Kitobni o'qish: «Любовь по расписанию»

Shrift:

Все права на издание защищены, включая право воспроизведения полностью или частично в любой форме. Это издание опубликовано с разрешения Harlequin Books S. A.

Товарные знаки Harlequin и Diamond принадлежат Harlequin Enterprises limited или его корпоративным аффилированным членам и могут быть использованы только на основании сублицензионного соглашения.

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Vows Made in Secret

«Любовь по расписанию»

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав.

Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя.

Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Глава 1

Нахмурившись, Ласло Циффра де Жадань уставился на молодую женщину с гладкими светлыми волосами. Он заметил контраст между мягким, невинным взглядом ее серых глаз и чувственным обещанием пухлых губ.

Она красива. Так красива, что не любоваться ею просто невозможно. Подобная красота может соблазнять и порабощать. Ради такой женщины мужчина может отречься от престола, предать родину и утратить здравый смысл.

Ласло мрачно улыбнулся. Он мог бы жениться на такой красавице!

Его улыбка поблекла, и он, взволнованный и раздраженный, наклонился и присмотрелся к витиеватой подписи внизу картины. Каталин Чешнек де Веспрем. Несмотря на то что его взгляд был прикован к подписи, все его мысли были о натурщице. Он стиснул зубы. Почему эта картина так его волнует? Сразу, как только он задал себе этот вопрос, он уклонился от ответа на него.

Гнев боролся в его душе с болью, когда он посмотрел на лицо натурщицы и увидел не Каталин, а другую женщину, чьего имени никогда не произносил вслух, словно боялся, что оно обожжет ему губы. Разумеется, эта женщина не была точной копией той. У них был одинаковый цвет волос и глаз и форма подбородка, но на этом их сходство заканчивалось.

Сбитый с толку внезапно нахлынувшими эмоциями, Ласло с тоской посмотрел в окно на венгерский сельский пейзаж. Когда тишину нарушило знакомое уханье, он замер. «Услышать при свете дня крик совы – плохая примета», – подумал он, ища взглядом ночную птицу в ярко-голубом небе.

За спиной у него раздался глухой звук. Это его пес Бешник, метис овчарки и борзой, лег на пол. Вздохнув, Ласло наклонился и потрепал уши собаки.

– Ты прав, – мягко сказал он. – Пора завтракать. Пойдем, пока я не начал считать ворон. – Выпрямившись, он щелкнул пальцами, и Бешник тут же поднялся и побежал к двери.

Ласло медленно шел по коридорам замка. Полированные деревянные панели на стенах блестели, в воздухе пахло воском и лавандой. Спустившись по лестнице, он прошел мимо кабинета своего дедушки и обнаружил, что дверь приоткрыта. Заглянув внутрь, он, к своему удивлению, обнаружил, что его дедушка Янош сидит за столом.

При виде его сердце Ласло сжалось. Дедушка выглядел хрупким и болезненным. После смерти его жены Аннушки прошло больше шести лет, но он до сих пор тяжело переживал утрату. На мгновение Ласло задержался у двери, но заходить в кабинет все-таки не стал, почувствовав, что Яношу нужно побыть одному.

«Интересно, зачем дедушка так рано встал?» – подумал Ласло и тут же вспомнил о том, что сегодня приезжает Эдмунд Сеймур.

Неудивительно, что Яношу не спится. Коллекционирование предметов искусства было его любимым хобби, которому он отдавался со всей страстью больше трех десятков лет. Сегодня он впервые покажет свою коллекцию постороннему человеку – эксперту из Лондона.

Ласло поморщился. Он инстинктивно не доверял незнакомцам и чувствовал неприязнь к Сеймуру, человеку, с которым ни разу не встречался и даже не разговаривал по телефону. К сожалению, ему придется несколько недель терпеть общество этого человека.

