Kitobni o'qish: «Как снег на голову, или Всё будет хорошо»
Часть 1
***
– Ух, ты! Это самолёт? – спрашивала Марина Николаевна у мальчика лет шести, который тревожно поглядывал в группу, где весело шумели дети. – И огни светятся? Здорово! Кто же тебе подарил такую красоту, такую интересную игрушку?
Молодая, стройная женщина держала в руках довольно-таки увесистый, серебристый самолёт и с неподдельным восхищением рассматривала его со всех сторон.
– Папа! – гордо ответил мальчик и посмотрел на мужчину, стоявшего рядом с ним, на своего отца.
– Здорово! А как тебя зовут?
– Женя. Смирнов Женя Максимович.
– Молодец! Полностью имя своё назвал. Значит твоего папу зовут Максим… – она посмотрела на отца, высокого, темноволосого мужчину лет тридцати, который стоял в сторонке, облокотившись на подоконник, и молчаливо наблюдал за ними.
Марине Николаевне совершенно было не понятно поведение родителя её нового воспитанника. Лицо отца оставалось равнодушным, отсутствовал интерес в глазах, оно не выражала абсолютно ничего! Полная отрешённость от происходящего. Ноль! Полный ноль! Он не был похож на тех пап, которые первый раз привели своего ребёнка в детский сад, а таких она повидала не мало.
– Александрович… Меня зовут Максим Александрович… – он буквально «выдавил» из себя своё отчество. Всё-таки до него дошло, что необходимо представиться. – А вас?
– Меня зовут Марина Николаевна, – улыбнувшись, и, как можно доброжелательнее, ответила она.
Обычно при самой первой встречи с родителями она представлялась первой. Но сегодня было совсем не так, как всегда. Совсем не так.
Они свалились ей, как снег на голову. Она усмехнулась. Был декабрь. Погода в этих краях была не снежная. Хоть какой-никакой «снег».
В их детском саду было заведено правило, родители вместе со своим ребёнком, поступающим в детский сад, приходят заранее знакомиться с воспитателем и распорядком группы. А тут… Медсестра сопроводила их к ней сегодня утром и поставила перед фактом, что это её новый воспитанник, и убежала в свой кабинет, продолжать утренний приём выходящих с больничного, детей.
Перед ней стоял бледный, худенький мальчик, вытянувшись в струнку. Его и так нельзя было назвать низким, а от напряжения он казался ещё выше. Ребёнок робко взглянул на неё своими большими, голубыми глазами, поздоровался и тут же доверчиво протянул к ней свои тонкие руки с большим игрушечным самолётом…
– Ну что же, Женя, располагайся. Это твой шкаф. А вот сюда мы убираем уличную обувь.
Разговаривая, она помогала отцу и мальчику разложить детские вещи на полках в шкафчике.
– Ну, что?! Идём знакомиться с твоими новыми друзьями? – она ободряюще улыбнулась Жене, и, обращаясь к родителю, который уже было направился к выходу, произнесла. – Пожалуйста, подождите меня здесь две минуты. Мне нужно кое-что с вами обсудить.
Взяв Женю за руку, позвала:
– Ребята, скорее сюда! Знакомьтесь, это Женя, ваш новый товарищ.
Мальчик робко переступил порог группы и огляделся. Все стены были уставлены стеллажами с книгами и игрушками.
– Смотри, Женя, бери всё, что хочешь, но после игры убирай на место. Здесь ребята рисуют, вот гараж, а это разный конструктор. Ты любишь конструировать? – спросила она у Жени. Тот в ответ кивнул. – Вот и славно. Идём дальше. Здесь туалет, а это спальня.
Марина Николаевна продолжала водить его за собой по группе. За ними следовали дети, которых заинтересовал новенький мальчик и его навороченный самолёт. Потом, спохватившись, что её ждут, попросила няню:
– Анна Ивановна, я на несколько минут в раздевалку. Надо с его отцом переговорить.
Няня согласно кивнула и подошла к ребятам.
А те уже окружили мальчика, стали знакомиться, перебивая друг друга и засыпая его вопросами.
