Kitobni o'qish: «Богиня луны и охоты»

Пролог

Сознание возвращалось медленно. Ее, как будто раз за разом выбрасывало на поверхность воды, а затем опять опускало на дно. Вода давила, воздуха не хватало, дышать было трудно. А где-то там, с поверхности воды, она слышала знакомый тихий голос: – «Леди Ди, возвращайся, пожалуйста. Я без тебя жить не могу, я дышать без тебя не могу». И ей хотелось остаться на поверхности, и не погружаться больше в водную пучину. Остаться, чтобы иметь возможность дышать вместе с ним. Голова и бок грудной клетки отдавали болью. Девушка открыла глаза. В помещении стояла еще одна пустая кровать, свет был приглушенным, и она поняла, что это похоже на палату больницы. «Живая, – пронеслось в голове. – Где же Настя?» – подумала она, когда увидела входящего в помещение мужчину в белом халате, и на ее глазах появились слезы.

– Как твои дела? Что с глазами? Плакать тебе нет причины, – говорил доктор, которому было лет сорок, присаживаясь рядом. – Голова болит? Тошнит? Какие вообще ощущения?

Она слышала вопросы, понимала смысл, хотела ответить и не могла. Рот открывался, но неслышно было даже шепота. Доктор взял ее за руку.

– Не надо расстраиваться раньше времени. Все постепенно пройдет. Ты, девочка, перенесла сильное сотрясение мозга, нервное потрясение, а организм не был готов к этому и взбунтовался. Не надо его обижать еще больше. Договорились? Пройдет пара недель, и ты будешь и петь, и танцевать. Ты помнишь, что произошло с тобой? Да – моргни один раз, нет – два.

Девушка опустила веки один раз, открыла глаза и, посмотрев на доктора, жестом правой руки показала, что может отвечать ему письменно. Доктор вышел и вернулся с бумагой, которая была положена на папку, и ручкой. Девушка согнула ноги в коленях, взяла ручку и написала: « Где Настя Соколова? Она была со мной».

– Тебя доставили с молодым человеком. Я его, пару минут назад, насильно выставил из твоей палаты. Такой рыцарь у тебя настырный. Ему бы самому лежать, а он тебя караулил. Часов пять просидел рядом с тобой, – говорил он, читая на листе: «Сашка?» – Может и Сашка? Смирнов его фамилия. Я позвоню следователю, что ты пришла в себя. Он знает гораздо больше и сможет найти твою Настю, – сказал он, выходя из палаты, набирая номер телефона. Прошли пару минут, он вернулся и присел на край кровати. – Твоя подруга жива и здорова. Это она вызвала скорую помощь и твоего отца. Сейчас тебе сделают укол, ты часа два-три поспишь. Все разговоры со следователем утром, и родители будут с утра. Ты у нас с двадцати двух часов, а сейчас рассвет. Хочешь о чем спросить? Пиши. – « Все так плохо или терпимо?» – прочел он на листке. – Насилие всегда плохо. Это и физическая и моральная травма. Сотрясение, ушибы, ссадины и немота пройдут. Многое зависит от тебя. Справишься? – спросил доктор, и получил в ответ кивок. – Да, для тебя будет важно знать: говоря о насилии, я не подумал, что ты можешь понять мои слова буквально. Дело до надругательства не дошло. Тебя избили и, видимо при падении, ты стукнулась головой. Это слабое утешение, но все поправимо, Диана Аверина. Получи свою дозу допинга, я еще зайду, – пропуская в палату медсестру, сказал он.

« Все поправимо, доктор, – подумала девушка, закрывая глаза. – Настя жива и здорова, папа приедет утром, Марк оказался не только мажором, но жестоким подонком. А Санька? Доктор назвал его рыцарем. Неужели, я слышала его голос? Он ни за что мне не признается, даже если это и так. Чем дольше я его знаю, тем больше он мне нравится, а сказать ему об этом я не могу. Два года назад я, мягко говоря, поставила его на место. Мы продолжали дружить и не вспоминали об этом. А сейчас я в таком состоянии, что говорить о своих чувствах не лучшее время. Поживем, переживем, поправимся, а потом решим. Если конечно будет, что решать».

