Kitobni o'qish: «Снежана и Снегирь»
1.
Обеденный перерыв уже закончился, и в просторном и гулком коридоре центрального офиса туристической фирмы «Экватор» было пусто. Только две молоденьких сотрудницы спокойно чирикали у одного из больших окон, в преддверии нового года украшенного большими белыми снежинками. Девушки обсуждали работу и прежде всего коллег.
Одна из них, стройная темноволосая красавица, стоя полубоком к солнечному свету и держа в руках складное зеркальце, подкрашивала губы, вторая, рыжая толстушка с простодушным лицом, сидела на подоконнике.
– Вот уж где бы я не хотела работать… – сказала красавица, потом провела помадой по губам, сложила их бантиком и улыбнулась себе в зеркало, – …так это в ревизорском отделе.
Рыжая энергично покивала:
– Собачья работа.
– У них прям цель жизни – людям нервы трепать… – продолжала рассуждать красотка. – Подумаешь, кто-то кому-то букет за счет фирмы подарил… Или путевку себе по горящей цене выписал…
– Да… Все мы люди… Все имеем слабости… – согласилась рыженькая.
– Вот именно…
Издалека донесся приближающийся размерный стук каблуков. А красавица увидела в зеркале, что по коридору кто-то идет в их сторону. И не просто кто-то…
– Легка на помине. Бритва идет! – быстро сказала она.
– Кто-кто? – Рыженькая оглянулась.
По коридору решительно шагала высокая молодая женщина лет тридцати в сером юбочном костюме – с резкими скулами, со стянутыми в узел светлыми волосами, в очках «я – деловая акула». Эхо цокота ее тонких шпилек будто теннисный мячик, отскакивало от коридорный стен.
Красотка быстро опустила зеркальце, прошипела:
– Одна из этих, ревизоров.
– По ней сразу и видно, – пробормотала толстушка.
– Т-с-с. – Красавица повернулась от окна.
А рыжая сползла с подоконника, по пути одергивая длинную юбку.
Ревизорша поравнялась с девушками, и они обе вразнобой пробормотали, невольно робея под ее строгим холодным взглядом, как школьницы под взглядом завуча:
– Здрасьте.
Ревизорша неодобрительно сжала и без того узкие губы, прищурила серые глаза, которым стекла очков придавали блеск холодного стального клинка, и ответила сухо:
– Добрый день.
Потом, так же громко и даже будто бы сердито, стуча каблуками, она свернула в боковой коридор, ведущий к кабинетам начальства.
Толстушка растерянно спросила свою подругу:
– Чего это она?
– Чего-чего, – проворчала красавица, оглянулась на боковой коридор и, повернувшись к окну, снова подняла зеркальце на уровень глаз. – Потому что рабочее время, а мы не на месте.
Она достала из кармана тушь и стала подкрашивать ресницы.
– А ей-то что? – нахмурилась рыжая. – Мы из другого отдела.
– Да уж, привыкла ко всем придираться…
Красотка неспеша проводила щеточкой по и так густо накрашенным ресницам.
– Вот кто душу из людей может вытряхнуть за копейки, – сказала рыжая, снова забираясь на подоконник.
– Ну, обычно недостачи вовсе не копеечные, а очень приличные обнаруживаются, – сказала красотка. И понизила голос: – До уголовного наказания доходит.
Рыжая передернула круглыми плечиками:
– Ужас. До уголовного!..
– Да уж, – сказала красотка. – Хорошо, что она по филиалам, а не у нас проверяет.
– Да? Только по филиалам? Почему?
Красотка пожала плечами:
– По должности не доросла пока.
2.
Через полчаса, когда ревизорша, с красной дермантиновой папкой в руках, показалась из сектора дирекции, девушек в коридоре уже не было – и это на их счастье. Потому что следом за ревизоршей в коридор вышли директор главного офиса «Экватора» – важный пожилой толстяк, а еще – его заместитель, молодцеватый 35-летний щеголь в дорогом, «с иголочки», костюме и с аккуратно зализанными назад темными волосами.
Директор говорил ревизорше:
– …в общем, Снежана Игоревна, прибыли от них нет уже второй год… На меня, сами понимаете, какое давление со стороны владельцев. Не знаю, или закрывать филиал к черту, или менять руководство. Разберитесь, что у них там творится…
Ревизорша кивнула решительно:
– Хорошо, разберусь.
