Kitobni o'qish: «Хроники: пламя»
Другие книги автора:
МИРЫ БУДУЩЕГО
1. Шелтер. Призраки прошлого
2. Шелтер. Изгнанники (В работе. Дата выхода 2021 г.)
3. Шелтер. Четвёртая колония (Предполагаемая дата выхода 2022 г.)
4. Мусорщики (В работе. Предполагаемая дата выхода 2022 г.)
ХРОНИКИ
1. Пламя
2. Аквилон
3. Опал (Предполагаемая дата выхода 2021 г.)
4. Нереида (Предполагаемая дата выхода неизвестна)
5. Мать (Предполагаемая дата выхода неизвестна)
УЗЕЛКИ СУДЬБЫ
1. Ласточка
ДЛЯ ДЕТЕЙ
1. Тайна двенадцати
СТИХИ
1. Все твои мысли
Автор в соцсетях:
Инстаграм @ohohonya
Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь.
Библия, «Книга Песни Песней Соломона»
Пролог
Голова сильно кружится, а дыхания, кажется, и вовсе нет. Я с тяжёлой сумкой наперевес бегу, перепрыгивая через небольшие ямы. Растрёпанные чёрные волосы прилипают к мокрому лбу.
Споткнулась, упала. Резкая боль в голени волной прокатилась по всему телу. Растирая начинающую опухать ногу, я осматриваюсь по сторонам. Всё ещё тихо, позади никого. Прижав сумку к груди, я снова побегу вперёд. Темнеет, лес становится страшнее, длинные корявые ветки путаются в волосах и выдирают их клоками. Я еле слышно вскрикиваю.
Дышать тяжелее. Нужно остановиться, но страх добавляет адреналина, и я продолжаю бежать.
Глава 1. Разочарование
Я убила человека.
Не уверена в том, когда это произошло и происходило ли вообще, но едкое ощущение от содеянного, не покидало меня уже несколько дней.
Спустила ноги на прохладный пол, по спине тут же пробежали мелкие мурашки, я съежилась и накинула на плечи одеяло. Мама не любит, чтобы в доме стояла жара, а я, сколько себя помню, не выношу даже лёгкой прохлады.
Я лениво сползла с постели и неохотно подошла к окну. Мой нелюбимый месяц, декабрь, в самом разгаре. И сегодня, как на зло, сыпет снег. Огромными хлопьями. Я почему-то начала вспоминать своего неопрятного одноклассника, у него всегда была дикая перхоть. При каждом движении головы, она сыпалась на плечи, покрывая неприятным белёсым слоем чёрный пиджак. Машинально я схватилась за длинные темные волнистые волосы, перекинула их через плечо и начала заплетать косу. Мама настаивала на том, чтобы я носила именно такую длину. Мне почему-то страшно не хотелось её расстраивать, но и волосы свои я ненавидела, поэтому вечно собирала их в пучок на затылке или заплетала косу.
Солнце не спешило подниматься, и тёмные улицы освещали только небольшие фонари. Жёлтый свет падал маленькими пятнами, и прохожие то появлялись, то снова исчезали, выныривая из густого тумана.
Мама, когда была в моём возрасте, любила туманные улицы, но после встречи с отцом отказалась от банальных, по её мнению, прогулок.
Уже пятнадцать лет родители катаются по миру в поисках артефактов, затерянных племён, попросту говоря, обыкновенных приключений. Вот и сейчас они громко собираются на первом этаже в Африку, чтобы почувствовать на себе жизнь в племени Самбуру.
Никогда не понимала их увлечения. Дома как-то комфортнее. Я ценила спокойствие, уют, а главное – безопасность.
Мельком взглянув на электронные часы на тумбочке, я торопливо спустилась вниз. Мама суетилась на кухне, расставляя на полки в холодильнике заготовленные продукты, чтобы её доченька не умерла с голоду.
Я мало на неё походила. Она высокая и стройная блондинка с небесно-голубыми глазами, такая прям клишированная Барби. В дополнение к идеальной внешности прилагалась активность, безмерная любовь к жизни и скверный характер. Она не умела распоряжаться деньгами, слушать и молчать тогда, когда того требовали обстоятельства. В молодости мама выступала за университетскую команду КВН и разумеется была любимицей преподавателей и однокурсников.