Толкнув плечом дверь, он осмотрел кухню и облегченно вздохнул. Роза еще не встала. Отлично! Он пока не готов к ее пытливому взгляду. Если не считать дедушки, она была единственным человеком, от которого он не мог скрывать свои чувства. Разница заключалась в том, что Роза, в отличие от Яноша, не стеснялась задавать ему вопросы личного характера.

Когда Ласло открыл дверцу огромного холодильника и увидел разнообразие салатов и мясных деликатесов, он сразу почувствовал, как его настроение улучшается. Во время продолжительной болезни его бабушки вкусная еда стала для него утешением. Еще до ее смерти он вложил средства в ресторан в центре Будапешта. Это был рискованный проект, над которым ему пришлось много работать. Его старания не пропали даром. Сейчас он уже был владельцем успешной сети ресторанов.

Ласло вскинул подбородок. Теперь он не просто внук Яноша Олмеши де Жадань, а состоятельный бизнесмен.

Он вздохнул. Не то чтобы он не гордился тем, что носил фамилию де Жадань, просто эта фамилия налагала на него определенную ответственность. Например, сегодня ему нужно принять человека, которого он совсем не желает видеть. Было бы здорово, если бы Сеймур отменил свой визит.

Едва он успел об этом подумать, как в кармане у него завибрировал мобильный телефон. Ошеломленный, он закрыл холодильник, достал телефон и, увидев на экране имя Якоба Френкеля, почувствовал облегчение и некоторое сожаление.

– Ласло? Я подумал, что ты уже встал, и решил позвонить тебе, чтобы напомнить, что сегодня к нам приезжает важный гость.

Ласло покачал головой. Позвонить, чтобы о чем-то ему напомнить, вполне в духе Якоба. Поверенный семьи де Жадань хороший человек, но Ласло все равно держал с ним ухо востро, как и с другими чужаками. История, которая произошла с ним семь лет назад, послужила ему хорошим уроком.

– Я знаю, вы мне не поверите, Якоб, но я помню, что должно произойти сегодня.

Френкель нервно рассмеялся:

– Отлично. Я уже отдал распоряжения шоферу. Было бы здорово, если бы ты был дома и поприветствовал гостя.

– Разумеется, я это сделаю, – перебил его Ласло, Поняв, что это прозвучало грубо, он добавил: – Я хочу его поприветствовать. Если я могу сделать что-то еще, дайте мне знать.

– Конечно. Но я уверен, что в этом не будет необходимости, – поспешно ответил Якоб, который, очевидно, желал как можно скорее закончить разговор.

Большую часть своей жизни Ласло считал хобби Яноша скучным и бессмысленным занятием, но смерть бабушки заставила его поменять свое мнение.

После ее смерти жизнь в замке стала унылой и безрадостной. Янош был безутешен. Потеря жены стала для него таким тяжелым потрясением, что он надолго впал в депрессию. Недели складывались в месяцы, месяцы – в годы. Ласло был в отчаянии. Ему казалось, что его дедушке уже ничто не сможет помочь, но, к счастью, он ошибся. Неожиданно Янош стал почти таким же, как прежде. Причина улучшения тоже была неожиданной. Однажды он нашел их с Аннушкой письма, адресованные друг другу, которые напомнили ему об их общей страсти к искусству.

Тогда Ласло осторожно предложил дедушке вернуться к его старому хобби. Янош, к его удивлению, вновь начал проявлять интерес к своей коллекции и вышел из состояния апатии. После этого он неожиданно заявил, что хочет составить каталог своей внушительной коллекции и пригласил в Кастели Олмеши Эдмунда Сеймура, владельца крупной аукционной фирмы в Лондоне.

Ласло поморщился. Благополучие дедушки было для него превыше всего, но как ему привыкнуть к присутствию в доме постороннего человека?

Голос Якоба нарушил ход его мыслей.

– Я знаю, как ты не любишь чужаков. – Поверенный неловко прокашлялся. – Я бы хотел узнать, как ты…

– В замке более тридцати комнат, Якоб, – перебил его Ласло, – так что одного-единственного гостя я как-нибудь потерплю.