Директор постучал по красной папке в ее руках:
– Тут, конечно, мало чего есть. Еще кое-какие их отчеты, которые они сюда предоставляли, завтра получите. Ну а остальное, – он развел руками, – на месте накопаете.
– Наверняка накопаю, – сказала ревизорша.
– Я знал, кому поручить этих проныр, – сказал директор довольно. – От вас никто не ускользнет! Наведите там шороху, взлохматьте их как следует и разворошите это осиное гнездо… то есть, в смысле… не чтобы они вас покусали… Это вы их ужальте.
Ревизорша снова кивнула, на этот раз чтобы скрыть улыбку:
– Я понимаю, Иван Семенович.
Во время разговора щеголь все время сверлил ее цепким, нагловатым взглядом, но она будто бы старалась не встречаться с ним глазами.
– Превосходно, – сказал директор, а потом предложил: – Мы с Артуром Владимировичем в столовую направляемся. Пойдете с нами? Если вы еще не пообедали…
– Спасибо. Нет, еще не обедала. Но я лучше у себя в офисе перекушу. – Она встряхнула папкой. – Хочу побыстрее с документами ознакомиться.
Директор улыбнулся:
– За что вас ценю, Снежана – за отношение к работе.
Ревизорша слегка улыбнулась в ответ.
А щеголь заметил игриво:
– Так и переутомиться недолго.
Снежана ответила холодно:
– Ничего. Я выносливая.
Директор горделиво сказал:
– Наша железная леди. – И бравурно поднял пухлый кулак. А потом добавил: – Но вообще завтра можете сюда не приезжать, я велю бухгалтеру отчеты по филиалу вам по мейлу прислать. Можете дома внимательно ознакомиться. Ну а послезавтра езжайте к этим разбойникам.
– Хорошо, – сказала Снежана.
Директор кивнул на прощанье и зашагал прочь, к лифтам. Молодцеватый замдиректора задержался около Снежаны. Сказал тихо:
– Ну я-то видел, какая ты бываешь – милая и нежная.
Снежана ответила колюче:
– Больше не увидишь.
– Да ладно тебе, Снежинка… Долго ты будешь на меня дуться?
Ревизорша поправила не нуждающиеся в этом очки и сказала строго:
– Артур, в рабочее время не мог бы ты придерживаться официального тона?
Артур ухмыльнулся:
– А вне рабочего времени какого тона мне придерживаться? Может быть, ласкового?
Он попытался приобнять «железную леди», но она оттолкнула его. И сказала резко:
– А вне рабочего – никакого.
Девушки, чирикавшие давеча у подоконника, прошагали по коридору мимо разговаривавших Артура и Снежаны.
– Здрасьте, Артур Владимирович, – сказали они дружным бодрым хором.
Артур глянул на них искоса, слегка задержал взгляд на длинных, облаченных в черный капрон ногах красотки, и едва кивнул сотрудницам свысока в знак приветствия.
Снежана же произнесла:
– До свидания, Артур Владимирович.
Она развернулась и с громким, резким цокотом шпилек направилась в свой отдел.
Артур постоял немного, глядя ей вслед, а потом поспешил в том же направлении – но не за ней, а к лифтам – в одном из которых уже уехал вниз, в столовую, директор Иван Семенович.
Идя по коридору, Артур пробормотал себе под нос:
– Важничаешь, значит. Вот потеряешь свою ревизорскую должность, перестанешь нос задирать. Сразу ко мне прибежишь!
На другом конце коридора красотка обсуждала со своей рыженькой толстенькой подругой только что увиденную сцену.
– Видела? – говорила красотка-брюнетка.
– Видела, – кивнула рыжая.
– А знаешь, какие о них слухи ходили?
– Какие?
– Говорили, у них был роман.
– Да что ты! – округлила глаза рыжая. – А может, и сейчас. Мне показалось, он на нее так смотрел… Заинтересованно.
– Показалось тебе. Он от нее давно сбежал!
– Да что ты!
– Да. Говорят, потому что она много командовала.
Рыжая покивала. Потом сказала насмешливо:
– А, может, она ему ревизии устраивала? Отчетов требовала?
Красотка усмехнулась:
– Может быть.
Они дружно захихикали.