Марина улыбнулась, она была спокойна. Здесь его никто не обидит. Она научила детей дружить, стараться решать все свои детские споры мирно. Случалось всякое, даже драки. Но драчуны мирились, и их дружба продолжалась. Ещё она научила своих детей никогда ей не врать, быть честными. Марина любила их, а те её просто обожали. Иногда невзначай называли её «мамой». Она делала вид, что не заметила, чтобы ребёнок не почувствовал неловкость. Бывало, что подрастающие дети делились с ней своими секретами, о которых даже не догадывались их родители. Ещё бы. Для её ребят детский сад, группа были вторым домом, второй семьёй. А она вместе со своей помощницей, няней Анной Ивановной, мамами. Дети видели их гораздо чаще, чем своих родителей. Многих из её детей приводили к семи утра и забирали в шесть вечера.
– Пока Женя знакомится с ребятами, ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов, – Марина Николаевна, вышла в раздевалку и увидела, как родитель ходит из угла в угол, с нетерпением ожидая её. Желание побыстрее уйти, просто светилось у него на лбу.
– Итак, чем любит заниматься ваш мальчик? – спросила она.
Этот вопрос явно застал родителя врасплох. Он молчал секунды три.
– Ну… рисованием… с конструктором играет… машины, самолёты… читает, – почему-то с трудом вспоминал папа, напрягая свой высокий лоб.
Как правило, родители не затрудняются с ответом на такой простой вопрос. И воспитателю всегда становится ясно, кто и как воспитывает своего ребёнка, занимается с ним дома.
– Ясно. Есть ли у Жени аллергия на какие-нибудь продукты или на лекарства?
Опять пауза.
– Кажется нет… Мне надо идти. Давайте все вопросы потом, – вдруг резко и раздражённо ответил папа.
– В каком смысле, потом? – её серые глаза вдруг сверкнули, голос изменился, стал более жёстким. – Вообще-то, вы должны были ко мне подойти для ознакомительной беседы за день до прихода в группу.
Обычно сдержанная с родителями, она вдруг сейчас поняла, что ещё немного, и она просто взорвётся.
– Мне никто ничего не говорил, – он чеканил слова, будто маршировал по плацу. – Я не знал, что мы сегодня придём в вашу группу. Изменились обстоятельства.
«Где же ты работаешь, красавчик?» – вдруг подумалось ей, а вслух произнесла, успокаиваясь:
– Хорошо. Всё бывает. Поговорим позже. Но вы мне доверяете ребёнка, я за него несу ответственность, поэтому никаких тайн о его здоровье и особенностях, понятно о чём я говорю?
Он в ответ что-то пробурчал.
«Ясненько. Ничего ты не понял. Разговорчик ещё тот получается. Упс! Тёмный лес, дебри таёжные. Работать, работать и ещё раз работать, как завещал… Кто завещал? Да никто не завещал. Папашка, видно, ещё тот кадр. Ничего страшного. И не с такими приходилось справляться.»
– Вот вам анкета для родителей. Вы можете заполнить её сейчас или принести завтра. У нас с вами будет ещё время поговорить. Жду вас через два часа, – как можно приветливо произнесла она.
– Детский сад закрывается через два часа? – его карие глаза удивлённо уставились на неё.
– Нет. Детский сад работает до шести вечера. Но Женя сегодня пришёл первый раз в нашу группу, у него адаптация. Поэтому его следует забрать через два часа, – как можно спокойнее произнесла Марина Николаевна.
– Я не смогу. У меня работа, – жёстко произнёс он.
– У меня тоже работа, – ей пришлось собрать всё своё самообладание. – Прежде всего у вас на первом месте должен быть ребёнок. Его комфортное пребывание в группе. Жду вас через два часа. Номер моего телефона на стенде, свой запишите пока на листочке. До встречи. Хорошего дня.
«Деловой!» – подумала она, откидывая назад свои тёмно-русые волосы.
«Грымза!» – мысленно констатировал он.
***
Женя на удивление быстро сошёлся, подружился с детьми. Его напряжённость пропала, видно было, что мальчику хорошо и спокойно. Он с интересом выполнял задания на занятиях и играл с ребятами в весёлые игры. «Как будто всегда был здесь», – подумалось Марине Николаевне.
