Kitobni o'qish: «Душа тьмы»

Shrift:

* * *

В жизни каждой блуждающей во тьме души должен быть свой огонек. И если вам посчастливилось найти его, бережно храните у самого сердца.

Пролог

Лондон. Сиротский приют «Аларкон»

Мрачное здание на краю безлюдной улицы не оставляет равнодушным никого. Его гнетущая атмосфера окутывает всю округу, подобно призрачному зловещему туману. Фасад приюта выполнен из красного кирпича, со временем утратившего яркость цвета и новизну. Кое-где на поверхности стен можно заметить небольшие сколы и глубокие трещины. Широкие и красивые окна не придают облику здания ожидаемой привлекательности, а высокий каменный забор, потерявший былое великолепие, лишь усиливает неприятные ощущения. Невзирая на местами нарушенную целостность, он по сей день продолжает нести хорошую службу.

Попасть на таинственную территорию можно только одним способом: минуя большие кованые ворота. Некогда красивые, а теперь обшарпанные и покрытые ржавчиной, они зазывают редких гостей, издавая чудовищный протяжный скрип.

Погода только подчеркивает обреченность и сумрачность местности: здесь редко светит солнце. Почти всегда пасмурно и дождливо.

Печальный факт заключается в том, что в столь жуткой обстановке живут дети с изломанными судьбами. Те, которые лишены малейшего представления об уюте домашнего очага и которым чуждо тепло родительской любви. Иными словами, это место – олицетворение их душ, таких же серых и глубоко внутри жаждущих, чтобы тусклый луч солнца проник в забытый всеми мир и наполнил его ласковым теплом.

Для кого-то мир – бескрайний и интересный, но только не для здешних сирот. Их свобода ограничена территорией убогого приюта. Взору случайного прохожего открыт лишь фасад главного административного здания, но тот, кто заглядывал за старые скрипучие ворота, осведомлен, что участок достаточно велик. Помимо строений особого назначения, выполненных в едином георгианском архитектурном стиле, есть места, предусмотренные для отдыха и пеших прогулок.

К главному зданию слева и справа примыкают два спальных корпуса, а напротив расположилась столовая. Если мы посмотрим на план местности сверху, то заметим, что эти строения образуют замкнутый квадрат, в пределах которого разместился внутренний дворик с площадкой для детских игр. Такая концепция застройки вполне оправдывает название приюта, если искать логическую связь с испанским замком Аларкон. Но есть и другая причина…

Владеет учреждением элегантная дама из Испании – миссис Аларкон. Что сподвигло ее переехать из солнечной страны в сонный Лондон – неизвестно. Однако свободолюбие и независимость, свойственные ее менталитету, нашли отражение в планировке приюта. Здесь мы не увидим общих комнат с несколькими десятками кроватей. Владелица позаботилась о личном пространстве для каждого маленького жильца. Только произошло это в ущерб внутреннему обустройству здания. Пол, стены и потолок выполнены из холодного камня и дышат унылой серостью. Периодически гуляющий в открытом пространстве ледяной ветер лишний раз подчеркивает отчужденность этого места. Сквозные коридоры усеяны дверьми, за которыми прячутся изувеченные души брошенных детей.

Тягостные чувства одолевают каждого, кто заглядывает внутрь комнат. Все они, выполненные словно под копирку, далеки от понятия «домашний уют». В глаза моментально бросается свободная от излишеств обстановка, создающая гнетущее впечатление. Стены и пол отделаны одинаково скучной плиткой серого цвета, что создает иллюзию пребывания в бетонной коробке. Однообразие разбавляют лишь небольшие окна. Вид из них, безусловно, оставляет желать лучшего. Ведь кроме неба с нависшими темными тучами и внутреннего дворика больше ничего не увидишь. Но даже столь тоскливая картина привносит некоторую оживленность во всеобщую скудность интерьера. Помимо духа одиночества и безысходности здесь находятся: деревянные стол со стулом у окна, жесткая старая кровать у стены и перекошенный от времени шкаф в углу каждой комнаты. В такой обстановке детям сложно верить в чудеса и в существование иной, более яркой и красочной жизни, что непосредственно отражается на мировоззрении воспитанников.

