Kitobni o'qish: «Лилия»

Париж, 1942 год

Тяжелый топот армейских сапог раздавался вокруг. Симона зажала рот рукой, отчаянно стараясь не издать ни единого звука. От страха закладывало уши, и сердце, буквально, замерло, пропуская последующие удары. Узкие щели впускали тусклые солнечные лучи, которых оказалось достаточно, чтобы рассмотреть леденящий страх, застывший на лицах родных. Сильный испуг сковал их всех. Если немецкие офицеры заметят ее семью, то поступят с ними также, как и с другими евреями. Их без каких-либо объяснений вышлют на одном из поездов, уносящемся в один конец. На верную смерть, поскольку Симона и вся ее семья считаются низшей расой.

Через мгновение топот стих и послышались три щелчка, означающие, что можно выдохнуть. Но только на время, поскольку немцы вернутся. Они всегда возвращаются.

Прошло несколько месяцев, с тех пор, как одна из французских семей решилась спрятать семью Симоны, подвергая себя смертельной опасности. Семью евреев, живущих много лет с ними на одной улице, на которых несправедливо обвалился весь гнев войны. Они прячутся внутри барной стойки одного из Парижских кафе. Ранее эта стойка служила тайным местом маленького мальчика, сына хозяина кафе. Это был его тайник, его детский мирок, его лучшее место для игры в прятки. С недавних пор все изменилось. Кафе словно перевернули вверх тормашками, как и весь Париж целиком. Смех из этих стен полностью улетучился, и ему на смену пришло горе, отчаяние и запах смерти, который уже успел пропитать собой каждую Парижскую улочку.

Глава 1

И когда у нее успело остаться, так мало волос? Или я раньше не замечала, хотя как этого можно было не заметить. Это у нее все из-за работы, она живет в этом офисе, такой стресс не пройдет мимо здоровья организма, и еще старость. Определенно старость. Неужели и я до старости здесь проработаю.

– Лилия? – Начальница обратила на меня взор своих сердитых глаз, отчего мне сделалось неловко.

– Простите, я задумалась. – Я попыталась оправдать себя, отчего-то мне показалось, что эта мегера проникла в мои мысли и считала все как есть.

– Я хотела услышать твое мнение, поскольку курировать рекламу по куриным биточкам будешь ты. – Начальница рекламного агентства не сводила с меня глаз.

– Я решила уволиться, только и всего. – После сказанных слов, мои плечи расправились, легкие наполнились воздухом, а привычная сутулость ушла прочь. Сразу угрюмые стены перестали лежать тяжким грузом на моих хрупких плечах.

– Ты не можешь уйти, тем более сейчас, когда подходят сроки сдачи самых прибыльных проектов. – Старая мегера отказывалась верить в происходящее.

– Я доведу до конца отчеты, которыми занимаюсь в данный момент и ухожу. – Мне понравилось произносить это. Я ухожу. Неужели нельзя было сделать этого раньше. Откуда вдруг такая смелость?

Больше, не произнеся ни слова, я развернулась и вышла из кабинета. Оставшееся время до конца рабочего дня прошло в напряжении, не терпелось оказаться дома и поделиться новостью с Джо. Он окажется шокирован. Мой муж всегда считал, что я прочно приросла к этому месту и на другую работу не способна. Но он ошибся. Все мы вправе ошибаться, главное, чтобы мое решение не обернулось против меня.

Стрелка на часах сегодня, нарочно, еле ползла, заставляя меня ерзать на стуле. Мои нервы никогда не станут прежними.

Долгожданные 18.00 на часах и я вскакиваю с рабочего кресла, накидываю на плечи свой любимый персиковый тренч и мчу на улицу, сама себе, напоминая дикого зверя, выпущенного из клетки после многолетнего заключения.

Стуча каблуками вдоль улицы Риволи, я бегло миновала музей декоративного искусства и, купив в Старбаксе стакан латте, отправилась в сад Тюильри.

