Kitobni o'qish: «Непокорные»

Лия Росс

Shrift:

Sugar Love

Плейлист

Decode – Paramore

Leave Out All The Rest – Linkin Park

Let Me Sign – Rob Pattinson

Supermassive Black Hole – Muse

Never Think – Robert Pattinson

I Caught Myself – Paramore

In the Shadows – Amy Stroup

Animal – AG, MOONZz

Diet Mountain Dew – Lana Del Rey

Глава 1
Боль

Боль.

Это все, что я помню после резкого падения на крутом повороте. Это было совершенно внезапно. Из-за нахлынувших горьких слез я не видела дороги, наклонившись вперед и крепко схватившись за поводья.

Я пыталась стирать эту пелену, но новая порция несправедливости подкатывала, охватывая спазмом мое горло. Хотелось рыдать, кричать от боли в груди, как нечестно поступает по отношению ко мне судьба.

Чертов Третьяков и его братец!

Если бы не они, может, и не случилось бы всего этого.

Буря эмоций захватила меня, что полностью противопоказано всадникам на скачках. Сдержанность и уверенность в своих дальнейших действиях – вот чему меня учили многие годы. А я что?

Я не смогла правильно рассчитать скорость и силу своей лошади перед поворотом, отчего не удержалась. Руки ослабли, задрожали, и я с криком вылетела из седла в долю секунды.

Потом был глухой стук, резкая пронзающая боль в руке и ногах. Потом приглушенные голоса и крики, топот лошадей, останавливающихся рядом.

А больше я ничего не помнила.

Проснулась только в больнице чуть ли не наполовину забинтованная. Обе ноги оказались в гипсе, а приговор врача звучал жестоко: никаких скачек, иначе останусь инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Мне и так досталось после падения и вообще повезло, что травма была не настолько опасной, что, возможно, есть шанс восстановиться после длительного лечения и реабилитации.

Папа сидел рядом со мной в полном шоке, прикрывая рот ладонью. По его щекам стекали тонкими струйками слезы. Он придерживал меня за руку, что-то шепча про то, как он жалеет о том, что вообще ввязал меня в это.

А я не испытывала на тот момент вообще ничего. Только проклинала мысленно всю семейку Третьяковых, ставшую причиной всех моих бед.

В больнице я пробыла около месяца, врачи отказывались меня отпускать домой, так как отец много работал на конюшне, а ухаживать за мной нужно было на постоянной основе и пребывать рядом двадцать четыре часа в сутки. А папа и правда не мог, ведь жить на что-то нужно было.

Жалко, мамы не было, чтобы хоть как-то нам помочь. Единственный человек, который любил меня всем своим большим сердцем, обещавший, что отвезет меня на море и купит все, что я пожелаю, к сожалению, умер, еще когда я была маленькой девочкой.

Мама попала в аварию, когда уезжала в долгую командировку. Узнали мы не сразу, а только спустя сутки, потому что от машины почти ничего не осталось и маму еле удалось опознать. Телефон нашли в нескольких метрах в кустах и отыскали папины контакты.

Помню, как папа старался всячески придумывать отговорки пятилетней мне, когда я слезно просила привезти маму, иначе не буду есть эту противную молочную кашу с комочками, которую отец не умел готовить и так и не научился за все это время.

Он грустно улыбался и обещал, что мама обязательно приедет и обнимет, как раньше. Однако этого так и не произошло. Мы попросту уехали в папин родной город уже спустя пару месяцев после трагедии, не сообщив никому из родственников.

Нас встретили мои бабушка и дедушка, которые стали мне самыми дорогими людьми в этой жизни. Они стали теми, кто поддерживали нас с отцом и не дали помереть с голоду, пока папа искал себе хорошую работу. И нашел ее на конюшне. Пришлось научиться ладить с лошадьми и ухаживать за ними.

Именно бабушка и дедушка помогали нам, когда меня наконец отпустили домой и наказали приезжать почаще на все назначенные процедуры и ни одной не пропускать, иначе не смогу вернуться к нормальной жизни.

Я не хотела ничего.

