Kitobni o'qish: «Радость и грусть бытия»

Два света

 
Мой читатель, мой друг, визави,
На досуге прочтёшь мою душу,
Где хватает печали, разлук и любви, –
Потрясла меня жизнь, словно грушу.
 
 
Пусть пронзит твоё сердце стрела
Состраданья, любви и разлуки:
Как я вынести столько смогла
В жизни счастья, и боли, и муки.
 
 
Не суди, не ругай, а раскрой-отвори
Для прощения сердце, как окна
Открываю и я для вечерней зари,
Где созреет последний мой кокон.
 
 
Бедолага и я на земле, как и все,
Кто свой век и свой грех отбывает.
Кто по утренней, кто по вечерней росе,
Все убудем из местного «рая».
 
 
И душа моя бабочкой в небо вспорхнёт,
Отлетит, обретя свои крылья.
Кто-то близкий вослед ей слезинку смахнёт
И застынет в молчанье бессильном.
 
 
Но пока на земле мы вдыхаем её
Воздух жизни, не óтнятый Лéтой¹,
Только светом любви в этом мире живём, –
Пусть мой свет с вашим встретится светом.
 

9 мая 2007 г.

Чистый голос жизни

 
Не люблю толкаться и «крутиться»,
Чтоб под солнцем место застолбить.
Собираю счастье по крупицам,
Чтобы жизнь, как птицы, полюбить.
 
 
Мне всё меньше в этой жизни надо,
Чтобы солнцем мир вокруг светил,
Пахнул яблоком заоблачного сада,
Сѝрином² про счастье голосил.
 
 
Сердце мне шестым и древним чувством
Говорит про жизнь: любить спеши!
Песней каждый день встречать – искусство
Птичьей нестяжательной души.
 
 
Разве это жизнь: в конторах-клетях?
Разве это жизнь: купи-продай?
Все мы, как завистливые дети:
– Я хочу такое же, отдай!
 
 
Мне теперь не нужно «прибамбасов»³, –
Я сторонник жизни простоты:
Всё, чем Божий мир душе прекрасен,
Вряд ли в магазинах купишь ты.
 
 
Кот на солнце греется – блаженство!
Селезень, как принц, плывёт красив!
Лист осенний – просто совершенство!
Здесь не надо пропусков и «ксив»⁴.
 
 
Всё бесплатно, всё доступно глазу, –
Наслаждайся, впитывай, внемлѝ.
Здесь сверкают капли, а не «стразы»⁵,–
Бриллианты солнечной земли.
 
 
Ничего, что бедность свои гнёзда
Всем небесным певчим птицам вьёт, –
Звонче, и пронзительней, и звёздней
Жизнь в них чистым голосом поёт!
 

29 октября 2007 г.

Сирень на улице Гоголя в мае

 
Полыхала улица сиренью,
Неземным дохнул блаженством край!
В дивное цветения мгновенье
Приоткрылся смертным вешний рай.
 
 
Засветилась улица родная
Аметиста кѝпенным огнём,
Будто райских птиц слетела стая
На кусты сирени майским днём.
 
 
Пламенела улица, и пахло
Счастьем так в сиреневом раю!
Шёл народ по улице, не ахал,
Там, где я с открытым ртом стою.
 
 
У народа – беды и заботы,
Шёл, минуя он призыв сирен,
Шёл на рынки, речку и работы,
А меня взяла в полон сирень.
 
 
Я стояла, ошалев от чуда,
В проходном сиреневом раю.
Шла куда, не помню, и откуда,
Слыша лишь, как Ангелы поют.
 
 
Может, рядом ехали машины,
Может быть, звучал собачий лай…
Я не слышала ни лай, ни шорох шины, –
Пел сиреневую песню тихий май.
 
 
Если петь придётся жизни время,
Как смогу цвет мая обойти:
Сочиню я оду всем сиреням,
Раз в году дышавших раем на пути.
 
 
Пусть нестоек цвет и запах мая, –
Отцветёт, увянет, облетит.
Но сиреней бело-розовая стая
В облаках души моей летит.
 

28-29 мая 2007 г.