Расположившись рядом с одним из четырех фонтанов, я выдохнула, все еще не веря в происходящее. Каждый день после работы я пью кофе на этом месте, каждый раз вслушиваясь в плеск фонтанов и наблюдая за колесом обозрения. Что же я стану делать в это время через неделю и куда занесет меня жизнь? Кто знает, а я подумаю об этом позже. Нужно успеть насладиться моментом.

Зайдя в метро, я опустилась в свободное кресло и погрузилась в чтение очередной книги, наслаждаясь легким покачиванием вагона. Одна пересадка и через полчаса я уже шагаю по своей родной улице Жакье.

Квартиру в XIV округе Парижа мы с Джо купили сразу после свадьбы. Он уже тогда зарабатывал хорошие деньги, работая менеджером ресторанного бизнеса. И вот через десять лет стал управляющим одного из ресторанчиков. Горькая правда высокой должности в том, что мы почти перестали видеться. Мне и не вспомнить, когда нам удавалось ужинать вместе.

Я же в квартиру вложила все свои сбережения, в том числе и причитавшиеся мне по страховке за смерть матери. Я потеряла ее, когда мне исполнилось четыре года. Мои родители тогда любили путешествовать. Только однажды отец вернулся в одиночестве. Водопад Гюдльфосс, или его еще называют «золотым водопадом», расположенный в Исландии, забрал жизнь моей мамы. С тех пор отец не покидал пределы Франции, а все сувениры, карты и флажочки из разных стран, которые родители с таким трепетом всегда собирали, отправились в картонные коробки и хранятся на чердаке его дома, покрытые толстым слоем скотча, пыли и воспоминаний. Возможно, я как-нибудь доберусь до них, ведь вместе с ними там заперта частичка моей мамы.

Зайдя в нашу светлую квартиру, я первым делом распахнула окна, это своего рода мой ежедневный ритуал. Смыв с себя остатки косметики, я надела любимую пижаму и отправилась на кухню готовить ужин.

Содержимое холодильника пестрило всевозможными цветами фруктов и овощей. Достав спаржу, я кинула ее на предварительно разогретый гриль. Еще приготовлю пасту с любимым соусом песто. Пучок базилика, оливковое масло, зубчик чеснока, соль и сыр, но только пармиджано реджано, если его нет в моем холодильнике, значит, не будет и песто. И, конечно же, ступа и пестик, куда без них, никакого блендера. Через двадцать минут я уже сижу на балконе, за своим уютным столиком и наслаждаюсь видами Парижа. Спагетти приятно обжигают рот, а песто наполняет ароматами воздух. Это мой Париж и без красивой еды он потускнеет.

Хлопнула входная дверь, это значит почти полночь.

– Почему ты не спишь? – Джо явно удивился моему бодрствованию, так как в это время я вижу десятый сон, но только не сегодня, сегодня мне не терпелось сообщить ему новости об увольнении.

– Я уволилась. – Коротко пояснила я.

– В смысле совсем? – Джо не сразу понял о серьезности моих намерений.

– Я не могу там больше работать. Выдохлась. Совсем. Если продолжу, то ничем хорошим это не обернется. Хочу перемен. Любимое дело, которое подарит радость и наполнит энергией, а не станет постоянно забирать ее. – Ответила я.

– Рад слышать, – Джо подошел ко мне и поцеловал. – Я всегда поддержу твой выбор. Давно нужно было это сделать, очень ты там засиделась.

– Спасибо за поддержку, – мне стало приятно от того, что муж не стал критиковать мой поступок, а доверился и поддержал. – Если честно, то я очень переживала о том, как сообщить тебе. Наверное, даже больше, чем когда приняла решение уволиться.

– Ты обязательно найдешь свое место, просто нужно время. Всему оно свое. – Джо крепко обнял меня, и я поняла, что никуда не хочу, так тепло и хорошо стало в объятиях любимого мужчины.

