хватило.

Глава 1. Командный состав

Работать на Департамент космоплавания Рэджинальд Гардон не любил. Впрочем, тут он был не оригинален. Ругать обязательный блок работ считалось чуть ли не правилом хорошего тона у капитанов Ассоциации Свободного Поиска.

Но в этот раз его звездолет придали группе командора Вейса, а Рэд считал, что межпланетному кораблю можно было найти применение более достойное, чем перевалочный пункт на орбите планеты, только что включенной в список «Представляющие интерес с научной точки зрения. Категория В. Возможность практического использования и терраформирования уточняется. Юрисдикция Аналога-3. Открытый доступ». «Открытый доступ» смущал больше всего: во вновь открытой планете Файр не особо нуждалась даже та метрополия, за которой числилась эта самая планета Файр. Иначе все работы велись бы специалистами в закрытом режиме, на дальних орбитах выставили бы оцепление, а в сети и по официальным каналам Аналога-3 уже вовсю крутились бы рекламные ролики, зазывающие колонистов в новый мир сразу по окончании климатической трансформации.

То, что один из лучших звездолетов АСП так легко отдали исследовательской группе Вейса, превратив людей с многолетним опытом работы в пространстве в мальчиков на побегушках, означать могло только одно: шеф-пилот Ассоциации Пол Дорвард неплохо заработал. Или кто-то из капитанов Ассоциации здорово проштрафился перед Аналогом-3 и Рэджинальд со своим экипажем теперь компенсировал неведомый ущерб.

Насчет мальчиков на побегушках Рэд, конечно, преувеличивал. Официально он значился заместителем руководителя работ, то есть вторым человеком после Вейса в районе Файра. Но уже из-за того, что капитан звездолета галактического класса угодил в подчинение к орбитальнику, пусть и в звании командора, Рэджинальда драконило. А Вейс еще подлил масла в огонь, в первый же день заявив, что нужны ему не столько помощники, сколько пилоты, техники и инженеры. У него еще хватило наглости осведомиться, в состоянии ли экипаж «Моники» работать в режиме орбитальной разведки! Словно «Моника» была тяжелым транспортником и ее пилоты и технический персонал кроме открытого космоса и вакуумных причалов ничего в жизни не видали!

Тут Рэд вздохнул, признал, что накручивает себя, и мысленно закрыл тему вечного противостояния межпланетников и орбитальников. Ничего. Два месяца продержались, еще два тоже как-нибудь. Все-таки рубеж… Но при таком раскладе еще немного – и капитан «Моники» начнет считать дни, оставшиеся до выхода звездолета в открытый космос, делая зарубки на стенах собственной каюты.

* * *

Тяжелый транспортник «Торнадо» ушел по расписанию. Звездолет не отклонялся от курса, подпространственные переходы рассчитывались оптимально, график движения соблюдался неукоснительно, а единственный пассажир, находившийся на борту, волновался как никогда в жизни.

Две недели назад курсант Джой Ив проходил инструктаж по преддипломной практике в Высшей Школе Космолетчиков.

«А теперь я хочу обратиться к курсантам группы выпуска, набравшим максимальные баллы. Право выбора звездолета и организации для приобретения навыков самостоятельной работы в пространстве за вами, – говорил шеф-пилот Гаррисон Стар. – Я лишь настоятельно рекомендую вам не принимать скоропалительных решений и опираться на базовый список, предоставленный Департаментом космоплавания. Хочу еще раз напомнить, что в него не входят коммерческие организации».

Не успел командор закончить речь, как Джой решил пренебречь его отеческими наставлениями и попытать счастья не где-нибудь, а в Ассоциации Свободного Поиска. Его не пугала перспектива оказаться в тени чужой славы. Джой был молод, уверен в себе и счастлив, что вырвался наконец из-под опеки школьных инструкторов. И его даже подзадоривал тот факт, что капитаны АСП из года в год занимали лидирующие места в рейтинге «Топ-100» гражданского космофлота.

Но по мере того, как «Торнадо» оставлял за кормой парсек за парсеком, сомнения все сильнее терзали душу новоиспеченного пилота. Попасть в Ассоциацию даже для профессионала считалось большой удачей. И хотя Джой не собирался отказываться от задуманного, мысли о предстоящем разговоре с командиром экипажа «Моники», технические характеристики которой Джой давно выучил наизусть, наполняли его сердце смутной тревогой.