Вечерний дождь

 
Дождь, как голубь, клюёт подоконник
За холодным вечерним окном,
Непогодник, весенник, бессонник
Запустил к ночи свой метроном.
 
 
Дождалѝсь. Наконец-то закапал
На обиженный зеленью лес,
Подкатился на тучке закатной
По агату погасших небес.
 
 
Он до нас целый день добирался,
Хмурил брови и ликом темнел,
Видно, плакать не раз собирался,
Но зачем-то до ночи терпел.
 
 
А когда над подушкой витали
Полунóчные первые сны,
И затихли шумы, слышны стали
Потаённые всхлипы весны.
 
 
Голубь-призрак клюёт капли-крошки:
Клюв-клюв-клюв, как-кап-кап – моросит,
Мокрым клювом стучится в окошко.
Тише, дождик, народ уже спит…
 

В ночь с 1 на 2 мая 2007 г.

Гимн Весне

 
Какая славная пора –
Весенне-майское цветенье!
Мне не узнать квадрат двора:
Так ярок свет, контрастны тени.
 
 
И детвора, как мошкара,
Роится около песочниц,
И жёлтого песка гора
Впитала солнечную сочность.
 
 
Копилками сидят коты,
Русалочьим поводят глазом.
Пышны, роскошны их хвосты,
И так сверкает глаз алмазом!
 
 
А одуванчиков желтки
Гурманы-пчёлы облепили,
Их лапки, рыльца, хоботки,
Как в пудре, все в цветочной пыли.
 
 
Шуршат воробышки в песке,
Купаясь в нём, как в речке гуси.
А я иду собрать в леске
Гирлянду ландышевых бусин.
 
 
Черёмухи миндальный дух
Волной душистою накроет,
И, словно утренний петух,
На счастье жизнь мою настроит.
 
 
В зелёных кущах парков, рощ
Повсюду соловьи уж свищут
Во всю их соловьину мощь!
И комары вкушают пищу.
 
 
Комар присел попить кровцы,
Пришлось прихлопнуть: мал, да злостен.
Звенят зорянки и скворцы –
Весны порхающие гости.
 
 
Щедра кукушка на года.
А водяной к болотцу тянет,
Где пучеглазая вода
Поёт в слиянье Инь и Яней.
 
 
Синичка тенькает в тени,
Мелькая чёрненькой береткой.
И близко – руку протяни –
Сверкает луч в авоське ветки.
 
 
В просвете вынырнет река,
И в ней – деревьев продолженья.
Волна качает их, легка,
И заставляет отраженья
 
 
В зигзаге водных молний жить,
В воде посверкивают искры,
И дождь из «зайчиков» бежит
По веткам ивы золотистый.
 
 
Плывёт, подчёркивая плоть
Лесной кудесницы зелёной,
Чьей так души аморфна водь,
На волнах цвет, слетевший с клёнов.
 
 
Вдруг катер выскочит, и чёлн
Качается в «хвосте павлиньем»,
С русалкой в яркой майке в нём.
И пляшет солнце в вихре линий!
 
 
А на полянке, вся в цвету,
Среди берёз – невеста-груша.
Душистый ветер веет тут
И мендельсонно шепчет в уши.
 
 
Взойдёшь на луг, как на алтарь,
Боясь ногой задеть фиалку.
Здесь года два, не так, как встарь,
Косарь не косит трáвы. Жалко
 
 
Мне было раньше луг в цвету, –
Его красу на корм косили,
Где пчёлки были на лету,
И смолка, и клубника в силе.
 
 
Теперь инáче. Луг лежит,
Косой безжалостной не тронут,
И ветерка волна бежит,
По травам, словно по затону.
 
 
Тропинка вьётся, зелена
У подорожника в ладошках.
Навеселе, как от вина,
Иду, куда ведёт дорожка.
 
 
В углу полянки – царь-лопух,
И дух такой стоит крапивный!
Душист мой майский райский луг.
Но как зудит комар противный!
 
 
В чащобе, средь кустов малин
Я куст смородины «обрящу»,
Но, как ужаленный павлин,
От комаров сбегу из чащи.
 
 
Нежданно – парочка в кустах.
И вновь крапива-недотрога.
И созревает на устах
Хвала создавшему всё Богу.
 