Она посмотрела на часы. Два часа давно прошли. Никто не звонил и не спешил забрать мальчика. Её всегда раздражало такое отношение родителей к своим родным детям. Взрослые не задумываются, что чувствует ребёнок в незнакомом месте. Какой бы чудесной и доброжелательной не была вокруг него обстановка, он всё же хочет оказаться в привычном для него месте, дома, с мамой и папой, особенно в первые дни.
– Женечка, а ты раньше ходил в детский сад? – поинтересовалась Марина Николаевна у мальчика.
– Да. Но не долго. В Санкт Петербурге, – улыбаясь ответил мальчик.
«Хоть что-то. Можно спокойно оставлять на сон. Истерик, надеюсь, не будет. А папаша-то оборзел, блин! Даже не позвонил! Нет, этого так оставлять нельзя.»
Уложив детей спать, оставив их под присмотром Анны Ивановны, она направилась в медкабинет. Мало ли что. Медсестра была занята и ей пришлось самой просмотреть медкарту мальчика. «Так… Аллергии нет. Хорошо. На учёте ни у каких специалистов не состоит… Тоже большая редкость в наше время.»
В глаза бросилась графа «родители». «Так… Мать – Нина Александровна, отец – Максим Петрович. Какой «Петрович»? Он представился как «Александрович». Отчества перепутал? Или медсестра ошиблась, когда карту заполняла? Бред какой-то!» Тут затрезвонил её сотовый. Она вышла из кабинета, чтобы не мешать медику и услышала голос отца Жени. Но тон был уже другим.
– Простите меня, ради Бога. Закружился на работе, забыл.
– Вы забыли о сыне?
– Нет. Что его надо забрать через два часа. Я сейчас приеду. Придумаю, что-нибудь, где его передержать до вечера.
– Он, что, животное какое-то?! В каком смысле «передержать»? – вспылила Марина Николаевна. Затем успокоившись, добавила. – Женя сказал, что уже ходил в детский сад. Так как мы вас не дождались, уложили его спать… Кстати, он легко подружился с детьми, если вам интересна, конечно, такая информация, – не удержавшись, съязвила она.
– Мне очень интересна такая информация. Спасибо, – услышала она спокойный ответ отца.
– Пожалуйста. Но всё же заберите мальчика, хотя бы в четыре-пять часов, – попросила она, переживая, как отреагирует мальчик на своё долгое пребывание в саду в первый день.
– Хорошо. Спасибо. Я приеду за ним в пять.
– И не забудьте про анкету, пожалуйста.
– Хорошо. До вечера.
«Надо вечером уточнить отчество. Путаница какая-то. А «папочка», оказывается, не такой уж, и плохой, каким показался вначале.»
***
Всё же Марина тревожилась за мальчика. Мало ли. Первый день в их группе и остаться на сон. Не по правилам. Вдруг завтра он не захочет идти в сад, представив себе, как долго он был в группе?
За беседами, играми время не тянулось, а скакало… Вот и вечер. Уставшие родители стали приходить за детьми. Ей всегда хотелось сказать им добрые, хорошие слова о детях. Ведь так приятно услышать о своём чаде, какой он умница, помощник, сколько много знает или просто о каком-то забавном детском высказывании или происшествии в группе. Марина Николаевна это делала не для того, чтобы задобрить родителей, а для того, чтобы им стало светлее и теплее на душе. И родители благодарно ей улыбались.
За окном потемнело. Женя стал чаще посматривать на дверь раздевалки. Сегодня многих детей забрали пораньше на тренировки и кружки. Он остался один с воспитательницей. Марина Николаевна пыталась увлечь его интересной игрой, но было заметно, что мальчик беспокоится.
– Папа скоро придёт, не волнуйся, Женя, – подбадривала его Марина Николаевна.
– Папа? – мальчик странно посмотрел на неё. Потом опустив глаза произнёс. – Он ещё не скоро придёт! – и тихо добавил. – И мама тоже…
– Но…– она не успела ответить ему.
Дверь вдруг открылась и на пороге появился его отец.
– А ты говорил, что… – едва успела она произнести, а мальчик уже бросился к отцу и закричал:
– Макс! Наконец-то ты пришёл! Я так ждал тебя!
«Однако, какие у них «высокие», семейные отношения.» – подумалось ей.