На меня напали апатия и депрессия. Даже на лошадей не хотелось смотреть, когда мы на машине проезжали мимо конюшни и я видела, как многие продолжали тренироваться с счастливыми лицами, несмотря на противную погоду за окном.

А мне было наплевать.

Хотелось, чтобы меня просто оставили в покое и перестали напоминать о том, что ждут в следующем сезоне. Тренеры несколько раз приезжали ко мне домой, приносили подарки и говорили теплые пожелания. На моем лице было лишь безразличное выражение, которое отталкивало каждого, кроме моей подруги Ани Смолец.

Она вернулась в город после учебы в художественном колледже и привезла свой новенький и красивенький красный диплом, широко улыбаясь. А когда увидела меня в инвалидном кресле и с абсолютно безжизненным лицом, то была просто в ужасе и пыталась выпытать у меня подробности.

А что я могла ей сказать?

Что все случилось из-за того, что братья Третьяковы вывели меня из равновесия прямо в день соревнований, а я как маленькая девочка повелась на все это и даже не смогла сдержать эмоций? Нужно было вообще тогда не участвовать, не рваться в бой с остальными, лишь бы стереть эту надменную ухмылку с лица одного из братьев.

Моя ошибка.

Исключительно моя.

Глупая Агата.

Я продолжала восстанавливать моторику нижних конечностей, приезжать на все процедуры и выполнять их под чутким руководством специалистов, которые радовались как малые дети, стоило мне сделать без поддержки один маленький шаг вперед.

Аня глядела на все это со стороны и радовалась не меньше них. Она не бросила меня, чуть ли не жила вместе со мной и отцом, помогала по дому и брала дистанционную работу, развивая свой блог в социальных сетях. У нее со временем появилась куча клиентов, готовых заплатить любые деньги за прекрасные картины подруги.

Смолец – талантливая девушка. Она раньше таскалась со мной, пока мы учились в школе, и совсем не понимала, чем бы хотела заниматься, а после загорелась идеей порисовать. Нашла мятый листок в клетку и вытащила из пенала заточенный карандаш. Усевшись на землю возле футбольного поля, черкала что-то на бумаге, а после, на следующее утро, выдала мне свой первый шедевр. Она никогда этого не делала, а у нее получилось в миллион раз лучше, чем у всех остальных, кто подготовил рисунок на проверку.

Даже учительница тогда заприметила ее талант, советуя родителям отдать Аньку в художественную школу. Но подруга не хотела оставаться без моей компании после учебы, так как всегда шла со мной на конюшню понаблюдать за тренировками взрослых.

Но мне самой удалось убедить подругу, что после окончания школы она просто обязана поехать в другой город и отучиться на художника, раз ей это настолько по душе. Перед отъездом она горько плакала, и мне даже стало как-то жалко отпускать Аню так далеко. Но мы сдержали наши обещания, что будем созваниваться каждый день и делиться своими успехами.

Смолец знала абсолютно обо всем. О ссорах с отцом, о моих провальных попытках удержаться на седле прыткой лошади, о том, как та чуть не откусила мне полруки. И о наших непонятных взаимоотношениях с Третьяковыми она тоже была прекрасно осведомлена.

Реабилитация длилась около полугода. Папа пахал как проклятый, чтобы оплачивать процедуры, лекарства и были деньги на еду и прочие расходы. Никогда не видела его таким уставшим и измученным. Просила остановиться, давать себе хотя бы пару дней отдыха, но он только улыбался и целовал в лоб, приговаривая, что сильно любит меня и старается делать все, чтобы я ни в чем не нуждалась.

Сердце больно сжалось в груди. Тогда от меня толку было мало. Я стала еле передвигаться по дому, иногда придерживаясь за стенки и предметы мебели, чтобы не упасть на пол, иначе вставать будет куда труднее.

А потом папа резко слег с бронхитом, когда поработал под проливным дождем. Иммунитета и так никакого не было из-за утомления, а погода вообще его окончательно добила.

Он провалялся несколько дней в больнице, куда мы ездили вместе с Аней и возили ему все необходимые вещи и продукты.