 
Везде звенит чив-чив, чив-чив!
Вдруг соловей подпустит трелей!
Пускает и душа лучи,
Звучит волшебною свирелью.
 
 
Так ей отрадно, так светло,
Так Божий мир блаженством пахнет,
Черёмухой, рекой, ветлой, –
Душа порхает вешней птахой!
 

19-20 мая 2007 г.

Петух

 
Зачем с зарёй народ ты будишь,
Взлетев, как пламя, на плетень,
Не зная праздников, ни буден,
Кричишь окрест: «Да будет день!»
 
 
Свинья – в хлеву, овца – в загоне,
Коровы в стойле не мычат,
В яслях и лошади и кони
Не выступают, а молчат.
 
 
Тебе лишь, крикуну, неймётся,
Чуть свет, гортань уже дерёшь.
Ужели утро не начнётся,
Коль ты свой клич не проорёшь?!
 
 
Кого зовёшь, хвостом блистая,
Как мантией златой, цари?
То ль гонишь сумрака ты стаю,
То ль кличешь радугу зари?
 
 
Ну, кто тебя уполномочил,
Тряся пурпурным гребешком,
Гнать сны пророческие ночи,
Забравшись на забор верхом?
 
 
Кто дал тебе такое право,
Чьей волей ты миссионер?!..
Как все, клевал бы просо, травы,
Не пробуждал дневных химер.
 
 
Так нет же, Петечке не спится,
Орёт своё «Ку-ка-ре-ку!», –
Как будто кто-то вставил спицу
В бок, шутки ради, дураку.
 
 
– Ступай, полýночный Шаляпин,
Ко-ко-корми ты кур гарем!
Придворный люд его аляпист,
А он, как Цезарь, на заре
 
 
Взобраться на трибуну хочет
И голосить: «Ку-ка-ре-ку!»
Для кур внизу, в навозе, – кочет,
Но с Солнцем – Царь он наверху.
 
 
Едва восток зарёй займётся,
Туманно-млечен, как опал,
Не спится Петечке, неймётся:
Ведь гены помнят – он летал!
 
 
Теперь живёт он жизнью сытой,
Но… пахнет супом во дворе.
Не спят в нём гены, и не спит он,
И рвётся к Солнцу на заре.
 

26 мая 2007 г.

Облака над полынковским
кладбищем в мае

 
Облака, облака, облака…
Так плывёте, близки, над погостом,
Будто кто-то нас издалека
Зазывает с небес к себе в гости.
 
 
Светозарны, воздушны, легки,
Так в отчизну зовущие рая!
По просторам лазурной реки
Вы плывёте, с мечтою играя.
 
 
И услышав небесный хорал,
Кто из нас в этой скорби юдоли
По нетленным дворцам не хворал,
Не желал иной участи-доли?..
 
 
Но печаль, что была глубока,
Станет светлой, и глаз прослезится,
Над могилкой узрев голубка,
И вспорхнёт вдруг душа голубицей.
 
 
Пусть порой моя жизнь нелегка,
Пусть судьба на меня часто злится,
Но плывут надо мной облака,
И душа моя в небо стремится.
 

11-12 мая 2007 г.

Обрывки детских воспоминаний

 
Старинный фильм. Индийское кино.
Ворованные яблоки. И прятки.
Река по пояс, в полуметре дно.
И первая влюблённость без оглядки.
 
 
Открытки памятные кинозвёзд –
«Амфибии», «Бродяги», «Мушкетёров».
Страстей любви индийской перехлёст,
Бесплотная заоблачность актёров.
 
 
Приёмник рижский. Фикус. Патефон,
Поющий «Рио-Риту» и «Голубку».
И абажур – матерчатый плафон.
И дýши детства, рыхлые, как губки.
 
 
И очередь в подвале голубом
За молоком. И липкие конфеты –
«Подушечки», слепившиеся в ком.
Походы в лес за земляникой летом.
 
 
И сахара варёного луна,
Расколотая мамой на кусочки.
Коленки в ссадинах, как мякоть кавуна.
Игра в «синатры», «матери-и-дочки».
 