В сиротском приюте «Аларкон», как и в других учреждениях подобного типа, существует внутренний распорядок. Расписанный по часам день включает в себя: ранний подъем, утренние процедуры, нехитрый завтрак, школьные занятия, стандартный обед, драгоценное время отдыха, поздний ужин, надлежащая подготовка к занятиям и отход ко сну. Некоторые пункты могут смещаться во времени, но одно остается неизменным – строгая дисциплина. В случае непослушания и нарушения правил предусмотрены определенные меры наказания.

Второе по посещаемости место в приюте – столовая. Внутреннее убранство заведения весьма заурядно: старые столы и стулья, выставленные рядами; невысокие стеллажи для сбора подносов с грязной посудой и линия раздачи. Гастрономический экстаз здесь испытать сложно. Местные завтраки, обеды и ужины нельзя отнести к категории кулинарных изысков. Даже назвать их вкусными порой затруднительно. Пресная пища и небольшие порции являются немаловажной проблемой для быстрорастущего организма.

Когда погода благоволит, после полудня воспитатели обеспечивают для своих подопечных активный отдых на улице. Внутренний дворик поддерживает общий дух приюта. На площадке для детских игр есть неприглядные качели, покрытые ржавчиной железные горки, пара небольших песочниц, несколько потертых турников с облезшей краской и площадка с настольным теннисом под тентом. Территорию сложно назвать ухоженной, поскольку газон здесь стригут крайне редко. Трава местами достаточно высокая и зачастую становится отличным тайником для потерянных вещей.

После ужина наступает период самоподготовки, заканчивающийся отходом ко сну. Во время вечернего обхода воспитатели посещают каждую комнату с целью убедиться, что все воспитанники находятся у себя. Впоследствии в длинных и узких коридорах приюта гасят основной свет, оставляя лишь тусклые огоньки ночных ламп. Пугающие и подстерегающие на каждом шагу тени разбегаются по стенам, создавая жуткую атмосферу. В темное время суток выходить из комнат и прогуливаться по территории запрещено, за исключением острой необходимости. За соблюдением порядка внимательно следит охрана и оставшийся на дежурстве воспитатель.

В такой обстановке живут дети, по воле жестокой и несправедливой судьбы оказавшиеся в приюте «Аларкон». Дни, заключенные в пределах высокого каменного забора, чрезвычайно одинаковые. При взгляде на приют голову посещает тоскливая мысль:

«Жизнь в этом месте остановилась».

Но кое-кто выделяется на фоне местных сорванцов. Таковым является шестнадцатилетний Кристиан Синклер.

Изумительная чернота его слегка волнистых волос еще более выразительна благодаря контрасту с беломраморным оттенком кожи. Аккуратный нос, тонкая линия губ и иссиня-черные брови, словно крылья птиц над его пронзительными темно-зелеными глазами, делают лицо юноши очень миловидным. Но не стоит обольщаться, он не так прост, как может показаться. Взгляд Кристиана умный, с отблеском загадочности, которая завораживает и гипнотизирует того, с кем он вступает в зрительный контакт. Никогда не улыбающийся, он всегда выглядит надменным.

Его нельзя встретить в компании сверстников. Юноша по натуре одиночка, и это далеко не показатель внутренней слабости, а, скорее, наоборот. Своенравного, с сильным характером Кристиана нельзя прогнуть под себя. Не увенчаются успехом и попытки навязать что-либо против его воли и желания. Для столь юного возраста он достаточно разборчив и знает, чего по-настоящему достоин. Хладнокровному молодому человеку не чужда и жестокость. Иногда его взгляд становится настолько ледяным, что, кажется, способен заморозить даже кипящую воду.