А вот Снежане было совсем не до смеха. «Железная леди» подошла к своему столу в большой комнате, где работали еще четыре сотрудницы, кинула на стол красную папку и села на крутящийся стул. В глазах у нее стояли слезы. Как он может вот так подкатывать к ней – после того, как с ней поступил?
3.
На следующий день на другом конце города, в небольшом баре, который находился как раз через улицу напротив подозрительно убыточного филиала «Экватора», двое мужчин развешивали на окнах разноцветные гофрированные новогодние гирлянды. Это были высоченный бородач Леня и чуть ниже его ростом, с невероятно обаятельной улыбкой, от которой тают девичьи сердца – Витя Снегирев. Симпатяги, друзья и ровесники – обоим чуть за тридцать лет.
Солнце светило вовсю, снега на тротуарах почти не было – казалось, что сейчас весна, а не конец декабря.
Посетителей в баре не было, и друзьями громко командовала жена Лени – маленькая полная, с длинными темными волосами девушка по прозванию Кнопка. Сама она выставляла на полку на стене позади бара большие фигурки Деда Мороза и Снегурочки, и сейчас, оглянувшись на парней, сказала:
– Мне кажется, здесь, по верхним полкам, тоже надо гирлянды пустить.
Снегирев, закрепив конец гирлянды за гардину, спрыгнул со стула и спросил:
– Ну а елка у нас будет?
– Ты что, Вить, – сказала Кнопка, – какая елка! Даже рекламу новогоднюю дать не на что.
Леня дозакрепил другой конец гирлянды и тоже спрыгнул на пол.
– И шампанского бы на новый год заказать, – пробасил он.
Снегирев виновато поглядел на обоих друзей:
– И я вам к тому же еще должен.
Леня ответил:
– Да мы ж не торопим, Снегирь. Да, Тань?
Кнопка помотала головой:
– Нисколько не торопим… – Потом, слегка замявшись и теребя в руках кусок ваты – один из тех, что должны были изображать сугробы снега на полках, она сказала: – Но у меня появилась одна идея… – Она посмотрела на Снегирева: – Вить, а твой брат – не может нам занять? На пару недель – мы после Нового Года отдадим. Он же у тебя бизнесом занимается.
– Еще как занимается, – кивнул Снегирев. – Он дополнительные линии открыл – теперь еще и колготки производит.
– Неужели из-за них прогорел? Неужто все хотят чулки? – пошутил Леня.
– Да нет, наоборот. Преуспел. Очень выгодное дело оказалось…
– Да уж, – сказал Леня. – Это тебе не бар. Тут парами выпивку не продашь.
А Снегирев сказал извиняющимся тоном:
– Только я ему тоже порядком задолжал… Боюсь теперь на семейных праздниках появляться. А так как вы мои друзья, вам он теперь тоже не займет.
– Понятно, – кивнул бородач Леня.
– Ничего, – сказала Кнопка, – выкрутимся как-нибудь. Сейчас праздники, самые выгодные дни.
Потом она взяла со стойки большой вручную исписанный листок:
– Я тут дополнение к меню написала, надо бы распечатать, двадцать пять экземпляров. Сбегаешь в типографию, Витя?
– Они сегодня не работают, – сказал Леня. – Я мимо проходил.
– Да я в турфирму сбегаю, – сказал Снегирев. – Там девчонки такие милые. Всегда готовы помочь.
– У тебя все девчонки милые, – улыбнулся Леня.
Снегирев ухмыльнулся:
– Да ведь это правда!.. Они милые! Ладно, давай сюда.
Он забрал листок у Кнопки, зашел за стойку, натянул трикотажную шапку и снял с вешалки теплую кожаную куртку.
4.
А в филиале туристической фирмы напротив бара собиралась дзенькнуть первая нота грядущего переполоха. Ноту эту бежал пропеть директору филиала главный бухгалтер Рыбин – тусклый и встрепанный мужчина средних лет, в очках и довольно мятом и тоже тусклом, как и вся его внешность, дешевом костюме.
Прижимая к груди тонкую картонную папку, из которой торчали листки распечаток, он выскочил из своей тихой бухгалтерии, сломя голову промчался по широкому коридору, даже не кивнув на приветствие атлета-охранника, сидевшего за столом на посту и, распахнув тяжелую старинную дверь, влетел в главный большой зал-офис филиала.