Мне ближе был папа. Не красавец, самый обычный среднестатистический мужчина, с большими добрыми серыми глазами и залысинами. Он мог часами читать любимую книгу, плотно закрыв дверь в библиотеку. В детстве мама ругалась, когда я мешала папе заниматься его любимым делом. Только вряд ли его это хоть немного беспокоило. Он так глубоко погружался в чтение, что взорвись рядом снаряд, он бы и бровью не повёл. Возможно, благодаря этой своей черте он и отреагировал благосклонно на моё желание начать рисовать. Молча сходил в магазин, купил мольберт и какое-то немыслимое количество красок.
Я зашла на кухню. Мама, заметив меня, ласково улыбнулась и потянулась, чтобы обнять:
– Лилечка, встала? Садись за стол, я тебе чай сделала.
Я крепко обняла родителей и села на любимое мягкое место.
– Мамуль, а я думала, вы ещё ночью уехали. Мы же попрощались.
– Рейс перенесли, выезжаем из дома через полчаса, – папа, по обыкновению серьёзный, поцеловал меня в макушку и, нашёптывая себе под нос список важных документов, вышел из кухни.
– Он нервничает, – мама откусила пирожное, – ой, что ж я-то не одеваюсь.
Она кинула лакомство на тарелку и побежала к отцу. Через десять минут они уже стояли у двери с чемоданами. Мама, как всегда, плакала и шмыгала курносым носиком. Я крепко её обняла.
– Мамочка, ну, не плачь. Вы уже поздним вечером будете на месте. И я тебе обещаю, мы созвонимся, – старалась говорить я не слишком раздражённым голосом.
– Да, я не из-за этого переживаю. Ты у меня одна тут, – не унималась мама.
– Кристин, хватит, Лильке уже девятнадцать, – папа обнял и поцеловал нас обеих, – ну, всё, девчонки, такси ждёт, нельзя опаздывать.
Я ещё раз крепко обняла родителей и проводила их за дверь. Они уезжали часто, и я научилась не плакать. Найти интересное занятие никогда не было проблемой. Поэтому, когда родители в очередной раз бросали меня на произвол, по выражению мамы, я только вздохнула от облегчения.
Глоток горячего чая вернул в реальность. Часы на кухне показывали половину восьмого. Тяжело вздохнув, я сползла со стула и, закинув чашку с недопитой желтовато-зеленоватой жидкостью в мойку, побежала наверх по изящной деревянной лестнице.
Быстро собравшись, я практически выбежала на улицу, чтобы сразиться с уже успевшим подняться ветром. На меня накинулся пронизывающий ледяной поток. Он развеял наспех собранные в нетугой пучок длинные волосы, полностью закрыв мне обзор. Я откровенно злилась на погоду. Надвинув тёплый меховой капюшон, и, как обычно, не обратив внимания на то, что под ногами, я поскользнулась и с глухим стуком грохнулась в маленький сугроб, ударившись копчиком.
– Да, что же это такое!
Отряхнув куртку, я сделала вид, что ничего не случилось. Хотя уверена, дела никому и не было. В прошлый четверг на соседней улице сбили Андрея Петровича, нашего дворника. Машина скрылась, а он ещё минут десять лежал на дороге, пока его, наконец, заметили. Хорошо, ничего серьёзного. Парой синяков отделался. Эта ситуация меня немного выбила из колеи. Бабки у подъезда шушукались, что машина, то ли та, то ли похожая, каждый день разъезжала по дворам, водитель словно кото-то искал. Бред, конечно, но я стала нервной.