***

Наутро, с первыми лучами солнца, я уже допивала свой стакан воды. Первое утро, за последние несколько лет, когда я проснулась до будильника, и мне не терпелось поскорее выбраться из-под одеяла. Хотелось скорее завершить все рабочие дела и освободить себя для новой жизни.

Утром, когда я ухожу на работу, Джо еще спит, и его завтрак я всегда оставляю под крышкой на теплой сковороде, так он не успевает остыть.

Сегодня мне захотелось яблок, обычных запеченных яблок. Мелко порезав одно крупное яблоко, я обжарила его в масле гхи на сковороде, сверху приправив кокосовым сахаром и корицей. Потушив пару минут, переложила содержимое сковородки в пиалу и на ней же обжарила несколько кружочков багета, купленного вчера в пекарне на углу дома. За кусочек этого хрустящего багета можно многое отдать. Положив на свою тарелку пару кусочков, я щедро покрыла их яблочной начинкой, остальные оставила для Джо. Стакан апельсинового сока и мой идеальный завтрак готов.

Всего за одну неделю я успела завершить все текущие важные проекты и с чистой совестью отрабатывала свой последний день. Никакой вечеринки в офисе по этому поводу не намечалось, начальница не давала никакого повода для расслабления, а коллеги за обедом, поедая румяные круассаны, пожелали мне легкого пути. Вот он какой, последний рабочий день. Не таким я его себе представляла.

Закончив заключительные дела, я навсегда выключила этот компьютер и отправилась домой, на свою любимую улицу Жакье. Сегодня не будет никакого латте в роскошном саду Тюильри, отныне я свободна и смогу побывать там в любое время.

Неспешно шагая в сторону своего дома, вдоль улицы Алезья, я поймала себя на мысли, что улыбаюсь. Улыбаюсь лицом, мыслями, душой. У меня есть желание рассматривать кроны деревьев, вслушиваться в пение птиц, радоваться голубизне неба. Свобода окрыляет. Дарит нам счастье и учит радоваться жизни. Взять хотя бы птиц, раньше я считала, что у нас в городе только голуби и вяхири, и никогда не замечала этих маленьких птичек с желтенькими клювиками. Эти малышки также беззаботно перелетают с ветки на ветку, даря окружающим свое пение. Сколько всего мне придется узнавать заново. Это как учиться есть, ходить, читать.

Не успев проникнуться своим размышлениям, я угодила шпилькой в тротуарную решетку. Пришлось вытаскивать ногу из туфли и собственноручно спасать ее. Естественно на каблуке остались царапины, куда без них. Жалко, туфли почти новые, выложила за них всю свою премию. Допрыгнув на одной ноге до фасада старинного дома, я опустилась на плетеное кресло и принялась искать влажные салфетки в своей сумке. Даже после того как я их протерла, царапины остались, они словно уродливые шрамы, навсегда въелись в мой каблук. Нечего по сторонам смотреть, сама виновата. Пару минут пожалев себя, я поднялась с кресла, и мой взгляд упал на печатный лист, приклеенный к стеклянной двери одной тоненькой полоской скотча.

Продавали кафе. Указанная сумма не казалось слишком большой. Не зная чего ради, но я сфотографировала на телефон данное объявление. Пока добиралась до дома, не могла думать ни о чем, кроме этого помещения. Чем же оно меня настолько зацепило. Не знаю, но порог своей квартиры я переступала с твердой решимостью купить это кафе. К сожалению, Джо не настолько проникся моей идеей.

– Содержать кафе это неимоверный труд, оно будет отнимать все твои силы и средства. В него постоянно необходимо вкладываться, придумывать что-то новое, удивлять, дарить тепло и постоянно улыбаться. – Джо старался отговорить меня не вступать в эту авантюру.

– У меня получится. Я люблю готовить.