Офис был оформлен то ли под швейцарское шале, то ли под индейский вигвам – стены были отделаны темными деревянными панелями и соломенными панно с загадочным узором из цветных зигзагов и треугольников, потолок подпирали темные деревянные столбы, между которыми были перекинуты брусья-перекладины. На деревянных полках, на столах, в углах на полу красовались сувениры из разных стран – от индейского копья без наконечника, но зато с цветными перьями, скромно прислоненного в углу будто бы только что вернувшимся с охоты индейцем (все же оформление предполагалось под вигвам, видимо), до большого кривого глинянного кувшина, судя по отколотому боку, с каких-то римских раскопок, для которого в самолете пришлось бы покупать отдельное пассажирское место (но никто этого не сделал, потому что на самом деле кувшин на самолете не летал, он был заказан у местного горшечника по рисунку из учебника истории для 5-го класса).
Для того, чтобы не слишком осведомленные в географии клиенты не смущались при перечислении предлагаемых для путешествий мест, там и сям висели географические карты, а на тумбочке даже стоял глобус.
Сейчас несколько сотрудниц сидели за столами, разговаривая с несколькими клиентами. А некоторые работницы украшали офис к новому году.
Рыбин быстрыми шажками пробежал мимо удивленно оглядывающихся на него сотрудниц, взлетел по лестнице на огороженный деревянными балясинами балкон-галерею, а там – забарабанил в деревянную же дверь с табличкой «Директор филиала туристической фирмы «ЭКВАТОР» Максим Максимович Пирогов».
5.
Максим Максимович, важный толстяк возрастом слегка за полтинник лет, в это время сидел за большим полированным письменным столом и с раздумьем и тщательностью занимался раскладыванием пасьянса в компьютере.
Заслышав стук в дверь, он выглянул из-за монитора и недовольно не то сказал, не то крякнул в сторону двери:
– Да!
Рыбин ворвался в кабинет, захлопнул за собой дверь, оглянулся на нее и еще раз толкнул ее рукой, проверяя, закрыл ли. Потом он на цыпочках подбежал к столу.
Директор, морщась, следил за всеми его действиями.
Рыбин, задыхаясь, произнес:
– Завтра. Из главного. Проверяющий… – Он хлопнул папку на стол. – Вернее. Проверяющая.
Директор с досадой сморщил нос, глядя на папку:
– Что там?
Бухгалтер коротко сказал:
– Досье.
– А? – не понимая, спросил директор.
– На нее, – доверительно сказал Рыбин. – Есть у меня один знакомец в центральном. Он по мейлу прислал. Я для вас, Максим Максимыч, распечатал.
– М-да?
Директор подтянул папку за уголок к себе.
Рыбин кивнул на досье:
– Говорит, таких стерв свет не видывал.
Директор развязал завязочки папки и открыл ее. Первое, что он увидел – была фотография ревизорши Снежаны, лежавшая поверх листов распечатки. На фотографии у Снежаны была строгая прическа узлом и холодное, даже стервозное, выражение лица. Очков не было.
Директор взял фото в руки, стал рассматривать.
– Видите, лицо даже какое, – сказал Рыбин. – Прямо зверское.
– На фото для документов у всех лицо зверское, – отмахнулся директор.
– Вообще-то, это она на корпоративе, – сказал Рыбин. – Видите, вон внизу уголки салфеток торчат.
– М-да? – директор присмотрелся. – М-да.
Он отложил фото и взглянул на первый лист распечатки. На самом его верху было крупно отпечатано: «Снежана Игоревна Иванова».
– Снежана… – произнес Максим Максимович задумчиво. – А может, она не такая уж и стерва?
Рыбин сказал глухо:
– Три закрытых фирмы, два уволенных директора… Один сейчас под следствием.
6.
Если бы директор Пирогов и его бухгалтер Рыбин видели, какое сейчас было выражение лица Снежаны, они бы напугались еще больше. Выражение было не просто слегка стервозным, оно пылало решительностью, упрямством и желанием все сокрушить на своем пути.
Ну а с каким еще выражением молотить по боксерскому мешку? Тем более если ты в своей квартире и никто тебя не видит?
Квартира у Снежаны была большой, хотя всего лишь двухкомнатной. Мешок висел недалеко от окна огромного светлого зала, обставленного дорогой современной мебелью. Тут царил образцовый порядок, и даже в кухонном углу все поверхности блестели, будто полированные, и на них не виднелось ни одной забытой чашки-плошки.