Ветер стихал и снежинки, которые он закручивал, теперь плавно осыпались на голые ветки деревьев. У нас на первом этаже висит картина бабушки Жени, папиной мамы. Она много рисовала зимних пейзажей. Родители говорят, мы бы подружились, если бы ни рак. Вторая бабушка погибла в аварии. Та ещё лихачка была. Мама на неё очень похожа. Дедушки тоже не дожили до моего появления. У одного инфаркт, у другого тромб оторвался. Вообще, из всех родственников, о которых мне известно, жива только тётка Оксана из Новосибирска. Но она меня ни разу не видела. Мама говорит, она не любит путешествия и гостей. Родную сестру и то с трудом терпит. Детей у неё тоже нет. Папа в семье один был. Вот и выходит, кроме нас, друг у друга никого и нет.
Дорога в универ занимала у меня минут сорок пешком. Можно, конечно, и на автобусе добраться, но прогулки я любила больше, чем толкание локтями. По сторонам я редко смотрела. Обычно по дороге мне встречались одни и те же люди. Баба Сара со своей тележкой, в которой она возила старого кота. Иногда мне казалось, Рыжий давно покинул этот мир, так неподвижно он сидел. Но как только баба Сара доставала из кармана маленький прозрачный пакетик с тоненькими кусочками докторской колбаски, Рыжий начинал шевелить усами и жалобно мяукать. Я несколько раз просила бабу Сару дать разрешение нарисовать её с котом, но она говорит, что позировать надо молодым и голым, она голой может, но кот будет стесняться.
Сегодня бабы Сары не было. Я даже шаг замедлила, чтобы дождаться. Эти коротенькие разговорчики с ней уже вошли в традицию. Так, а вдруг с ней что-то случилось. Я начала перебирать все самые страшные варианты, пока не остановилась на том, что баба Сара просто решила остаться дома из-за сильного снега.
Ещё я часто встречала профессора. Я, по правде говоря, не представляю, кем он работает, но за круглые очки, длинное пальто и большой кожаный портфель я назвала его профессором. Он хмурый. И всё время что-то шепчет себе под нос. Но и он куда-то запропастился.
Я задрала голову, чтобы рассмотреть падающие снежинки и неожиданно в кого-то врезалась. Опустила глаза и встретилась сначала с дорогими чёрными туфлями, натёртыми до блеска, тёмными джинсами, наверняка старательно выглаженными, кожаной меховой курткой, под которой скрывались шикарные широкие плечи, а потом с невероятными глазами.
Боже, да это же ситуация, как в дешёвом фильме про слащавую любовь. Умом-то я это понимала, но продолжала стоять, как истукан, с открытым от изумления ртом. Глаза у незнакомца переливались всеми оттенками карего. Меня затягивало в них, выворачивало наизнанку. Он поправил свои уложенные в небрежную причёску тёмно-русые волосы, провёл большим пальцем по полным губам и немного наклонился. Я уже не могла оторвать взгляд. Сердце стучало, как пулемёт на поле боя. Никогда не верила в любовь с первого взгляда и даже презирала её, но что-то внутри переклинило. Каждая клеточка моего тела тянулась к этому парню. Кажется, даже подташнивать начало из-за прилива чувств.
– Такая милая ухмылка, – почти неслышно протянула я, – и глаза волшебные.
Сама не поверила в то, что могу сказать такую глупость. Потрясла головой, чтобы выбить из неё мысли о том, как этот парень прижимает меня к себе. Это вообще законно, быть таким невероятным? Так, Лиля, прекрати, сопротивляйся. И я бы сопротивлялась, если бы не его голос. Я, как спятившая команда Одиссея, очарованная сиренами, сходила сума от его простого «привет».
– Простите, что? – он широко улыбнулся и засунул крупные, но изящные руки в карманы.
Я стояла и глупо молчала, казалось, дайте пару секунд, и маленькая девочка растворится в его глазах.
– Простите. Я не хотел вас толкнуть, – голос такой успокаивающий. Он обволакивал всё моё сознание. – Эм, с вами всё нормально? – парень наклонился ко мне и приветливо улыбнулся, не доставая рук из карманов.
Он с таким любопытством заглядывал мне в глаза, что, казалось, он испытывает те же эмоции, что и я. Хотя, с дыханием он справлялся куда лучше.
– А, да, конечно! Простите, я засмотрелась на снежинки, – какой же глупой я показалась себе в этот момент, кто меня за язык тянул.