– Привет, привет, Женька! Надеюсь, не ревел без меня? Ладно, ладно, шучу – говорил отец, обнимая мальчика и теребя его по светлым волосам. Он тоже был искренне рад встречи, не показушно, а по-настоящему.
– Я жду, жду, а тебя всё нет и нет! – продолжал Женя.
– Жека, извини. Ты же знаешь, у меня работа, вырваться не мог раньше. Ну, что? Мир? – отец протянул ему свою руку.
– Ладно, мир! – и мальчуган хлопнул по его большой ладони своей тонкой, почти прозрачной, ладошкой.
Марина Николаевна стояла и молчаливо наблюдала за их встречей. Она поймала себя на том, что испытывает неловкость, как будто подглядывает за чужой жизнью. До этого момента у неё никогда не возникало таких ощущений, всё было просто – ребёнок и родитель. А сейчас что-то не так. А как?
– Спасибо вам за Женьку. Давно его не видел таким весёлым, – мужчина улыбаясь встал с корточек и протянул ей лист бумаги, исписанный твёрдым, ровным почерком. – Вот анкета, как вы просили. И извините, что не смог забрать пораньше, не предупредил.
Ей очень хотелось ответить ему вроде «проехали», но вместо этого произнесла:
– Всё бывает.
– Мне завтра во сколько приходить за мальчиком? В десять?
– Нет. Приходите в это время. И ещё. Обычно я всегда прошу родителей задавать мне больше вопросов о ребёнке. Если возникают какие-то недоразумения, сразу же их выяснять. Ложусь я поздно, можете звонить и вы.
– Хорошо. Спасибо. Может вас подвезти домой? Я смотрю, что детей в группе уже нет.
– Нет, спасибо. Мне нужно ещё подготовиться к занятиям. До завтра.
– До свидания! – крикнул Женька, который во время их беседы одевался на беспредельной скорости. Он схватил своего отца за руку и, буквально, потащил его за собой к выходу. Было слышно, как они спускаются по лестнице, а мальчик громко делился с отцом своими впечатлениями о его первом дне в детском саду.
***
Задержавшись ещё в саду минут на двадцать, она поспешила домой. Там её ждал любимый… пёс Рик.
После своего возвращения с работы она всегда гуляла со своим любимцем. Рика очень давно принёс ей племянник, подобрав маленького щенка в её дворе. Щенку тогда было полтора месяца. Так и остался у неё жить, прижился. Теперь Марина радуется, что хочешь, не хочешь, а гулять приходится с собакой в любую погоду утром и вечером. Хныкать, грустить, тосковать дома на диване, не вариант.
К вечеру подморозило. Пёс большого роста, очень сильный. Создаётся впечатление, что это он выгуливает свою хозяйку. Рик рвётся вперёд. Марине иногда хочется во время прогулки спеть: «И уносят меня, и уносят меня в далёкую снежную даль…» или «Увезу тебя я в тундру…» Ей всегда с трудом удаётся держать равновесие, особенно, когда бывает скользко. «Надо гулять на роликах, будет проще» – иногда ей приходили в голову такие мысли.
После прогулки она мыла псу лапы, кормила, а потом уже занималась своими делами. После долгого, напряжённого дня, да ещё без подменны, она просто валилась с ног.
У Марины Николаевны не было мужа и детей. Так случилось. Не привалило ей такого «огромного счастья» как замужество. Годы подобрались почти к тридцати, а человека, за которого она хотела бы выйти замуж, всё не было. Одни подруги советовали ей разные сайты знакомств в Интернете, другие составляли «коварные» планы «нечаянных» встреч с друзьями своих мужей или родственников. Но Марине удивительным образом удавалось разоблачать все их коварные планы и избегать таких вот знакомств. Она считала, что, если ей на роду написано встретить хорошего настоящего мужчину, она его встретит. А если нет…. То, что ж. У неё есть прекрасная работа.
