Kitobni o'qish: «Сущность»
Книга первая
Часть 1 Язычники. Начало
Эпизод 1
Флаер стрелой пронесся над крышами города и пересек береговую линию. Когда внизу оказалось море, Главный советник Ананд Чандран опустил стекло, и свежий ветер ворвался в салон. Машина снизилась и, касаясь волн, направилась к искусственному Острову, манящему изумрудными холмами. Почему-то Президент решил провести совещание на своей вилле посреди моря. В связи с этим туристические маршруты на Остров были закрыты и небо пустовало.
Над головой промчался Спикер. Ананд высунулся в окно, и ветер весело брызнул ему в лицо прохладным и соленым. Он посмотрел вслед удаляющемуся зеленому хвосту машины, сверкающему лаком и символикой Объединенного человечества. Спикер очень торопился.
– Хотите, обгоним его, господин Ананд? – спросил пилот. – Наша машина мощнее.
– Не надо, Джозеф, наоборот, сбавь скорость, давай еще немного полетаем над морем. У меня сегодня будет трудный день.
Изумрудный Остров приближался, и это было неизбежно. Внизу колыхался вечнозеленый мир, горели невыносимо яркими оттенками цветы, то тут, то там вспыхивали островки красного, лилового, желтого, сиреневого. Среди зелени виднелись бесчисленные аттракционы, разноцветные купола Станций, металлически сверкала пустующая воздушная трасса.
С некоторых пор Ананд стал недолюбливать зеленый цвет. С тех самых пор, как всеобщая рекультивация превратила Землю в вечно цветущий сад, а люди научились управлять погодой. Планета цвела круглый год ярко и неутомимо. Старшее поколение еще помнило снежные зимы и красные осенние листопады, но молодежь уже не имела об этом ни малейшего представления. Им было неведомо, что такое неожиданная гроза среди ясного дня и как в морозные ночи сверкает снег, Они не вдыхали запахов ранней весны и не радовались первому цветению природы. Ананд Чандран все это помнил и тосковал иногда, пробегая взглядом еженедельное расписание погоды.
Из зеленого моря вынырнула группа невысоких сооружений дачного типа, огражденная от остального мира куполом защитного поля. Флаер завис в воздухе у линии красных огоньков, и пилот назвал личный номер. Огоньки погасли. Джозеф осведомился:
– Где вам удобнее выйти?
– Мне все равно.
На посадочной площадке уже сверкали лакированными боками несколько флаеров. «Похоже, все в сборе», – подумал Ананд, вылезая из машины. Навстречу шел сам Президент, без галстука, в рубашке навыпуск.
– Никаких церемоний, никаких церемоний, – сказал он, горячо пожимая ему руку. – Мы тебя давно ждем.
Они прошли в одну из зеркальных арок, составляющих стену, и направились вверх по ажурной белой лестнице. Повсюду стояли цветы и трогательно журчали крошечные ароматные фонтаны.
– Для начала – утренний чай. – Президент церемонно поклонился, указывая рукой направление, в котором нужно идти. – Все дела потом. Еще успеем наговориться.
Ананд скинул пиджак, перебросил через локоть и пошел по бесшумной ковровой дорожке в сторону гостиного зала. Прежде чем войти, он расправил плечи, огладил короткую жесткую черную бороду и волосы и бодро шагнул на мраморный пол.
Несколько пар глаз колюче уставились на него. Помимо Спикера, на диванах расположились Министр экономики, Вице-президент и какой-то военный в камуфляже.
– Простите за опоздание. – Ананд улыбнулся, подметив, что собравшиеся совсем не походят на потенциальных победителей.
Чай разлили по старинке в чашки, и гости стали молча отхлебывать, неуклюже хватаясь пальцами за цветастый фарфор и сверля друг друга взглядами. «Нет, они не похожи на тех, кто уверен в победе», – в очередной раз подумал Главный советник.
– Странное дело, господа, сегодня чудесный день, – проговорил он с легкой усмешкой, – а по расписанию обещали облачность. Или мне показалось… Не помните, господин Спикер?
Спикер мотнул головой.