– Этого мало, нужно быть наделенным безудержным терпением и силой. Тебе необходимо, обладать шармом, историей, чтобы кушали именно твои блюда, чтобы посещали именно твое заведение, предпочитая его из тысячи возможных. Успешное кафе славится постоянными посетителями, особенно теми, кто готов ехать к тебе через весь Париж. Ты это представляешь? Пересечь целый город ради одного единственно блюда. Ты много таких мест знаешь, таких в которые хочется всегда возвращаться? – Спросил Джо.

– На мой взгляд, ты сильно все усложняешь. Мы живем в Париже. У нас круглый год туристы толпами слоняются по улицам, оббивая себе всю обувь. – Улыбаясь, ответила я мужу.

– Если хочешь работать в кафе или ресторане, то можешь попытаться, но зачем же покупать его себе?

– Хочу свободы. Хочу работать на себя. Мне так надоело подчиняться другим людям, выполнять их поручения. Кафе станет моим детищем, которого я смогу воспитать. К тому же, я надеялась, что ты мне поможешь? – Спросила я.

– Интересно как? Я прихожу ночью, работаю каждый день, за исключением редких выходных. У меня просто на это нет времени. – Сухо ответил Джо.

– Вот об этом я и говорю. Неужели, это не повод начать нам все с чистого листа. Окунуться в новое, неизведанное и с нуля поднимать его, а затем, когда все удастся, гордо лелеять и трепетно хранить, гордясь и любуясь своими достижениями. – Я умоляла Джо перейти на мою сторону, согласиться с моим решением.

– Мне нравится стабильность, которая присутствует в нашей семье. Я очень боюсь разрушить ее, потерять то, чего добивался столько лет. Я не хочу вступать ни в какие авантюры, – Джо действительно много работал для получения высокой должности и вот теперь, когда она у него в руках, взять и отказаться от нее. Это же глупо. – Пойми, это не оправданный риск.

Мои аргументы в свою сторону иссякли. Я не знала, что еще могу ответить, просто стояла и смотрела на него. Возможно, он прав. Джо давно работает в этой сфере и разбирается в ресторанном бизнесе гораздо лучше меня. Конечно, у меня тоже присутствует страх новизны, а вдруг не выйдет, прогорит, что тогда. Останется только опыт. Опыт и воспоминания.

– А если скоро у нас появятся дети? Что станем делать? Все финансы вложены в бизнес, мы круглые сутки работаем… – Джо не успел договорить, как я перебила его.

– О каких детях ты говоришь? У нас их никогда не будет. Забудь об этом. – Слезы навернулись на моих глазах, голос предательски сорвался.

– Не говори так. Мы оба этого хотим, хотим больше всего на свете. – Джо обнял меня и крепко притянул к себе. Он прекрасно знал, что тема о детях очень болезненна для меня.

– Тебе легко говорить, потому что в тебе никто никогда не умирал. Я же больше этого не выдержу. Не выдержу сочувствующие взгляды врачей в свою сторону, твердящих мне о том, что не все потеряно. На самом деле, потеряно все. Джо, – я подняла голову с его плеча и посмотрела прямо в глаза мужу, – я потела четверых детей и стараюсь смириться с этим, жить дальше. Каждое маленькое сердечко, которое останавливалось во мне каждый раз, причиняло мне настолько сильную боль, что самой жить не хотелось, но я пыталась еще и еще. Но больше я не выдержу, Джо это убьет меня.

Джо тяжело вздохнул, какое-то время мы так и продолжали стоять в гостиной нашей квартиры, поддерживая друг друга объятиями, и каждый думал о своем. На заднем плане только звуки телевизора прерывали наше молчание, опять очередные забастовки, или что-то в этом роде. Но Париж этим не удивить, для французов это привычное дело.

– Лилия, давай попробуем в последний раз. Если не получится, я не вернусь к этой теме. Ради меня, ради нашей семьи. Согласись еще на одно ЭКО. И мы купим это чертово кафе, если тебе доставит это удовольствие. Я все обустрою, – что-то во взгляде Джо появилось такое, что мне еще не приходилось видеть. – Дадим друг другу один шанс.