Через неделю папу выписали, но он после этого стал болеть почти каждые пару недель с высокой температурой и лающим кашлем. Мне это совсем не нравилось, так что пришлось его насильно отправить на полное обследование, где отцу посоветовали пить больше витаминов, заниматься спортом, а лучше поменять климат.

Мы хоть и живем на юге, но у нас часто дожди и сырость. А нам бы поближе к морю и к яркому солнышку. Но денег на это у нас нет. Я бы с удовольствием переехала в другой город, лишь бы отцу стало лучше. Но даже бабушка с дедушкой не имели такой суммы, чтобы нам хватило на первое время.

Я совсем поникла, наблюдая за тем, как папе тяжело продолжать работать на конюшне и мучить самого себя. Но он настолько любил своих лошадей, что готов был проводить с ними хоть целую вечность.

Я попросила подругу уговорить родителей взять меня продавцом в свой продуктовый магазин, чтобы хоть как-то немного заработать. Они с радостью согласились, так что вскоре у нас могла появиться возможность уехать отсюда.

Мои воспоминания прервала внезапно открывшаяся дверь.

– Агата, я приехала, – в прихожую ворвалась веселая Анька, скидывая шуршащие пакеты на мягкий диван.

А я стояла возле окна и глядела куда-то вдаль, рассматривая темный зеленый лес, который так и заманивал к себе. На улице сегодня была прекрасная погода для прогулки, но мне все также претило выходить из дома, если только я не шла на работу.

– Есть какие-нибудь новости? – Я повернулась к подруге, обнимая себя руками. Дома было немного прохладно, несмотря на то, что за окном почти тридцать градусов и можно превратиться в яичницу за каких-то пару минут из-за пылающего солнца.

– Точно! Точно! Спасибо, что напомнила. Тебе это понравится! Иди сюда. – Подруга сначала бегала вокруг меня, как коняшка, а затем усадила на диван, тыкая экраном своего телефона в лицо.

– И что это?

– Как что? Скоро скачки, ты забыла? Ты вообще видела, сколько они обещают? – Анька была в полном нетерпении, будто чем-то хотела меня удивить. Но я только прочитала пару строчек из новой статьи и закатила глаза, откидываясь на спинку.

– И что с того? Ты сама знаешь, что я больше туда не ногой.

– Да ты про самое главное не в курсе! Приедет Гордей Филатов, представляешь? – взвизгнула подруга, подпрыгивая на месте.

– Гордей? Сюда? Ты уверена? – приподнимая удивленно бровь, спросила я.

Только тот, кто не увлекается скачками, не знает, кто такой Гордей. Молодая звезда из Петербурга, покорившая не одно девичье сердце и завладевшая вниманием публики своей ловкостью и любовью к лошадям.

Я за ним следила, пока училась в колледже, и с восхищением наблюдала за всеми соревнованиями. Но после травмы больше не притронулась к телевизору и телефону, углубившись в чтение книг и каракули в тетрадках. Аня научила меня парочке своих приемов, так что даже человечки стали получаться лучше, чем в детстве.

Смолец, конечно, рассказывала мне о том, что творится в мире и за пределами дома. Как все долго обсуждали происшествие на скачках, как некоторые смеялись над тем, что девчонка и так не должна была удержаться на тяжеловесной кобыле. И что вообще подобное не для женского пола.

Было противно это слушать, поэтому я попросила Аню больше не говорить о новостях. Исключая лишь то, что действительно важно. Может, изобрели какую-нибудь полезную вакцину или, не дай бог, наступила война где-нибудь. Но все вокруг было спокойно, как и всегда.

– Ну так что дальше? Приедет – и флаг ему в руки, – усмехнувшись, я встала с дивана и заглянула в пакеты подруги, проявив небольшое любопытство. Но к моему удивлению, там лежал костюм для тренировок. Тот самый, что я надевала раньше. Я достала его аккуратно из пакета и рассмотрела со всех сторон.

Точно такой же, только новенький и из приятного тянущего материала, не сковывающий движения. Жилетка, куртка, кожаные перчатки в неяркой расцветке.