Из внушительного перечня грузопассажирских судов, приписанных к базе АСП, Джой после долгих раздумий остановил свой выбор на звездолетах класса МНК. В Ассоциации таких было всего три. Центрированное расположение рубки; рабочие места капитана, первого и второго пилотов, оборудованные единой системой виртуального контроля полета; четыре маршевых двигателя, двадцать четыре двигателя направления; вся ходовая часть выведена на штурвал; два малых бортовых звездолета и шесть подпространственных ускорителей. Машины имели бортовое вооружение – большая редкость в гражданском космофлоте и одна из причин, по которой стажеров в АСП не жаловали.

Управлять скоростным высокотехнологичным красавцем, с именем, ласкающим слух… Мечта Джоя, как две капли воды похожая на чаяния большинства однокурсников, но все же единственная и сокровенная, совсем рядом – в Бета-радиусе удаленности, на банальной круговой орбите. Как никогда близкая к воплощению, она располагалась по одну сторону незримой границы. Советы командора Стара, неписаное правило АСПшников не связываться со стажерами и здравый смысл охраняли рубеж с другой стороны. На разделительной полосе возвышалась фигура капитана звездолета, которому достаточно было протянуть руку курсанту Джою Иву и проследить, чтобы тот не умер от счастья. Последний пункт оказался самым слабым звеном в оптимистичном плане стажера пройти практику в коммерческой организации.

Капитан Рэджинальд Гардон был личностью незаурядной. И, как водится, слухи о нем ходили самые разнообразные. Начав свой путь в космосе в семнадцать лет, он участвовал в локальных войнах Второй волны и чуть не угодил в штрафное подразделение из-за драки с командиром. Но в этот момент как раз формировалась штурмовая бригада ВКС Аналога-2, и вместо штрафбата Гардона перевели туда. В ее составе он и воевал практически до прекращения боевых действий и расформирования части. Сначала пилотом звездолета техобеспечения, а после переподготовки – истребителя. И диплом пилота гражданского космофлота капитан Гардон якобы получил по протекции шеф-пилота АСП уже в мирное время. Гардону приписывали даже пребывание в тюрьме на планете Зона-77, во время побега с которой его изрешетили так, что он чудом остался жив. Наконец, рассказывали, что капитана «Моники» знают самые дорогие проститутки галактики, его досье в Службе безопасности занимает немало места, а шеф Департамента космоплавания здоровается с ним за руку.

Именно этого человека Джой собирался убедить взяться за обучение стажера, шагая через стыковочные тамбуры «Торнадо». В настоящее время «Моника» висела на орбите Файра, взяв на себя часть функций многоцелевого орбитального комплекса, пока последний монтировался на соседнем радиусе. Работа, слишком монотонная для экипажа АСП, позволила бы Джою продемонстрировать школьные знания и заслужить признание элиты гражданского космофлота. О свободном поиске он боялся даже мечтать и правильно делал. В командном отсеке MНK-17 суждено было оправдаться самым худшим представлениям о встрече. Начиная с того, что Джой довольно долго переминался с ноги на ногу у входа в рубку, путано объясняя свое стремление переговорить с командиром экипажа, прежде чем его пустили за силовой щит.

– Я не беру стажеров на борт, – коротко сказал капитан, наполовину развернув кресло.

Джою показалось, что серые глаза Гардона метнули ледяные искры, хотя тот говорил совершенно спокойно. Первый пилот, сидевший справа от капитана, вздохнул и задумчиво потер рукой подбородок. Радист удовлетворенно кивнул и отвернулся.

– Но сэр, – в наступившей тишине голос Джоя, которому не позволили произнести заранее подготовленную пламенную речь, звучал не очень уверенно, – я не просто стажер. Я курсант группы выпуска. С согласия начальника ВШК нам разрешено…

– Мой звездолет, – снова перебил его Гардон, – приписан к АСП. И насколько я себе представляю, в базовый список космошколы не входит. Поэтому мне откровенно наплевать, что вам наговорил ваш шеф.

– Так и есть, господин капитан! Я решился просить вас о работе на борту без его согласия, сэр!

– Что за молодежь пошла – никакого понятия о дисциплине, – улыбнулся первый пилот, пристально посмотрев на своего капитана.