Внезапно он почувствовал неприязнь к самому себе. Сеймур может остаться хоть на год, если это сделает его дедушку счастливым. Да и что такое несколько недель? После смерти Аннушки время перестало иметь значение. Ничто теперь не было важно, кроме здоровья дедушки.

– Я справлюсь, – повторил он.

– Конечно, справишься. – Якоб Френкель нервно рассмеялся. – Возможно, тебе даже понравится. Вчера Янош сказал мне, что визит Сеймура – это подходящая возможность пригласить соседей на ужин. Сеченьи приятные люди. Их дочь примерно твоего возраста.

Внезапно просторная светлая комната показалась Ласло холодной и мрачной, как могила. Его сердце учащенно забилось, пальцы крепко вцепились в телефон.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, он ответил:

– Я об этом подумаю. Хотя вполне возможно, что наш гость предпочитает картины людям.

Ласло знал, чего на самом деле хочет его дедушка. Янош втайне мечтает о том, чтобы его единственный внук нашел свою вторую половинку и женился. Янош был сорок лет счастлив в браке и думает, что это не редкость.

Ласло сжал руки в кулаки. Если бы он мог жениться на такой милой девушке, как Агнеш Сеченьи, это порадовало бы Яноша больше, чем профессионально составленный каталог его коллекции.

Но этого не произойдет никогда. У Ласло есть секрет, и, как бы ни старался Янош, ему не удастся найти жену для своего внука.

– Ты внимательно прочитала мои записи, Пруденс?

Убрав за ухо прядь волос, Пруденс Эллиот глубоко вдохнула и мысленно сосчитала до десяти. Ее самолет приземлился в Венгрии всего час назад, но дядя Эдмунд звонил ей уже в третий раз – проверял ее.

– Не подумай, что я тебе не доверяю, но мне бы очень хотелось быть сейчас там с тобой, – продолжил Эдмунд. – Ты меня понимаешь?

Разумеется, она понимала. Ее дядя создал на пустом месте аукционную фирму. Сегодняшний день, безусловно, должен был стать самым важным в его карьере. Каталогизация легендарной коллекции венгерского миллиардера-отшельника Яноша Олмеши де Жадань – уникальная возможность применить накопленные знания и опыт.

Пруденс помнила радостное волнение и страх, появившиеся на лице Эдмунда, когда его пригласили в замок мистера де Жадань в Венгрии.

– Это же современный Медичи, Пруденс, – сказал он ей тогда. – Никто не может точно сказать, какие именно предметы находятся в его коллекции, но говорят, что ее стоимость превышает миллиард долларов.

Это Эдмунд с его тридцатилетним опытом должен был сидеть в шикарном лимузине мистера де Жадань, а не она. Кроме рекомендаций дяди, у нее почти ничего нет. Но Эдмунд сейчас восстанавливается дома после тяжелого приступа астмы. Врачи запретили ему вставать с постели.

Закусив губу, Пруденс посмотрела на темные поля за окном. Она не хотела сюда ехать, но у нее не было выбора. Бизнес Эдмунда сейчас в опасности. Его долги растут как снежный ком. Денег, которые заплатит ей де Жадань, хватит, чтобы покрыть эти долги. Поверенный семьи де Жадань заявил, что работу нужно начинать немедленно, и Пруденс не осталось ничего другого, как полететь в Венгрию вместо своего дяди.

На другом конце линии раздался вздох.

– Прости, моя девочка, – мягко произнес Эдмунд. – Мне не следует на тебя ворчать. Ты отлично во всем разбираешься.

Пруденс почувствовала себя виноватой. Дядя Эдмунд был ей как отец. Он дал ей дом, работу и чувство защищенности. Она не собирается подводить его сейчас, когда ему нужна ее помощь.

Сделав глубокий вдох, она произнесла как можно более уверенным тоном:

– Пожалуйста, не беспокойся, Эдмунд. Если у меня возникнут какие-то вопросы, я тебе позвоню. Все будет в порядке. Обещаю.