Сморщив нос, я опустила глаза.
Незнакомец широко улыбнулся, обнажив идеальные белые зубы, и сделал шаг назад:
– Ничего, некоторые смотрят на них в это время года.
– Боже, что я несу. Вы меня простите, очень неловко вышло. Я на занятия опаздываю, – я смахнула со лба длинную чёлку и попыталась обойти незнакомца, но он уверенно преградил мне дорогу.
– Вы учитесь в университете за углом? – он ухмыльнулся.
– Да… – губы растянулись в глупую тонкую линию.
Как только мне показалось, что мы флиртуем, незнакомец вежливо кивнул, и чётко проговорил каждое слово:
– Тогда не буду задерживать.
– Да, думаю, не стоит, – я резко его обошла и поспешила на занятия, не хотелось опаздывать.
Снег скрипел под ботинками и успокаивал мои разволнованные чувства.
– Эй! – парень окликнул, и я невольно обернулась. – Как вас зовут?
– Лилия.
– Я Никита!
– Хорошо! – я улыбнулась и, показав своё наигранное безразличие, ускорила шаг. Как же было трудно дышать в этот момент. Колени дрожали. Никогда ещё я не испытывала таких чувств. Всё внутри пылало. Я словно попала в какую-то ловушку.
О лекциях не могло быть и речи. Я просто не в состоянии ни о чём думать. Карие глаза и милая улыбка. О боже, Лиля, не смей влюбляться!
Я улыбнулась сама себе и оглядела аудиторию. Экономику я тоже пропустила. Однокурсники смылись уже после первой секунды звонка. Зоя Михайловна тоже не стала задерживаться. Я осталась совсем одна. Пустая. Маленькие чёрные часы на правой руке показывали 17:20. После было собрание студсовета и пылкая речь завуча о необходимости провести соревнования по лыжам. Она каждый год громче всех кричала о мероприятии, и когда мы его организовывали – не приходила. В этом году ожидалась похожая картина.
На выходе меня поймала Лена. Она бежала навстречу, размахивая розовыми листами.
– Лилечка! Я тут тако-ое придумала!
– Ой, Лен, ты меня напугала своим напором. Что ты придумала?
– Так, день рождения у меня совсем скоро, времени мало, поэтому я сделала вот такие розовые листовочки. А, ещё прямо сейчас мы собираемся в кафе, – иногда мне казалось, что Лена совершенно зря перекрасилась из блондинки в шатенку. Природный цвет шёл к её анекдотическому характеру, манере говорить и двигаться.
Подруга любила всё розовое и яркой, а ещё она любила людей, в каждом искала что-то хорошее. Такой позитивчик. Её мама владела несколькими салонами красоты и временем на воспитание дочери не располагала, поэтому Ленка занималась собой сама: много училась, много тусила. Вот и сейчас она придумала что-то безумное.
– Зачем, Лен?
– Странная ты. А кто мне поможет подобрать посуду, – моя немного недалёкая, но такая любимая подруга надула губки.
– Солнышко, это будет приём у королевы?
– Почему? – Лена искренне удивилась и прижала стопку листовок к груди.
– Потому что продумывать цвет посуды, для людей, которые придут напиться и потанцевать, глупо.
– Ну, Лилька!
– Ленок, давай мы этим лучше завтра займёмся?
– Обещаешь?
– Будь уверена. Я даже блокнот возьму, – я улыбнулась и поцеловала её в розовую щёку, – я побежала.
Лена дружелюбно кивнула и, увидев своего любимого Глеба, побежала к аудитории. Они встречались так давно, что я и забыла, как выглядит Лена без Глеба. Он простой, из семьи рабочих. Папа всю жизнь трудится на заводе, а мама работает там уборщицей. Глеб восхищался Ленкой при каждом удобном случае, сочинял для неё смешные стихи, а она натаскивала его по некоторым предметам.
Улыбаясь, я всё-таки дошла до выхода. Дверь громко стучала, раскачиваясь от ветра. Она уже давно была сломана, но наш завхоз упорно не обращала на это никакого внимания. Невысокая и пожилая крашеная блондинка, Людмила Николаевна, раздражала своим характером большую часть студентов, но никто не жаловался, и дверь продолжала скрипеть и дрожать. Я глубоко вдохнула и, полная решимости перебороть холод, вышла на улицу.