– Это тяжело. – Коротко ответила я.

– Дети и свой бизнес это всегда тяжело. – Джо в очередной раз притянул меня к себе.

Проблема отсутствия детей, каждый раз кровоточит во мне не заживающие раны. Я их очень люблю. С детства мечтала о большой семье, которую мне не суждено заполучить. За последние пять лет, я обошла кучу врачей, стучалась во все двери, но все безрезультатно. Первые две беременности закончились выкидышами на четвертом месяце. Последующие две наступили только благодаря ЭКО и тоже я потеряла своих малышей на раннем сроке. Устала бороться. Устала оплакивать своих не родившихся детей. Я решила закрыть эту боль в себе и не возвращаться к ней, и тут Джо, говорит о том, что хочет еще одной попытки. Но выдержу ли я ее полнейший крах?

– Мне нужно подумать, готова ли я такой ценой расплачиваться за свое счастье. – Я действительно уже не знала, хочу ли в этот омут с головой.

– Тебе необходимо поверить в чудо, без веры ничего не получится.

– Одной веры мне мало и откуда ей, взяться, после всего пережитого, – я выдохнула, и устало опустилась на наш диван. Мы приобрели его на блошином рынке Сент-Уан в Париже. Он стал нашей первой мебелью в доме, но сразу такой важной и бесценной. Не обменяем его ни на один другой новомодный, с подъемными механизмами, широкими подлокотниками и приставными модулями. Наш диван с нами с самого начала и успел повидать все наши счастья и горести, впитать в себя целое море соленых слез. – Я боюсь сломаться. Прошел почти год с последнего случая, а ощущения свежи, словно на днях все происходило.

– Я не заставляю именно сейчас проходить через это. Если ты хочешь, открыть свое кафе, то в ближайшие пару лет, у тебя на это просто не найдется времени. Два года, а там посмотрим, только не отказывайся сразу, – Джо сел рядом со мной на наш любимый старый диван. Он тоже его любит. И меня он тоже любит. – Покажешь мне его?

– Кого показать? – Я не сразу поняла вопрос мужа.

– Помещение под кафе или ресторанчик. Мне стало интересно, что так взбудоражило тебя и вселило предпринимательский дух. – Джо улыбнулся и снова стал похож на моего Джо, такого родного и своего.

– Конечно, давай я сейчас же позвоню и назначу встречу, – я подскочила с дивана, позабыв все горести, и набрала номер телефона, указанный в объявлении. – Джо, ты у меня самый лучший.

Услышав в ответ легкий смех, я достала из сумки телефон и набрала заветный номер. После нескольких длинных гудков мне ответил пожилой мужчина, и мы договорились с ним о встрече завтра утром.

– Джо, любимый, завтра утром я разбужу тебя раньше обычного, встречу назначили на девять часов. – Я с нетерпением сообщила об этом мужу.

– С учетом того, что ты позвонила ночью незнакомому человеку, это щедро с его стороны. Утром позавтракаем в одном из кафе, лучше подольше понежимся в нашей кровати в объятиях друг друга. – Сказав это, Джо наклонился и поцеловал меня, направляя мое тело за собой в спальню.

***

Улица Алезья, как и большинство парижских улиц, обладала с утра спокойной суетой. Столики во многих кафе успели занять, а ароматы выпечки одурманивают многочисленных прохожих. Наконец мы дошли до нужного дома. Настоящий хозяин уже нас поджидал, куря сигарету в кресле, в котором еще вчера я тщетно старалась спасти свой каблук.

– Доброе утро, я Лилия, а это мой супруг Джо. Мы заинтересованы в вашем кафе. – Я протянула руку мужчине, смотрящим на меня глазами, наполненными печалью и тоской.