Дети побаиваются Кристиана и относятся к нему очень настороженно, избегая его. Любая забава или проделка в отношении этого непростого подростка имеет свойство плохо заканчиваться. И если бы речь шла о драках…

Глава 1

Кристиан

Дождливое и холодное лондонское утро.

Непреодолимая сонливость накрывала меня вновь и вновь, словно теплая морская волна, не позволяя выбраться из ее безмятежных объятий. Пришлось предпринять немалые усилия, чтобы побороть это состояние. С трудом открыв глаза, я обвел взглядом наскучившую за столько лет комнату.

«Новый день в старых стенах. Уже не представляю момента, когда смогу проснуться где-то помимо этого полутемного пространства. Да и вообще уже не помню, как оказался здесь…»

Мне были неизвестны тайны моего прошлого, зато кое-что я мог предугадать заранее: через несколько минут в дверь постучится миссис Смит, наша воспитательница, и сварливым голосом потребует мгновенного пробуждения. Я обязан незамедлительно ответить ей, в противном случае она нагло ворвется в комнату, чего допустить нельзя. Не люблю, когда вторгаются в личное пространство или трогают мои вещи. В такие моменты я ощущаю растущее напряжение в каждой мышце тела, смешанное с раздражительностью, способной впоследствии перерасти в неконтролируемый гнев. Лучше избегать подобных крайностей, иначе велик риск…

Настойчивый стук в дверь заставил меня окончательно проснуться.

– Кристиан, ты спишь? – послышался за дверью недовольный голос миссис Смит.

«Сегодня она опоздала на три минуты».

– Нет, уже проснулся! – резко ответил я.

– Давай, не задерживайся! – проворчала воспитательница.

Я промолчал. Эта женщина никогда не вызывала во мне добрых чувств. Все ее слова звучали как избитые и заученные с годами реплики, в которых не было ни малейшей капли искренней любви и заботы. Когда звук размашистых шагов миссис Смит утонул в глубине коридора, я опустил ноги на холодный каменный пол и встал с кровати. По ощущениям это было, словно ступнями коснуться ледника, но я даже не вздрогнул.

В первую очередь я собрал вещи, которые могут понадобиться на занятиях. Предпочитая точность и последовательность, всегда делаю это сразу, чтобы лишний раз не возвращаться в комнату.

После непродолжительных сборов я отправился на завтрак. От приютской столовой с души воротит. Минуя двустворчатые двери, я оказался у линии раздачи, где принялся присматриваться и тщательно выбирать поднос со скромным завтраком.

– Поторапливайся! – воскликнула кухарка. – Ты не один! За тобой очередь!

Мало того, что кормят здесь невкусно, так еще и персонал иной раз допускает непозволительную грубость в обращении с детьми. Считаю, это вопиющее проявление неуважения. Поэтому, насупив брови и вложив во взгляд откровенное презрение, я посмотрел ей прямо в глаза. Женщина моментально изменилась в лице, и слова оказались излишни. Через несколько секунд зрительной пытки она отвернулась. Все просто: испепелить взглядом у меня всегда превосходно получалось.

«Так намного лучше».

Пренебрежительно оглядев все подносы, я взял самый приемлемый. Теперь осталось добраться до своего стола. Приходилось с осторожностью ступать на только что вымытый пол. Старые плитки местами расколоты. Некоторые из них имеют большие трещины, плотно забитые грязью, что усиливает отвратительность обстановки.

Мой путь обычно пролегает мимо столиков, за которыми сидят несколько местных задир. Каждый раз я слышу тихие перешептывания и боковым зрением замечаю косые взгляды. Длится это недолго. Ровно до тех пор, пока не обернусь в их сторону. Тогда все нежелательное внимание в мой адрес развеивается, будто дым на ветру.

«Возомнили себя теми, кого все должны бояться. Наивные».