– А какая вам разница, дорогой мой, – проворковал Вице-президент, круглый, розовый и мягкий, как сдобная булка, – вы же у нас затворник. Что вам погода, когда вы не признаете жизни за пределами своего кабинета.
Военный хохотнул, покашлял и вновь сделал серьезное лицо.
Президент куда-то удалился, и Спикер, торопливо допив свой чай, откинулся, сложил руки на животе и сказал:
– Эта ваша Продовольственная программа для желтых – пустая трата средств. И вообще, в полномочия Главного советника, насколько мне не изменяет память, входят консультации, внесение предложений и дополнений по законопроектам, разработка общественных программ. Слушайте, господин Ананд, по-моему, вы выходите за рамки своих полномочий, вмешиваясь в государственные дела.
– Да, память вам действительно не изменяет, но совесть, к сожалению, очень часто, – заметил Главный советник. – После войны прошло сорок лет, а миллиарды людей продолжают жить в нищете и разрухе только потому, что проиграли войну. Это, мягко говоря, неправильно.
– Если бы они выиграли, нас с вами бы вообще не было, мой милый, – вставил Вице-президент. – Хотите стать для них благодетелем? Что ж, теперь желтые будут называть детей вашим именем.
– Поддержите Продовольственную программу, и они станут их называть Ульрихами, – проворчал Ананд.
– Постойте, не об этом речь, – вмешался военный. – Кто мешает желтым развиваться? Пусть строят, работают. Почему мы должны за все платить? Небось, на оружие у них деньги откуда-то находятся.
– Откуда-то? – воскликнул Главный советник. – Как, вы не знаете, откуда они берут деньги на оружие? Так я вам скажу: из-за океана. В тамошних банках Желтым мстителям открыты ломбардные кредиты под залог ворованных ценностей, изъятых ими у Пиратов. Вы разве не слышали об этом? Очень странно, потому что эти данные я получил именно из вашего ведомства.
Спикер поднял руку:
– Господин Ананд, чем копаться в секретных документах, вы бы лучше сели и разработали программку трудовой реабилитации для желтых. Хватит им бездельничать и смотреть нам в карман. Уж за сорок лет они могли хотя бы дороги отремонтировать.
– Люди, не имеющие элементарных гражданских прав, не будут строить дороги, – сказал Ананд.
– Как это не имеют! – возмутился Вице-президент. – А Разрешение? А…
Вернулся Президент, и гости смолкли.
– А теперь, господа, пора немного размяться, – объявил он, потирая руки. – Охота!
Гости удивленно переглянулись. Какая еще охота? Он что, с ума сошел? Они находятся здесь для обсуждения важной проблемы. Хотя… хотя охота – это тоже чертовски занятная вещь, особенно когда за все заплачено. Такие забавы обходятся очень дорого – оружие, разрешение и заключение о категории разумности дичи. Ох, уж эта Внесистемная конвенция, и нужно было Земле ее подписывать…
Спикер, Вице-президент, Министр экономики и военный, весело перевариваясь, вышли из зала. Ананду пришлось последовать за ними. Он шел по мягкому ковру, глядя себе под ноги и пытаясь понять, что происходит. Причем тут охота? И этот утренний чай… Президент явно ведет какую-то игру. Что он задумал?
Он замедлил шаг и поравнялся с Президентом.
– Георгий, что происходит?
– Ничего особенного, – заговорщически улыбнулся тот. – Чудесная будет охота. Мне тут подбросили дюжину адаптированных экземпляров, очень забавные твари, похожи на молодые деревца без листьев. А как прыгают!
Ананд остановился. Остальное гости уже вышли из дома и направлялись к загону с инопланетной дичью.
– Прости, но я в этом не участвую.
– Не волнуйся, существа не относятся к категории разумных, и охотничьи трубки стреляют исключительно снотворным. Все в рамках Конвенции, не беспокойся.– Президент взял его под руку и сказал очень тихо: – Хорошо, Ананд, я открою карты. Можешь расслабиться, я на твоей стороне.
Главный советник от неожиданности споткнулся и ухватился за резную стойку огромного подсвечника. Свечи просыпались на ковер.