Попрощавшись с ней, он разорвал соединение, и Пруденс, облегченно вздохнув, откинулась на спинку кожаного сиденья и закрыла глаза. Не успела она расслабиться, как лимузин сбавил скорость, и она, открыв их снова, увидела, как перед ними распахнулись высокие кованые ворота. Через несколько минут автомобиль остановился перед огромным замком из серого камня, который словно сошел с обложки книги сказок.

Пожилая женщина открыла ей дверь и проводила ее в уютное помещение, наполненное мягким светом настольных ламп. В камине потрескивали дрова. Только она собралась сесть на софу с выгоревшей обивкой, как увидела картину. Ее пульс тут же участился. Она подошла ближе к картине и дрожащей рукой легонько дотронулась до рамы, после чего медленно обвела взглядом стены. У нее захватило дух при виде двух полотен Пикассо, относящихся к розовому периоду, восхитительного полотна Кандинского, портрета Рембрандта, который, несомненно, привел бы в восторг Эдмунда, и пары гравюр Люсьена Фрейда, изображающих спящую гончую.

Она все еще пребывала в состоянии приятного потрясения, когда веселый голос у нее за спиной мягко произнес:

– Пожалуйста. Смотрите на них, сколько хотите. Мы уже давно не обращаем на эти картины никакого внимания.

Лицо Пруденс вспыхнуло. Быть застигнутой врасплох, разгуливая по чужой гостиной, – это одно дело. Совсем другое – когда хозяин дома один из богатейших людей в Европе.

– Простите, – пробормотала она, поворачиваясь. – Я не…

Внезапно она потеряла дар речи, потому что перед ней стоял не Янош Олмеши де Жадань, а Ласло Циффра.

Ласло Циффра. Когда-то имя этого человека казалось ей прекрасной музыкой. Сейчас, произнеся его про себя, она не почувствовала ничего, кроме горечи.

Ей казалось, что стены комнаты вот-вот упадут, и замок сложится, словно карточный домик.

Нет, это не может быть Ласло. Но чем больше она смотрела на стоящего перед ней мужчину, тем больше убеждалась, что перед ней стоит именно Ласло. С высокими скулами, блестящими черными волосами и глазами цвета янтаря, он был тем же красивым цыганским юношей, в которого она когда-то влюбилась. Точнее, теперь это был не юноша, а широкоплечий взрослый мужчина. Что-то ей подсказывало, что он остепенился. Но сильнее всего изменился его взгляд. Раньше, когда он видел ее, в его глазах вспыхивал огонь страсти. Сейчас его взгляд был холодным и безжизненным.

У Пруденс кружилась голова. Ее грудь так сильно сдавило, что она едва могла дышать.

Ласло был ее первой любовью и ее первым мужчиной. Раньше он был подобен яркому солнечному свету и урагану. Ни одного мужчину в своей жизни она не хотела так, как его. Когда он обратил на нее внимание, она пришла в неописуемый восторг и почувствовала себя на седьмом небе от счастья. Его любовь казалась ей такой же постоянной, как восходы и закаты.

Так ей казалось семь лет назад, но она ошибалась. Его чувства к ней были яркими, но кратковременными, как полет метеора.

Пруденс сглотнула. История с Ласло – самое ужасное, что с ней когда-либо случалось. После недолгих дней блаженства, когда она думала, что он ее любит, наступила безнадежная темнота. И вот сейчас, вопреки логике и здравому смыслу, он стоит перед ней, словно призрак потерянного рая.

Он нереальный, правда? Но даже если он настоящий, что он здесь делает? Она тупо уставилась на него, ища ответы на свои вопросы. В последний раз она его видела, когда его заталкивали в полицейскую машину. При воспоминании об этом ее сердце сжалось.

Ласло не место в этом замке, но почему-то он выглядит так, словно он здесь хозяин.

Она думала, что он пошел по наклонной, поэтому видеть его среди всей этой роскоши было весьма странно.