Глава 1

Диана Аверина родилась в Рождественскую ночь 1985 года, и с легкой руки отца, была названа именно в честь богини луны и охоты. С тех пор, как она себя помнила, отец очень редко бывал дома вовремя. Служба оперативным сотрудником в милиции не давала ему такой возможности, но все свободное от службы и сна время он проводил с дочерью. В основном же, воспитанием Дианы занимались мама, работавшая мастером на заводе, и бабушка – бухгалтер фабрики. Жили они отдельно от бабушки, но Диана была здесь частым гостем. Двухкомнатную квартиру в пятиэтажном доме получил отец Дианы году в восемьдесят четвертом, а бабушка получила однокомнатную квартиру, годами тремя раньше, попадая своим домом под снос. Диана не помнила, чтобы родители когда – либо ссорились и выясняли отношения. Семья жила дружно, хотя достатка особого никогда не имела. Кроме общеобразовательной школы, Дина училась в музыкальной школе с большой охотой. Ей было двенадцать лет, когда отношения в семье начали меняться. Отец вернулся из полугодичной командировки в Чечню, а, годом раньше, завод мамы закрыли. Она, как многие другие, торговала теперь на рынке китайским ширпотребом, закупаемым оптом в областном центре. Денег катастрофически не хватало, и Наталья Аверина во всех бедах винила мужа. Александр же видел причину совсем в другом. Он не стал испытывать терпение жены, которую любил, уволился переводом и уезжал за триста километров в областной центр. «Ты подавай на развод, я возражать не буду. Причину придумай сама, но не выставляй меня дураком. Если сможешь, потерпи пару месяцев, пока я получу квартиру. Жизнь длинная, Диана растет. Может, надумает учиться в городе. Будем жить вместе», – сказал он прощаясь. Наталья не хотела даже себе признаться, что причина ее недовольства – Павел Китаев, который вернулся внезапно в город через столько лет. Он был на год старше ее, дружил с Авериным в юности, и она была в него влюблена.

Саша Аверин и Паша Китаев дружили со школы. Они были одного года рождения, между ними было много общего. Саша рано остался без отца, и с десяти лет, его воспитывала мама, которая преподавала в музыкальной школе. Для него же, чуть повзрослевшего, было большой пыткой посещать занятия в этой школе. Павел рос в семье, где мама была учителем немецкого языка в средней школе, а отец – мастером в строительном управлении. Он был на четыре года старше брата Анатолия. Его нелюбовь к немецкому языку была столь же сильной, как нелюбовь Саши к музыке. Как бы там ни было, но подросткам пришлось мириться с нелюбовью, когда родители поставили им условие. Чтобы играть в школьном ансамбле, один должен был окончить музыкальную школу, а второй, иметь не меньше пятерки за год по немецкому языку. После окончания средней школы, Александр Аверин поступил в школу милиции, а Павел Китаев, не пройдя в институт по конкурсу, через год отправился в армию. Вернувшись из армии, по совету друга, решил продолжить службу в милиции и попытаться еще раз поступить в вуз. Возвращаясь из кино, парни ввязались в драку за «правое дело», пытаясь при этом поступать по справедливости. Эта справедливость и вышла для них боком. Возможно, закончилось бы все синяками и ссадинами, если бы не смерть одного из участников потасовки. Обе компании были под градусом и обе не из простых смертных. Две белые вороны, трезвые, как стекло, оказались крайними. Но Аверин был ментом, знал, откуда растут ноги, и крайним сделали Китаева. Нашлись даже свидетели «рокового» удара Павла. Александру удалось поговорить с другом во время следствия, но разговор результатов не дал.

– Сань, прошу тебя, не лезь ты в это дело. Там все уже давно решено. Будешь суетиться, окажешься рядом со мной. Твоим проще тебя слить, чем согласиться. Мы оказались с тобой ни в то время и ни в том месте. Парень умер не от побоев, а от падения. Давай закроем эту тему.

– Пашка, так нельзя и ты это знаешь. Зачем брать чужую вину на себя?