– Доброе утро, я Рубен, а это мое кафе. – Пожилой мужчина, с иссушенной кожей и белыми, словно мука, волосами, пригласил нас проследовать за ним.

– Как здесь уютно. – Я не могла скрыть своего восхищения, несмотря на всю пыль, которая плотно поселилась в этом помещении, как настоящая хозяйка.

– Вы правы, – тихо ответил Рубен, – это самое подходящее слово для моего кафе. – И взгляд его улетел к воспоминаниям, явно связанным с молодыми годами.

– Вы ведь не хотите его продавать? – Я задала свой вопрос человеку, любящему всей душой свое кафе.

– Не хочу, здесь прошло мое детство. Наше кафе выстояло после прихода фашистов, смогло укрыть еврейскую семью от явной погибели. В нем выросли и мои дети, но после смерти жены, все покинули меня, а одному содержать его мне не под силу. Здоровье с каждым годом все хуже и хуже. Я не хочу, чтобы оно увяло вместе со мной. Кафе заслуживает новой жизни, – Рубен улыбнулся нам своей сморщенной улыбкой, а в его глазах блестели слезы сожаления. – Конечно, местами ему нужен ремонт, но в целом все функционирует. Трубы и вся сантехника новые, не так давно я их заменил. Пришлось это сделать, так как прежние не пощадило время. Вот столы и стулья требуют замены, некоторым лет больше, чем мне.

И действительно, только сейчас я заметила, что вся мебель здесь была собрана из различных наборов и абсолютно не сочеталась, друг с другом, но в этом и была вся прелесть.

– В этом есть своя изюминка, своя история, то, что наоборот, не отталкивает, а привлекает.

– Как знать, только если все же решитесь его приобрести, я вам советую заменить мебель на новую, чтобы какой-нибудь посетитель не свалился под стол. – Рассмеялся Рубен.

– Вы говорили, что ваша семья укрывала здесь еврейскую семью. Как вам это удалось. Кафе такое маленькое, тут и мухи не утаить. – Я оглядывалась по сторонам, пытаясь найти погреб или что-то в этом роде.

– Это место не так легко отыскать, – сказал Рубен, и проследовал к барной стойке. – Барная стойка в ширину 70 сантиметров, в длину два метра, ни один фашист и не подумал заглянуть внутрь нее. В ней имеется потайная дверь, мой отец вырезал ее для меня, чтобы игры в прятки проходили веселее. Вот смотрите.

Мы с Джо подошли к старику и увидели, как он положил свою ладонь на верхнюю часть стенки барной стойки, нажал, раздался щелчок и часть стенки, слегла, провалилась внутрь.

– Вот и весь секрет, – сказал Рубен. – Я извиняюсь, за всю пыль и грязь что здесь находится. Просто я больше двух лет назад закрыл его на время, в надежде, что дети захотят продолжить семейный бизнес, но они у нас выросли важными адвокатами, сковородки и кастрюли не их призвание. Как я не старался откладывать момент продажи, он оказался неизбежным.

Я посмотрела на Джо и заметила, как он с трепетом рассматривал здесь каждый уголок, что заставило меня невольно улыбнуться.

– Что скажешь, Джо? – Я застала врасплох мужа своим вопросом.

– Мы его купим, и оно вновь заработает. Такие места просто обязаны жить, а вы, Рубен, станете нашим главным посетителем.

– Джо, я не могу поверить, что мне не пришлось тебя уговаривать. – Я поцеловала мужа на глазах у Рубена, без капли смущения. – Ты лучший муж на свете, кажется, последнее время, я очень часто произношу эти слова.

– Рубен, давайте договоримся об оформлении документов, на какое число вам удобнее? – Джо спросил нынешнего владельца кафе.

– Я всегда свободен, мне легче подстроиться под вас. – Скромно ответил Рубен.

– Вот и договорились, как только документы будут готовы, мы наберем вас. – Джо пожал руку Рубену.