Но иногда её посещали невесёлые мысли. Однажды её огорошила мысль о «лимите нужности». Что это такое? Это понятие она сама придумала. Это когда ты нужен, востребован. Она вдруг осознала, что её «лимит нужности» скоро исчезнет, через полгода. Её дети, которых она воспитывала на протяжении четырёх – пяти лет пойдут в школу. И про тебя забудут. Ты уже будешь им не нужна… Но появятся другие. Ты всегда будешь нужна, покуда будешь работать здесь, в саду. Это как лекарство, особенно для тех, кто одинок, не имеет детей и любви, нет личного счастья, личной жизни. Ты уходишь в работу с головой. Её не хочется высовываться и оглянуться, посмотреть вокруг. Смотреть не на что. Пустота и одиночество. Ты одна. А здесь… Здесь мир детей, здесь люди, здесь понимают. И разве можно назвать это работой? Это жизнь в жизни. Хотя и на одиночество можно смотреть по-разному. Ведь можно быть одинокой, к сожалению, имея при этом и мужа, и детей.
***
– Ну как твой день, Жека? – наконец, можно было попить спокойно чай, посидеть вдвоём с племянником на просторной кухне в своём доме. За окном дул холодный декабрьский ветер, ветки молодой вишни стучали в стёкла. Брр, как там холодно! А здесь тепло, хорошо и уютно. Он надеялся, что его маленький племянник так же, как и он, ощущает это тепло и уют.
– Очень хорошо, Макс. Мне там понравилось, – охотно отвечал мальчуган. Он удобно устроился на кухонном диване, заботливо укутанный пледом своего дяди.
– Ребята как тебя приняли, не обижали? – продолжал выспрашивать Максим.
– Нет, что ты! Они все там такие хорошие, – засмеялся Женька.
– А воспитательница? – продолжал допытываться он.
– Тоже хорошая. Знаешь, Макс, она такая смешная! Игры разные придумывает, шутит. Там часто дети смеются. Мне даже сначала… там было не по себе…
– Почему?
– Они все там… такие счастливые… – у мальчика выкатилась слеза и потекла по его бледной щеке.
– Жень, ну ты чего? Всё позади, Жень! Все живы, всё будет хорошо. Все опять будем вместе. И папа, и мама! Не надо плакать, Жень…
Он крепко прижал к себе мальчика. Господи, как он хотел бы всё изменить, чтобы мальчишке не пришлось перенести то, что пришлось. Но всё будет хорошо. Он всё сделает, что в его силах, чтобы приблизить это «хорошо».
***
– Ребята, сегодня вы будете рисовать то, что вам хочется. Тема свободная.
Марина Николаевне нравилось предоставлять своим воспитанникам свободу творчества. Старалась никогда не оставлять на мольберте образцы. Покажет основные правила рисования, например, человека, а потом уберёт листок. Когда её воспитанникам было три-четыре года, она, показывая детские работы родителям, всегда сопровождала их такими комментариями: «Он так видит мир. Такими цветами и формами». Родители посмеивались, но время шло. Рисунки детей становились с каждым разом всё лучше и лучше.
Мальчишки и девчонки с увлечением принялись за работу. Иногда тихо переговариваясь друг с другом или спрашивая у неё, как лучше нарисовать определённый предмет. Марина обратила внимание на Женю. Он рисовал сосредоточенно, напряженно. И она решила не подходить к нему, не мешать.
Время занятия подошло к концу. Ребята стали показывать и рассказывать о своих рисунках. Некоторые из них нарисовали не один, а два шедевра, и этим очень гордились.
Марина Николаевна с интересом рассматривала детские работы и, конечно же, всех художников хвалила. Довольные дети весело размещали свои рисунки на выставке в раздевалке. Подошёл к ней и Женя. Его первый рисунок отличался от других. Чёрная, коричневая, красная краска. Танки, взрывы, люди, лежащих на земле, кровь. «Что за кошмар? Вместе с отцом в компьютерные игры играет или боевики смотрит? Надо будет с его отцом вечером поговорить об этом.» Другой его рисунок порадовал Марину Николаевну яркими весёлыми красками: солнце, море, трава, цветы. В центре улыбающиеся люди. Посередине маленький мальчик, с обоих сторон его стоят женщина в ярком красном платье и жёлтыми волосами, и двое мужчин в военной форме. За их спинами виднеется оружие. Все они держатся за руки.
Марина Николаевна решила не расспрашивать Женю «чёрном» рисунке. Спросила о втором.
– Ух ты, как красиво! Кого ты здесь нарисовал?
– Это моя семья, – улыбнулся мальчик.