– Я не поняла, это что?

– Это твое, подруга. Купила тебе для тренировок.

– Ты издеваешься? Я не пойду туда. – Я стояла и хлопала глазами, непонимающе глядя на хитрую улыбку Ани.

– Знаешь, почему ты туда пойдешь? Тебе нужны деньги, а еще там будет Гордей, который хочет надрать зад твоему Юлику. – Услышав знакомое имя, которое стало противным в один миг, недовольно цокнула, убирая костюм обратно в пакет.

– Ни в жизни.

– Ну Агата! Это твой шанс заработать денег и утереть нос Третьякову! Два в одном! – Аня подошла ко мне сзади и обняла за плечо.

– Ты думаешь, я сяду на лошадь после того, что случилось? Почему ты решаешь за меня? – Я глядела на нее искоса, пытаясь сдержать свою злость. Я знала, что она старается сделать как лучше, но мне не хотелось сталкиваться с Юлианом и его окружением.

– Егорова, ты всегда идешь к своей цели, и не важно, какие испытания тебя ждут впереди. Да, ты боишься снова влюбиться в лошадей и быть от них без ума. Да, есть шанс, что ты снова упадешь. Но ты столько лет отдала этому, и я связалась с твоим старым тренером, который готов взяться за тебя снова и экипировать до зубов. – Аня заглянула мне в глаза с надеждой и мягко улыбнулась. Знает же куда давить.

– Ты разговаривала с Анатолием Дмитриевичем? – Вздохнув, обняла подругу в ответ, положив голову ей на плечо и уткнулась носом в приятно пахнущую кофточку. Ее духи мне напоминали приятный свежий запах после утреннего дождя в сочетании с яркими полевыми цветами.

– Да. Это он мне сказал, что сюда приезжает Филатов. Он хочет соревноваться с Третьяковым, ведь их часто сравнивают по мастерству. И, судя по всему, это задело его эго, – она хихикнула и отвела меня на кухню. На столе красовалась корзина с разнообразием фруктов и новые баночки с витаминами для отца.

– Спасибо тебе, правда. Мне неудобно, что ты так заботишься о нас.

– Ты копишь деньги вам на поездку, так что все хорошо, цветочек. – С любовью чмокнув меня в висок, Аня заботливо помыла мне виноград и положила в тарелку. – Твой отец на работе? Как его здоровье?

– Да. Уже в шесть убежал кормить и поить своих ненаглядных. После предыдущего выздоровления как огурчик, – буркнула я, оторвала пару круглых виноградинок и кинула себе в рот, катая по языку сладкий вкус.

– Так что ты решила?

«Она не отступит, пока не услышит мой твердый ответ».

В одном Аня права: я не отступлюсь, если уже решила идти до конца. А деньги мне нужны, даже очень. Такую сумму мне не удастся заработать за месяц в магазине, зато я могу выложиться по полной и выиграть эту сумму у чертового Третьякова, который подпортил мне жизнь не меньше, чем его старший братец.

Однако внутри и правда оставалось то самое сомнение: что, если я вновь получу травму на скачках? Там уже будет не до шуток, если вспомнить слова врача.

Да, я боялась приближаться к конюшне лишь из-за того, что не хотела вновь плакать и понимать, насколько же я соскучилась по своей Матильде и другим лошадям. Как мне снова хотелось ощутить этот приятный ветерок в лицо, мягкую гриву под рукой, слышать топот копыт по гравию и наслаждаться тренировками. Это моя страсть, мой адреналин.

Я взглянула в глаза подруги и твердо выдала:

– Хорошо. Я согласна. Пусть мне немного и страшно.

Услышав мой ответ, Анька весело поднялась со стула и взяла меня за руки, прижимая к себе.

– Ты справишься! Я буду рядом с тобой! И буду следить за твоим состоянием.

Я рада, что в моей жизни есть такой человек, как Смолец. Та самая лучшая подруга, которая оторвет голову каждому моему обидчику, несмотря на милую внешность и добрый характер.

– Спасибо, что не бросила меня. – Я вновь обняла ее, чувствуя приятное тепло. Она гладила меня ладонью по волосам и целовала в макушку, как это делала раньше мама.