У ворот, вальяжно облокотившись на решётку, стоял мой новый знакомый Никита. Рядом с ним крутилась девушка модельной внешности. Короткие розовые волосы, задорно торчащие во все стороны, большие, почти чёрные, глаза, такие бывают разве что у ангелов на рождественских открытках, нежные и невинные, но в то же время озлобленные и пугающие. Такой взгляд долго выдержать сложно. Я решила, она его девушка. Рядом с таким парнем и не могло быть другой.
Надвинув капюшон и вжав шею, я быстрым шагом направилась к воротам, намереваясь проскочить мимо Никиты и его подружки. Пришлось приложить весь запас своих усилий, чтобы не кинуться в его объятия прямо там.
– Эй! Лиля!
– Никита? Привет! Не ожидала тебя здесь увидеть, – я улыбнулась и выпрямила плечи, но получилось это как-то неуклюже, будто показывала орден на груди.
– Ага, – он снова мило ухмыльнулся и, повернувшись к своей эффектной собеседнице, сказал, – Герда, потом закончим наш разговор, мне нужно идти, буду поздно.
– Хорошо, красавчик, приятного аппетита! – девушка улыбнулась и медленно пошла к выходу. Она двигалась как настоящий хищник. Каждый шаг, поворот головы – всё в ней завораживало.
– Не смешно! – Никита сделал взмах рукой и повернулся ко мне. – Извини мою сестру, у неё полное отсутствие такта и любви к окружающим.
– Ага, – я снова остановила взгляд на его глазах.
– Не будешь против, если я тебя провожу? У меня тут за углом машина.
– Нет, против не буду, но только давай пешком. Тут рядом, минут сорок, а машины не люблю, – я смущённо опустила голову.
Никита сделал удивлённое выражение лица, приподняв брови, но кивнул и пошёл следом за мной. Я чувствовала, будто между нами появилась невидимая нить; сделаешь лишний шаг – станет больно. Первые несколько секунд мы шли молча. Наконец, он заговорил. И я выдохнула. Терпеть не могу неловкие паузы. Всё время хочется чем-то их заполнить.
– О чём думала, когда врезалась сегодня в меня? Ты шла напролом. Я не привык к такому напору со стороны девушки, – он издал лёгкий смешок.
– Это глупо, – я неуклюже ударила снег носком ботинка, и мокрые капли, разлетаясь в разные стороны, попали на штаны Никиты. К щекам в одно мгновение хлынула кровь, и я растерянно уставилась на парня.
– Хм, ловко. Обещаю не смеяться.
– О глупостях всяких. Давай лучше о тебе. А что ты делал у нас в универе? Ты же не за мной следил, – на самом деле я надеялась, что он ответит, что приехал, чтобы дождаться меня и увезти в розовый закат, где живут единороги и другая сопливая живность.
Я в тот момент много на что надеялась. Меня словно приворожили. Не могу объяснить, но голова кружилась от одного только взгляда исподлобья или немого вздоха в мою сторону.
– Принёс документы. Я позавчера приехал в город, придётся закончить и так долгий год здесь.
– Почему долгий?
– Ну, по семейным обстоятельствам, на пятнадцать месяцев пришлось оставить учёбу, так что последний семестр закончу здесь.
– А откуда ты приехал?
– Я жил в Англии. С семьёй перебрался.
– И что же твои родители забыли здесь?
– Что-то вроде работы, но это долгая и очень скучная история.
Я была уверена, что он сын каких-нибудь дипломатов. Нет, а что, этим можно объяснить переезд с семьёй, холёный внешний вид и отличный уровень русского языка.
– А почему не остался в Англии?
– Родители настояли. Да и сестру не могу пока оставить. Ты видела её, Герда может таких дел натворить, а по прошлым её выходкам, могу сказать, мне лучше быть рядом.
– Интересное у неё имя, прямо как из сказки.