На экране огромного, под стать залу, телевизору чуть не во всю стену мелькали яркие картинки музыкального клипа. Снежана, облаченная в красный спортивный костюм, облегающий ее стройную, подтянутую фигуру, легко и грациозно перемещалась вокруг мешка и сосредоточенно лупцевала его в такт музыке руками в боксерских перчатках.
Громко затрезвонил телефон на барной стойке. Снежана наклонилась к лежащему рядом на подоконнике пульту, сказала отчетливо:
– Тихо.
И телевизоре пропал звук.
Потом подошла к барной стойке, неуклюже сняла трубку рукой в перчатке. Сказала в телефон:
– Да. – И тут же нахмурилась. Опять он. Она сказала презрительно: – Разумеется узнала, Артур… Хватит мне звонить. И СМС-ить. Мейлы писать. И на работе преследовать…
– Придумала тоже, преследовать! – возразил он. – Мы случайно сталкиваемся.
– Вот и не надо как бы случайно сталкиваться! Потому что я больше тебе не верю.
– Но почему? Не такой уж я обманщик! – заспорил он даже как будто огорченно.
– Я вычеркнула тебя из списков людей, которым можно верить, вот почему, – резко сказала она и бросила трубку. Но из-за неудобной перчатки не попала сразу на рычаг, потом, нервничая, все же установила трубку на место.
А телефон снова зазвонил. Снежана с досадой схватила трубку и крикнула в нее:
– Слушай, еще раз позвонишь, я найму пару ребят и они тебе все объяснят… Ой, это вы, Иван Семенович… Да, получила. И уже ознакомилась…
Она подгребла перчаткой к себе лежавшую тут же на стойке папку, раскрыла ее – там лежали листки с напечатаннами таблицами отчетов.
– Думаю, – сказала Снежана, поглядывая на таблицы, – вы можете смело подыскивать нового директора филиала… Да и главного бухгалтера заодно… Два сапога пара.
7.
А сапоги в это время рассуждали о предмете, о котором, скорее всего, и рассуждали бы сапоги, если были бы способны рассуждать – о ногах.
Директор говорил задумчиво:
– Должны же быть у нее какие-то Ахиллесовы… эти… ножки… пятки… – он прищелкнул пальцами, вспоминая, – слабости!
Директор сидел за своим столом, рассеянно перекладывая листы в раскрытом досье Снежаны, Рыбин сидел в кресле по другую сторону стола и встревоженно следил за директором своими бесцветными глазами.
На предположение директора Рыбин энергично отрицательно помотал головой – хотя Директор не увидел, продолжая шуршать листами.
– Ну, деньги-то все любят, – уверенно сказал он.
Рыбин опять помотал головой, а Директор опять не увидел.
Наконец руководитель филиала, не услышав ответа, поднял на Рыбина глаза:
– Нужны же ей деньги.
Рыбин произнес тоскливо:
– У нее зарплата больше вашей.
– Хм, – сказал директор и предположил оптимистичным тоном: – Ну, тогда много денег.
– Одного директора она за взятку уволила, – сказал Рыбин.
– А путевку? Путевочку! М-м… На Багамы! Я даже сам там еще не был!
Рыбин наклонился к столу, постучал пальцем по листам из досье:
– Там, кажется, на странице третьей… Она не любит жару.
– Тогда – в Норвегию? На Северный Полюс?
Рыбин вздохнул и прогундосил печально:
– Нас самих на Северный Полюс пошлют, я полагаю…
Директор бросил ему сердито:
– Пессимист!
И снова зашелестел досье. Потом в сердцах захлопнул папку. Сказал:
– Может, детям ее что подарить? Или мужу?
Рыбин помотал головой:
– Ни детей, ни мужа.
– И почему меня это совсем не удивляет? – пробормотал директор, откинулся на спинку кресла и с досадой произнес: – И главное – прям под новый год!.. Праздник нам испортить хотят! – Потом он спохватился: – Я ведь путевки новогодние своим оформить не успел! Вот досада. А эта снежная драконша уже завтра заявиться.
Директор, спеша, нажал кнопку на селекторе. Никакого ответа. Он тыкнул в кнопку снова. И еще раз.
– Да где же эта дура? – рявкнул он. Вскочив, оббежал стол и устремился к двери.
