Kitobni o'qish: «Долг благоверному князю Андрею Боголюбскому»
Вода, взявшаяся ниоткуда, свинцовой массой наступала всё ближе и ближе. Уже чувствовался её сырой холод, и неизбежность быть поглощённой ею казалась неотвратимой. Над поднявшейся волной вдруг мелькнула длинная рука, и как будто отдельно от неё вынырнуло голое тело…
Ужас стиснул дыхание, и Таисия проснулась. Рассвет только занимался, вставать ещё не хотелось, и она силилась разгадать, к чему бы такой сон. В разных вариациях он снился ей не однажды, но когда это было в последний раз, она уже забыла. Да и недосуг было тогда разгадывать, были хлопоты посерьёзнее. Теперь, когда она одна, а ноги, ноющие по утрам от артроза, стали плохо слушаться, можно было задержаться в постели и поразгадывать этот жуткий сон.
Но недолго раздумывая, сказала себе: “А ведь, пожалуй, вода – это вольная дорога, поеду-ка я во Владимир, давно собиралась, а там, глядишь, и в Суздаль загляну. Но прежде… конечно, прежде в Боголюбово”.
Мысленно произнеся несколько раз “Боголюбово”, Таисия невольно унеслась в свою юность. Эта вотчина Великого князя Андрея Боголюбского, забывшаяся на целых полвека, доставила ей когда-то самые горькие переживания. Послешкольная пора началась с крупной неудачи.
Факультет, на который она поступала, неожиданно поменял своё направление, в котором профилирующим предметом стала история. Неприятный момент, хоть и заведомо, но всё равно неожиданно, возник на экзамене по истории. После ответа на билет горохом посыпались вопросы по датам. Прошло полвека, но стоит закрыть глаза, вспоминая экзамен, как тут же всплывает лицо экзаменатора и звучит его голос с ехидцей: “А когда…”
“А когда и как погиб Владимиро-Суздальский князь Андрей Боголюбский?” – “В 12 веке. Родился примерно в 1111 году…” Эти четыре единицы Таисия никак не могла бы забыть, а вот дальше случился тёмный провал. Помнила, что он сын Юрия Долгорукого и помогал отцу строить Москву, что объединил Восточную Русь в 12 веке. А вот как закончилось его княжение, тут белое или скорее – тёмное пятно. Ну сколько же было князей в Древней Руси, разве упомнишь в подробностях жизнь каждого. Да разве догадывалась Таисия тогда, что Боголюбский не каждый, и была в нём особость.
Но так или иначе воспрепятствовал Великий князь Андрей Юрьевич заниматься тем, к чему тяготения не было. Но мысль эта возникла гораздо позже, когда первое поражение было пережито, и Таисия поступила на следующий год в другой вуз, а жизнь продолжала наносить другие раны. Были среди них и такие, с историческим налётом, который пугал Таисию больше всего. Однако молодость, потому и молодость, что бесстрашна даже на краю пропасти.
В городе было много пустующих храмов. Время атеистов не жаловало их своим многолюдием. Да и какие литургии в эру комсомольцев, которые рвались на БАМ и целину. А туда ехали с флагами, не с иконами.
Но как-то прошёл слух, что один из храмов стал обитаем. Древний собор Святой Софии , чьи синие купола, сливаясь с небом, привлекали своей жизнерадостностью. Но они молчали. И вдруг собор наполнился изнутри голосами. В нём поселился художник. Говорили, не то его выселили из Ленинграда, не то ему разрешили открыть в храме ателье. И то и другое будоражило своей экстравагантностью. Уже не думалось, что такое возможно, но любопытство разогревало интерес к событию.