– Молодец, очень красиво нарисовал. Неси на выставку.
– Хорошо, – обрадовался мальчик. – А этот? Тоже нести? – он показал на «чёрный» рисунок.
– Конечно, неси тоже. Ты здесь так чётко нарисовал танки и самолёт, прямо как настоящие.
Женя, весело подпрыгивая, побежал в раздевалку.
Но позже, когда дети легли спать, она убрала с выставки этот «чёрный» рисунок. Не хотелось, чтобы он стал предметом обсуждения родителей или педагогов.
***
Петербург. В тихом сквере расположилось красивое здание старинного, дворянского особняка. В советские времена здесь был Дворец культуры, а сейчас Досуговый центр творчества. Желающие пробуют свои силы на театральных подмостках, в вокальном или хоровом пении, танцах, рисовании.
В одном из помещений находится шахматный клуб «Гроссмейстер». В свободное время сюда приходят играть в шахматы все, кому нравится эта разминка для ума. Особенно пенсионеры, которым совсем не хочется в ближайшее время встретиться с Альцгеймером. В тишине можно побеседовать за шахматной «партийкой» со старыми друзьями, выпить горячего чая. В арсенале вместе с шахматами имеется электрочайник и щербатые чашки. Чай, кофе, сахар приносятся с собой. Вот и сейчас за шахматными столиками сидят люди разных возрастов в позах мыслителей, подпирая свои подбородки и морща лбы.
– Ты что, хочешь обыграть старика? Не выйдет, деятель!
– Да вы, что, товарищ… Николай Иванович? И в мыслях не было даже!
– То-то же!
Двое мужчин сидели, как и все остальные, за шахматами в дальнем углу большой комнаты, бывшей залы особняка.
– Всё, всё, сдаюсь! – воскликнул, смеясь тот, кто помоложе.
– Вот и хорошо! Правильно! Ну всё, мне пора, – вставая, произнёс тот, кто постарше. – Давай-ка ты меня проводишь.
– Как вам будет угодно, – чинно поклонился тот, кто помоложе, не скрывая своей усмешки от своего старшего товарища.
Мужчины распрощались с коллегами-шахматистами, спустились на первый этаж в гардеробную и вышли на улицу. Холодный, порывистый ветер заставил их натянуть свои шапки и поправить шарфы. Сквер пустовал. Погода, как говорится, нелётная. Почти не было прохожих. Все в основном завсегдатаи Центра, спешащие на репетиции или другие занятия.
– Ладно, мой друг, давай серьёзно. Ты нюансы задания знаешь?
– В общих чертах, – пожимая плечами ответил тот, кто помоложе.
– Слушай сюда, – сказал, тот, кто постарше и склонился поближе к тому, кто помоложе.
Со стороны они были похожи на двух приятелей, которые вместе вышли из клуба и направляются к метро. Один из них захотел прикурить, другой предложил ему свою зажигалку.
Прошло несколько минут их беседы. Затем тот, кто постарше сказал:
– Всё ясно? Задавай вопросы. Больше у меня времени на это не будет.
– Почему такая секретность? Почему нельзя было об этом поговорить в Управлении?
– Ты совсем свою квалификацию потерял? Не догадываешься?
– Всё так плохо?
– Хуже, чем ты думаешь! Надо быть очень осторожными. Как говорится, бережённого, Бог бережёт. Может я и не прав, думая, что у нас в Управлении завёлся кто-то, кто помогает находить и вывозить ценные исторические экспонаты за границу? Может быть. Хотелось бы, чтобы я оказался не прав… Но пока поосторожничаем. Мало ли что? Усёк, Васёк? Кстати, теперь твоё имя Василий, – тихо засмеялся своему каламбуру Николай Иванович. – Твоя задача – это осесть в том посёлке, присмотреться к местным. Он находится в очень хорошем месте. Порт рядом, недалеко аэропорт и ещё автобусный и железнодорожный проезд в другую страну. Посмотри на месте сам что да как. То, что они вывозятся именно оттуда, из этого района указывает многое. Если замечаешь стоящее, подозрительное, заслуживающее внимания, сообщаешь сразу мне и всё. Ты понял?! Всё! Никакой самодеятельности! Ты мне очень дорог, чтобы тебя просто так терять.