Он выбежал из кабинета на балкон и подошел к перилам, следом за ним, скромно семеня, словно монах, из кабинета вышел Рыбин и встал рядом с боссом.
Максим Максимович окинул взглядом зал, увидел, кого следует, и пробурчал под нос:
– Я провода обрываю, а она шашни разводит!
Та, кого он искал – молоденькая и смешливая сотрудница Людочка, вместе с еще несколькими женщинами стояла около молодого незнакомого директору типчика. Типчик явно вовсю флиртовал с дамами, а дамы хихикали и вовсю кокетничали.
Максим Максимыч собрался было крикнуть этой балбесихе что-то вроде: «Марш на рабочее место, что это такое, в рабочее время!»
Но вдруг в мозгу его что-то будто щелкнуло, он достал из большого кармана пиджака миниатюрную подзорную трубу, раскрыл ее и нацелил на стайку женщин и их кумира.
– Что за валет? – спросил он Рыбина.
Рыбин спросил с готовностью:
– Узнать?
– Ну, – коротко сказал директор.
Рыбин побежал вниз, сначала подкрался к кокеткам, послушал, поглядел, потом пошел к столам, пошушукался с одной сотрудницей, с другой.
Директор, словно капитан на мостике, наблюдал через трубу за залом. Сотрудницы, которые сидели за столами, заметили директора и быстрее уткнулись в свои компьютеры или бумаги. А вот те нахалки, что окружали Снегирева, даже не оборачивались, хотя директору казалось, его строгий и любопытный взгляд, усиленный трубой, должен колоть их посильнее, чем стрелы Амура. Так нет, они не обращали на директора никакого внимания, и даже вдруг, как ненормальные, разразились громким хохотом – видимо, на какую-то шутку пришлеца.
Бухгалтер вернулся на галерею, подскочил к директору и стал докладывать:
– Зовут Снегирь… То есть, это прозвище. А так – Виктор Снегирев. Работает в кафе напротив, барменом.
– А зачем он к нам пришел? – спросил директор, отставляя трубу от глаза. – Амуры у него с какой-то из наших курочек?
– Да нет вроде… Я его уже видел у нас. Он заходит иногда что-нибудь распечатать или просто, э-э… по-соседски… по-дружески.
Директор произнес задумчиво:
– Ну-ну. Друг женщин…
Он усмехнулся и снова навел трубу на бармена.
– Да они прям млеют от него! – возмутился он. – Что он им такого говорит?
Рыбин пожал плечами:
– Как принято – всякую ерунду. Комплименты да шутки.
– И двух уже обнимает!
Рыбин отозвался недовольно:
– Это потому, что у него рук всего две. А так бы эти дурехи всем скопом на нем повисли. – Рыбин махнул рукой: – Женская природа. На глупости ведутся.
Директор заметил себе под нос:
– У меня вот не ведутся. – Потом он решительно хлопнул ладонью по перилам: – Приведи-ка его ко мне в кабинет.
Рыбин растерялся:
– В кабинет? Зачем?
– Затем, что мне пришла в голову гениальная мысль. Осенило меня.
– А что ему сказать?
– Что у меня к нему крупное деловое предложение. – Директор, довольный собой, улыбнулся и, сложив трубу и спрятав ее в карман, скрылся в кабинете.
Рыбин озадаченно почесал лысеющую макушку, глядя вслед боссу и гадая, не помутился ли разум директора от известия о том, что к ним едет ревизорша, не слишком ли он, Рыбин запугал ею босса – к чему ему вдруг понадобился тот молодой хлыщ. Потом он бросил разгадывать загадку и побежал к толпе дамочек, собравшейся вокруг развязного бармена.
Через минуту Рыбин заводил Снегирева в кабинет к директору. Директор ждал их, стоя перед столом и оперевшись о него задом. Едва они вошли, директор бросился к Вите навстречу и обеими руками схватил и потряс его руку:
– Здравствуйте, уважаемый Снегирь! Вернее… – он слегка замялся и взглянул на Рыбина.
– Виктор Снегирев, – подсказал тот.
– Уважаемый Виктор, – исправился директор. – У меня к вам, как уже должен был сказать вам мой бухгалтер…
– Я сказал, – кивнул бухгалтер.
– …деловое предложение, – договорил директор.