 
И дружные соседи. И лапта.
И ожиданье коммунизма втуне.
И кукурузный бум, и вся «лапша»,
Навешанная на судьбе-фортуне.
 
 
О, как была я счастлива тогда
Под музыку мечты, оркестра в парке,
Что вдруг судьба своё сказала «Да!», –
Позволив жить и мне в стране-подарке.
 
 
Что у меня два платья – не беда,
И туфельки, ободранные с носа,
И во дворе – «удобства» и вода,
И пахнут бедностью и дом, и папиросы
 
 
Соседа Сани, что был одноглаз,
Пел под гитару, всё равно что Визбор.
Из лампочек каких-то и пластмасс
Он мастерил свой первый телевизор.
 
 
А я крутилась возле, как юла,
Как вся материя со склонностью вертеться.
Я любопытно-любознательной была,
И некуда к тому же было деться.
 
 
Пустая площадь, рынок, сквер, дома.
Кинотеатр (не помню, хоть убейте).
На этажерке – странные тома.
Читать про Партию и Право? – пожалейте!
 
 
Учительница – «немка» и клеймо
Концлагеря (не нашего, чужого).
История про Золушку с Жэймо⁶.
И эхо в церкви преданного Бога.
 
 
Всё это было. Поросло быльём.
И коммунизма блажь, и кукуруза.
И предприимчивым обобрана жульём,
Болеет Русь, и горько плачет Муза.
 
 
И в праздник новый города, страны,
Лишь издали вдыхая дух с шампуров,
Бредут вдоль мусорок, непраздничны, страшны,
Бомжи-бродяги, не слыхавшие Капура⁷:
«Абарайя-а-а-а-а!..
Абарайя-а-а-а-а!..».
 

12 июня 2007 г.

Теперь я вольная птица,
или моя жизнь на пенсии

 
Я не из тех, кто решает о дне,
Каким ему быть, как вертеться.
Пусть он вызревает, как колос, во мне.
Каким дню быть, скажет мне сердце.
 
 
Возьмусь мыть посуду, глядишь, в голове
Какая-то строчка «гнездится»,
Пищит перепёлкой в бурьяне-траве,
Спешит на бумагу излиться.
 
 
Уборку затею – пыль вытереть с книг,
Раскрою одну-две навскидку,
И вот неотрывно читаю уж их,
Вписавшись в диван под накидку.
 
 
В окошке увижу – плывут облака
В контрастном предгрозья свеченье.
И вот, все оставив дела на «пока»,
Меняю своё облаченье.
 
 
Дианою став, я охочусь за ним –
За дивным прекрасным мгновеньем:
Снимаю я небо, и речку, и нимф,
И золотой одуванчиков нимб,
Все в зелень испачкав колени.
 
 
Вернувшись, поем, почитаю, посплю, –
Меня утомила прогулка,
Хотя быть на воздухе очень люблю,
Бродить по тропинкам, проулкам.
 
 
Ведь это я раньше, как пёс на цепи,
Работу лишь знала да кухню.
Живу теперь вольно, баржý отцепив,
С утра не вздыхаю: «Эй, ухнем!»
 
 
Как птицы, чего-нибудь да поклюю,
Пою, песней сердце латая,
И жаль только, осенью с ними на юг
Лететь не смогу, – не летаю.
 

14 мая 2007 г.

Узоры жизни

 
Сплетаю кружева волшебных слов,
Как кружевница, трогая коклюшки,
Чтоб выткался узор прекрасных снов,
Чтоб там пестрели размышленья-мушки,
 
 
И чувства-бабочки и стрекоза мечты, –
И виртуальная дней жизни пища:
Крупинки счастья, грусти, красоты,
Чтоб в будущем, когда я стану нищей,
 
 
Обобрана годами, как и все,
Могла питаться прошлого нектаром,
И в памяти – живительной росе,
Играла б жизнь цветным хрустальным шаром.
 

22 июня 2007 г.

Сказочное утро

 
Утро блещет позолотой
На шкатулке, на иконах,
И сияет за неплотной
Штор завесою оконной.
 