– Мы оба, Саня, знаем, что я его в драке даже не видел, не говоря об ударе. Только, кому это интересно? Мне дали понять, что чем дольше я буду настаивать на своем, тем больше вероятность переквалифицировать статью на более тяжкую. Ты видел кроме Наташи свидетелей? Нет? А они нашлись и поют хором одну песню. Как быть с этим?

– Мне, что прикажешь делать? Они не будут затягивать с судом, – возмущался Александр.

– Не суетись. Я мог бы спросить тебя о том же самом, поменяйся мы местами. Статья у меня не тяжкая и не повлияет на твою службу. Ты из ментовки не уходи, не делай им такой подарок, и Наташку не обижай. Обещаешь? – говорил Павел, прощаясь.

– Обещаю, – хмуро ответил Аверин.

Павла Китаева осудили на два года. « Наташка, ты меня не вздумай ждать. Выходи замуж за Сашку, я домой не вернусь», – говорил он ей на свидании, куда она приезжала, как невеста.

«После этих слов, через месяц, я уступила Аверину и вышла за него замуж, – думала Наталья. – Теперь Паша вернулся. Вернулся в город через пятнадцать лет, тринадцать из которых мы не виделись».

Александр встретился с другом накануне своего отъезда летом девяносто седьмого. Он был в курсе возвращения Павла. До него и раньше доходили слухи о том, что Павел бывал очень короткими наездами в городе, но они доходили после его отъезда. Встреча прошла в квартире матери Натальи. Они не обнялись, а лишь пожали друг другу руку, и Александр этот факт для себя отметил.

– Паш, я перед тобой провинился? Почему ты скрывался от меня, приезжая к отцу в гости? Трудно было объявиться? Или здесь что-то другое? – спросил он, присаживаясь к столу.

– Понимаешь, Сань, я вроде вне закона, а ты при должности. Зачем тебе проблемы? – глядя на Александра, спросил Павел. – Это я сейчас Китаев Павел Иванович, который два года отбывал наказание за преступление, которое не совершал, а остальные годы, вроде, как и не жил, а если и жил, то на другой планете. Я не могу тебе всего рассказать, а врать не хочу. Все началось со службы в армии. Мне бы, дураку, согласиться продолжить службу, а я отказался. Мне кажется, что и суд был неким актом «устрашения». Меня приняли у ворот колонии, где я уже учил знакомый немецкий язык. Высшего образования я не получил, но немецким языком владею, прошел хорошую школу, где учат всему и учат прилично. Чем я конкретно занимался, тебе лучше не знать. Я редко приезжал домой, а не встречался с тобой не потому, что не хотел, а чтобы не создавать ни себе, ни тебе неудобства, – говорил Павел сдержано.

– Криминал? – осторожно спросил Аверин, чтобы не обидеть друга. – Можешь не отвечать, я не настаиваю.

– Хуже, Сань. Ты у нас умный, чего не поймешь сейчас, позже додумаешь. Я жил по чужим документам, в разных широтах и делал то, что иногда не доставляло особого удовольствия. Я не знаю, каким словом определить направление моей специальности, – говорил он, накрывая на стол и доставая их холодильника бутылку с водкой. – Специальный агент – громко сказано, для киллера не дотягиваю, в работе своей гордиться и хвастаться не чем. Теперь мне дали «отпуск» за хорошее поведение, с проживанием на малой родине. Это не значит, что меня отправили на пенсию. Я слишком увяз в этом болоте. Дадут жить спокойно – буду жить. Займусь мирным трудом. Здесь меня знают, как бывшего заключенного и человека с криминальным прошлым, неизвестно, где прозябавшего столько лет. Пусть так и будет. Ты сам как? – поинтересовался Китаев, наполняя рюмки.

– Женился, закончил заочно институт, но дальше майора не продвинулся. После командировки, получил предложение в область, думал, Наташка обрадуется, а получилось иначе. Я ее не держу. Пусть подает на развод, возражать не буду. Я где-то читал, если не можешь сделать женщину счастливой, отойди в сторону, не мешай другим. У меня этого не получилось, – с досадой говорил Александр. – Давай за нее, – предложил он и залпом выпил водку.