– Что т-ты здесь делаешь? – пробормотала она.

Ласло с невозмутимым лицом смотрел на Пруденс, хотя ему казалось, будто весь мир перевернулся. В его голове роились догадки одна абсурднее другой и воспоминания об их коротком романе, который был обречен с самого начала.

Его охватил гнев, но он был так потрясен, что не мог подобрать слова, чтобы его выразить. Ему пришлось приложить невероятные усилия, чтобы выбросить из головы все, что было связано с этой женщиной.

– Я мог бы задать тебе этот же вопрос, – произнес он ледяным тоном.

Вдруг до него дошло, что он только сегодня вспоминал о ней, когда смотрел на одну из картин своего дедушки. Наверное, крик совы при свете дня – на самом деле плохой знак.

Совершенно очевидно, что она приехала сюда не к нему. Ее потрясение слишком очевидно. Но в таком случае что она здесь делает?

Прищурив глаза, он уставился на нее в ожидании ответа.

Пруденс казалось, что ей все это снится. Другого объяснения у нее не было. Что может делать Ласло Циффра в уединенном замке в венгерской провинции? Вдруг ее осенила догадка, от которой ее бросило в дрожь. Что, если он работает на мистера де Жадань?

При воспоминании о том, как холодно он на нее посмотрел, когда она сказала ему, что уходит от него, ей вдруг стало дурно. Но они расстались семь лет назад. Определенно, они могут по прошествии стольких лет быть, по крайней мере, вежливыми друг с другом. Но вместо безразличия или любопытства она видела в его глазах ледяное презрение.

– Я не понимаю… – Ласло направился к ней, и она осеклась. – Что ты здесь делаешь? Тебя не может здесь быть.

– Но я здесь, – ответил он. – Почему ты дрожишь, дорогая?

Обращение, которое она слышала от него много раз прежде, потрясло ее, и она забыла о том, что он задал ей вопрос. Они просто стояли и молча смотрели друг на друга, как часто делали прежде.

– А-а, вы уже здесь. Простите, что опоздал. Движение было ужасное.

Голос, донесшийся из дверей, заставил их обоих вздрогнуть. В комнату быстро вошел пожилой мужчина с густыми пепельно-русыми волосами. Повернувшись лицом к Пруденс, он засунул под мышку папку с бумагами и протянул ей руку:

– Простите, что не встретил вас в аэропорту, мисс Эллиот. Надеюсь, вы получили мое сообщение.

Пруденс все еще испытывала потрясение, поэтому смогла лишь кивнуть в ответ. Приход этого человека, которого нисколько не удивило присутствие Ласло, позволил ей перевести дух, но лишь на миг.

Посмотрев на Ласло, мужчина прокашлялся.

– Вижу, вы уже познакомились. Разрешите вам представиться, мисс Эллиот. Я Якоб Френкель. Я работаю в юридической фирме, которая представляет интересы мистера де Жадань. Позвольте мне выразить вам благодарность от лица семьи де Жадань за то, что вы в последний момент пришли нам на выручку. Это очень мило с вашей стороны.

Внутри у Ласло все оборвалось. Его разум никак не хотел осознавать происходящее. Якоб сообщил ему, что Эдмунд Сеймур заболел и вместо него приедет кто-то другой. Ласло тут же об этом забыл. Для него все чужаки одинаковые. Но внезапно до него дошло, что, раз Пруденс Эллиот приехала, чтобы заменить Сеймура, они будут жить под одной крышей, и никто не знает, сколько это продлится.

– Всегда рада помочь, – ответила Пруденс.

Якоб Френкель кивнул и нервно перевел взгляд с Пруденс на Ласло:

– Мы все вам очень благодарны.

Пруденс слабо улыбнулась и открыла рот, чтобы ответить на любезность, но Ласло ее перебил:

– Гонорара, который получит мисс Эллиот, будет достаточно, чтобы купить свой собственный замок. Не думаю, что она нуждается в нашей благодарности.

