Kitobni o'qish: «Настоящее без прошлого: негласно моя»

«Совсем скоро и вовсе растает снег… Хотя за окном еще средина февраля, первые подснежники тянутся к небу, даруя свой девственный весенний цвет людям. Они, как первая любовь, такие же хрупкие и нежные, утонченные и нуждающиеся в заботе и ограждении от ветра. Наш подснежник любви, такой многословной в своем молчании, так и не успел распуститься полностью и не узнал, что такое свадебный букет. Грустно очень… История нашей любви отчасти похожа на историю жизни одного подснежника. Невинную любовь, которую у нас попытались забрать. Но кто-то свыше, видимо, забыл, что если подснежник можно забрать и со временем забыть, то настоящая любовь останется в сердце на всю жизнь. Это неувядаемый источник самого чистого и искреннего в мире чувства, за которое всегда нужно благодарить Всевышнего, ни на минуту не забывая поястоянно говорить Ему за это «спасибо». Я вторю что есть сил это «спасибо»: за то, что Ты был, есть и будешь в моей жизни, Любимый».

Февраль (15.02)

1

«Она приходит в себя» – слова, которые ознаменовали начало моей новой жизни. Ничего не помню, кроме того, что жутко болела голова и дневной свет бил в глаза. Потом я увидела несколько человек возле моей кровати – врача, медсестер и еще пару новых незнакомых мне лиц.

«Алина, как вы себя чувствуете? – обратился врач, судя по всему, разговаривал он со мной. – Вы меня вообще слышите?» В ответ лишь кивнула головой. «Помните, что с Вами произошло?», «Алиночка, милая, мне тебя так не хватало!», «Как вы себя чувствуете?»… И еще много вопросов, от которых еще больше разболелась голова. В один момент их стало так много, что все слились, во что-то одно совершенно непонятное, и я закрыла глаза, пытаясь хотя бы таким образом сбежать от ненужного мне на данном этапе.

Дальше, оглянувшись вокруг, рассмотрела большую комнату с огромным окном и высокими потолками. Пол выложен маленькой плиткой, как при «совке». Черные ромбики сливались в цветы среди жёлто-коричневых плиток на полу. Стены до половины выкрашены в жёлто-коричневый цвет.

«Вы в больнице» – словно увидев мое смятение, сказала молоденькая медсестра. Рыжие слегка кудрявые волосы гуляли по её плечам. Хрупкая, юная, с глазами карими и длинными ресницами. Наверное ещё «не горевшая» совсем.

«Кто любил, уж тот любить не может. Кто горел, того не подожжёшь», – вспомнились слова Есенина. Полушепотом выронила в воздух.

– Что, милая? – уставился на меня брюнет высокий в костюме. Представительный. На правой руке часы. Чёрные какие-то. Но не было сомнений, что дорогие.

– Есенин.

– Что Есенин? – переспросил он.

– Строки Есенина. Чего-то крутятся в голове.

– Ах, да. Ты об этом. Твой любимый поэт.

Отвела взгляд влево. Пожилой мужчина под 180 ростом, седина в волосах, очки в серебристой оправе с прямоугольными линзами. Что-то конспектирует. В белом халате. Врач скорее всего. Постоянно смотрит на меня.

Планшет с записями отдал медсестре, достал из левого кармана маленький фонарик.

– Разойдитесь, пожалуйста. – обратился к присутствующим, которые тучей окружили меня. – Мне нужно осмотреть пациентку.

Включил фонарик, нагнулся надо мной. И начал светит мне в глаза.

– Откройте рот, пожалуйста. Покажите язык. – приказным тоном говорил врач. – Хорошо, закройте и отдыхайте.

Странный какой-то врач. Не спросил даже, как я себя чувствую.

После слов врача: «Ей нужно отдохнуть и прийти в себя» все эти люди начали покидать мою палату, но каждый перед уходом посчитал нужным подойти ко мне, чтобы пожелать мне скорейшего выздоровления и поцеловать кто в руку, а кто в щеку.

Казалось, с последним посетителем, который захлопнул дверь, началась моя новая жизнь. Я говорю новая так, как я совершенно ничего не помнила. Теперь у меня не было ни фамилии, ни даже имени. Я даже не говорю уже о других куда более важных вещах, о таких, как семья, работа, хобби, предпочтения… Не помнила даже о любимом цвете. Куда уж там!

И мне ничего не оставалось, как сказать: «Ну, здравствуй, новая жизнь и новая я!» Но главное задание на данном этапе моей жизни – прошлое. Моё прошлое, которое я должна, нет, просто обязана вспомнить.

2

Следующий день со мной все время сидела медсестра. Доктор сказал, что так бывает, когда после серьёзных аварий ничего не помнят. Это последствия. Память должна вернуться скоро, так они говорят, по крайней мере. А я ведь ничегошеньки не помню, аварию в том числе. Твердят, что я была нетрезвая, не пристёгнутая за рулём, еще и на бешеной скорости врезалась в дерево. Мол, чудом я уцелела, ноги-руки на месте, голова тоже, только вот память «улетела» куда-то, молчит.

Не знаю, правда ли это, не знаю, могу ли я им доверять и вообще не понимаю, кто мой друг, а кого стоит опасаться. Но я не верю во все это. Мне кажется, что я бы пристегнулась и не села бы за руль в нетрезвом состоянии. Это мой внутренний голос мне подсказывает.

Знаешь, когда у тебя нет ничего, даже воспоминаний, ты самый бедный человек.