– Ты знаешь, а я ведь вас ревновал. Разумом понимал, что она вроде, как мне и не нужна, а в душе оставался осадок. Я мысленно представлял, кого угодно рядом с ней, но не тебя, – говорил Павел, наполняя рюмки. – Я ведь узнал о вас года через четыре, когда у вас дочка уже родилась.

– Дурак ты, Пашка. Ты сам просил меня, ее не обижать. А помог я ей, преследуя свои корыстные цели, – ответил Александр, залпом выпивая водку. – Она приехала с последнего свидания с тобой мало того, что расстроенной, еще и беременной. Ты знал, как я к ней относился. Она до сих пор думает, что я ни о чем не догадывался. Она любила тебя, я ее, а ты, друг, только сам себя. Женившись, я надеялся, что все изменится, а уж когда увидел дочку, совсем голову потерял. Я считаю Диану своей дочерью, нравится вам это или нет, а ты можешь, если хочешь, развеять сомнения. Наташа хорошая мать, внимательная, но нелюбящая жена, – он говорил, а Павел слышал в его голосе, ни обиду, ни упрек, а безнадегу. – Я думал, командировка на Кавказ станет для меня шансом сохранить семью, но я ошибся. Ползание по горам не спасло ситуацию, а возвращение стало началом конца. Я думаю, она, узнав о твоем приезде, и решилась на развод. Может у вас все сложится. Я не буду мешать ни тебе, ни ей, но с Дианой я буду видеться.

– Мне, Сань, водки не жалко, но ты реже прикладывайся, а иначе у нас разговора с тобой не получится, – говорил Павел, наполняя рюмки.

– Тяжело мне, но я не запью, не переживай. Так мне, Пашка, легче воспринимать сегодняшнюю реальность. Думаешь, легко на трезвую голову и ясную память отказаться от любимой женщины?

– Я не могу жениться на Наталье. Я ее не люблю, и давать лишние надежды не буду. Я не хочу, чтобы они стали моим слабым звеном. Понимаешь? Нас с ней ничего не связывает, – Павел смутился от такой откровенности и новости.

– Вас связывает дочь и ей всего двенадцать. Ты можешь ее не признавать, но и в обиду не давай. Возраст у нее сейчас сложный, переходный, а я не могу приезжать каждую неделю. Наталье не говори о том, что я давно раскрыл ее тайну. Молчит, значит так нужно, созреет – признается. Мои координаты у нее будут. Будет нужна помощь или совет, найдешь повод связаться со мной.