– Мы не подведем и оправдаем ваши ожидания. – Зачем-то произнесла я, что-то внутри меня подсказывало, что старику важно услышать эти слова.

– Вы полюбите это место, я верю всей душой. – Сказал Рубен.

Мы вышли из кафе, и Рубен плотно затворил за нами дверь, убрав ключ в нагрудный карман, ближе к сердцу, он зашагал прочь от кафе, дальше по улице Алезья.

– Какой он грустный, первый раз встречаю человека, наполненного одной печалью. – С сожаленьем, произнесла я, стоя рядом с закрытой дверью своего будущего кафе, ноги отказывались идти, а глаза смотрели в спину Рубену.

– Тяжело одному остаться в таком возрасте. Для него данное кафе как машина времени, где он живет воспоминаниями, пытается остановить время. Оно все, что у него осталось и это все он продает нам за гроши, с единственным желанием видеть свет в его окнах и довольные улыбки на лицах посетителей. – Джо тоже стоял неподвижно, устремив взгляд за Рубеном, который давно уже свернул за угол дома.

– Ты точно этого хочешь? Не боишься пожалеть или передумать? – Спросила я мужа, глядя в его карие глаза.

– Когда мы сюда шли, я ни в чем не был уверен, даже думал отговорить тебя. Но стояло познакомиться с этим человеком, как внутри меня что-то переменилось, будто отсутствующий орган вернули на свое место. – Джо взял меня за руку, и мы не спеша пошли искать место, где лучше всего нам будет позавтракать.

– А когда он показал пустое место в барной стойке, подобие крохотной кладовочки. Как целая семья могла там проживать, в голове не укладывается. Только представь, ты сидишь там, в темноте, только узкие полоски света проникают сквозь щели, вокруг тебя ходят немцы, а ты сидишь тихо-тихо, даже не дышишь, а то услышат. Мурашки по телу. Как такое можно пережить? В какое счастливое время мы живет, мы не видели всего того большого горя. – Грустные мысли замелькали в моей голове.

Мы неспешно дошли до площади дю Льетнан Стефан Пьобетта и свернули на улицу Бардине. В первом же кафе все уличные столики оказались заняты и мы решили купить кофе с круассанами и отправиться в сквер Фредерик-Базий, расположенный прямиком под окнами нашего дома. Очень не хотелось сидеть в помещении, на свежем воздухе лучше размышляется. К тому же погода стояла чудесная. Март в Париже месяц особый. Город пробуждается после зимней спячки, разукрашивается яркими красками, распускающие магнолии поднимают настроение, а зеленые лужайки не могут не радовать. Воздух пропитан любовью, недаром Париж называют городом любви.

– Как ты планируешь мне помогать? Неужели у тебя получится все совмещать? – Я боялась задать Джо такой прямой вопрос, но рано или поздно пришлось бы.

– Знаешь Лилия, у тебя настолько замечательное имя. Не зря ты живешь именно в Париже. Тебе известно, что цветок лилии являлся символом французских королей? – Спросил Джо.

– А еще и по сей день является страстью коллекционеров, нет, я серьезно? – Я не понимала, к чему клонит муж.

– Я хочу, чтобы у нашей семьи тоже появилось свое дело, семейный бизнес, чтобы через пятьдесят лет мы также, с грустью смотрели на наше детище и уже обессиленные, пытались передать брозды правления молодому поколению, а если нам повезет, то своим детям, – Джо откусил кусок круассана, запил его кофеем и продолжил. – Думаю, мне лучше оставить свою нынешнюю работу, что-то в этом старике перевернуло во мне, заставило передумать, поразмышлять.

Я придвинулась ближе к мужу, закинув свои ноги на его бедро:

– Будет сложно, но мы справимся. Тяжелой работой нас не испугать. – Засмеялась я, вспомнив свое прошлое место работы.