– «Торнадо» просит разрешения на расстыковку. Основная партия груза для орбитальников Вейса, – сообщил радист. – Что-то быстро они в этот раз разгрузились. Валдис даже в гости не заглянул. Задержать их? – ухмыльнулся он.

– Отпускай, – сказал Гардон и встретился взглядом с Джоем, – привет Климмену от меня передай. Таксисты-нелегалы, мать их… Придется переслать тебя к транспортнику на модуле. Не задерживать же звездолет!

– Разрешите остаться на борту и понаблюдать за работой пилотов три дня, которые остаются до отхода «Торнадо» в Альфа-радиус, сэр?! – отчаянно выпалил Джой, удивившись собственной смелости.

– Хорошо формулируешь. Слыхал, Джери? – обратился капитан к первому пилоту и уставился на стажера, как будто только сейчас его заметил. – Отличник, что ли?

От взгляда замерзнуть можно было. Джой Ив замерз и молча кивнул. Первый пилот что-то сказал капитану по индивидуальному коммуникатору так, что Джой не смог расслышать. Капитан вытащил сигарету…

«Запрещено параграфом 40, пункт 11 Кодекса Космоплавателей», – машинально отметил Джой про себя.

Гардон не спеша прикурил, щелкнув зажигалкой, и ответил старпому, пожимая плечами. Переговорные устройства с встроенной системой блокировки внешнего звука Джой раньше видел только на кафедре Технологий связи. Он терпеливо дожидался конца бесшумного диалога.

– Оставайся, – неожиданно сказал Гардон.

– Да, сэр! – вытянулся Джой.

– На экскурсию по «Монике» у тебя есть десять дней до следующего транспортника. Скажи спасибо первому пилоту Джеральду Стрэйку. На большее не рассчитывай.

– Благодарю вас, сэр!

Капитан бросил пачку Star wind на пульт и отвернулся. Разговор закончился для Джоя весьма сомнительной победой. Он стоял посреди рубки навытяжку и представления не имел, что делать дальше, пока, на его счастье, в помещение не ввалился еще один член команды. Чтобы окинуть его взглядом целиком, Джою пришлось невольно задрать голову. Новое действующее лицо имело бравый вид, бархатный баритон и пшеничные кудри, которые едва ли когда-то стриглись по уставу.

– Вынес я вам все пилотируемые модули на отдельный терминал, – загудел Виктор Блохин, который совмещал на «Монике» обязанности бортинженера и врача, – с пульта второго пилота можно контролировать. Эдвард вернется – протестируем. А это что? – Виктор ткнул пальцем в замершего по стойке смирно Джоя. – Биоробот?

– Курсант «Вышки», как видишь, – сказал радист, – на практику просится, – он поджал тонкие губы, пожевал ими и добавил: – уже почти напросился.

– Мы взяли стажера?! – бортинженер повернулся в сторону капитанского кресла и понизил голос. – Стареем, господа, стареем. Или мои глаза меня обманывают?

– Никто его не брал пока, – сказал капитан, не обернувшись. – Эдвард будет через два часа. Я ухожу группу Вейса координировать. Со Стрэйком тестируйте.

– Ага. Сам, значит, взялся. Пришелец, не иначе. Как звать, курсант?

– Джой Ив, сэр!

– Мда-а… Клинический случай. И транспортник отчалил уже… Ну пойдем, Джой-Ив-сэр, буду демонстрировать тебе образцовое гостеприимство. Комсостав не возражает? Не стоять же ему тут весь день! Капитан? Джери?

– Проваливайте, проваливайте, – проворчал первый пилот, – без вас спокойнее. Пристрой его куда-нибудь, Виктор. С пульта второго пилота, говоришь? Сейчас посмотрим.

В коридоре бортинженер бесцеремонно оглядел добычу с головы до ног. Перед ним стоял смуглый, худощавый, коротко стриженный парень в новенькой форме курсанта группы выпуска.

– М-да, – еще раз повторил бортинженер, но уже не так театрально и гораздо более дружелюбно. – Ну что ж… тоже развлекуха. Раз Рэд тебя сразу не выгнал, добро пожаловать на «Монику». Меня зовут Виктор Блохин. Так и быть, провожу тебя к жилому отсеку технического персонала. В «апартаменты» комсостава тебе еще рановато. Заодно с ребятами познакомишься. Эй! Джой, ты немой?

– Нет, сэр!