Преодолев привычный путь с подносом в руках, я уселся за дальний столик у окна. Он только мой. По этой причине здесь никто и никогда не сидит. Это место имеет особую атмосферу. Отсюда интересно наблюдать, как пасмурная погода за окном привносит свои коррективы в заунывное пространство столовой. Тусклый свет, проникающий в помещение, подчеркивает не только всеобщую серость, но и заставляет предметы интерьера отбрасывать размытые тени, что лишь придает обстановке мрачности.

Прежде чем приступить к завтраку, я обычно осматриваюсь по сторонам, подмечая любые изменения. Например, сегодня.

«Лео Купер вновь сидит отдельно от Ванессы Кларк. Девушка в это время что-то бурно рассказывает своим подружкам. Вероятно, местная популярная парочка снова поссорилась. Если быть честным, то я их не понимаю. Люди так любят драматизировать… Придавать высокую значимость тем вещам и событиям, которые этого не заслуживают. Думаю, мне несказанно повезло, так как подобная нелепость обходит меня стороной. Никогда не приходилось испытывать симпатию к другому человеку, чем я вполне доволен. Ведь это избавляет от тонны ненужных и глупых проблем».

В большинстве случаев я справляюсь с приемом пищи за пять минут.

«Нельзя сказать, что я насытился, но чувство голода все же притупил».

Наслаждаться вкусом и изысканностью блюд тут невозможно. Поскорее проглотить, чтобы не ощущать пресность здешней кухни, – вполне уместно.

«Теперь можно приступать к следующей графе в распорядке дня».

После завтрака приют оживает и возвращается к повседневному ритму, четко следуя расписанию. На выходе из столовой происходит разделение детей на два потока. Те, кто еще не достиг школьного возраста, отправляются в главный корпус. Там, в большой комнате, размещена зона отдыха и игр. Под зорким наблюдением воспитателей малыши проводят значительную часть дня вплоть до самого вечера с перерывами на обед, тихий час и прогулку на улице.

Дети постарше и подростки отправляются на занятия, преодолевая путь длиною в несколько десятков ярдов¹. Если завернуть за угол, то можно заметить двухэтажное кирпичное здание с широкими белыми окнами, расположенное в тени многовековых хвойных деревьев. Невысокое крыльцо в пять ступенек и старая массивная дверь приглашают нас в школьный корпус, где преподаватели усердно пытаются привить нерадивым ученикам любовь к знаниям.

Внутри все как в обычной школе: длинные коридоры и просторные кабинеты, оснащенные скромным оборудованием. Ничего особенного и примечательного.

В перерывах между занятиями здесь царят бестолковая суета и раздражающий шум. Подобное времяпрепровождение для меня неприемлемо. Стараюсь использовать каждую свободную минуту продуктивно, хоть обстановка совсем не располагает к этому. Чаще всего я читаю научную литературу и книги об искусстве, за что прослыл снобом. Но жалкое мнение других людей меня совсем не волнует.

Будучи эрудитом, я позаботился о том, чтобы мой умственный багаж не ограничивался информацией из учебников. Излишняя любознательность подстегивала меня изучать новое в свободное время. Выбравшись однажды за рамки школьной программы, я продолжил увлекательный и захватывающий путь в неизведанные области и теперь знаю больше, чем должен. Преподаватели неоднозначно относятся к моим обширным и глубоким знаниям: одни уважают и ценят за это, другие недолюбливают. Последнее происходит в силу моего тяжелого характера: я педантичен и, более того, не могу закрывать глаза на ошибки, особенно если их делает педагог. Поправляя его и задавая каверзные вопросы, как правило, в ответ получаю возмущение и личную неприязнь.