– Вместе все получится, только за что хвататься в первую очередь не могу решить. – Сказал Джо.

– Пыли там на всех хватит, и как мы ее будем отмывать, а что касаемо мебели, мне она понравилась, в этом присутствует некий шарм, не хочу ее менять.

– Это мы определим по ходу дела, а теперь нужно подниматься и идти на работу, по крайней мере, мне. – Джо поцеловал меня на прощание в щеку, и я, в полном одиночестве, направилась домой на улицу Жакье 25.

***

Сделку назначили на понедельник, а значит впереди целых три дня томительного ожидания. Этим временем я распорядилась с толком, расчищая шкафы, в поисках тетрадей с бабушкиными рецептами.

Моя бабушка привила мне любовь к готовке и когда, если не сейчас, мне дана возможность проявить себя. Многие из ее рецептов, я помнила наизусть, но большинство других, надежно прятались на бумажных листах.

Все же, мне не верилось, что скоро, я стану равноправной хозяйкой кафе, начну готовить для посторонних людей. Никаких традиционных блюд, только самое лучшее.

На поиски ушла первая половина дня, а квартира стала похожа на поле боя. Заодно, отобрала одежду, которую никогда больше не надену. Целых две сумки ненужных мне вещей, величаво красовались около входной двери и ожидали своей дальнейшей участи.

К своему, большому счастью, тетради я тоже отыскала. Они лежали рядом с фотографиями, на рассматривание которых я потратила половину времени. Так приятно вновь погрузиться в воспоминания, даже не верится, что это я изображена на большинстве из них. Как же я изменилась за последние годы. Вот и фотографии со свадьбы, на них мы молоды и беспечно счастливы. Интересно, радовались бы мы также, знай, что нас ждет бездетное будущее? Будущее без звонких детских голосов и сладких пяточек. Такое пустое. А воспоминания бывают и печальные, что ж, печаль я умею разгонять вкусной едой.

Открыв холодильник, я долго смотрела в поисках чего-то особенного. Тратить много времени на готовку не хотелось, и я решила приготовить смузи. Банан, груша, шпинат и грецкие орехи, любимое сочетание и всего пять минут потраченного времени.

Выйдя на балкон, с полной чашкой яркого смузи, я заметила произошедшие изменения. Только изменения эти не внешние, а внутри меня. Исчезло беспокойство и бесконечная спешка. Так непривычно, после долгих лет беспрерывной беготни, просто взять и насладиться едой, глядя на Париж. Как же приятно на время остановиться, просто замереть и наслаждаться жизнью. И, кажется, что лучше и быть не может.

Джо сегодня пришел с работы раньше обычного и натолкнулся на погром в квартире.

– Мы, что, куда-то переезжаем или ты одна сбегаешь от меня? – Джо улыбнулся и поцеловал меня.

– Назовем это, ревизией. А если честно, я искала бабушкины рецепты и, не заметила, как перебрала целую гардеробную. Ты только посмотри, сколько ненужных вещей мы хранили, – я показала мужу на стоящие около входной двери, две сумки, только теперь к ним добавилась еще дюжина пакетов. – В сумках одежда, которую я за год ни разу не надела, значит, лежит и зря место занимает. А в пакетах, все вперемешку, потрепанная штора, пара книг, подсвечники, коньки, в которые моя нога и не думала помещаться, также твои, прожженные утюгом, рубашки, и много чего еще. Часть отдам в секонд-хенд, что-то выставлю завтра около дома, остальное отправиться в мусорку.

– Главное, что моя жена не скучала, – Джо улыбнулся, одной из своих самых обаятельных улыбок. – Как прошел первый день безработного человека?

– Если честно, то это не описать. Я не помню себя такой, настолько умиротворенной. Чувство, будто обувь, которую я носила, была на несколько размеров больше, а меня в ней еще и постоянно подгоняли, а теперь, я заменила ее на туфли, в аккурат моей стопе. – Ответила я мужу.