– Сколько я стою в валюте, а в рублях? – смеясь спросил тот, кто помоложе.
– Балда ты, шутник, – а потом продолжил серьёзным тоном. – Операция подготовлена теоретически. Только теоретически и логически. А практически… Всё на тебе.
Они помолчали.
– Да, ещё. Для всех ты продолжаешь работать здесь в Питере. Якобы на месте загружен особыми поручениями и, поэтому не появляешься в Управлении. Я могу это устроить. Сам знаешь, для нашей работы в этом нет ничего странного. Вот тебе телефон, – Николай Иванович передал своему товарищу маленький неказистый телефон, в простонародье именуемом «тапочком». Увидев недоумение своего товарища, засмеялся и пояснил. – Этот телефон практически нельзя прослушать. Но тем не менее будем общаться определённым образом, запоминай.
Он сообщил своему товарищу несколько фраз, которые являлись сообщением о том, что он нашёл канал вывоза, или просил помощи.
– Будь осторожен. Очень осторожен. Подозреваем, что местные помогают и с нашей, и с той стороны. Каждый свой шаг, каждое своё слово контролируй. Сканируй всех. И вот ещё. Иногда будем связываться через связного, которого ты сам узнаешь.
Так, беседуя друг с другом в полголоса, они дошли до метро и распрощались, пожав на прощание друг другу руки. Товарищ генерал сел в свой автомобиль, а его лучший из лучших сотрудников спустился в метро поездить от станции к станции с пересадками, чтобы проверить нет ли за ним слежки.
***
– Ну как мальчик? Как он тебе? – строгие глаза заведующей из-за очков испытующе смотрели на Марину Николаевну.
– Отлично. Общительный, дружелюбный. Сошёлся быстро с детьми.
– Знаешь, давно хотела тебе сказать, да всё времени не было… Нам о нём позвонили из городской Администрации. Попросили, точнее, приказали срочно принять. Пообещали, что медкарту принесут сразу и остальные документы… Странно как-то. Кто его приводит?
– Отец.
Ей почему-то совсем не хотелось обсуждать эту семью, делиться своей тревогой. Решила выяснить самостоятельно всё, что её волновало напрямую. Сегодня вечером у его отца. А если тот не захочет идти на откровенный разговор? Ну что ж… Будем решать проблемы по мере их поступления.
– Ну и как он тебе? Не хамит? – продолжала тревожно выспрашивать заведующая.
– Кто? Мальчик?! – Марина Николаевна вытаращила на неё свои серые глаза.
– Ну ты вообще заработалась! Отец, конечно! – улыбнулась заведующая.
– О, нет! Воспитан, вежлив, интересуется мальчиком, – виртуозно врала Марина Николаевна.
– Ладно. Если, что не так, держи меня в курсе.
– Не волнуйтесь. Всё будет хорошо.
– Ох, ты моя оптимистка! Тебе можно позавидовать! – улыбнулась заведующая.
– Так завидуйте, не стесняйтесь! – засмеялась она, забыв про субординацию со своей хорошей приятельницей, почти подругой.
***
– Слушаю.
– Милый, это твоя Киска.
– Киска, сколько можно говорить тебе не мяукать в трубку, пока я на работе и вообще сюда не звонить?
– Но, милый, твоя Киска очень хочет красной икорочки.
– О-хо-хо, я не могу долго сердиться на тебя, моя дорогая. Хорошо. В какой магазин мне надо заехать, чтобы тебя порадовать, моя Пушинка?
Он услышал адрес магазина. Молодец Киска, гурманка этакая! Каждый раз адреса магазинов меняются. Не так уж это и плохо. Правда почти окраина Питера, но этого требует конспирация. Легче будет обнаружить слежку, если такова имеется.
Он усмехнулся, облокотившись на свой увесистый дубовый стол, стоящий в кабинете Управления. Ему в голову пришла мысль, что, если на него упадёт хоть капля подозрения, его тут же арестуют и ни минуты не будут церемониться. Слишком велико преступление, но и барыш каков! Ради такого можно и рискнуть. С такими деньгами все страны откроют перед ним свои двери. Есть смысл рисковать.