После завершения учебного дня воспитатели организовывают отдых детей. И если раньше, задолго до моего появления здесь, их выводили на различные мероприятия в Лондон, то теперь выход в город строго запрещен. Вместо этого нас все чаще собирают в большой комнате главного корпуса или на улице. Эти несколько часов, призванные приносить радость свободы, для меня являются оковами дискомфорта. Подавляющее большинство в это время играет в активные и логические игры с друзьями, беседует на общие темы и развлекается в кругу компании. Я же всегда остаюсь в одиночестве с чувством непричастности к происходящему. Разрыв с ближним окружением произошел на фоне существенных отличий. Вдобавок ко всему, они меня побаиваются, и речь идет далеко не о физической силе…

Это не единственная причина, по которой я предпочел бы вычеркнуть данную графу из распорядка дня: в это время иногда происходит прием посетителей. В приют приходят пары с неукротимым желанием обзавестись ребенком, и их поведение вызывает во мне отвращение. Они внимательно присматриваются к каждому, пытаются найти общий язык, чем-то заинтересовать или просто увлечь игрой. Казалось бы, ничего такого, но… В их глазах отчетливо читаются сострадание и жалость. Те чувства, которые я совершенно не приемлю в отношении себя. Возможно, кого-то это способно подкупить, но только не меня. Подобное я воспринимаю как нечто уничижительное.

Даже желая покинуть стены приюта, я никогда не иду на контакт с непрошеными гостями. К тому же где-то внутри меня, в самом потаенном уголке души, теплится крошечная надежда, что однажды придут мои настоящие родители и заберут меня с собой. Только дни сменяют друг друга, а маленькая мечта постепенно приобретает утопический характер.

В стенах приюта трудно с личным пространством и временем. Побыть наедине с собственными мыслями весьма проблематично. Лишь с наступлением вечера я могу чувствовать себя комфортно. Часы, отведенные на самоподготовку, всегда посвящаю своим увлечениям. Иной раз я настолько погружаюсь в занятия, представляющие для меня истинный интерес, что не замечаю, как в комнату заходит воспитатель с вечерним обходом. Ежедневный ритуал, позволяющий выявить, все ли дети в порядке и на месте. Пока живу здесь, слышал лишь о нескольких попытках побега, и все были своевременно пресечены. Сам я никогда не помышлял о подобном, но если когда-нибудь захочу покинуть приют, сделаю это более продуманным способом.

Когда поздний вечер сменяет темная ночь, я падаю в колкие объятия кровати. Она крайне отвратительна: ее пружины схожи с когтистыми лапами чудовища и норовят воткнуться мне в бока. Но во мраке гораздо проще побороть подкроватного монстра, нежели справиться с потоком необузданных мыслей. Кажется, с заходом солнца им становится особенно тесно в моей голове. После долгих изнурительных попыток я все же засыпаю, а утром продолжаю свой нескончаемый бег по лабиринту сиротского приюта.

Глава 2

Кристиан

Пасмурный день стучался в окно косыми каплями дождя. Слабый мягкий свет, проникающий из улицы в комнату, едва рассеивал темноту. Вот уже на протяжении нескольких минут я сидел за письменным столом, загроможденным стопками обветшалых книг, но желание что-либо делать отсутствовало. Наслаждаясь мрачной атмосферой, я наблюдал, как маленькие ручейки наперегонки спускаются вниз по стеклу. Вид из окна оставлял желать лучшего: напротив находился другой корпус приюта, поэтому, кроме как на тоскливый дождь, посмотреть было не на что. Думая о том, насколько безынтересна и скучна жизнь человека, заключенного в четырех стенах, я проводил время в томительном ожидании.

По выходным воспитательница обычно созывает всех из комнат, а после сопровождает на организованный досуг. Это могут быть игры, чтение книг, тематические занятия, прогулки, совместный труд на территории приюта или просто свободная деятельность.

Внезапно раздавшийся за дверью вопль миссис Смит нарушил мою выжидательную тишину:

– Выходите в большой зал! Сегодня на улицу не идем!

Я невольно вздрогнул, поскольку скрипучий голос воспитательницы напоминал звук расстроенной виолончели и вызывал нестерпимое желание скорее закрыть уши.

«Что ж, нужно идти».

