Kitobni o'qish: «Лучшее в нашей жизни. 45 нежных советов. От прививок и режима сна ребенка до эмоционального здоровья родителей»

Shrift:

Lucía Galán Bertrand

Lo mejor de nuestras vidas

Desde la experiencia de mi profesión y la sensibilidad de mi maternidad

* * *

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, вос произведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет уоловную, административную и гражданскую ответственность.

* * *

Карлосу и Кови

– Мама, это правда, что часть твоей крови течет в наших венах?
– Да, мое солнышко.
– А часть твоей души?
– Часть моей души я отдала этой книге, любовь моя.

От автора

Пять лет спустя эта книга переживает свое второе рождение. Она впервые появилась на свет пять лет назад. И сегодня я снова обращаюсь ко всем вам, чтобы выразить свою глубокую благодарность.

«Лучшее в нашей жизни», моя самая первая книга, изменившая мою жизнь и жизнь моих детей, уже успела стать бестселлером, вслед за которым было издано более полудюжины других работ. Решение о ее переиздании обусловлено пониманием моей ответственности перед самой собой и перед вами. Потому что наука не стоит на месте, и мой прямой долг и обязанность заключаются в том, чтобы познакомить вас с более актуальной информацией по ряду затронутых здесь тем.

Должна признаться, что мне было приятно снова перечитывать и тщательно пересматривать каждую деталь той книги, которая когда-то была написана не имеющей абсолютно никакого опыта в литературном мире Лусией, переполненной страхами и неуверенностью в том, как ее воспримут люди, и испы тывающей безграничное уважение к читателю, за которым всегда остается последнее слово.

Сегодня, пять лет спустя, с аудиторией читателей более трехсот тысяч человек и ответственностью, которую накладывает на меня моя работа, я могу лишь чувствовать себя безмерно благодарной за ту любовь и поддержку, которые я получаю каждый день, и за каждое ваше «благодаря вашим книгам я стала лучшей матерью».

С огромной благодарностью,

Лусия Галан Бертран

Пролог

Одним холодным зимним утром ко мне на прием пришли родители, обеспокоенные тем, что у их дочери поднялась температура. Я знала девочку практически со дня ее рождения. С тех пор прошло уже пять лет. Проведя тщательный осмотр и убедившись, что причиной ее «недомогания» был обычный тонзиллит, я стала расписывать схему лечения. Но тут слова отца девочки буквально застали меня врасплох.

– Лусия, вы просто талант, – сказал он мне.

– Что вы имеете в виду? – я улыбнулась в ответ, ощущая, как краснею, и не понимая, как реагировать на его откровение.

– Да, у вас настоящий дар. Вчера вечером я прочитал ваше «Письмо Волхвам». То, что вы опубликовали в своем блоге. И, как сказать… в общем, читая это «Письмо», я словно слышал ваш голос. Понимаете? Я буквально слушал вас, и вот…

Он запнулся на полуслове, и в его глазах заблестели слезы. Я слышала, как он сглотнул слюну. Впервые за долгое время я не знала, что сказать в ответ. Мы молчали, глядя друг другу в глаза: я все еще была ошеломлена его реакцией, а он – охвачен чистыми и откровенными эмоциями. Как поется в песне испанского певца Маноло Гарсия: «Если то, что ты хочешь сказать, не будет красивее молчания, то лучше не говори». Я не нашла слов, чтобы поблагодарить его за этот волшебный момент или чтобы сказать ему в ответ что-то настолько же трогательное и приятное. Однако где-то внутри меня, я до сих пор не знаю, из какого уголка моей души или моего сознания, я вдруг четко и ясно услышала голос: «Лусия, пиши!»

Я поняла, что мои слова находили отклик не только у моих близких, но и у моих пациентов. И этот папа стал одним из первых среди многих отцов, матерей и даже бабушек и дедушек, кто доказал мне это.