– А теперь иди и меряй свой костюм. Надеюсь, я не прогадала с размером.

Кивнув, мы вместе вернулись в прихожую, где я вытащила из пакета весь комплект и переоделась. Одежда была легкой и удобной, нигде ничего не сковывала, облегая все тело. Застегивая жилет, повернулась к напольному зеркалу и покрутилась вокруг себя, рассматривая каждый изгиб.

Смотрелось очень даже хорошо. А за время восстановления скинула несколько килограмм, что очень плохо, ведь я и до этого весила не так много. Придется возвращаться к каждодневному спорту и пробежкам.

– Выглядишь отлично! Юлик будет в шоке, как только увидит тебя, – прыснув от смеха, Аня уперлась плечом на косяк двери, скрестив руки на пышной груди.

– Ты его только на людях так не называй, а то Третьякову это явно не понравится. Помнишь, как он разозлился тогда? – Повернулась к подруге лицом, нахмурившись.

В памяти возник тот момент, когда нам было по пятнадцать. Тогда я уже уверенно чувствовала себя в седле и мне давали прокатиться на плацу, когда никто не занимался.

Тогда и Юлиан влился вместе со мной, находя себе новых друзей в кругу занимающихся с тренерами. Еще в школе его дразнили Юликом и измывались над именем, как могли. Он всячески пытался защищаться, но порой получалось очень плохо из-за мягкого характера парня.

И в какой-то момент, стоило одному новенькому, у которого явно отсутствовал инстинкт самосохранения, вновь исказить его имя, как Юлиан не на шутку разозлился и налетел на того с кулаками. Никогда не видела его таким, ведь Третьяков раньше казался добрым и совсем не конфликтным.

Да и раньше сам по себе Юлиан был совсем другим.

Да и что скрывать, мы дружили с детства. А после он изменился до неузнаваемости. Наше общение сошло на нет, а конкуренция стала настолько сильной, что между нами появилась огромная пропасть. Каждый хотел победить, доказать, что он лучше. И однажды это довело меня до греха.

Глава 2
Отчаяние

Ненавистный мне будильник прозвенел в шесть утра. Пришлось отключать в полусонном состоянии, чтобы не разбудить отца. Пусть мы и находились в разных комнатах, это не мешало громкому звуку распространяться по всему дому и будить его жильцов.

Я медленно встала, слегка поежившись от прохлады. За окном на удивление сияло яркое солнце, попадая прямо мне в глаза. Зажмурившись, задернула темные шторы и нацепила на себя тоненькую кофту и мягкие тапочки. Следовало подкрепиться перед тем, как отправиться на конюшню.

Не успела проснуться, как в моей голове уже был целый рой мыслей по поводу того, как Третьяков отреагирует на мое резкое появление, ведь последние несколько лет мы совсем перестали общаться, плавно перейдя из разряда друзей в разряд конкурентов.

Как это произошло – сама до конца понять не могу, но уверена, что та шайка, с которой он связался, подбила его разорвать со мной дружбу себе же во благо. Боялись и видели во мне сильного соперника и через доверчивого Юлиана добились этого, злорадно хихикая над моими провалами на тренировках.

Из-за глубоких раздумий и воспоминаний не заметила, как на кухню зашел папа. Он выглядел бледноватым и уставшим, а синяки под глазами давали ясно понимать, что отец почти не высыпается из-за того, что встает слишком рано и без какого-либо перекуса бежит на конюшню. Он настолько ответственно подходит к своей работе, что порой забывает позаботиться о самом себе.

– Доброе утро, солнышко. – Папа чмокнул меня в лоб и распахнул дверцу холодильника, пытаясь найти там что-нибудь съестное.

Я улыбнулась ему и включила плиту. Раз уж он не спит, то приготовлю завтрак нам обоим, заодно прослежу, чтобы точно доел все до конца. А то уйдет на работу и будет там до самого вечера. Не хочу, чтобы он оставался голодным.