Напоследок окинув внимательным взглядом комнату, я заметил неаккуратно лежащую на столе книгу. Видимо, случайно задел ее, когда зов из-за двери вырвал меня из мыслей. Взяв в руки том, я отправился туда, где предстояло провести бо́льшую часть дня.

Дети неторопливо собирались в большом зале. Только что прибывшие ребята толпились у входа, а те, кто пришел раньше, сбивались в маленькие компании. В помещении было так шумно, что истошные крики доносились даже в соседние залы и кабинеты. В столь суматошной обстановке начинался выходной день тех, кому эти невзрачные стены с некоторых пор стали родным домом.

Сегодня воспитатели решили не утруждаться и посвятили время свободной деятельности. Если бы не случайно захваченная книга, невыносимая скука опутала бы меня своими невидимыми сетями.

Спустя несколько минут каждый был уже чем-то увлечен. Не вписываясь в общую картину, я сидел отдельно ото всех и рассматривал обложку, намереваясь вскоре уйти от реальности посредством вдумчивого чтения. Но перед этим решил поразмышлять о прочитанном ранее. Откинувшись на спинку стула и абстрагировавшись от шумной суеты, я запрокинул голову и сосредоточился на размеренном течении мыслей.

«Весьма интересно описан путь главного героя. Он приложил недюжинные усилия и провел много времени в скитаниях, чтобы найти…»

– Пожалуйста, минуточку внимания! – раздался среди шума толпы спокойный голос воспитательницы.

В центре зала стояла миссис Кертис, окруженная детьми. В отличие от остального персонала она всегда старалась быть доброжелательной и вежливой. Большие глаза цвета голубого чистого неба отражали добродушие и неподдельную любовь к воспитанникам, что не могло не располагать к ней. Так и сейчас, стоило миссис Кертис произнести несколько слов, как в зале, пусть и не сразу, но сделалось тише.

– В нашей большой и дружной семье пополнение! – Лицо воспитательницы расплылось в милой улыбке. – Познакомьтесь, Алисия Альварес.

Миссис Кертис отошла в сторону, и все увидели девушку среднего роста и хрупкого телосложения. Ее изумрудные глаза завораживающе блестели. Темные, изящно выгнутые брови создавали восхитительный контраст с длинными светлыми волосами, что элегантно, словно шелк, струились по плечам. Улыбка девушки излучала искренность и доброту. Казалось, своим присутствием она наполнила светом всю комнату, несмотря на то что за окном царила серость.

«Живому огоньку в ее глазах недолго осталось гореть: некомфортные условия и безжалостные обитатели приюта выдавят из нее всю солнечность».

Меня всегда настораживала излишняя теплота в людях. Поэтому, испытав состояние внутреннего неудобства, я мгновенно опустил взгляд в книгу.

«В этой девчонке есть что-то тревожащее».

Не прошло и пары минут, как все позабыли о ней. Каждый вновь был увлечен своим делом. Вполне обычная традиция в нашем приюте: относиться с некоторой настороженностью к новеньким. Только по истечении времени можно занять определенное положение в коллективе и, если повезет, обрести друзей.

«Так, на чем я был прерван в прошлый раз? Поиски, да. Весьма любопытно, как несоизмеримы усилия, приложенные к достижению цели, и конечный результат. Горькое разочарование, настигшее главного героя, могло бы сказаться на нем более разрушительно, если бы не один момент…»

Кто-то сел на соседний стул, вновь отвлекая меня от мыслей. Игнорируя происходящее вокруг, я решил незамедлительно приступить к чтению книги и нашел страницу, на которой остановился ранее. Но стойкое ощущение пристального наблюдения за мной не позволило погрузиться в процесс. Мой взгляд застыл на одной из строк. Несколько мгновений я смотрел на слова, абсолютно не вникая в их суть. Терпеливо выжидая, когда неприятное чувство чьего-то присутствия исчезнет. Спустя время я больше не мог скрывать недовольства и, издав протяжный вздох, повернул голову направо. Мой пронзительный взгляд встретился с растерянностью в глазах новенькой. Было заметно, что девушка испытывает душевный дискомфорт из-за изолированности от остальных, ведь прием оказался не особенно радушным. На протяжении нескольких секунд она неотрывно глядела на меня с надеждой. Вероятно, пыталась отыскать поддержку.