– Прости.
– Ничего. Бывает. – Президент еще понизил голос: – Я пока не слышал твоих аргументов, но я уже с ними согласен. Давно пора решить эту проблему. Это – безобразие, позор Объединенного человечества. Я и сам хотел сделать это, но боялся. Честно признаюсь, я боюсь Лигу чистой крови. Эта сумасшедшая Де Бург… Эта баба способна организовать кому угодно досрочные перевыборы. Я ждал, когда об этом заговорит кто-то другой, чтобы сразу же поддержать его. Я и надеяться не мог, что это будешь ты! Это большая удача. Ты же знаешь, что тебе можно все, народ тебя любит, что бы ты не сделал, это будет считаться правильным. А эту встречу я устроил, потому что твои противники очень уж напирали. Но у меня нет ни малейшего желания слушать их. Пусть пока порезвятся.
– Подожди, я что-то… Значит, нет необходимости ехать на Запад?
– Почему же, поезжай, развейся, тебе нужно сменить обстановку. Попробуй наставить их на путь истинный, может, у тебя получится. А не получится – помни, что по Конституции последнее слово всегда за мной.
Ананд не знал, радоваться или подождать до полной победы. Все-таки приятно, что Президент не разочаровал его. Если драки не будет, можно расслабиться и бросить основные силы на доработку Продовольственной программы. Этим он займется завтра же! Предстоит огромная работа, нет, не огромная, а гигантская. Нужны цифры, много цифр, одних слов о гуманизме и голодающих детях будет недостаточно.
В парке царило оживление. Работники виллы и гости развлекались, собравшись вокруг сетчатого загона, в центре которого испуганно жались друг к другу трогательные существа. Они действительно напоминали молодые деревца, если бы не рассыпанные по туловищу бусинки небесно синих глаз, можно было бы принять их за связку хвороста. Люди хохотали, хлопали по сетке, брызжущей искрами силового поля, настраивали прицелы охотничьих трубок.
Ананд подошел к загону. Спикер, облаченный в специальный костюм, ткнул ему в висок своим оружием и прокричал: «Бабах!». Вице-президент визгливо захихикал.
Главный советник отстранил протянутую ему охотничью трубку.
– Интересно, кто выдает заключения по категории разумности? – спросил он. Никто не ответил. – Я думаю, этой конторе следует, прежде всего, определить степень разумности самого человека. Неправда ли, господин Спикер?
Подкатили три быстроходных транспортировщика с открытым верхом. Гости распределились по ним, погрузили снаряжение. К одной из машин прицепили контейнер с несчастными голубоглазыми тварями.
– Господин Главный советник, что же вы, полезайте! – крикнули ему.
– Спасибо, вам там и без меня будет весело, – сказал Ананд. – Я остаюсь.
– Пожалеете, – кругло улыбнулся Вице-президент. – Это весьма забавно.
– Не сомневаюсь, что вам понравится. В любом случае, господа, хочу предупредить, что подобное занятие недостойно человека.
Ананд повернулся и быстро зашагал к дому. Ему стало не по себе. Существа смотрели с такой мольбой, что захотелось поскорее скрыться от их взгляда.
Он спустился к берегу, прошел на самый конец длинной эстакады и присел на скамью. Тут же из подлокотников вынырнули сервисные указатели с предложением музыки, напитков, блюд, компании, дамы. Ананд встал на ноги, и указатели исчезли. Кошмар какой-то, подумал Главный советник и стал смотреть на море, облокотившись на белые перила. На этот раз сервисная служба промолчала.
Горизонт щетинился небоскребами далекой Столицы. Море убаюкивающе колыхалось, волны перекатывались с мерным рокотом, над водой парили чайки. Неужели настоящие, удивился Ананд и, прищурясь, вгляделся в синеву неба. Мир дышал спокойствием.