– Какое? – несколько растерянно спросил Снегирев.
– Садитесь, прошу вас, – директор указал на пухлый диван.
Виктор шлепнулся туда, директор сел рядом.
Бухгалтер скромно уселся на стул у стены.
– Видите ли, – сказал директор, – я услышал о вашем таланте… Говорят, вы знатный донжуан, казанова… так сказать. Проще говоря…
– Бабник, – вставил слово бухгалтер.
Директор поморщился и сказал, будто извиняясь:
– Ну, это если по просторечному…
Виктор слегка насупил брови. Что за ерунду эти двое несут?
– Я хотел сказать, – поспешил объясниться как следует директор, – вы имеете потрясающий успех у женщин. Так говорят, во всяком случае… И вот, я, видите ли…
– А! – широко улыбнулся дон жуан. – Хотите, чтобы я дал вам уроки мастерства?
– Мне? Нет, – сказал директор. – Зачем мне! В моем возрасте.
– Ну, любви все возрасты покорны, как известно, – усмехнулся Виктор.
– Нет, – сказал директор, – мне нужно, чтобы вы вскружили голову одной даме. Очаровали ее, сбили с толку. Женщины ведь, известное дело, от любви дуреют. Впрочем, – тихо заметил он, – как и мужчины. В общем, заморочьте ей голову. Чтобы у нее никаких мыслей, кроме как о вас, не осталось. Запудрите ей мозги.
– Жене вашей? – спросил Снегирев.
– Жене? – оскорбился директор. – Зачем это жене?
– Ну не знаю, – пожал плечами Виктор, – может, вы развода хотите, а она вам не дает.
Директор даже задумался на несколько секунд, потом, очнувшись, мотнул головой:
– Нет, жене не надо. Надо другой женщине.
8.
Через полчаса Витя Снегирев вышел из здания филиала турфирмы, в раздумии дергая вверх-вниз молнию на кожаной куртке, потом он улыбнулся, похлопал по ее пухлому нагрудному карману и пожал плечами. Затем перебежал дорогу, разделяющую здания турфирмы и бара.
С широкой, довольной ухмылкой Снегирь распахнул дверь бара и зашел внутрь. Уверенным, едва не танцевальным шагом он подошел к длинной, оббитой синим пластиком, стойке, за которой, спиной к нему, наводила порядок на полках Кнопка.
Снегирь вынул из кармана куртки пачку денег, отсчитал около трети и залихватски шлепнул эту треть ассигнаций на стойку.
– Я у вас занимал немного, – небрежным тоном произнес он.
Кнопка обернулась и удивленно вскинула брови:
– Ого. Ограбил кого-то?
Она взяла деньги, потом крикнула в сторону дверного проема в глубине за стойкой:
– Лёнчик, можешь заказывать партию шампанского на Новый Год!
Из дверного проема, ведущего на склад, с любопытсвом выглянул Леня.
Кнопка помахала веером купюр:
– Витька нам долг вернул.
Леня кивнул удивленно:
– Ого. – И спросил насмешливо: – Банк взял, Снегирь?
Снегирев проворчал, притворяясь обиженным:
– Муж и жена одна сатана. Почему сразу банк или ограбил. Вся ваша фантазия.
– Поезд с золотыми слитками остановил? – предположил Леня.
Снегирь только хмыкнул пренебрежительно:
– Девятнадцатый век тебе? Степи Техаса?
– Там прерии, – сказал Леня.
– Пустыни, – сказала Кнопка авторитетно.
– Сейчас золото перевозят самолетами, отсталый ты человек, – сказал Снегирь.
– Только не говори, что взял самолет – вот уж не поверю! – заявил Леня.
Снегирь сказал свысока:
– Работенка одна подвернулась.
Кнопка огорчилась:
– Бросаешь нас, что ли?
– Всего на неделю, – сказал Снегирь.
Леня заметил недовольно:
– Неделя-то праздничная.
Виктор сказал серьезно:
– Извините, ребята. Но вы мне столько не заплатите. Да я столько и не стою.
Кнопка, нахмурившись, переплела руки на груди:
– Во что ты ввязался, Витька?
– Не беспокойся, – уверил ее Виктор, – ничего незаконного. – А потом ухмыльнулся: – И даже ничего неблагопристойного. К сожалению.