– Что смотришь? – холодным и вызывающим тоном спросил я.

Девушка поменялась в лице и отвернулась.

Наверное, моя реакция ее задела и заставила почувствовать себя неловко, однако я не испытал ни малейшего угрызения совести и решил все-таки насладиться книгой. Читать без пристального наблюдения было куда приятнее, поэтому я не замечал, как одна страница сменяла собой другую, оставляя сладостный осадок.

– Как тебя зовут? – поинтересовался девичий голос справа.

Я прервал чтение, ощущая нарастающее напряжение внутри.

«Снова она… Разве я был недостаточно убедителен? Неужели она действительно думает, что в моем лице сможет обрести здесь друга?»

– Кристиан. Меня зовут Кристиан, – делая паузы после каждого слова и не отрывая взгляда от книги, произнес я. – Но ты можешь не запоминать. Тебе это не понадобится.

– Почему же?

Каждый следующий вопрос начинал все больше выводить меня из состояния внутреннего равновесия, хоть внешне я не подавал виду. Категорически не терплю, когда вторгаются в личное пространство, а незнакомка намеревалась это сделать вопреки намекам с моей стороны.

Я тактично промолчал. Рано или поздно ответ найдет ее сам.

– Меня зовут Алисия, приятно познакомиться.

Радостные и дружелюбные нотки в ее голосе слегка задели меня.

«Серьезно?»

По ее тону можно было предположить, что она пребывает в хорошем настроении. Но почему? Этого я понять не мог. Как ей удавалось находиться в замечательном расположении духа, когда из наполненной яркими красками жизни ты попадаешь в это бесцветное, проникнутое тоской, унынием и духом безысходности место? Допускаю, что она еще не осознала, где оказалась и по каким законам здесь живут. И тогда я на минуту представил, насколько велико будет ее разочарование…

– Алисия, почему ты тут сидишь? – неожиданно, но весьма кстати, появилась миссис Кертис. – Пойдем, я познакомлю тебя с девочками.

Сияющая улыбка озарила лицо новенькой. Недолго думая, она встала с места.

– Спасибо, миссис Кертис! Вы так добры! – Алисия повернулась в мою сторону. Огоньки в ее глазах светились искренней радостью. – До встречи, Кристиан.

Не дожидаясь моего ответа, девушка отправилась вслед за воспитательницей. Так завершилось наше мимолетное общение. Оставшись один на один с книгой, я лишь мечтал наверстать безвозвратно упущенные минуты и вновь погрузиться в удивительный мир.

Сегодня в столовой было очень шумно. С разных сторон доносились звон приборов и громкие голоса детей. Сидя за своим столом в гордом одиночестве, я накручивал спагетти на вилку и был преисполнен чувства брезгливости.

«Как можно было испортить настолько простое блюдо?»

Решив, что с ужином пора заканчивать, я с отвращением отодвинул тарелку и поспешил покинуть столовую. У выхода стояла миссис Смит. Она оглядывалась по сторонам, а ее недобрые глаза явно искали кого-то в пределах коридора.

Миссис Смит была дамой среднего возраста и занимала должность не только воспитателя, но и заместителя директора приюта. Всю важность своего положения она выражала во властном взгляде с примесью презрения и внешнем виде с иголочки. Миссис Смит относилась к числу тех, кому статус беспросветно затуманивает разум и портит характер. Достаточно услышать тон ее высокомерного голоса с нотками ненависти ко всем, чтобы в этом убедиться. Раньше мне было непонятно, почему человек, который испытывает открытую неприязнь к детям, продолжает занимать должность воспитателя. Но, всмотревшись в глубину черных крысиных глаз миссис Смит, можно отчетливо увидеть, что ею движет не сердечная любовь к воспитанникам приюта, а жажда плотнее набить карман.