– То молчит, то кричит, – хмыкнул бортинженер, – где живое человеческое общение, которого нам так не хватает в бескрайних просторах Вселенной?

Джой Ив неуверенно улыбнулся в ответ. Как минимум, за двух членов экипажа «Моники» он уже готов был умереть. Из чувства благодарности.

Виктор определил мальчишку в гостевую каюту, поднялся наверх и столкнулся нос к носу с запыхавшимся Эдвардом, почти бегом направлявшимся в рубку. Легкий скафандр облегал фигуру довольно плотно и даже во внутренних отсеках корабля не выглядел громоздким. И второй пилот «Моники» не стал утруждать себя переодеваниями между рейсами, сбросив назад гермошлем, который сложился на плечах в высокий складчатый воротник. Вообще-то командор Вейс отдал распоряжение всем пилотам работать в полужестких скафандрах, учитывая местную специфику, но у Эдварда, к счастью, был еще непосредственный начальник, который приказ командора подтвердил, но при этом так скривился, что Эдди в полужестком скафандре работал за два месяца только два раза. Первый, когда вез командора Вейса с недостроенного орбитального комплекса в десантный лагерь на поверхности Файра. А второй – когда забирал его оттуда через сутки.

– Привет, сделал терминал? – Пилот замедлил шаг, мягкий свет, лившийся с потолка, рассыпался на отражателях скафандра.

– Сделал, – задумчиво сказал философски настроенный Виктор.

– А что за пожар такой на «Торнадо»? Загеметизировались в пять минут и отвалили к орбитальному комплексу. Валдис даже в гости не заглянул.

– Ты еще не знаешь?

– Нет. А что я должен знать?

Эдвард остановился посередине галереи, полукольцом опоясывающей рубку. За его спиной с легким шипением захлопнулись двери лифта. Уровнем ниже располагался ангар. Влево отходил коридор, ведущий, как выразился Виктор, в апартаменты командного состава. Другой конец коридора упирался в диафрагмальный люк, преграждавший путь в рубку. Вернее, должен был упираться. Сейчас разведенные лепестки бронированной ирисовой диафрагмы прятались в прорезях переборок и проход перегораживал только слабо мерцающий силовой щит, закодированный на биопотенциал членов комсостава «Моники». Космолетчики постоянно мотались между бортом своего звездолета, орбитальным комплексом Вейса и десантным лагерем на поверхности Файра, и бесконечное «хлопанье дверями» стало вызывать легкое раздражение уже к концу первой недели работы.

– Валдис на своем «Торнадо» Гардону практиканта привез, а теперь сваливает, – пояснил радист. Он вышагивал по коридору с отрешенным видом, держа руки в карманах рабочего комбинезона. – Боится, что он его пошлет.

– Э-э-э… Кто кого? – озадаченно спросил Эдвард, который вообще перестал понимать, что происходит и настороженно разглядывал силовой щит, за которым двигались смутные тени, беззвучные для тех, кто находился за пределами рубки.

– Теперь уже Гардон – всех! – уверенно сказал Кейт.

– Что-то я ничего не понял, – пробормотал Эдвард. – Вы меня, часом, не разыгрываете? Кейт, ты почему не в рубке? Кто на мостике сейчас?

– На мостике сейчас Гардон со Стрэйком обсуждают возможность пребывания стажера, которого Валдис на «Торнадо» привез, на борту нашего звездолета, – доверчиво сообщил радист, – вдумчиво взвешивают все за и против. Я вот не мешаю. А ты, Эдди, в рубку шел?

– Я? Не, я к техникам, – подозрительно быстро ответил второй пилот «Моники», – у меня сегодня… свет в кабине планетолета вырубился. Вчера электрику прозванивали, а я в темноте, только панель светится. Я пошел! – Эдвард отступил обратно к лифту. – Вы мне потом все объясните, ладно? Про «Торнадо», про стажера и из-за чего на самом деле Рэд со Стрэйком разлаялись.

– Не поверил, – вздохнул ему вслед Кейт и взглянул на часы. – Все. Пора возвращаться.

В последующие десять дней практики Джой познакомился со всем экипажем МНК-17 и сделал для себя несколько жизненно важных выводов.

Из сорока двух параграфов Кодекса Космоплавателей капитан Гардон признает два: «Оказание помощи по сигналу SOS» и «Правила поведения посторонних на борту».

Радист Кейт Фил не любит стажеров.