 
В тёмной шкафа полировке
Свет, предметы отражая,
Как обманщик прозы ловкий,
В сказку дом преображает.
 
 
За туманностью торшера
Средь цветов зеркальных джунглей,
То ль в лесу, а то ль в пещере
Огоньки сияют ýглей.
 
 
В интерьерный дубль туманный
Проникая сквозь предметы,
Сей реальностью обманной
Соблазнился взгляд поэта.
 
 
Я ныряю вглубь пространства,
С отражением сливаясь,
Сквозь предметности нюансы
В мир зеркальности внедряясь.
 
 
Не к реальности привязкой,
Не к унылости невзрачной, –
Миг побуду Феей в сказке
С её хрупкостью прозрачной.
 
 
Но изменишь взгляда ракурс, –
Пропадает ощущенье,
Что давало сердцу радость:
В сказку дома превращенье.
 
 
Из окна прохладой веет.
Блажь иллюзий исчезает.
В жизнь твою на место Феи
Будни тыквою влезают…
 

24 апреля 2007 г.

Голубая лагуна мечты

 
На утлой лодчонке по гребням-волнáм,
По бурям житейского моря
Плыву, озираясь по всем сторонам,
Я в поисках места без горя.
 
 
От горя к горáм, от мирской суеты –
К лагунам в морскую обитель,
На лодке дырявой везу я мечты,
Себе и маяк и смотритель.
 
 
Несётся в обитель затишья мой чёлн,
К своей благодати жемчужной.
Балласт прежней жизни лежит кирпичом, –
Когда-то он станет ненужным.
 
 
Он близок уже – вожделенный тот край,
Где брошу заветный свой якорь.
Откроется взорам лазоревый рай,
Желанный и солнечно-яркий.
 
 
Мой аквамарином пронизанный рай,
К тебе я плыву сквозь ненастья.
Прошу у судьбы: бреши в лодке задрай
И дай хоть немножечко счастья.
 

22 января 2008 г.

В апрельский ветреный день

 
Солнце сто раз появлялось,
Пряталось снова за тучкой.
Всё, что росло, то качалось
Оптом, и врозь, и поштучно.
Ветер в лицо дул нам встречный
Порцией пыли бросаясь.
Кот ел подачку, увечный.
Шли мы, его не касаясь,
Шли с рюкзаками на рынок,
В окна по ходу глазели.
Шли, не жалея ботинок
Мимо берёзок и елей.
Сзади остались: овчарка,
Белый, с кудряшками пудель,
Дом «новорусского» с аркой
И облака, словно пудинг,
Взбитый со сливками в небе.
Шли мы на рынок, однако.
Но о насущном нам хлебе
Думать мешала собака.
Прозу людей не приемля,
Пудель скакал, весь в кудряшках,
Словно спустилось на землю
Облако белым барашком.
Прыгало облако-пудель,
Чуя весны приближенье,
С óбразом пуделя люди
К рынку торѝли движенье.
Прыгало облако-пудель.
Шли мы за «харчем» на рынок.
В небе, похожем на пудинг,
Цвёл синий-синий барвѝнок…
 

13 апреля 2007 г.

Манная каша детства

 
Каша манная с малиновым вареньем,
Масла золотисто-жёлтый нимб.
Маминой заботы сотворенье,
Чьей рукой очаг любви храним.
 
 
По рецепту я сварила кашу,
Но чего-то в ней недостаёт.
Память мне платочком белым машет:
Мамин дух в той каше не живёт.
 
 
Каждый плéвел тянет к свету стебли,
Каждый злак под солнцем хочет жить.
Мне никто соломки не подстелет
Там, где камни бед и лужи лжи.
 
 
В прошлом все забавы и игрушки,
Взрослый мир надолго и всерьёз.
И вкусны хоть у чужих ватрушки,
Нет в них соли состраданья слёз,
 
 
Сладости нет маминой улыбки,
Щедрости отцовского рубля.
Пожелтели прошлого открытки,
Счастье детства спрятала земля…
 
 
Но сварю я снова каши манной,
Вспомнив вкус надежд и боль потерь.
Кашей манной – радостью обманной
Манну детства помяну теперь…
 

20 ноября 2007 г.