Они проговорили минут сорок, прежде чем расстаться. Не просто через пятнадцать лет встретиться двум друзьям, которых развела и разделила жизнь. Александр уехал в тот же вечер, а Павла, после его ухода, одолевали мысли. « Мне и в голову не приходило связывать свою жизнь с Натальей. Рога наставлять Сашке я не могу, как и жить с ней до их развода. Помогая ей с Дианой, я сам «пущу» такую молву по городу. Она не глупая женщина и должна понимать, что ее отношение ко мне тоже вызовет кривотолки. И что делать в такой ситуации? – думал он. – Наташка симпатичная, самостоятельная женщина. А что, если Сашка ошибается, и она не собирается связывать свою жизнь со мной? Начну с простой случайной встречи, а там время покажет». Мать Натальи Екатерина Васильевна, которой уже исполнилось пятьдесят пять лет, относилась к Аверину если и не с материнской любовью, то с уважением. Зять за тринадцать лет не дал повода для каких-либо упреков или претензий. « Насколько надо быть круглой дурой, чтобы не любить такого мужика, – говорила она дочери. – Почему ты не поехала с ним в город? Пашка приехал, но он может, и думать о тебе забыл, как ты забыла, что он от тебя отказался». Проходило время, и через пару месяцев, мать сама стала советовать дочери: – « Я из ума, Наташа, не выжила и знаю, что Пашка из бандюков. Но ты, дочь, подумай, для нас в этом есть и свои плюсы. Во-первых, мы перестаем выживать, а начнем жить. Ты, дурочка, перестанешь мотаться за товаром и торчать на рынке зимой и летом. Не получиться, разбежитесь, живя в гражданском браке. Во-вторых, подумай о Диане, о ее безопасности. Да, вы с ним после разлуки стали другими, но ты же все еще любишь его, я вижу. Какая никакая гарантия защиты у нас появится, дочка. Павел дважды предлагать не будет», – советовала мать. Наташа рискнула и стала встречаться с Павлом в его квартире. Уже через полгода получив развод с Авериным, она с дочерью переехала в квартиру Китаева, и у Дианы появился не только отчим, но и своя комната. Девочка не была против того, чтобы мать выходила замуж. Она любила отца, любила маму, но понимала, что вместе они уже не будут, а маму нужно беречь и как-то жить мирно. «Дина, я в отцы не набиваюсь, один отец у тебя уже есть, но я не позволю тебе обижать мать сценами ревности. Если у тебя есть претензии ко мне, я выслушаю их, но только один раз. Излагай!» – предложил он за первым ужином в новой квартире. Диане нравился Павел Иванович, и у нее не было к нему ни претензий, ни вопросов. Он не повышал голоса, не пил, хотя от него иногда и исходил легкий запах алкоголя, не ругался матом, не употреблял жаргонных слов и совсем не был похож на местных «бандюков». Он интересовался ее делами в школе, покупал ей те вещи, которые она хотела, но не баловал. Он ее не воспитывал, не поучал, а, как будто, советовал. Настоял на том, чтобы она помимо музыки, занималась в любой секции борьбы. « Диана, ты должна уметь постоять за себя там, где не помогают слова. Правда, должна быть с кулаками, – говорил он. – Я очень хочу надеяться, что навыки тебе не пригодятся, но буду очень гордиться, если ты сумеешь за себя постоять». Диана не стала возражать, и пошла в секцию рукопашного боя. Сначала было просто интересно, позже втянулась и занималась больше двух лет. С отцом она встречалась не так часто, как хотелось бы ей. Он мог за год приехать раз десять, а мог ни разу за два-три месяца, но созванивались они каждую неделю в выходные дни с десяти до одиннадцати по домашнему телефону. Так, что бабушку Диана посещала каждую неделю, уходя к ней на переговоры. Окончив девятый класс и закончив обучение в музыкальной школе в две тысячи первом году, Диана с мамой поехали к морю. На обратном пути, мать оставила дочь на неделю на попечение отца, и Диана с отцом провела чудесно время на базе отдыха. Вернувшись домой, Диана узнала о сюрпризе, который им с матерью приготовил Павел Иванович. Он подарил им небольшое, но уютное кафе.

– Владейте, девчонки! Думайте, модернизируйте, включите фантазию, а Екатерина Васильевна будет вашим финансовым директором. Первое время, до открытия, я вам помогу, а потом, как сработаете, столько и получите карманных денег, – говорил он. –Ты, Диана готовишься два года к поступлению и помогаешь матери. Возражения есть? Ты не хмурься, подруга. Не пройдешь на бесплатное обучение, заплатишь за свое обучение сама из того, что заработаешь. Бизнес сегодня есть, завтра его нет. Я не лишаю тебя детства, оно закончилось в твои шестнадцать, и ты уже не ребенок. Смотри на мир ни через розовые очки. Если с чем не согласна, я тебя выслушаю, но только один раз. Возраст у тебя, Дина, сейчас сложный, «поперечный», а ссориться с тобой я не хочу. Излагай!

– Нормальный у меня возраст. Я буду работать, если это будет не забегаловка с пивом, а действительно кафе. Правда, я плохо пока понимаю, чем я могу помочь, но с ролью посудомойки, уборщицы или даже официантки, я думаю, справлюсь. Это даже интересно.

Кафе открыли месяца через три. Наталья Петровна нашла в помощницы себе двух кондитеров и дело пошло. Всего десять столиков в зале, а в ассортименте свежая выпечка, пирожные, кофе, чай, соки и мороженное. Шла торговля и на вынос. Кафе быстро набрало популярность, и посещаемость была высокой. В дни учебы Диана работала с пятнадцати до двадцати одного через день, и возвращалась домой с мамой. Один из выходных работала полную смену, а на каникулах – с утра до пятнадцати. За полтора года она привыкла к такому ритму в своей жизни. А еще, за это время, она пережила первое разочарование в молодых людях. Владислав Мельников был старше Дианы на три года и был студентом уже третьего курса. Они учились когда-то в одной школе и встретились в кафе, куда он пришел со своею младшей сестрой ровесницей Дианы. Диана Аверина влюбилась в него с первого взгляда. Уже вечером он ждал ее у кафе на своем железном коне и подвез к дому. Они встречались недели три, пока дело не дошло до постели перед его отъездом в город.