Он попытался сосредоточиться на разговоре с Президентом, на завтрашнем совещании, но ничего не получалось. Хрупкие испуганные деревца стояли перед глазами. Он сам никогда не бывал ни в Заповеднике, ни в Инкубаторе и советовал сыну не посещать такие места. Возомнив себя богами, люди посчитали возможным поселить в клетки братьев по разуму и позволили своим детям бросать в них объедками синтетических пирожков. Иногда ему казалось, что вся эволюция была лишь для того, чтобы превратить космическое пространство в гигантскую площадку для игр. За сорок лет, прошедших после Желто-белой войны, была заселена Система и Периферия, восстановлены старые колонии, построены новые, вынесено с Земли все производство. Человечество пережило неимоверный демографический взрыв, население безудержно росло и молодело. Голубая планета стала райским садом, в котором, стараясь не задумываться о проблемах, обитали хозяева Вселенной. И все же… И все же Ананд надеялся, что когда-нибудь все изменится, и человечество, повзрослевшее и помудревшее будет со стыдом вспоминать эти времена и попросит прощения у дальних миров. На этой надежде строилась вся его работа, его планы и мечты. Без нее его жизнь вообще не имела бы смысла.
Надо включить проблему в свой рабочий график, подумал Главный советник. Продовольственная программа, закон о запрете на клонирование и мутацию, затем – поправка к Закону о волеизъявлении. Сколько работы, сколько бессонных ночей! Но только после этого можно будет смело заговорить о нарушениях Внесистемной конвенции. В противном случае никто не станет его слушать. Ананд содрогнулся, представив, что его ожидает, ведь такие противники не признают никаких правил. Придется навязать им свои, и начинать следует немедленно…
Джозеф бежал к флаеру, дожевывая на ходу и утирая губы. Он очень удивился, увидев шефа сидящим в салоне машины, и забеспокоился:
– Что случилось, господин Ананд?
– Летим в город, – распорядился Главный советник.
– А встреча разве закончилась? На кухне говорят…
– Джозеф, – строго прервал Ананд.
Пилот вскочил на сидение и поднял машину под самое небо, еще не успев захлопнуть дверь.
Эпизод 2
…Летний полдень, пыль стоит столбом. Только что проехал тяжелый транспортировщик с отловленными на улицах рабочими, и серая раскаленная завеса держится в полуденном воздухе. По дороге идет сгорбленная старуха. Она делает несколько шагов, тяжело опускается на землю и, склоняясь, касается пыли лбом. Потом встает и движется дальше, опираясь на клюку и руку молодой изможденной солнцем девушки с тонкими косичками. Они движутся медленно, потому что старуха совершает поклоны на каждый третий шаг и это дается ей нелегко… Он стоит у обочины. «Наверное, она идет на Священную гору», – думает он и смотрит туда, где дорога сворачивает влево. Там кратер от снаряда, глубокий и топкий после прошедшего ночью дождя. А дальше, за кратером – сожженный космопорт и заброшенный дом с перекошенной крышей, в котором живет странный человек по имени О. О сейчас, наверное, сидит и бормочет что-то себе под нос, беседуя с пустым углом… Паломница неумолимо приближается к нему, еще поклон, еще… Остается несколько шагов. Он не хочет, чтобы она подходила, но она уже рядом, она поднимает улыбающиеся ясные глаза и приоткрывает тонкие губы…
"Тревога! Тревога! Экипажу надеть защитные костюмы и собраться у аварийного модуля. Тревога…"
Голос сигнальной системы ворвался в сон, словно смерч, разрушил картины, разнес в клочья лица. Доктор Ван Лин открыл глаза, поднес левую руку к лицу и взглянул на подсвеченную панель циферблата часов. Судя по бортовому времени, было еще очень рано. «Что она хотела сказать? – подумал он, еще окончательно не проснувшись. – Она определенно собиралась что-то мне сказать».
"… собраться у аварийного модуля…"
Лин сел на постели, потер виски. Голова была тяжелой. Что там опять произошло? В прошлый раз тревогу объявили из-за какой-то ерунды. Он не помнил точно. Это было три земных года назад. Очень давно. «Если что-то серьезное, за мной придут, – решил он и опять улегся и отвернулся к стене. – Что же она хотела сказать? Она не просто так смотрела на меня… не случайно…»
"Всем членам экипажа…"
– Да заткнись ты, – проворчал Лин, сполз с койки и выглянул в коридор.