Внутренне содрогнувшись от его враждебного тона и ледяного взгляда, Пруденс подумала, что он совсем не похож на человека, которого она любила семь лет назад. Судя по тому, как поверенный держался с Ласло, тот играл весьма важную роль в этом доме. Возможно, он даже здесь живет.

На ее глаза навернулись слезы. Она бессильна в сложившейся ситуации, поскольку приехала сюда работать и не может подвести своего дядю.

Гордо подняв голову, она посмотрела на поверенного:

– Вы очень добры, мистер Френкель. Спасибо, что разрешили мне приехать. Это прекрасная возможность для развития моей карьеры. Надеюсь, что смогу оправдать ваши ожидания.

– Об этом даже не беспокойтесь, – усмехнулся Ласло. – У нас очень небольшие ожидания.

После напряженной паузы Френкель издал нервный смешок.

– Мистер Циффра хотел сказать…

– Что дальше мы с мисс Эллиот сами во всем разберемся, – закончил за него Ласло.

Поверенный посмотрел на него с сомнением:

– Ты уверен?

– Абсолютно, – так резко ответил Ласло, что Френкель покраснел и отрывисто кивнул, а Пруденс бросило в дрожь.

– Вы в надежных руках, мисс Эллиот, – сказал ей поверенный. – Внук мистера де Жадань знает коллекцию почти так же хорошо, как он сам.

Потрясение было таким сильным, что Пруденс начало казаться, что стены комнаты закачались. Подумать только! Янош Олмеши де Жадань – дедушка Ласло. Но как это возможно? Янош Олмеши де Жадань мультимиллиардер, а Ласло цыган, который живет в трейлере. Как эти два человека могут быть родственниками?

Надеясь, что ослышалась, Пруденс посмотрела на Ласло и вместо холодного равнодушия увидела в его взгляде гнев и презрение.

Внутри у нее все сжалось от страха. Похоже, мистер Френкель сказал правду. С бешено колотящимся сердцем она тупо посмотрела на поверенного, но тот, похоже, не осознавал, какой ужас поселил в ее душе одной-единственной фразой.

– Не буду вам мешать, – сказал Френкель, прокашлявшись. – До свидания, мисс Эллиот. Не провожай меня, Ласло.

– Спасибо вам, Якоб, – поблагодарил его Ласло, не сводя глаз с Пруденс. Его глаза сверкали подобно огненным искрам. – Наслаждайтесь вечером. И не беспокойтесь. Обещаю, что мисс Эллиот будет окружена моей заботой и вниманием.

В комнате было тепло, но Пруденс внезапно бросило в дрожь. Глядя вслед удаляющемуся Френкелю, она едва сдерживала свое отчаяние. Ей хотелось догнать поверенного и попросить его остаться, но ее ноги словно приросли к полу. Ее нервы были напряжены до предела. Она тупо смотрела на картины на стене. Всего несколько минут назад это занятие доставляло ей удовольствие. Сейчас ей казалось, что люди, изображенные на портретах, смеются над ее глупостью.

Постепенно ее потрясение и замешательство начали ослабевать, уступая место раздражению. Эта неожиданная встреча шокировала их обоих, но у нее определенно больше причин, чтобы расстроиться. Она определенно заслуживает объяснений. Как он может просто стоять и молчать?

Посмотрев на его лицо, которое было лишено какого-либо выражения, она стиснула зубы. Ласло Циффра нисколько не изменился. Он ждет, когда она первая начнет действовать, словно он свидетель, а не активный участник происходящего.

– Делая вид, что меня здесь нет, ты не решишь проблему, – спокойно произнесла она, встретившись с ним взглядом. – Нам нужно во всем разобраться.

– Разобраться? – Ласло издал невеселый смешок. – Значит, вот что нам, по-твоему, нужно сделать? Значит, ты приехала сюда вместо заболевшего Сеймура.