– Влад, ты будешь мне звонить или писать? Когда мы теперь с тобой увидимся? – спросила она с надеждой.

– Нет никаких «мы» и видеться больше не будем. Ты мне понравилась, и я провел с тобой прекрасно время. Просто переспать я мог и с другой. В том, что произошло моя вина, но я мужик, а не мальчик, а о том, что я у тебя первый не мог даже предположить, иначе бы не был самцом. Зачем мне тебя обнадеживать и врать? Я не буду оправдываться. В городе у меня есть девушка. Извини.

– Это ты меня извини. Видимо я, в меру своего развития, чего-то поняла ни так и приняла желаемое за действительное. Запиши еще одну победу на свой счет, не забывая о моем возрасте. Ты ведь именно об этом сейчас думаешь? Я не стану от обиды на тебя делать глупости или жаловаться, но с условием, что ты сейчас уйдешь и никогда не попадешься мне на глаза. Не бойся и живи спокойно.

Стоя под теплыми струями душа, Диана плакала. Это были слезы разочарования и обиды. Обиды на саму себя. « Причем здесь он, если я сама позволила ему ВСЕ. У меня и мысли не возникло сопротивляться. Это был даже не интерес, а какое-то желание продолжения поцелуев. Каждое его прикосновение вызывало во мне нечто необыкновенное. Я не знаю, сколько длилось состояние невероятного наслаждения. Насилия не было, а значит, и упрекать мне его не в чем. Мало того, я должна быть благодарна ему за сексуальный урок, который не принес негатива. Возможно, он прав в том, что не обещал лишнего и сказал все как есть. А как быть мне, чтобы вычеркнуть его из головы и сердца?» – думала она. Выйдя из ванны, она не застала Мельникова в квартире. Наверное, Диана страдала бы дольше, но у нее появилась новая проблема в лице местного мажора. Марк Золотов, окончивший школу в прошлом году, приехал на зимние каникулы две тысячи третьего года и «воспылал» любовью к Диане. Он караулил ее повсюду. Терпеть его присутствие было бы возможным, если бы ни его поведение. Он вел себя так, как будто Диана была его девушкой и довольно давно, причем с близкими отношениями. Домой Диана возвращалась без настроения, обиженная поведением Марка и Китаев это заметил.

– Что у тебя случилось? Ты, как будто не рада каникулам? – спросил Павел Иванович. – Если это дела любовные, поговори с матерью, а если нет – выкладывай мне.

– Марк Золотов достал меня не только своим вниманием, но и нездоровым интересом. Я иногда его боюсь. Откуда он взялся на мою голову? Заявить нагло мне такую гадость: – «Сказал, что ты будешь моей, значит, будешь. Тебе меня ни за что не остановить». Вы считаете его заявление нормальным?

– Сынок мясного короля? Я разберусь с ним. На глупых людей не стоит обижаться, а сказать и сделать разные вещи.

– Да, принц мясного королевства. Вам нужны неприятности? Он же в городе неприкасаемый, от того и ведет себя так, – сказала Диана. – Не связывайтесь с ним. Лучше я дома посижу.

– Тебе не надо его бояться, а тем более портить себе отдых. Я просто с ним поговорю, не устраивая потасовок, между делом. Все будет нормально, – успокаивал ее Павел Иванович.

Вечером следующего дня, проводя время с друзьями на катке, Диана заметила отчима, который на коньках «выписывал» фигуры, а он, в свою очередь, наблюдал за действиями такого назойливого «ухажера». Между катанием он подъехал к Марку.

– Ты Марк? Поговорить надо, – сказал Павел Иванович и, не дожидаясь собеседника, отъехал чуть в сторону.

– Ну? – спросил Марк, подъезжая следом. – О чем базар?