На корабле находилось всего восемь человек, но шум стоял такой, будто летела целая сотня. Мимо поспешно прошагал сопровождающий какой-то военный груз инспектор Элиот, Эли-Малыш, как называл его капитан.
– Эй, что случилось? – спросил Лин.
Инспектор только махнул рукой в ответ и исчез за изгибом коридора.
Лин проводил его взглядом и почувствовал небольшое волнение, затем тревогу, быстро превратившуюся в страх, и бросился в другой конец коридора, где в стенном шкафу плечом к плечу на специальных захватах болтались защитные костюмы экипажа. Он натянул комбинезон и, на ходу застегиваясь, быстро пошел к капитанскому мостику.
Капитан-навигатор Фатх Али был не один, из-за приоткрытой двери доносился женский крик. Это – торговый агент Тина. Услышав ее голос, Лин замер. Его бросило в жар, пришлось даже расстегнуть с таким трудом прилаженные захваты костюма. Он отодвинулся от двери и прижался к стене.
– Вы должны, вы обязаны! – кричала Тина. – Вы обязаны решить эту проблему! Вы отвечаете за нас! Сделайте что-нибудь, у меня куча денег, я вам хорошо заплачу! Я куплю вам новый корабль! Сообщите моим друзьям, они пришлют за мной армию!
– Успокойтесь, мадам, и перестаньте нести чушь, – спокойно говорил старый капитан. – Вы хоть понимаете, что говорите?
– Капитан, не слушайте ее, она не в себе. – Это бортинженер и первый помощник капитана красавец Роберт.
– Прекрасно. – Фатх был невозмутим. – Не устраивайте мне тут представлений и оденьтесь, пожалуйста, мадам. И уйдите отсюда, если не трудно. Черт… Не нужно было брать на корабль этих избалованных девчонок. Как я чувствовал… Кстати, Роби, как там вторая? Надеюсь, она не покончила с собой?
– Ангелу успокаивает Соломон, – сообщил Роберт.
– Замечательно, а ты займись этой подругой. Ее вопли мешают мне думать.
– С большим удовольствием, – отозвался бортинженер.
«С большим удовольствием? Ах ты, мерзавец…» Доктор Лин сжал кулаки.
Тина с Робертом прошли мимо, даже не глянув в его сторону. Она была в одних трусиках и коротенькой маечке, такая стройная, что захватывало дух. Она хваталась за инженера и ныла:
– Роби, ты сделаешь что-нибудь? Я не хочу здесь умирать… я не хочу… Роби…
Они скрылись за поворотом.
Доктор Лин не мог оторваться от стены, он затаил дыхание и слушал шаги. Он прожил на «Антонии» уже немало лет и хорошо знал корабль. Он предполагал, куда они пойдут, но с настойчивостью мазохиста хотел еще раз в этом убедиться. Шаги замерли возле каюты красавца. Чмокнул запор, и Лин бессильно сполз на пол и уронил голову на руки. Если бы корабль сейчас развалился на куски, он не заметил бы этого, потому что был целиком поглощен происходящим за той дверью. Он представлял, как Роби целует ее заплаканное лицо, как стаскивает с нее маечку, и чувствовал, что сходит с ума.
Над головой выросла высокая прямая фигура капитана. Копна седых волос, орлиные нос и взгляд.
– Эй, что это с тобой? – Фатх сдвинул мохнатые брови. – Не хватало, чтобы еще ты тут хлопнулся в обморок. Зайди ко мне, поговорим.
Капитан усадил его в свое кресло и развернул лицом к обзорному иллюминатору. Лин тупо уставился в черное пространство, ничего не видя. Его мысли находились за той дверью. Он, конечно, понимал, что никак не может претендовать на зеленоглазую красавицу в силу своего происхождения и невзрачной внешности. Это было бы смешно, и она в очередной раз подняла бы его на смех, узнав о его чувствах. Но сердцу не прикажешь, оно обычно не советуется с разумом.
– Видишь, что делается, – сказал Фатх Али.
– Что? – переспросил Лин.