Я прошел мимо миссис Смит, не собираясь здороваться.

– Кристиан! – раздался требовательный возглас за спиной. – Ну-ка, подойди ко мне!

Грубости и бестактности миссис Смит можно только позавидовать. Не люблю, когда со мной разговаривают в подобной манере, а ей не нравится, когда делают наперекор. Поэтому наши отношения изначально пошли по пути взаимной неприязни друг к другу.

Делая вид, что не слышу ее из-за шума в коридоре, я проигнорировал приказ ненавистной воспитательницы и ускорил шаг. Пробираясь сквозь толпу, в какой-то момент я почувствовал, как чьи-то цепкие пальцы неприятно впились мне в плечо.

«Прикосновения… Нарушение личного пространства».

С отвращением дернув плечом, я резко обернулся. Миссис Смит, которую я застиг врасплох своей враждебностью, слегка растерялась, но тут же взяла себя в руки и проговорила в свойственной себе манере:

– Кристиан, сколько я должна тебя звать?! Хочешь сказать, не услышал с первого раза?

– Не понимаю, о чем вы, – приподняв правую бровь, спокойно ответил я.

Было заметно, как моя невозмутимость начинает понемногу щекотать ее чувствительные нервы. Сохраняя каменное выражение лица, внутри я испытывал удовольствие от наблюдения за меняющимся настроением миссис Смит.

– Несносный мальчишка… – Искорки гнева промелькнули в сузившихся глазах воспитательницы. – Тебе будет назначено индивидуальное задание!

Удивленный ее словами, в легком замешательстве я ожидал продолжения.

– За тобой будет закреплена новенькая, – язвительно произнесла миссис Смит. – Миссис Кертис сказала, что ты уже немного знаком с Алисией Альварес, а значит, тебе не составит труда сопровождать ее первое время.

Состояние кратковременного ступора охватило меня. На то было несколько причин.

Во-первых, я ожидал услышать нечто другое. Задание могло бы касаться моих интеллектуальных способностей, оцененных по достоинству. Но… Увы! Этому не суждено произойти!

Во-вторых, мне не импонировал факт, что кто-то будет закреплен за мной. Это своего рода покушение на свободу и независимость. Ведь возиться несколько дней с какой-то девчонкой в мои планы явно не входило.

В-третьих, почему среди множества людей, населяющих приют, выбор пал именно на меня? Но ответ на данный вопрос мне известен. В глазах воспитателей я выгляжу аутсайдером, отчего делаются поспешные и неправильные выводы, будто мне одиноко и не хватает общения со сверстниками. Только они не учли фактора моего собственного выбора модели поведения в обществе. Мне так комфортно.

Что бы они ни делали, итог у этой ситуации будет один и весьма предсказуемый: девчонка не сможет долго продержаться рядом со мной. Я даже не стану что-либо предпринимать. Вскоре она сама поймет, что я не тот человек, с которым можно вести длительные беседы и выстраивать дружеские отношения. Заранее предвкушая поражение этой задумки, я согласился. Пытаться переубедить воспитателей – пустая трата времени. Тем более с подобной ситуацией мне приходится сталкиваться не в первый раз.

– Ладно, – с неподдельным равнодушием ответил я.

– Отлично, – недовольным тоном произнесла миссис Смит. – Можешь приступать с завтрашнего дня.

Ничего больше не говоря, каждый из нас направился по своим делам.

Оставшуюся часть вечера я провел в комнате, изучая одну из книг. В ней много необычайно интересной информации. Обнаружить такую на полках в нашей библиотеке невозможно, отчего она выглядит еще более завораживающей в моих глазах. Старинная книга попала ко мне в руки случайно. Я приобрел ее у торговца антиквариатом в Лондоне.

1.Ярд – единица длины в системе английских мер, равная 3 футам, или 36 дюймам (91,44 см).