– Я не лошадь, можно без «ну». Вы, юноша когда-нибудь слышали или может, случайно, видели старый художественный фильм с названием «Ворошиловский стрелок»? Очень советую посмотреть для общего развития и послушать сейчас меня очень внимательно. Если, с головы Дианы упадет, хоть один волосок, а на лице появится, хотя бы одна слезинка по твоей милости, поступлю, как герой фильма, и пристрелю тебя, как собаку. Ты меня понял?

– Ты, дядя, знаешь, кто мой отец в городе? – надменно и нагло спросил Марк, сплевывая на лед. – Рука не дрогнет?

– Я не только знаю, кто он, но и имел честь отсидеть по его милости два года. Так что он мне еще должен за свою трусость и спокойствие. Интересуют подробности – спроси у него об этом сам. Рука не дрогнет, обещаю. Отстрелю все то, что ниже пояса. Понял? Можешь не прятаться за папину спину, я тебя и там достану. Я тебя предупредил, а выводы сделаешь сам.

– Ты чего за нее заступаешься? Кто ты такой вообще и кто она тебе? Или сам глаз положил? С тебя же песок сыплется.

– Диана моя дочь, а я, Павел Китаев. Отстань от девочки и не делай лишних телодвижений в ее сторону. Я говорю с тобой по-хорошему в первый, но и в последний раз, – сказал он и продолжил катание.

То ли разговор Китаева подействовал на Марка, то ли каникулы у него закончились, но он перестал преследовать Диану. Она успокоилась и забыла эту историю. В январе две тысячи третьего года ей исполнилось восемнадцать, а впереди ее ждали экзамены за курс средней школы. Ей нравились молодые люди, но, ни к кому из них, она не испытывала чувства влюбленности и не считала это своим недостатком. При росте сто шестьдесят пять, она весила пятьдесят пять килограмм. Длинное каре из густых темных волос, правильные черты лица, карие глаза. Если чего и не хватало в ее внешности, так это одного-двух размеров груди. Симпатичная, молодая, здоровая девушка, которая знала, чего хочет и что может, о чем стоит мечтать, а о чем на время лучше всего забыть. Она сдала экзамены и подала документы в университет на юридический факультет. Узнав из приказа о своем зачислении на первый курс бюджетной формы обучения, она начала готовиться к переезду в областной центр. Мать и отец, еще с зимы, настаивали на том, чтобы она жила в квартире с отцом, где было две комнаты, но Диана отказалась наотрез. « Мама, ты замужем, наверняка, у папы тоже есть женщина. Зачем я буду создавать своим присутствием им неудобства? Пусть она будет самая распрекрасная, но мне будет спокойнее в общежитии», – обосновала она свой отказ.

– За хорошую учебу и примерное поведение, будешь, Дина, жить в съемной квартире, – говорил Павел Иванович, пакуя ее вещи в машину. – Будут жаловаться соседи, съедешь в общежитие без всяких разговоров. Уяснила, студентка? – Он купил эту квартиру, недалеко от университета, специально для нее. По документам, она и принадлежала ей, но раскрывать карты Павел Иванович пока не спешил. – Я оплатил за полгода вперед. Тебе не придется ни о чем беспокоится. Отвезем твои вещи вдвоем, а мать приедет поездом в выходной, купите, чего не будет хватать. Квартира однокомнатная, но с мебелью, после ремонта. Тебе в ней будет удобно и спокойнее.