Из-за стресса и постоянных болезней папа тоже сбросил парочку килограммов, и это начинало меня беспокоить. Он и так сам по себе некрупной комплекции, вполне стройный и широкоплечий мужчина, который не раз привлекал к себе женское внимание.

Я даже пару раз замечала, что Марина Эдуардовна – тренер Юлиана – заглядывается на папу и строит ему глазки, миленько улыбаясь. Но я ни разу не видела ее на пороге нашего дома. Думаю, она боится меня и моего осуждения по этому поводу, ведь отцу уже давно не тридцать. Однако если мой папа будет счастлив, то почему бы и нет. Прятаться, как молодежь, в закоулках не самая лучшая идея.

– Как ты себя чувствуешь?

– Вполне сносно. Поем и побегу к своим лошадкам, – при их упоминании папа всегда расплывался в безмятежной улыбке. Насколько же сильно он их любит.

– Я все хотела у тебя спросить… Как там моя Матильда? – Мой вопрос заставил отца развернуться ко мне лицом. И оно явно выражало не только удивление, но и печаль.

– Понимаешь… после твоего падения Матильда осталась одна. А после бедную лошадь подкосила болезнь. В общем, ты понимаешь, к чему я…

– Я поняла.

Отвернувшись, прикусила нижнюю губу, стараясь не заплакать.

Это была моя любимая кобыла.

Мы подружились с ней еще в мои семнадцать, когда тренер предложил мне попробовать свои силы в настоящих скачках и готовиться к ним. Помню до сих пор каждое ее пятнышко и мягкую гриву, которую медленно и аккуратно расчесывала, заплетая мелкие косички. Как она чуть не откусила полруки в наше первое знакомство, когда я еще не до конца понимала, как с ней поладить. Но нам удалось найти общий язык, и мы с Матильдой будто срослись вместе.

Пусть мне и было наплевать на все, что происходило на конюшне после полученной травмы, я не переставала думать о том, что же будет с моей лошадью, но не рискнула спросить отца. Боялась услышать, что ее отослали.

– Солнышко, не грусти. Я понимаю, как тебе обидно. Но так получилось. – Папа сгреб меня в свои теплые объятия, прижимая к груди и покачивался в разные стороны, пытаясь так успокоить, словно младенца.

– Все хорошо.

– Зато ты бы знала, какого мустанга нам привезли. Такой здоровый и красивый, тебе бы он точно понравился, – добавил папа, когда я освободилась из его хватки.

– Мустанга? Раньше у нас таких не было. – Нарезая овощи, отправила их в раскаленную сковороду, помешивая деревянной лопаткой. Достала яйца из холодильника и бутылку со свежим коровьим молоком. Плюсы жизни в маленьком городе – собственное производство и прямиком из ближайшей фермы.

– Сами были в шоке. Но один из хозяев распорядился его к нам отправить на замену. Конь очень прыткий, гордый. Пока никто не смог с ним поладить. – Папа помог мне разбить яйца в миску и взбил их вилкой.

– Даже Третьяков?

– Даже Юлиан. Он пытался, но тот вообще ни в какую. Даже чуть не ударил его копытами. Я сам к этому коню подхожу с опаской, хоть он и дает себя помыть да почистить, – усмехнувшись, он вылил содержимое миски в сковороду к овощам и прикрыл крышкой.

Я уперлась ладонями в кухонный стол, вздыхая. Надо же, даже Юлиану не удалось его приручить. Удивительно, ведь он с лошадьми разговаривает на их же языке.

– Почему?

Вопросительно посмотрела на отца:

– Что – «почему»?

– Почему интересуешься? Ты целый год не поднимала эту тему, – папа приподнял бровь и любопытно глядел на меня, убавив огонь на плите.

– Я буду участвовать в скачках.

– Давай-ка по порядку. Почему вдруг? Анька тебе напела на ушко про деньги?

Папа хорошо относится к Смолец и всегда ей благодарен за помощь, но вот понимая, что подруга знает все обо всех, наверняка сразу смекнул, кто мне рассказал про увеличенный призовой фонд, который так и заманивал. И, боюсь, не только меня одну.