Первый пилот Джеральд Стрэйк – болтунов.

А со вторым пилотом Эдвардом Геттом необходимо соблюдать крайнюю осторожность в обсуждении подпространственных перемещений. Конек Эдварда – малые бортовые звездолеты. Техники проговорились, что в открытом космосе он проигрывает в скорости Гардону и Стрэйку и тайно страдает по этому поводу.

В сторону штурмана с необычным именем Серж Сент-Фалль Джой первое время даже взглянуть боялся, чтобы лишний раз не попасть к нему на язык.

Единственным членом комсостава, с кем у Джоя никогда не было проблем в общении, оставался только неизменно дружелюбный Виктор Блохин. Единственным доступным видом работ – дистанционное управление модулями забора проб.

И Джой, которого в первый же день «на пробу» пустили за пульт второго пилота, старательно водил неуклюжего М-8 по поверхности. Стрэйк, контролировавший все остальные модули и беспилотники, бился об заклад с радистом, что аппаратура «Моники» не возьмет станцию «Огни эстрады». В процессе поиска замшелого ретро Кейт поймал еще несколько похожих станций и разговор геологов с поверхности Файра, которые отчаянно бранились в адрес служб обеспечения. Перепалка в эфире достигла апогея. Джой изо всех сил пытался сосредоточиться на работе среди общего веселья, на которое пока не имел права. Вошедший капитан остановился как раз за спинкой его кресла. Вместо того чтобы делать замечания команде, Гардон бросил хмурый взгляд на стажера и сказал:

– Джой, завтра возьмешь все поверхностные модули. Заваливаешь один – идешь охранять технические уровни, поддерживая в них чистоту и порядок до прихода транспортника. Понятно?

– Да, сэр!

– Ну а пилоты займутся, наконец, своей работой.

Под своей работой понимались челночные грузовые и десантные рейсы на орбитальную базу и поверхность Файра. Файр, искусственным спутником которого временно оказалась «Моника», был планетой вулканов и гор. Скальные террасы, хаотическое нагромождение их осколков, медленно сползавших в кратеры с кипящими озерами лавы, и величественные вершины. Раскаленная магма из недр циркулировала внутри горных хребтов словно кровь в артериях, периодически прорываясь вверх и взрываясь над холмами и пиками ослепительными фейерверками. Раскаленные брызги оседали на близлежащих хребтах, придавая им самые причудливые формы и очертания. Горы на ночной стороне планеты с высоты казались россыпью драгоценных камней, щедро раскрашенных всеми оттенками красного: от темно-рубиновых до ярко оранжевых. После первого полета со Стрэйком в десантный лагерь Файра Джою всю ночь снились огненные фонтаны.

Около девяти вечера к Гардону, заступившему на ночную вахту, заглянул первый пилот «Моники».

– Что ты решил делать с мальчишкой, капитан? – напрямик спросил Джеральд Стрэйк.

– Ничего не решил, не до того было. С навыками дистанционного управления у него вроде бы все в порядке. Ты ж меня уговаривал его сразу не выгонять…

– Знаешь, Рэд, я взял его сегодня вторым на планетолете. На последний грузовой заход.

– Угу. И что?

– Нормально. По крайней мере, не теряется. А мы зашиваемся, капитан.

– Ты все-таки предлагаешь его оставить, Джери?

– Я предлагаю не водить парня за нос. Через два дня причаливает транспортник.

– Хорошо. Завтра я сам его возьму. Может, и оставлю. С условием, что почетную обязанность делать из него пилота возьмете на себя вы с Эдвардом.

– Сделаем, не впервой, – улыбнулся Стрэйк.

Капитан сдержал слово. Джой чуть дара речи не лишился, когда Гардон неожиданно выбрал его себе в напарники. До сего дня капитан предпочитал стажера не замечать, а Джой по возможности старался не путаться у него под ногами. И вот когда курсант Ив убедился на собственном опыте в том, что капитаны АСП не любят стажеров, поблагодарил судьбу за девять незабываемых дней, проведенных на борту МНК-17 и начал сочинять более или менее правдоподобную историю о причинах, задержавших начало его настоящей практики, Рэд указал ему на кресло первого пилота катера.

– Заход на орбитальную базу – груз контейнерный. Погрузка автоматическая, без стыковки. Возьмешь на верхнюю консоль, увезешь в северный десантный лагерь, возврат на «Монику». Задача ясна?