Павел Иванович помог перенести ей вещи из машины, передал ключи от квартиры и попрощался со словами: – «Я обязательно приеду, но позже, когда ты немного обустроишься, а сейчас мне пора ехать. К вечеру я должен быть дома. Будешь скучать, звони или приезжай. Вечером села, утром дома и наоборот. Увидишь отца, передавай привет». Проводив Китаева, Дина прошлась по квартире, где она была первый раз. Квартира была однокомнатной и располагалась на пятом этаже девятиэтажного кирпичного дома. Справа от входной металлической двери, замаскированной под дерево, была красивая деревянная застекленная дверь в комнату. Комната была метров двадцать с большим окном. У стены, соседствующей с прихожей, за дверью стоял плательный шкаф, вдоль правой стены расположился большой диван, за ним кресло, ближе к окну компьютерный стол с креслом и настольной лампой. Вдоль левой стены стоял небольшой набор для гостиной, с дверцами и ящиками, а между ними, на импровизированном столе стоял небольшой телевизор. «Здесь уместилось бы мое пианино, которое продала мама», – подумала Диана, выходя из комнаты. Напротив комнаты, слева от входа, небольшая вешалка на стене, а под ней тумбочка под обувь. Дальше, вдоль стены, был большой встроенный шкаф на всю высоту с зеркальной дверью. Напротив входа расположился совмещенный санузел. Небольшая ванная, унитаз, раковина и стиральная машина «Сибирь». На стене большое зеркало и полочка. На полу и стенах светлая плитка, на потолке пластик. Рядом с санузлом была дверь в небольшую кладовую. Здесь не было ничего кроме деревянных полок. Дальше комнаты располагалась кухня, из которой вела дверь на лоджию. Лоджия выходила во двор дома, была большой и застекленной, с деревянным полом. Кухня была мечтой любой хозяйки. Она занимала метров двенадцать. По левую сторону набор из столов и шкафов, мойки, плиты и холодильника. С правой стороны стоял небольшой обеденный стол с угловым диванчиком и двумя табуретами. Вся квартира была в светло-бежевых тонах от обоев, плитки, линолеума, мебели и дверей. Белыми были пластиковые окна, холодильник, плита и ванная комната. Все светильники были очень гармоничными, хотя без бронзы и хрусталя. Диана присела на табурет и улыбнулась собственным мыслям. « Повезло мне с отчимом. За пять лет, прожитых с ним под одной крышей, у меня не было к нему претензий. Он меня не баловал, покупая подарки, но и не воспитывал, – думала она. – После нашего с мамой переезда в его квартиру, он только раз за ужином и сказал: – «Дина, я в отцы тебе не набиваюсь, и покупать твое отношение к себе, не думай, не собираюсь. У меня только одно условие для нашего совместного проживания: либо ты принимаешь меня без сцен ревности к матери, либо возвращаешься к бабушке. Обижать мать я тебе не позволю, а общаться с отцом ты можешь в любое время вне стен этого дома. Я понятно объяснил?» Что мне было думать? У меня была своя комната, в холодильнике всегда была еда, мама была рядом, бабушку я видела часто. Моей единственной работой по дому была уборка, с которой я справлялась и учеба. Так что жили мы с Павлом Ивановичем дружно. Это он устроил поездку на море, где я побывала в первый раз, а потом подарил кафе маме. Теперь мне снял квартиру, а это не дешевое удовольствие. Здесь недавно сделали ремонт и мебель с техникой новая. Еще чувствуется запах. Он не похож на бандита, больше похож на бизнесмена средней руки в нашем городке, а иначе меня еще в школе бы доставали. Человек он хороший. Маму не обижает, с бабушкой дружит. Свой автосервис у него. С папой мы виделись не часто. Он приезжал на день-два раз в два-три месяца, но сейчас мы будем жить в одном городе, а значит и встречаться можно будет чаще. Сделаю уборку, разложу все по местам, проверю, чего мне не хватает до полного счастья, наведу порядок, куплю продукты, позвоню ему и приглашу в гости. О моем поступлении он знает, теперь будет знать и о месте моего проживания».

Бытовые проблемы у Дианы начались практически сразу. В квартире не оказалось ни тазика, ни ведра, чтобы начать уборку. Обойдя квартиру еще раз, она заметила много мелочей, без которых не обойтись в дальнейшем. Штора для ванны нужна в первую очередь, как прищепки и веревка для белья. Тазик, ведро и ни одно, пакеты под мусор, тряпка для пола, швабра, салфетки и туалетная бумага, ершик для туалета, чистящие средства, мыло, стиральный порошок – все это она записывала на листке. « Зачем я буду ждать приезда мамы, если не смогу напоить ее даже чаем. Нужно купить все до ее приезда. А папу, как я напою чаем, если чайника нет? – рассуждала она, собираясь покинуть квартиру. – Зайду в супермаркет и куплю то, что попадется на глаза, и без чего я не обойдусь до завтра. Завтра пойду целенаправленно за всеми остальными покупками». Она позвонила отцу в начале пятого, после полудня.