– Да. И нам нужны эти деньги.

– Нам не нужны эти деньги. Я не дам тебе снова упасть с лошади. Это слишком опасно, Агата. – Густые брови нахмурились. Отец был явно недоволен моим решением.

Оно и понятно почему.

Но именно папа привил мне эту любовь к лошадям, и только благодаря ему тренеры заметили мой потенциал. А после того как я упала, он проклинал все это и пообещал самому себе не подпускать меня и близко к конюшне. Хотя я и сама туда не рвалась. До этого времени.

– Я обещаю, что такого больше не повторится. В тот раз я была слишком расстроена и потеряла контроль над Матильдой.

Папа остановил меня жестом руки.

– Агата, нет. Если ты пойдешь против меня, я буду вынужден поговорить с администрацией, чтобы тебя не пускали к лошадям.

– Но папа! Я уже взрослая и сама могу принимать решения! – Злость зашкаливала в крови, отдаваясь пульсацией в виске. Но он был непреклонен, демонстративно отвернувшись от меня.

– Если ты снова упадешь, останешься инвалидом. Ты этого хочешь? Тебе самой известно, что у меня со здоровьем плохо, и не дай бог, что случится. Кто будет за тобой ухаживать? М? – Выключая плиту, он убрал сковороду и разделил омлет на несколько частей.

Папа говорил спокойно, не повышая тона, и я осознала, что он просто по-отцовски переживает за меня и мое будущее. Но именно эти деньги дадут нам возможность переехать и наладить папино здоровье.

– Папа, пожалуйста. Я обязана попробовать. Это ради тебя.

– Нет, Агата. В первую очередь ты это делаешь ради себя и только себя. Скачки вновь тебя затягивают, и это может плохо кончиться. – Папа посмотрел на меня грозным взглядом, а после поставил на стол тарелки с омлетом.

Мне не хотелось с самого утра ссориться с ним, поэтому промолчала и села напротив папы, приступая к еде и запивая горячим чаем. Наш завтрак прошел в полной тишине. Никто не решился больше сказать и слова, потому что отец прекрасно знал, что я сделаю по-своему, как бы он мне не запрещал и не беспокоился.

После еды убрала все в раковину и ушла к себе в комнату – переодеваться в костюм. Взяла с собой сумку со всем необходимым: вода, перекус и перчатки. Расчесала свои рыжие густые волосы и заплела себе простую косу, чтобы прядки не мешались.

Надеюсь, Анька не соврала мне, что Анатолий Дмитриевич разговаривал с ней обо мне, и я не приду на конюшню сейчас как дурочка. Заглянув в телефон, увидела смс от подруги:

Аня: «Тебя буду ждать в семь утра. Будь готова! И чувствуй себя как дома!»

Хороший совет тому, кто не был на конюшне целый год, и не факт, что там не поменялся персонал.

Агата: «Папа запрещает мне участвовать в скачках».

Аня: «Ведь знала, что так и будет. Значит, ты откажешься?»

Агата: «Нет. Я уже сказала свой ответ, а отступать – это не в моих правилах».

Аня: «Ты уверена? Твой папа хоть и добрый по своей натуре, но порой его лучше не злить».

Агата: «Он сказал, что запретит мне приближаться к лошадям, если я явлюсь туда».

Аня: *грустный смайлик*

Агата: «Не переживай. Я смогу его переубедить».

Отключив экран, закинула сумку на плечо и вышла из комнаты, оглядываясь по сторонам. Судя по звукам, отец уже ушел из дома на работу. Вероятность, что мы столкнемся на конюшне именно сейчас, – стопроцентная, но вот если я попрошу Марину Эдуардовну его отвлечь, у меня будет немного времени поговорить с тренером и попытаться совместными усилиями переубедить отца.

Глубоко вздохнув, покрутила ручку двери и вышла на улицу, прикрыв глаза от солнца. Улицы все еще пустовали из-за раннего утра, так еще и выходной был на календаре, так что многие отсыпались после тяжелых рабочих дней.