Радоница в Тамбове

 
Здесь дом, изба, дворец, хоромы
Соседствуют то тут, то там.
Живые мёртвых здесь хоронят,
Стеречь оставив их крестам.
 
 
И в день помина, вторник Пасхи
Придут покойных навестить,
Надев на лица скорби маски.
Иные будут голосить:
 
 
– Ой, на кого меня покинул?!..
Как без тебя теперь мне жить?
Зачем жива я, а ты сгинул?..
Как мне не плакать, не тужить?..
 
 
Вороны в небе над погостом.
Печаль поникнувших голов.
Уйдут все временные гости
Под звон и плач колоколов.
 
 
Ах, жизнь, зачем ты нас терзала?
Зачем манила и звала?
Окончен бал, пустеет зала.
Вот-вот наступит ночи мгла.
 
 
Что там нас ждёт, за тьмою ночи? –
То ль новый мрак? То ль новый свет?
Как хочет здéсь душа, как хочет
Хотя б намёк знать на ответ.
 
 
Но нет от Бога ни намёка.
Ни знака от Святых отцов.
Лишь редко в облаке далёком
Вдруг вспыхнет свет Его дворцов…
 

17 апреля 2007 г.

Поэзия

 
Как жизни ночь была пуста, темна,
Когда она, невыразима в слове,
Смотрела в душу из беззвёздного окна,
Где под луной, как встарь, ничто не ново.
 
 
Где мрак ночной съедал и цель и смысл,
Когда дневные затихали звуки,
И прерывалась нáчатая мысль
От страха неизбежности разлуки
 
 
Со всем, что было знáчимо, звалó
Когда-то к небольшим, но всё ж свершеньям.
Всё становилось так ничтожно и мало,
Что не заслуживало больше продолженья.
 
 
И так текли без цели, света дни,
И, как близнец, был день похож на прежний,
И никуда не звали уж они,
И луч надежды ни один не брезжил.
 
 
Когда ж развязка стала так близка,
Или, по крайней мере, обозрима,
Я перестала цель и смысл искать,
Но ощутила их «весомо, грубо, зримо».
 
 
Так ощущаешь жажду, боль, закат, –
Онѝ диктуют содержанье чувства.
Мой жизни путь зашёл в тупик, пока
К служенью не призвал алтарь искусства.
 
 
Всё изменилось. Ночь и тишина
Теперь друзья разбуженного слова.
И что с того, что перед тьмой одна,
И под луной, как встарь, ничто не ново?..
 
 
Твой мозг ещё дремотою объят,
И спят надежды, страхи и желанья,
Но в сны и в кровь уж проникает ряд
Ритмичного «шаманского камланья».
 
 
Когда из немоты рождается строка,
И рифмы звук зовёт, и чист, и ясен,
Мне ночи ноша кажется легка,
И жизни миг и жив, и не напрасен.
 
 
В нём белый пудель, синяя река,
И облаков грядá, и птичье пенье.
И жизнь полна, и смерть так далека,
И остановлено прекрасное мгновенье!
 

В ночь с 13 на 14 апреля 2007 г.

Весна на фотографии

 
Когда весна придёт в сады и рощи,
Когда земля очнётся ото сна,
Моя душа тогда на бытие не ропщет, –
В ней светит солнце, говорит весна.
 
 
Вот первый тянется к теплу и свету крокус.
Вот кот погладиться о ногу подойдёт,
И я его поймаю в фотофокус, –
Пускай на фото этот миг живёт.
 
 
Запечатлю подснежник и фиалку,
И сныть, что в старом парке, отражу.
Мне времени на красоту совсем не жалко,
Её весной повсюду нахожу.
 
 
Увижу лес ли в синеватой дымке,
Иль отражение небесное в реке,
Берёзку в зеленеющей косынке,
Миг, – фотоаппарат уже в руке.
 
 
Щёлк, щёлк, – мигает глаз затвора,
В нутро своё картинку унося.
Подкрадываюсь к птичкам тихим вором,
В пейзаж свой чуждый образ привнося.
 