– Продолжайте писать. Когда я читаю вас, я не могу сдержать свои эмоции. Ваши слова проникают в самую душу…

И именно так я и сделала. Еще даже не думая о том, чтобы написать книгу, еще не понимая до конца, чего я хочу, еще не имея какого-либо четкого плана действий, в один прекрасный день, пока мои дети играли в саду, я вдруг поймала себя на этой мысли. «Очередная безумная идея», – сказала я самой себе, бросая ее в мусорное ведро вместе с кожурой от апельсина, который чистила. Однако, прежде чем погрузиться в привычную рутину совершенно обычного дня: помочь доделать домашнее задание Карлосу, приготовить ужин, искупать обоих в ванной (по вторникам – с пеной) и рассказать сказку на ночь (сегодня очередь Кови выбирать), я вдруг резко остановилась и сказала себе: «Почему бы и нет? Если ты мечтаешь, так мечтай по-крупному, Лусия». И в тот же день я написала в издательство «Планета». И вот я здесь, год спустя.

На этих страницах не только вы, но и ваши дети, и ваши родители, мудрые бабушки и дедушки. И еще на этих страницах вы найдете частичку моей души: извините, я не знала, как сделать это по-другому. Здесь мои роды, мой послеродовой период, который наверняка был похож на ваш. Здесь мои страхи и мои домыслы, которые, возможно, преследуют и вас повсюду. В этой книге мои дети и безусловная любовь, которая связывает меня с ними навсегда. Здесь их радости и их печали, которые, вероятно, будут переживать и ваши дети.

Вы увидите, насколько много общего у нас, у родителей, и как много нас отличает друг от друга. Среди этих строк вы увидите наброски моей повседневной жизни, моей работы в больнице, мой смех и мои слезы, мой опыт, который, я надеюсь, также поможет вам в воспитании детей. Потому что нет никаких сомнений в том, что материнство и отцовство меняют нас, как, безусловно, меняют нас наши отношения с партнером, наша работа и даже наши друзья. Но речь идет о том, чтобы взять с собой в это уникальное путешествие все то, что делает богаче наши дни и спокойнее наши ночи, и выбросить весь тот лишний багаж, который отягощает нашу жизнь, как бы сильно мы за него ни цеплялись.

Именно это и представляет собой данная книга – путешествие, захватывающее путешествие по нашим собственным эмоциям и по эмоциям наших детей, с той самой минуты, как они родились, и до непростого, иногда сбивающего с толку момента, когда они стали подростками.

Я горжусь тем, что прошла этот путь, что исследовала в своей памяти места, которые до сих пор оставались неизведанными. Я чувствовала каждое ободряющее слово читателей моих статей в блоге, посвященном этой книге. Я не знаю, сколько экземпляров книги будет продано, много или мало, да это уже и не важно. Мое путешествие было настолько значимым и важным, что я ощущаю себя счастливой и удовлетворенной. Из сотен полученных мной позд равлений мне навсегда запомнились слова одной анонимной читательницы, проникшие в самую душу: «Спасибо, Лусия. Спасибо, что поделились своей мудростью, что помогали мне время от времени остановиться и снова дышать, что развеяли так много моих сомнений. Тысяча благодарностей. Думаю, что, хотя вы этого и не знаете, все мы теперь созданы из маленьких кусочков вас».

Маленьких кусочков меня, нас и, конечно же, наших детей, которые, несомненно, являются и всегда будут лучшим в нашей жизни.

Долгожданный день родов и неизвестный послеродовой период

1
Наконец-то момент настал: я рожаю!

Волшебный плач, который вернул его к жизни

– Лусия, дела пошли немного не по плану. Я знаю, что у тебя всю ночь были схватки, рвота и сильные боли. Я все знаю. Я также вижу, что эпидуральная анестезия не дала ожидаемого эффекта и ты уже просто измотана. Но мне нужно, чтобы ты максимально собралась с силами. Мы уже на финишной прямой. Твоему сыну нужно выбраться наружу, и нужно сделать это прямо сейчас! Он тоже уже измучен.

Я кивнула головой. Я едва могла говорить: слова просто не слетали с губ. Схватки были настолько частыми и настолько интенсивными, что у меня не было времени прийти в себя в промежутках между ними. Но несмотря на самую адскую боль, которую я когда-либо испытывала в своей жизни, единственное, от чего у меня по-настоящему перехватывало дыхание и из-за чего я не могла вымолвить ни слова, это был звук на мониторе, отсчитывающий удары сердца моего сына: его пульс падал, а мое беспокойство росло.