Медсестра Оля, которая ни на шаг от меня не отходит, даже иногда записывает что-то в свой блокнотик, говорит, что рада бы была оказаться на моем месте, ведь это здорово не помнить о прошлом. Рыжеволосое создание уверенно, что таким образом Бог дает мне второй шанс. А что если она права, и я была плохим человеком, а сейчас у меня появилась возможность исправится.

Но ведь я даже не знаю элементарных вещей о себе, не помню, что я люблю, сколько мне лет и все-таки… Вдруг я была хорошим человеком?

Как я могу жить настоящим, думать и мечтать о будущем, не имея своего прошлого! Без прошлого нет ничего: ни настоящего, ни будущего, ни меня… Меня тоже нет без прошлого, без тех моментов и событий, которые я проживала в таинственном прошлом.

Второй день моей новой жизни, а уже поняла, наверное, одну из важных вещей: жизнь без прошлого возможна, но не имеет смысла без тех людей, которые заставляли нас улыбаться или плакать тогда, вещей, которые мы любили и, в конце концов, без опыта, который получили в процессе общения, отношений, потерь… Что не говори, как не вычеркивай его, не пытайся забыть, прошлое – это основа, на которой существует настоящее и фундамент, на котором строится будущее. Наша жизнь как мозаика: без одного из элементов ты не увидишь всей картинки.

Прошлое – недостающий элемент моего пазла под названием жизнь. И я, во что бы мне не стало, отыщу этот важный элемент, весомый кусочек жизни. Узнаю о своем прошлом. Я так решила и точка.

3

Ко мне пришёл этот высокий брюнет лет 30, говорит, что мой муж. Черный костюм и белоснежная рубашка с расстёгнутыми двумя верхними пуговицами. Идеально уложены волосы на левую сторону. На руке уже новые часы – чёрные, черный циферблат и серебряные стрелки. Рука у него крепкая, со слегка выступающими венами. В такой руке чувствуется вся сила его личности. Колец на пальцах нет.

И он говорит, что мой муж. Где же кольцо на безымянном на правой?

Вот что вызвало мои сомнения. Вот что не позволяет ему верить.

Начался разговор «ни о чём»: о погоде, самочувствии и т. д. Только не о моём прошлом. Каждый раз мои попытки сменить тему разговора и направить наш совершенно неконструктивный диалог в нужное русло терпели крах.

Когда мы разговаривали, я увидела, подглядывающую в окно женщину, на вид ей около 50. Длинная черная юбка, шаль, небрежно укутавшая её плечи, волосы, собраны на затылке. Немного показалась мне странной.

Как только её заметил этот «муж», она испугалась и убежала. Александр говорит, что это какая-то сумасшедшая. Я опять не верю. Много вопросов задавала ему, но четкого ответа хотя бы на один из них я не получила. В ответах было много воды, но чего-то конкретного не наблюдалось.

Посмотрела на цветущую яблоню за окном и спросила о своем любимом цвете. «Солнце, что за вопрос? Тебе все цвета нравились. Четкого предпочтения определенному цвету ты не отдавала» – он врал и не краснел, я чувствовала. «Не может такого быть, – возмущалась я в душе, и хотелось вывести этого лжеца-бизнесмена на чистую воду. – А какой любимый цвет у тебя?» – «Черный» – не думая ответил он. Теперь я убедилась, что в первом случае он врал. Ведь то, как он отвечал на первый вопрос (запинаясь, словно выдумывая) дало четко понять: он врёт.

Не знаю, почему, но у меня вызывают опаску люди, которым нравится черный цвет. Кто-то считает, что это классика. Но, по-моему, если человек замечает вокруг себя лишь черное, у него нет светлого будущего.

Я все слушала и слушала то, что он говорил и с какими эмоциями, и с какой мимикой это делал.

Мне не нравилось его слушать, я ему не верила и не верила в то, что я была такой стервой.

Мне не давала покоя та женщина, которую я увидела в окне и, по-моему, на сумасшедшую она не смахивает. Не могу её забыть. Мне кажется, что она и есть той ниточкой, которая ведет к моему прошлому, она что-то знает.

Постоянно смотрел на часы. Золотые.

– Мне пора, дорогая. Извини. Мне нужно зайти ещё к твоему лечащему врачу.

– Да, конечно. – подставила неохотно свою щеку для его поцелуя.

Как только дверь захлопнулась, я вскочила с кровати и решила проследить за новоиспеченным муженьком.

Благо, что в коридоре никого не было… Он зашёл в какую-то комнату, но дверь до конца не захлопнул. «Ординаторская» – синяя табличка с серебристой надписью на белой крашенной двери.

Я посмотрела вокруг – никого. Стала возле двери, как шпионка. Моя светло-розовая пижама из хлопка сливалась с выкрашенными до половины в непонятный то ли жёлтоватый, то ли розоватый цвет больничными стенами.

– Она вспоминать начнёт скоро, не волнуйтесь. – я сразу узнала Ефим Георгиевича по голосу.

– Понимаете… – начал Александр. – Это, конечно, хорошо, что вспоминает. Но подумайте сами, до аварии она была не совсем хорошим человеком, к тому же постоянные заскоки, как сумасшедшая…

– К чему вы ведёте? Меня другие пациенты ждут. Говорите прямо. – голос врача резко переменился.

– Ей не нужно вспоминать. У неё сейчас другая жизнь начнётся. Новая.

Длительная пауза. Александр не хочет, чтобы я вспоминала. Ему, явно есть, что скрывать. Мне ещё больше захотелось вспомнить всё до последнего: от самого важного до мелочного и не совсем нужного. Всё.