 
Гоняюсь за шмелями на полянке:
Чтоб «живность» снять, скажу вам, нужен труд.
Обползала все бугорки уже и ямки,
Чтоб глаз кошачьих «щёлкнуть» изумруд.
 
 
Вот рыжий пёс (зовут его Чубайсом)
Фотомоделью смотрит на меня.
А вот «солдатики»: давай-ка, нагибайся,
Чтоб «крупным планом» их застичь у пня.
 
 
Ах, сколько уж отснято «крупных планов»!
Я с фотоSONYй счастлива до слёз!
Пусть манят красками других телеэкраны, –
А мне милее зелень первая берёз.
 

Апрель 2007 г.

Весенней ночью

 
Громко брешут собаки в обрыве,
Тишину на клочки разорвав,
В инстинктивном собачьем порыве
Конкурентов гоня изо рва.
 
 
Защищая дворняжку «Джульетту»,
Злой «Ромео» лишил меня сна:
Он устроил лихую «вендетту». –
Виновата же в этом весна.
 
 
Даже Рэкс, пёс знакомый, влюбился
В ту, что раньше и не замечал.
Все смеются, что Рэкс, мол, женился,
И от сильной любви отощал.
 
 
На минуту оставить не может
«Беатриче» лохматую он,
Его ревность сердитая гложет,
Чтит от силы звериный закон.
 
 
Гонит прочь он соперников рьяно,
Все забавы забыв до поры.
Порастут скоро страсти бурьяном,
Появились уже комары.
 
 
Отыграют собачьи гормоны,
Станет тихо в обрыве ночном.
И весенние синие звоны
Зазвучат колокольцами в нём.
 

3 апреля 2007 г.

Весна идёт

 
Душа распахнута навстречу
Весенним свежим ветеркам,
Замысловатой птичьей речи,
Дерев протянутым рукам,
 
 
Лохматым встреченным собакам,
Подснежникам то тут, то там,
И промышляющим по бакам
Воронам, галкам и котам.
 
 
Забыты прежние мотивы,
Дождливой осени слова.
Вот-вот пушок распустят ивы,
И зашумит весны молва
 
 
Среди раскидистых черёмух,
Среди сиреневых кустов,
Берёз листочков клейких, клёнов,
В пролётах голубых мостов.
 
 
И синевой засветят дали,
Зазеленеет лес вдали.
Весна нажмёт на все педали
Оргáна звучного земли!
 

3 апреля 2007 г.

Весна

 
Синий, синий неба цвет.
Воздух чист, прозрачен.
Я опять тащу билет
Из судьбы с удачей,
 
 
Потому что в ней – весна,
Первые цветочки,
Лазуритовая Цна,
На деревьях почки.
 
 
Птичьим песням внемлет слух,
Живность вся не зябнет.
Выскочил на свет лопух,
На тропинку – зяблик.
 
 
Голубой, как небо, клюв,
А бочок – малинов.
Обеднеет птицей юг:
Клин летит за клином.
 
 
К нам летят скворцы, дрозды,
Лебеди да гуси.
Здесь весна взяла бразды,
Чтобы править Русью.
 
 
Все забуду страха сны,
Все конфеты-сласти.
Безусловнее весны
Нет на свете власти!
 

1-2 апреля 2007 г.

Очарованная юность

 
Предчувствия, порывы, вздохи,
Стихов мечтательная блажь…
Хоть бед – с воробышкины крохи,
Но драматичен как пассаж!..
 
 
С луной ночные разговоры.
Тоска о вёснах в сентябре.
Воздушных странствий крылья-воры.
О смерти память на заре…
 
 
Читать по звёздам – буквам рая,
Набросив призрачности флёр.
Отчаянно в печаль играя,
Жечь одиночества костёр.
 
 
И слушать музыку черёмух,
И ахнуть, сделав снежный вдох.
И пилигримом в полудрёме
Мять будней блёклый бархат-мох.
 
 
«И снова май, и снова цвет!»
И всё аморфно, смутно, зыбко.
Когда тебе лишь двадцать лет,
Так близки слёзы и… улыбки!
 
 
С тоскою и слезами мая
Отрадно юности играть,
Когда душа ещё не знает,
Что может в жизни потерять…
 

3 мая 2007 г.