Не сводя с него глаз, Пруденс кивнула и прокашлялась.

– А ты, значит, внук мистера де Жадань.

За этим последовало долгое молчание. Когда она начала думать, что Ласло не собирается ничего ей объяснять, он вздохнул и произнес:

– Мою мать звали Жофия Олмеши де Жадань. Она была единственным ребенком Яноша. Когда ей было шестнадцать, она познакомилась с моим отцом Иштваном. Ему было семнадцать. Он был из кэлдэраров¹. Обе семьи были против их отношений, но они так сильно друг друга любили, что их ничто не могло разлучить. – Его глаза блестели, в словах слышался укор. – Они поженились, а девять месяцев спустя родился я.

Пруденс тупо уставилась на него. Почему в Англии он жил в обшарпанном трейлере? Он взбунтовался против чего-то? Или, может, отдалился от семьи своей матери? Она вдруг поняла, что почти ничего о нем не знала. Что он говорил ей полуправду.

– Что ты делал в Англии? – спросила она.

Ласло нахмурился:

– После смерти своих родителей я общался с обеими семьями. Мой дед хотел, чтобы я получил образование, поэтому во время учебы я жил в Венгрии, а каникулы проводил с родными отца, которые вели кочевой образ жизни. Я хотел дать обеим семьям понять, что люблю их одинаково.

Пруденс заставила себя посмотреть ему в глаза.

– Ясно, – сказала она. – Но со мной ты не хотел быть откровенным?

Ласло напрягся и, опустив взгляд, окинул им ее фигуру.

– Нет, не хотел, – наконец ответил он.

Пруденс вмиг забыла о своем решении сохранять спокойствие.

– Неужели ты не считаешь, что было бы честнее сказать мне всю правду? – яростно бросила она. – Сказать, что твой дедушка – один из богатейших людей в Европе, а ты живешь в замке, наполненном бесценными произведениями искусства?

Он отвернулся и пожал плечами. Пруденс чуть не затряслась от гнева. Как он смеет пожимать плечами, будто ему безразлично, что он ей солгал. Будто она никогда не занимала важного места в его жизни.

– Что бы это изменило? – отрезал он. – Ты не знала обо мне многих фактов. Почему ты заострила свое внимание именно на этом? – Его лицо исказила гримаса презрения. – Или, может, на самом деле ты хотела бы, чтобы я поделился с тобой не правдой, а чем-то другим? Например, деньгами моего деда?

У Пруденс перехватило дыхание.

– Как ты посмел такое сказать? – Она подошла к нему. Все ее тело тряслось от гнева. – Да как тебе вообще это в голову пришло? Не смей все искажать. Ты мне лгал, Ласло!

Его лицо побледнело.

– Я не лгал, – холодно произнес он. – Я наполовину цыган, и я действительно жил в трейлере.

– Значит, мне лгала твоя вторая половина, – саркастически усмехнулась она, с такой силой сжав руки в кулаки, что ногти впились в ладони. – Та, которая жила в замке.

– Ты верила тому, чему хотела верить.

Пруденс покачала головой:

– Я верила тому, что ты мне внушил. Это большая разница.

За этим последовала напряженная пауза, во время которой его глаза цвета янтаря опасно сузились.

– Ты до сих пор не поняла главного, Пруденс. Не имеет значения, во что верит человек, если в его сердце нет веры. – В его голосе была горечь, которой она раньше не слышала. – Без веры все это просто слова.

Пруденс резко вдохнула:

– Да. Это твои слова. Твои лживые слова, которые ты мне говорил. – Ее сердце бешено стучало, руки по-прежнему были сжаты в кулаки. – Не пытайся превратить это в философский спор, Ласло. Я расстроена, потому что ты мне лгал. Потому что ты лишил меня права выбора.

– Значит, мы квиты, – холодно ответил он.

1.От румынского «căldărari» (котляры, котельщики). Цыганская этническая группа, входящая в состав большой цыганской группы рома.

Bepul matn qismi tugad.