Скольким детям я помогла появиться на свет до того, как настал момент моих собственных родов? Скольких матерей я пыталась подбодрить, пока они кричали от нестерпимой боли во время продолжительных схваток? Сколько женщин держали меня за руку, пока я просила их тужиться сильнее? Скольких младенцев я держала на своих руках, прежде чем они оказывались в объятиях своих матерей? Рождение скольких из них я видела собственными глазами? Сколько новых жизней я держала у себя в ладонях?

Сотни матерей, сотни детей, сотни жизней в них… Но это были мои роды. И все было совсем не так, как я себе представляла.

– Лусия, дорогая, мы собираемся стимулировать роды. Ты прекрасно знаешь, что это значит. Мы будем пробовать и в случае возникновения малейшей опасности сделаем кесарево сечение, – решительно сказала мне Ньевес, мой гинеколог. В следующее мгновение я услышала, как ее голос скомандовал: «Готовим операционную к кесареву, работаем».

«Кесарево? – подумала я. – Какое кесарево? Я десять часов терпела невыносимую боль и постоянную рвоту между схватками только ради того, чтобы увидеть, как круглая крохотная головка моего сына выходит из меня, и все это теперь закончится кесаревым?»

В тот момент я не могла мыслить трезво. Я больше не была педиатром, я даже не была врачом. Я смотрела на происходящее глазами матери, но никак не гинеколога. Потому что, хотя мой малыш еще не появился на свет, я уже была мамой.

– Ньевес, я буду рожать сама! – Я схватила ее за руку, пока она не успела выйти из моей палаты. – Ну же, давай! Я все сделаю сама! – И мгновенно последовала очередная схватка, лишившая меня дара речи.

Гинеколог исчезла за занавеской. Я ощущала, как мир вертелся и бегал вокруг меня. Самое забавное в этом было то, что я сама множество раз оказывалась в подобной ситуации, только на этот раз все, безусловно, было по-другому: главной героиней этого действа была я.

Все было готово. Гинеколог на своем месте, акушерка слева от меня, мой муж – справа.

– Все будет хорошо, все будет хорошо, – снова и снова повторял мне муж, нежно поглаживая меня по волосам дрожащей рукой.

Участливые взгляды моих коллег-педиатров успокаивали меня. Я ощущала их поддержку. Глазами, полными слез, я мысленно умоляла их быть наготове: я нуждалась, очень нуждалась в них в этот момент.

– Давай, Лусия, мы начинаем! Тужься! Еще! – закричала гинеколог. – Тужься сильнее, не останавливайся! Давай еще! – закричала она еще громче.

И я тужилась, сильнее и сильнее, практически теряя сознание… Но этого было недостаточно.

– Щипцы, дайте мне щипцы! – Твердый голос гинеколога снова зазвучал у меня в ушах.

Я продолжала выталкивать из себя тело моего сынишки, и, когда мне казалось, что у меня больше не осталось сил, я продолжала тужиться еще сильнее. В какой-то момент, после нескольких неудачных попыток, я подняла глаза и увидела, как Ньевес подняла лицо, все усыпанное бисеринками пота, и жестом подозвала акушерку.

«Только не кесарево, – мысленно умоляла я, едва сдерживая рыдания. – Пожалуйста, только не кесарево».

Следуя указаниям гинеколога, акушерка схватила табурет, поставила его рядом со мной и села на него.

– Я буду помогать тебе, Лусия, – сказала она мне. – Я буду помогать тебе тужиться, пока Ньевес будет доставать его. Будем рожать прямо сейчас!

И, прежде чем я успела хоть что-то пробормотать, она положила руку под мой затылок, прижала меня к себе, пристально посмотрела мне в глаза и крикнула:

– Сейчас! Толкай!

И я толкала, и кричала, и чувствовала, чувствовала так много и так сильно, чувствовала, что ухожу и снова возвращаюсь, чувствовала все и не чувствовала ничего. И, наконец, я вздохнула.

Акушерка отошла в сторону, я подняла голову: моего сына не было слышно. Волнение овладело мной. Я прекрасно понимала, почему он не плачет, и страх наводнил мое ноющее тело. Цепенящий страх.

– Передайте ребенка педиатру, срочно! – закричала Ньевес.