– Да, господин капитан, – ответил Джой, нечаянно сел на подлокотник подло развернувшегося пилотского кресла и сполз на сиденье.

– Ты почему в легком скафандре? Приказ руководителя работ тебя не касается?

– Виноват, сэр!

Слава богу, у Джоя хватило ума не сказать: «А вы тоже не в полужестком».

Капитан закрыл забрало гермошлема.

«Ржет надо мной, наверное», – тоскливо подумал Джой.

Все еще улыбаясь, Гардон пристегнулся в кресле второго пилота, демонстративно скрестил руки на груди и, решив, что страху на парня нагнал достаточно, принялся разглядывать медленно удаляющийся борт собственного звездолета. Медленно – не значит плохо. Или значит?

«Монику» сейчас было не узнать ни изнутри, ни снаружи. Незанятыми на борту остались только четыре одноместных люкса, расположенных рядом с каютами командного состава, которые Рэд принципиально не отдал в общее пользование, несмотря на недовольство командора Вейса. Все двадцать пассажирских кают оккупировали специалисты, прибывшие для работы на орбите и поверхности Файра.

В трехместных временно поселились пилоты-орбитальники Вейса – на недостроенном комплексе никак не могли наладить климат-контроль жилых помещений. Гардон представил, что люди сутками не будут вылезать из скафандров, и забрал к себе одно из подразделений в полном составе. В результате из ангара, чтобы запихнуть туда три лишних десантных грузовика, пришлось вывести в космос все орбитальные и планетные модули «Моники», собрав из них настоящую гирлянду. Чаще этими небольшими машинами пользовался технический персонал МНК-17: управление ими не требовало специальной подготовки и контролировалось пилотом с центрального пульта несущего звездолета. При желании и ребенок справился бы. Но теперь, чтобы добраться до нужной машины, приходилось протискиваться сквозь бесконечный коридор стыковочных тамбуров. А рабочий день начинался с того, что от гирлянды отрывалась одна секция за другой.

В ангаре вместо двух штатных бортовых звездолетов, едва не соприкасаясь бортами, стояло сразу пять машин. И все равно это не спасало: не поместившиеся грузовики, держась друг за дружку короткими стыковочным «хоботами», утыкались в буксировочный узел МНК-17, если их экипажи не работали в ночную смену. Все стыковочные узлы в течение рабочего дня были постоянно заняты. На всех наружных захватах, к которым обычно крепился габаритный груз, не помещавшийся во внутренних трюмах «Моники», выдвинутых на максимум, размещались наполовину смонтированные блоки орбитального комплекса.

«Моника» так обросла чужим железом, что сам капитан едва узнавал корабль под решетчатой шубой недостроенных конструкций, отливающей в свете местного солнца металлическим блеском.

После ночной вахты рабочий день тянулся бесконечно. Рэд зевнул, посмотрел на сидящего рядом стажера, на часы… Как только у Стрэйка терпения хватает! Рэд отобрал у мальчишки штурвал, соврав, что планетарные разведчики просили поторопиться, быстро загрузился и уронил машину в жидкую атмосферу огненной планеты.

Джой поздравил себя с окончанием экскурсии по «Монике» и началом поиска звездолета для прохождения практики согласно базовому списку, но на обратном пути сжалившийся Гардон все-таки вернул стажеру управление капитанским катером со словами:

– Не состыкуешься – лететь тебе завтра в «Вышку» с докладом о проделанной работе. Я серьезно.

И Джой, разумеется, промахнулся.

Над периферийным стыковочным узлом, единственным остававшимся свободным, нависала ферма орбитального комплекса – очередная почти законченная деталь гигантского конструктора. С другой стороны выстраивалась гирлянда из модулей. Рабочий день близился к концу, и часть машин возвращалась на техобслуживание. Вокруг роилась роботизированная мелочь. В открытый ангар заходил грузовик орбитальников, а еще один описывал вокруг «Моники» круги, дожидаясь очереди. Джой ощутил острую нехватку воздуха, рванул вперед, чтобы не столкнуться с грузовиком, испугался, что сомнет на такой скорости стыковочное устройство, и принялся отчаянно тормозить. Звездолет развернуло, и он боком прошел в метре от цели. Рэд вздохнул:

«Джой, – негромко сказал он в инком, выйдя из режима общей аудиосвязи. – Как ты собираешься работать в пространстве? Надо не на мой капитанский шеврон смотреть в момент маневра, а на рулевое управление. Чем там с вами психологи по четыре года занимаются, не понимаю!»