«Но может… – услышал он слабый голос своей совести, – Но может всё же остановиться, пока не так далеко всё зашло. Ты всего лишь посредник…»
Нет, не хочу! Не хочу обратно ютиться в общаге, толкаться на кухне с соседями и готовить на одной конфорке, а по ночам слушать, как орёт за стенкой соседский ребёнок, а утром ловить момент, чтобы первым попасть в умывалку или душ! Потом спускаться по грязной, оплёванной местным быдлом лестнице, открывать обшарпанную дверь и спешить к метро мимо заваленных мусором помоек, вокруг которых в шесть утра собираются грязные, вонючие бомжи! Не хочу!
«Но подожди… – пыталась достучаться до него совесть, – многие люди остаются жить в таких условиях, им некуда деваться. Они дружат с соседями, помогают присматривать за готовящимся обедом, моют оплёванные лестницы, добиваются, чтобы «быдло», как ты говоришь, не плевали и не гадили. Они стараются быть терпеливыми, интересуются здоровьем кричащего малыша. Да, ты вырос в другом месте, но чем виноваты перед тобой эти люди? Ты не хуже и не лучше них. Нет, теперь ты от них отличаешься, ты вор…» Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы заглушить слабый голос своей совести».
***
– Добрый вечер. Как мы? – Максим стоял на пороге группы в куртке на распашку. Раскрасневшееся от мороза лицо улыбалось.
– Женя молодец. Сегодня хвалила его на математике. Быстро решает задачи и примеры.
– Спасибо, – он продолжал стоять на пороге группы, гладя мальчика по плечу. Как будто совсем не хотел уходить.
– Вы хотите у меня что-то ещё спросить? – она пристально посмотрела на него.
– Хочу, если честно. Но не решаюсь, – просто ответил он.
– Решайтесь, – она ему первый раз за неделю знакомства улыбнулась. – Спрашивать разрешается. А пока вы собираетесь с духом, первой спрошу я. Жень, в группе можешь навести порядок? Вы играли на ковре с машинами, дети разбежались домой, а игрушки остались.
Мальчик в ответ кивнул и охотно вернулся в группу, где на полу лежал большой ковёр, на котором лежали разбросанные игрушки. Выждав, когда мальчик выйдет из раздевалки, она показала отцу «чёрный» рисунок.
– Меня пугает реалистичность. Вы разрешаете ребёнку играть в дурацкие, кровавые, игры по компьютере? Не боитесь, что они могут отрицательно повлиять на его психику?!
Отец взял рисунок. На минуту его лицо будто застыло.
– Не пронесло, значит… – наконец, тихо выдохнул он.
– Что? Что это значит «не пронесло»? – её вдруг понесло, больше она не могла сдерживать своё негодование. – Послушайте, господин инкогнито. Вы самый скрытный, загадочный родитель из моей группы! Но… Я здесь не бумажки перебираю, понимаете?! Мне нужно всё знать о вашем ребёнке! Чтобы я могла ему помочь!
Во время её тирады он не смотрел на неё. На рисунок тоже. Взгляд его теперь сфокусировался на тёмном стекле окна.
– Знать хотите, говорите. Хорошо. Но не при Жене.
Потом повернувшись к ней и, глядя ей прями в глаза, резко сказал:
– Он не играет в компьютерные игры, в «дурацкие, кровавые». И я тоже. Наигрался вживую. А вы живёте здесь в своём благополучном мире и даже на миг не хотите представить, что где-то может быть не так, а иначе.
– Вы обвиняете меня в благополучии?! – ей вдруг стало не по себе.
– Боже меня, упаси!
Потом помолчав, добавил:
– Я расскажу вам то, что вы захотите, но не при нём, не здесь…
– Конечно…
Но они не успели договорить. В прихожую вошёл счастливый Женька.
– Я всё убрал! Все машины на места расставил.
– Молодец! Спасибо! – улыбаясь произнесла она.
«Вот даёт! Только мне разнос давала, злилась. А теперь Женьке улыбается.» – подумал Максим.
– Знаете, что, Марина Николаевна! Хотите вы или не хотите, а мы вас подвезём с Женькой до дома. Уже поздно, а вы по нашей вине задержались. Соглашайтесь. Женя, приглашай! – вдруг скомандовал Максим.