И в этот момент, я до сих пор не могу объяснить себе, почему я это сделала, я вдруг сказала:

– Нет. Ребенка передайте матери. Передайте ребенка мне!

Моя коллега кивнула с улыбкой, полной спасительного света. Теперь я знала точно: все должно было быть хорошо.

Они тут же положили моего сына на обнаженную грудь, мои вспотевшие ладони гладили его неподвижное окровавленное тело. Его кровь, моя кровь, его кожа на моей коже… и я плакала, плакала от волнения, повторяя снова и снова его имя.

– Карлос, Карлос, Карлос, мой родной… ты с мамой.

И в этот момент, в этот единственный неповторимый момент, это случилось: мой сын заплакал тем волшебным плачем, который вернул его к жизни.

2
Что нам говорят и что мы чувствуем на самом деле

В первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?

Наконец-то мы держим нашего сына на руках. Вне всяких сомнений, это момент, о котором мы мечтали. И за девять месяцев беременности мы узнали и получили так много информации, что кажется, самое сложное уже позади. Теперь остается только насладиться долгожданным материнством. Или нет?

«Ма-те-рин-ство». Я обожаю это слово.

Существует множество источников, где можно прочитать или услышать информацию о беременности, о разных ее этапах. Нам кажется, что к моменту родов мы подходим уже во всеоружии, хотя подавляющее большинство из нас в конечном итоге говорит: «Все совсем не так, как я себе представляла». Мы думаем, что почти все знаем о грудном вскармливании, но как мы ошибаемся! Не говоря уже о послеродовом периоде. Что вообще мы знаем о нем?

Ничего или почти ничего. Когда он наступает, это равносильно тому, чтобы попасть на другую планету, о которой ты вообще ничего не слышала и даже не представляешь, как долго тебе придется там пробыть. Ты чувствуешь себя измотанной, и тебе больно. Швы, как при вагинальных родах, так и при кесаревом сечении, болят, и болят очень и очень долго, дольше, чем кто-либо когда-либо вам говорил. Твое тело внезапно обретает форму и состояние, которые до сих пор тебе были неизвестны. Ты смотришь на свое отражение в зеркале и не узнаешь себя. И если бы только это, но гормональный взрыв, который ты только что пережила, вызывает у тебя необъяснимые приступы плача, апатии, меланхолии и даже, в некоторых случаях, депрессии. Той самой устрашающей всех послеродовой депрессии.

Все ждут от тебя, что ты будешь счастлива и довольна. Ты же стала мамой! У тебя родился прекрасный и здоровый малыш. Разве можно ожидать большую радость, верно? Вот только в эти первые две недели сразу после родов ты не чувствуешь себя так. И это осознание, что при прочих равных условиях ты не оправдываешь ожиданий окружающего тебя мира, неизбежно приводит к возникновению чувства вины. «Да, у меня нет ни причины, ни права так себя чувствовать!», «Почему я плачу?», «Почему я злюсь на своего мужа, когда он всего лишь хочет мне помочь?». И самое главное: «Почему мне об этом никто ничего не сказал?»

Такое чувство, словно тебя обманули.

Хорошо, если рядом с тобой в этот момент будет находиться твоя мама, которая поделится своей мудростью и снова напомнит тебе о том, что это короткий этап, который пройдет. И как сложно бывает тем «новоиспеченным мамам», которым не на кого опереться, особенно на таких же новоиспеченных бабушек.

В моем случае я вообще не купилась на все утешения и поддержку. Иногда мне было плохо настолько, что я не видела выхода. Но, конечно, как я могла жаловаться, тем более будучи сама педиатром и женщиной, которая страстно желала иметь ребенка? Я терпела, как терпим мы все.

На протяжении нескольких дней я избегала смотреть на себя в зеркало, ежедневно выходила из дома с подушкой под мышкой, чтобы хоть как-то усесться и посидеть на маленькой террасе, замазывала лицо румянами, пытаясь скрыть излишнюю бледность и следы усталости. Посещение туалета превратилось в настоящий кошмар. Как вообще несколько небольших швов могут вызывать такую дикую боль? Казалось, не помогало ничего из того, что делал мой муж, чтобы хоть как-то облегчить этот процесс. «Да что же это такое? Мне его, что, за ночь подменили? Он словно вообще не понимает, что происходит!» Ваш муж превращается в главного отрицательного героя в этом фильме, а вы – в вашего собственного злейшего врага. Конечно, у меня были моменты просветления, когда я приходила в себя, снова и снова повторяла себе, что это все ненадолго и что скоро я увижу свет в конце туннеля. Так оно и произошло. Ровно пятнадцать дней спустя, как сказала мне мама.