– Разрешите второй заход, сэр?

– Да хоть десятый.

Джой развернул машину.

– Эх, выгонит! – сказал Стрэйк, глядя на центральный обзорный экран рубки.

– Не выгонит, – возразил Кейт, – иначе бы уже сам взял управление.

– Жалко. Хороший малыш, покладистый, – ухмыльнулся Блохин, наблюдая за медленно разворачивающимся катером.

– Вить, тут судьба человека решается, а ты… – начал Кейт, – о, смотри, состыковался! Ну капитан суров. На периферийный стыковочный узел парня загнал!

Через несколько минут в рубке появился Гардон.

– Где юный космопроходец, капитан, – поинтересовался штурман, – высадил тебя?

– Я заставил его перегнать катер на место.

– Смело, – хмыкнул Серж. – Готовься, Виктор, сейчас нам ангар расхреначат.

– А почему я? Экстренный ремонт шлюзов ангара и малых бортовых звездолетов в компетенции старшего техника, – авторитетно заявил Блохин.

Но в ангар Джой зашел чисто, и Гардон официально объявил комсоставу и техническому персоналу, что оставляет стажера на весь период практики. Только теперь к курсанту начали относиться как к члену экипажа. Конечно, не как к полноправному, но все-таки! Его завалили работой, дни полетели с головокружительной быстротой, транспортники причаливали каждую неделю, но Джой успел забыть, что еще совсем недавно ждал их появления с единственной мыслью о бесславном возвращении на базу ВШК. После тридцатого самостоятельного полета в десантный лагерь Файра Джой перестал их считать. Сейчас он был уже твердо уверен в правильности своего выбора: ни на одном другом корабле стажеру не доверили бы и десятой части той работы, которую он ежедневно выполнял на «Монике».

В тот день Джою предстоял рейс в район гор-полукорон, пользовавшийся среди персонала орбитальной станции и планетарных разведчиков дурной славой. Ходили упорные слухи, что одна из первых исследовательских групп плутала там почти двое суток и вернулась чудом, несмотря на наличие спутников связи и карт района. Реальные события, послужившие началом легенд, уже никто в точности воспроизвести не мог. Зато под вечер в кают-компании технического отсека не уставали рассказывать о беспамятстве вернувшихся планетарных разведчиков, якобы едва не перестрелявших друг друга, о загадочных огненных колоннах и гигантских полупрозрачных щупальцах, скользящих в кровавых сумерках глубоких ущелий.

В конце концов все эти россказни дошли до командора Вейса. Тот решил положить им конец и распорядился исследовать труднодоступный район, для начала поручив Гардону провести разведку с воздуха силами экипажа «Моники». Рэд, понятное дело, в восторг от поручения не пришел и разругался с начальством, доказывая, что исследование поверхности планет – это задача подразделения планетарной разведки, а не космолетчиков. То ли Вейсу не понравился тон, которым несговорчивый капитан произнес: «Пусть выкатывают свои планетарные тихошлепы и обследуют каждый сантиметр поверхности, пока не предоставят вменяемый отчет о безопасности!», то ли сама постановка вопроса о жестком разграничении полномочий между космолетчиками, пилотами-орбитальниками и планетарными разведчиками… Задание Гардону все-таки навязали.

Ставить Джоя вторым пилотом и отпускать их вдвоем с Эдвардом он, конечно же, не планировал. Но Стрэйк накануне получил травму. Во время разгрузки на Файре с плохо закрепленной стартовой платформы сорвалась одна из опор десантного грузовика. Платформа встала на дыбы, и только по счастливой случайности никто серьезно не пострадал. Предоставив Стрэйку двое суток отдыха, Рэд второй день без передышки разрывался между обязанностями пилота и координатора.

– В разведывательный полет на планетолете Эдвард и Джой, готовьтесь к старту, – объявил он, ввалившись в рубку «Моники».

– Ладно тебе, капитан, – попробовал возразить Стрэйк, самовольно покинувший медицинский отсек, – давай я сяду вторым, Эдди меня прокатит по старой дружбе. Или Сержа поставь. Где он, кстати? Опять шляется где попало!