– На сказочного персонажа она мало похожа, скорее на героя фильма ужасов, – Никита засмеялся, – её так в приюте назвали. Родители усыновили нас обоих. Её в семнадцать два года назад, а меня взяли ещё младенцем. И открою секрет, – парень заговорил шёпотом, – на самом деле меня зовут Николас.
Я с искренним интересом слушала нового знакомого, ловя каждое его слово и движение. Ну точно папочка дипломат.
– Ну а ты откуда такая зелёноглазая и красивая?
– Ничего интересного, – я неуклюже пожала плечами. – Всю жизнь прожила в Питере. Кстати, мы пришли, – я улыбнулась и посмотрела на парня.
– Можно я… – Никита смущённо, насколько это было возможно, улыбнулся. И потянулся ко мне. Я уверена в том, что он хотел меня поцеловать. Ну или я слишком хотела в это верить. Нет, я точно знаю, что его тянуло ко мне так же сильно, как и меня к нему.
– Что можно?
Никита в мгновение изменился в лице. Скулы напряглись, глаза прищурились. Он сжал кулаки и глубоко вдохнул, неспокойно меня осматривая. Зрачки необычно быстро расширились.
– Какого чёрта, – крикнул он словно сам себе. – Как я мог попасться. Ничего. Ты начала меняться… Процесс запущен. Я найду эту сволочь, что сделала это со мной. Мне нужно идти, – кинул грубым голосом Никита, поворачиваясь спиной.
Он почти бежал от моего дома, попутно доставая из кармана телефон.
Я не поняла, что случилось, ещё пару минут стояла в недоумении и смотрела ему вслед. Сердце чуть не выпрыгнуло. Оно так колотилось, что рёбра заныли от боли.
Как только дверь за мной захлопнулась, я сползла вниз, усевшись в коридоре. Ничего не понимая, смахнув тонкую струйку солёной воды со щеки, я шмыгнула носом. Было так неприятно, так обидно и в то же время стыдно. Слёзы всё лились и лились по успевшим раскраснеться ещё больше щекам. Внутри творилось что-то невероятное. Я отчётливо понимала, что влюбилась. Да ещё так сильно, что была готова на любую глупость, лишь бы только увидеть Никиту снова. Я просто не могла о нём не думать. Попыталась переключиться на что-то другое, но не вышло. «Ты начала меняться». Что это значит? Это я начала? Он себя-то видел?
Зазвонил телефон, и я от неожиданности подскочила на месте. Раздался тихий мамин голос. Она бегло рассказала о том, что им снова не повезло с самолётом. Они не успели сделать пересадку, потому что папа пытался битый час купить себе что-то перекусить. Маму раздражало его маниакальное желание общаться на языке страны, куда они прилетели.
Она сразу почувствовала, что со мной что-то происходит, попыталась начать расспрос, но из-за качества связи, у неё это не вышло. Я, на самом деле, была только рада.
Я пошла на кухню, и уселась за стол, перед ноутбуком, забытым с прошлого вечера.
«Как понять, что ты влюбилась».
«Как понять, что тебя приворожили».
Второе ближе к сути моего состояния, но, как и первое, бред. По окну ударила тонкая берёзовая ветка, и я вздрогнула. Прислушалась. Тишина. Впрочем, как и во всём доме. Я боялась её. Она равнялась в моей голове с одиночеством. Не с желанием побыть одной, насладиться тем, что никто не бубнить тебе на ухо, а с чувством полного опустошения. В детстве я спала с мягкими игрушками, ставила их вокруг себя, делая оборонительную линию, одну из многочисленных собачек укладывала под подушку, другую крепко обнимала. Сейчас хотелось сделать то же самое.
Я прошлась по всему дому, полила мамин цветок, который она купила, чтобы доказать папе, что может заботиться не только обо мне. В итоге им занимаюсь я, а папа делает вид, что спора не было. Он вообще очень мудро поступает в отношениях с мамой. Намеренно временами не обращает внимание на её эмоциональность. Она побубнит немного и успокоится. Не представляю, если бы папа отвечал ей криком на крик. Я бы точно смылась из дома.