Я вдыхала свежий воздух, легкий ветерок обдувал меня, будто подталкивая в сторону конюшни. Идти было буквально десять минут, но этого оказалось достаточно, чтобы перебрать в своей голове все варианты развития событий. А вдруг встречу папу раньше, чем тренера, или же, не дай бог, столкнусь с Третьяковым? Мне пока не хотелось видеть его.

Каждый шаг давался с трудом. Мысли становились тяжелыми, невыносимыми, а переживания заставляли меня трястись как грушу. С чего я вдруг себя так веду? Из-за того, что мне может влететь от отца, как он и обещал, или от того, что я могу увидеть того, кого мне хотелось бы избегать больше всего?

Каково было мое удивление, когда я спокойно прошла на территорию, оглядываясь вокруг. Тишина. Слышен был только топот копыт и недовольное ржание лошадей.

Пока никого не было видно на горизонте, хотелось посмотреть хотя бы одним глазком на мустанга. Они славятся своим сложным характером и тем, как им трудно угодить. Не каждому доверяют и не готовы подпускать к себе любого, кто захочет подойти.

Выглядывая с любопытством из-за угла, увидела, как возле денника в самом углу трется Юлиан, предпринимая попытки подружиться с лошадью. Завидев парня, я немного впала в шок, приоткрыв рот.

Мы не виделись целый год, а за это время Третьяков вырос на несколько сантиметров и будто стал шире. Комплект для тренировок смотрелся на нем превосходно, выделяя каждый изгиб его крепкого тела. Несмотря на то, что парень занимался вплотную спортом для поддержки физического состояния, он был стройным. Мощные руки и ноги говорили сами за себя, что он не терял времени зря и безудержно продолжал заниматься. Наверняка считается до сих пор одним их лучших наездников. А раньше на его уровне держалась и моя фамилия.

Волосы парня были такими же густыми и пышными, прикрывая мне сбоку обзор на его профиль. Он безнадежно вздохнул, проводя ладонями по шее и о чем-то глубоко задумался. Пройти внутрь я не рискнула, потому что заметила отца, который приблизился к Юлиану и пожал ему руку. Надо же, а они продолжают дальше хорошо общаться.

Конечно, папа же не знал всех деталей про наши непростые отношения. Как не знает и про Сашу, свинтившего с города после моей травмы. Ну и скатертью ему дорога. Надеюсь, ему живется лучше и без меня.

Завернув в другую сторону, неподалеку от плаца я столкнулась с Мариной Эдуардовной. Женщина радостно охнула, увидев меня.

– Агаточка вернулась, наша звездочка. – Женщина исцеловала всю меня, рассматривая с головы до ног.

Несмотря на то что была тренером Третьякова, Марина Эдуардовна всегда относилась ко мне с трепетом и поддерживала. Юлиан закатывал глаза, когда видел, что она закармливала меня своей выпечкой и хвалила каждые мои удачные тренировки. Зато вот парня она гоняла хуже некуда. Тренер только выглядела внешне миловидно, а на деле была монстром (в хорошем смысле этого слова). Ее ученики всегда были на высоте, что можно сказать и про самого Третьякова.

– Ты тут какими судьбами? Неужто решила участвовать в скачках? – Она поправила мою косу, любуясь мной. Я тоже соскучилась по ней.

– Деньги нужны, Марина Эдуардовна. Для папы.

– Деньги? Думаешь, что сможешь обогнать Юлиана? Да еще и Гордей приезжает, вообще не знаю, что здесь будет творится за вакханалия, – женщина вздохнула.

– Пора уже наконец доказать всем, что Третьяков не единственный лучший наездник в нашем городе. В прошлом году я совершила грубую ошибку, и пора ее исправить. – Я с уверенностью посмотрела на тренера.

– А ты молодец. Все равно идешь напролом. – Она заботливо провела ладонью по спине, загадочно улыбаясь. – Только будь, пожалуйста, осторожнее. Твой отец не вынесет второго раза.

– Спасибо, что беспокоитесь. А можно вас попросить об услуге?

Марина Эдуардовна выслушала мое предложение, как отвлечь отца хотя бы минут на десять, и с радостью согласилась, поправляя одежду.