Kitobni o'qish: «Разноцветные облака»

Несчастный вечер

Катя считала себя очень несчастной девочкой. Она училась во втором классе, и это ей очень не нравилось. Вот хорошо было в садике. Играли в куклы, рисовали, ели, гуляли, а сейчас надо постоянно ходить в школу, изучать там всякие предметы, и что самое главное делать дома уроки под строгим присмотром бабушки, которая то и дело восклицала:

– Что ты пишешь, как курица лапой. Безобразие! Возьми правильно ручку! Как ты плохо соображаешь! И в кого ты такая уродилась?

Катя сегодня совсем разнервничалась и писала отвратительно. Бабушка не выдержала и стала пить таблетки, засовывая их в рот дрожащей рукой.

– Я хочу гулять! – заныла Катя.

– Ладно, иди, только ненадолго, – сказала бабушка, укладываясь на кровать.

Катя, радостная, побежала на улицу. А там был Вовка, пятиклассник.

– Ну, – сказал он, смачно сплевывая. – Как дела?

– Плохо, – горестно ответила Катя. – Опять двойку получила по русскому.

– И я тоже схватил двойку. Учителя такие вредные стали, – Вовка пренебрежительно скривил губы.

– Угу, у нас тоже вредная учительница – Верка Ванна. Все придирается.

– Пойдем в подъезд, – предложил Вовка, – погреемся.

– Пойдем, – согласилась Катя.

Зашли в подъезд. Вовка вдруг достал сигарету и прикурил.

– Вот здорово, ты уже как большой куришь, – восхитилась Катя. – Дай мне попробовать.

– Бери, только недолго.

Катя взяла сигарету, затянулась, как Вовка и стала кашлять.

– Ты что делаешь? – вдруг услышала она голос тети Маши, соседки по подъезду, которая почему-то оказалась в этот момент рядом. В гости что ли к кому ходила.

– Пошла вон, – сказала Катя, не переставая дымить и кашлять.

– Ой, ой, – испуганно запричитала тетя Маша и быстро выскочила из подъезда.

Катя отдала сигарету Вовке, и они оба прижались к теплой стенке.

– Ну, что за жизнь, – сказал Вовка, деловито покуривая. – Такие вредные эти взрослые, все им чего-то от нас надо, то одно делай, то другое.

– Да, – согласилась Катя. – В садике было лучше. Там даже плакать разрешали и кричать. А в школе разве можно плакать? А уж кричать вообще не дадут.

Неожиданно дверь в подъезд открылась, и она увидела бабушку в странном, растрепанном виде. Она прямо на халат надела куртку, не застегнулась, лицо у нее было бледное и странно бешенное. Она выхватила из рук Вовки сигарету, с остервенением бросила ее на пол и придавила сапогом. Кате дала пощечину и, грубо схватив ее за руку, потащила из подъезда.

Катя от возмущения заверещала. Но сил у бабушки было больше, так что она приволокла ее домой, закрыла дверь и начала орать:

– Вот ты до чего дошла! С Вовкой двоечником куришь в подъезде.

– Да я только попробовала, ну и что.

Бабушка начала ее шлепать:

– Чтобы больше никогда не курила. А то я тебя так накажу…

– О, о, о, – завыла Катя.

В дверь зазвонили. Бабушка отпустила ее, и пошла открывать дверь, что-то стала разговаривать с соседкой. А Катя ушла в свою комнату и начала рыдать. Как обидно, все ее обижают. Ну и что, что она попробовала курить. Надо же все в жизни попробовать. А с Вовкой ей интересно, он иногда и пиво пьет, и дает ей глотнуть. Он тоже несчастный, как и она, им есть о чем поговорить. Вовка рассказывает, какие ужастики видел, как играет на компьютере в стрелярки… как побеждает врагов…

Бабушка открыла дверь и строго сказала:

– Больше я тебя из дома гулять не выпущу. Вот придут родители, все им расскажу.

– Говори-говори, – заплакала Катя еще больше.

Она знала, что от родителей ей попадет уже больше, чем от бабушки. Папа долго будет гневаться, мама странно краснеть и хвататься за сердце. Ну, что у нее за жизнь. Теперь еще ее не будут отпускать гулять на улицу, и она не увидит Вовку, такого интересного мальчика.

Бабушка громыхнула дверью. Катя увидела котенка Кешу, погладила его, он ласково замурлыкал.

– Ну, хоть ты на меня не ворчишь, – сказала Катя.

Но котенок вдруг ее царапнул, на руке появилась красная полоска.

– Ты что, – рассердилась Катя и шлепнула котенка, потом ей вдруг захотелось схватить его за горло, она двумя руками начала душить Кешу, он жалобно замяукал, прибежала бабушка, и опять началось что-то невообразимое…