Снимала бы где-нибудь на окраине маленькую квартирку или комнату, главное, чтобы хватило места для мольберта. Завела бы кота. Животные, правда, меня не слишком любят, лошади так вообще шарахаются, стоит мне появиться в радиусе ста метров. Ну а кошки ещё ничего. Смотрят с подозрением сначала, а потом ластятся. Ещё почему-то меня любят вороны и змеи. Уж не знаю, чем я им приглянулась. Я бы предпочла дружить с какими-нибудь хомяками или милыми щеночками.
Дожёвывая последний сладкий кусочек малинового пирога, я поднялась в свою комнату. И здесь тишина. Я села на кровать и уткнулась лицом в подушку. Слишком странный день. Внизу что-то громко застучало. По телу, от кончиков пальцев на ногах до головы, пробежали мурашки. Обычно в это время без звонка гости ко мне не приходили. Быстро спускаясь вниз, я успела удариться о перила и пару раз споткнуться. Прильнув к дверному глазку, попыталась рассмотреть, есть ли кто-то на той стороне. Закрыла один глаз, прищурилась и решилась открыть. Как там фаталисты рассуждали? Если мне суждено умереть – умру? Я схватила длинную обувную металлическую ложку и щёлкнула замком. Открыла дверь нараспашку и приняла воинственную позу. О, да, сейчас я напоминала себе тупых девиц, которые слышат шум в подвале и считают своим долгом туда спуститься.
На улице никого. Я стояла босыми ногами на ненавистном коврике с надписью: «Входите, пожалуйста!» зря не добавили «все!». Ноги начали замерзать, и я быстро шмыгнула обратно в дом. Холодный воздух, успевший, как вор, проникнуть следом, полз за мной до самой комнаты. Я встала в дверях. Внутри было стойкое ощущение, что здесь кто-то был. Стакан, который обычно стоял справа от кровати, на этот раз оказался слева, но, сославшись на усталость, я быстро о нём забыла. Темнота душила. Я быстро шмыгнула под тёплое одеяло и стащила с тумбочки дневник. Настольная лампа горела тусклым желтоватым светом, словно давая разрешение написать пару строк.
Я постоянно о нём думаю, не знаю, что со мной происходит… Это Любовь?
Любовь похожа на болезнь. Лёгкая форма простуды может перерасти в пневмонию. Я сейчас не была готова болеть.
В попытках понять, что со мной происходит, я запуталась ещё больше. Рациональность твердила, что нельзя влюбиться в кого-то так быстро, всего после пары дурацких вопросов. Но в остальном я была уверена, ради Никиты я теперь была готова почти на всё.
Несколько раз я снова порывалась поискать статьи о том, почему человек может влюбиться в кого-то слишком быстро. Адекватных ответов не было. Кто-то советовал от приворота съесть корень лопуха, вырытый своими руками. Я даже на мгновение задумалась о том, где можно найти лопух зимой.
Веки медленно опускались, и уже какие-то картинки возникали в голове. В один момент мне даже показалось, что в комнате кто-то есть, но, включив свет, я никого не увидела и снова рухнула на подушку. Эмоции немного утихли, и я смогла уснуть.
В эту ночь я впервые увидела кошмар. Большая тёмная комната. Я стою посередине, опутанная длинными алыми полосами. Первые минуты комнату наполняла тишина и спокойствие, но чуть позже сквозь стены начал просачиваться густой зловонный туман и ледяной холод. Тонкие иголки вонзались в тело, заставляя его корчиться от боли, алые полосы стягивали руки и ноги, ломали кости. К горлу подкатывал ком и мешал дышать. Из груди вырывался горячий воздух, обжигая сухие потрескавшиеся губы. Мне удалось закричать, и только тогда кошмар отпустил из своих грубых объятий.
Задыхаясь, я убрала мокрые волосы со лба и сделала такой большой глоток воды, что ком распирающий горло с трудом прокатился внутрь. Закрыла глаза. Попыталась уснуть. Но кошмар снова и снова возвращал меня в тёмную комнату.
Ты начала меняться. Процесс запущен.