Спустя эти две недели темноты все кардинально изменилось. Материнство расцвело внутри меня во всем своем великолепии. Теперь я плакала разве что от радости, пела каждое утро в душе, смотрела на своего сына, и он казался мне самым красивым ребенком в мире. Я смахнула пыль со своего фотоаппарата, делая в среднем тридцать снимков в день. Я снова влюбилась в своего мужа. Что бы он ни делал, все мне казалось великолепным, все было просто божественно. Он молча, чтобы не сглазить, наблюдал за этим преображением, как наблюдает человек за яйцом, из которого вот-вот кто-то должен вылупиться: «Интересно, там будет нежный птенец или страшный крокодил? Уж будет кто будет, лишь бы моя жена вернулась».

Кормление грудью стало для меня самым уникальным опытом, который я когда-либо переживала. Я откладывала все дела и планы на день в сторону и часами смотрела на личико своего сына, все еще не веря, что смогла произвести на свет такое совершенное существо. Именно тогда, в те моменты, я впервые спросила себя: «Как я вообще жила до того, как у меня родился ребенок?»

Я больше не представляла себя без него. Уже почти не помнила, какой была моя повседневная жизнь до того, как я стала матерью. Это было откровением. Я была счастлива. И это состояние счастья и влюбленности в мое только что обретенное материнство длилось очень долго. И длится до сих пор.

Итак, мой собственный жизненный опыт навсегда изменил мое представление о материнстве, разделив на «до» и «после» мое видение не только как женщины, но и как педиатра.

Когда новорожденных приносят ко мне на первый осмотр, как правило, я вижу усталых и бледных женщин, без капли косметики, которые к тому же медленно ходят, опираясь на коляску. Они смотрят на стул, как смотрят на врага, и я их прекрасно понимаю, потому что для меня это тоже было пыткой – сидеть без своей подушки, с которой я практически не расставалась. Как только они устраиваются поудобнее, усаживаясь бочком, они тут же начинают говорить о родах: сколько малыш весил, какой у него был рост и так далее. Но в тот момент, когда я неожиданно спрашиваю у них: «А как вы себя чувствуете?», многие начинают плакать. В подавляющем большинстве случаев это сдерживаемые слезы, но они идут из такой глубины души, что доходят даже до меня, причиняя мне боль. Я знаю, что они чувствуют, и знаю, как они себя чувствуют. И этому не учат ни в одном университете. В таких случаях я говорю с ними голосом своей матери, когда она пыталась поддержать и утешить меня.

Потому что в первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?

– Я знаю, что ты чувствуешь, и тут нечего стыдиться и не нужно переживать, – говорю я им. – И ты не должна чувствовать себя виноватой. Ты устала, тебе больно, ты измучена, и иногда тебе просто хочется поплакать. Я знаю, что сейчас ты мне не поверишь, если скажу, что, когда в следующий раз увижу тебя через неделю, ты будешь чувствовать себя намного лучше, а еще через месяц ты войдешь в эту дверь, смеясь и держа ребенка на руках, а не в коляске, и ты будешь радоваться и петь, и даже немного накрасишься.

Они с полуулыбкой смотрят на своих мужей, и те, испытывая огромную благодарность за мои слова, поддерживают их: «Конечно, дорогая. Вот увидишь, так и будет».

Между нами тремя устанавливается особая связь. Вот почему так важно, чтобы отец ребенка приходил на прием к педиатру. Потому что в первые дни все думают только о новорожденном, но как насчет новоиспеченной мамы?

И после многих минут разговора, когда разрешаются все сомнения и проливается свет на все вопросы, когда ты узнаешь, что имеешь право чувствовать себя так, как ты себя чувствуешь, а не как ожидают от тебя другие, когда появляется уверенность, что выберешься из этого туннеля, после всего этого приходит время уступить место на сцене твоему ребенку. Настоящему главному герою.