Кнопка и Леня вопросительно на него поглядели, но Снегирь ничего не объяснил и только загадочно улыбнулся.
Леня спросил, барабаня пальцами по стойке:
– Сегодня-то отработаешь? Думаю, народу будет прилично.
– Угу. Только ПостараюсьНе могу, – сказал Снегирь. – Надо к парикмахеру. Моя прическа должна быть секси.
Кнопка улыбнулась:
– По-моему, твоя прическа и так секси.
Снегирь провел растопыренной пятерней по модно торчавшим в разные стороны волосам и сказал:
– Спасибо, Кнопка.
Леня возмутился наигранно:
– И это при живом муже! Развратница!
Кнопка сказала ему:
– А вот тебе бы в парикмахерскую сходить не помешало. А то у меня чувство, что я живу с Хагридом.
Леня возмущенно округлил глаза:
– А что, Хагрид – не крутой?
Кнопка засмеялась, Снегирь сказал:
– А он прав. Супер-крутой.
Леня поднял ладонь:
– Дай пять.
Снегирь стукнул своей ладонью по его. Потом улыбнулся:
– Эх, шиковать так шиковать.
Он вытащил остаток пачки из кармана, забрал себе несколько купюр, а остальное положил на прилавок перед Кнопкой:
– На самую красивую и пушистую елку. И на самую нахальную броскую рекламу.
Леня собрал деньги и сунул их обратно в руки Снегиреву:
– Не надо. Ты ж в долгах как в шелках.
Но Снегирь поднял руки вверх и сказал:
– Это ж взаймы. И тем более – корыстно. Хорошо заработаем, и вы мне новогоднюю премию дадите.
Леня улыбнулся:
– Тады лады.
И отдал Кнопке деньги.
9.
На следующее утро два человека собирались на работу.
В большой, стильной прихожей с шахматной плиткой на полу, шоколадными глянцевыми шкафами и зеркалом в человеческий рост Снежана, в строгом графитовом офисном костюме, который сидел на ней как влитой, подошла к обувному шкафчику, откинула его крышку и достала матовые черные сапоги на тончайших шпильках.
А в тесном коридорчике холостяцкой берлоги – обшарпанном, как и вся квартира, Снегирев, в модных джинсах, пуловере и рубашке, поднял из разных углов один за другим два модных, а-ля туристских, на толстой подошве ботинка.
Квартира была съемной, со старым ремонтом, но содержал ее Снегирев в опрятности. Сюда и девушку пригласить было не стыдно – на стены, чтобы хоть как-то прикрыть выцветшие и в пятных обои, он наклеил киноплакаты блокбастеров, на столе высилась стопка глянцевых журналов, а у торца дивана стояла его гордость – синтезатор. Играть Витя умел только умца-дримца, но девушки обычно все же впечатлялись. В общем, Снегирь считал, что интерьер у него вполне себе крутой. Как и он сам.
Снежана, уже надев сапожки, сосредоточенно нахмурясь, разглядывала свое отражение в зеркале. Она заправила выбившуюся из узла тонкую прядь волос, смахнула светлую нитку с юбки-карандаша. Потом застегнула верхнюю, самую последнюю, под горло, пуговку на белой строгой блузке.
Снегирев же своему отражению улыбался. Повертел головой, взлохматил свежеподстриженные волосы, потом расстегнул еще одну пуговицу на рубашке, и кивнул сам себе довольно.
Снежана воинственно расправила плечи, еще больше насупила брови, выставила вперед подбородок. И подбодрила свое отражение:
– Вперед, ты танк! Отутюжь их всех!
Снегирев говорил своему двойнику совершенно другое. Улыбнувшись во всю свою голливудскую улыбку, он подмигнул сам себе и поднял вверх кулаки с поднятыми большими пальцами:
– Ты красавчик! Давай, очаруй их всех!
Дав самим себе таким образом нужные психологические установки, они направились на работу: один – очаровывать, а другая – утюжить. Одни считают, что это мы выбираем работу, другие – что работа выбирает нас. Третьи же, наиболее мудрые, полагают, что выбор должен быть взаимным. Поскольку если вы выбрали профессию, а она вас – нет, то вы вряд ли в ней преуспеете, а значит не получите справедливого и соразмерного вашему душевному и физическому вкладу вознаграждения. О том же, что иногда человека выбирает профессия, которую он терпеть не может, и говорить грустно.