Капитан произнес «Мда…», вздохнул и повернул кресло к себе, наклонился и заглянул доктору в лицо.
– Ну, и на кого мне теперь рассчитывать? Получается, что только на Роби? Бини уже в кислородной камере. Кстати, я знаю о вашей взаимной любви, но все же загляни к нему. Девчонки в истерике. Соломон… Ну, Соломон – это Соломон, ты его знаешь. Малыш развернул такую бурную деятельность, что пришлось придумать для него самое идиотское поручение и отослать подальше. Вот и ты тоже в штаны наложил… к сожалению. Одним словом, сумасшедший дом.
«К черту все. Все к черту», – подумал Лин, крепко зажмурился и, открыв глаза, уже осмысленно взглянул на капитана.
– Вот это другое дело, – успокоился старик. – Примерно час назад корабль тряхнуло. Ты не заметил?
– Я спал.
– Мы, кажется, угодили в одну из пространственных ям, их в этом районе навалом. «Антония» перестала меня слушать и уже пятьдесят минут идет с ускорением неизвестно куда.
– И что теперь? Мы умрем? – спросил Лин, не ощущая никакого волнения. Эта история показалась ему ерундой по сравнению с тем, что случилось с его жизнью минуту назад
– Да нет, почему же сразу умрем. – Фатх Али заложил руки за спину и начал мерить помещение шагами. Взад-вперед, от одной стены к другой.
Капитану-навигатору было семьдесят четыре года. Половину из них он провел в армии и войнах. Прежде чем пересесть за штурвал торгового суденышка, он забрал тысячи жизней, но он был солдатом, а в эпоху больших войн это было единственным достойным занятием для мужчины. Он никогда особо не гордился своим героическим прошлым, а к старости вообще не вспоминал о многочисленных наградах, бесполезной грудой металла лежащих в его бортовом сейфе. Он мог стать генералом, мог возглавить вооруженные силы послевоенного человечества. Ему предлагали пост Министра обороны, но Фатх Али предпочел звезды нашивкам на погонах.
Вначале успешной военной карьеры была затяжная и разрушительная священная война, чуть не ставшая концом человечества. Много лет два непримиримых лагеря с попеременным успехом пытались доказать что-то друг другу. За это время желтая раса, сохранявшая нейтралитет, завоевывала космическое пространство. Когда на орбите Юпитера засверкала струна кольцевого пневмотоннеля, противники опомнились, поспешно заключили перемирие и вместе бросились вдогонку потенциальному врагу, которого очень боялись. Несколько лет планета находилась на грани войны и мира, технологии достигли небывалых масштабов, перекрыв все, что было сделано за двести предыдущих лет космической эры человечества… Потом говорили, что боевые действия спровоцировал давший сбой компьютер. Как бы там ни было, война за господство в космосе началась и продлилась всего десять месяцев, но к моменту победы были сравнены с землей практически все города, и планета превратилась в опаленную адским огнем пустыню. Все закончилось внезапно – стороне, условно называющей себя «белой», удалось проникнуть в компьютерную систему противника и вывести из строя все – даже гражданские – космические и наземные объекты и коммуникации. Поговаривали, что предателем стал некто По, получивший затем в награду маленькую планетку на самом краю Периферии. Однако Фатху Али эта история не нравилась, он предпочитал считать, что победу принесла разработанная и осуществленная им операция «Фараон», после которой на кителе рядом с наградами, полученными на Большой войне (как ее теперь вежливо называли), засверкали новые ордена. Впоследствии операция «Фараон» была названа лучшей тактической операцией в истории планетарных конфликтов.
Мир оказался намного лучше войны, а навигационная карта гораздо полезнее его снайперской пушки. Все годы мира награды провели в сейфе на «Антонии». В последние несколько лет Фатх совершенно позабыл о них, вернее, старался не вспоминать, потому что хотел освободиться от прошлого. На Земле он не мог этого сделать, обязанный участвовать во всех мероприятиях Лиги чистой крови и умильно улыбаться краснощеким школьникам у своего портрета в музее Победы. Неприятности с Лигой могли стоить лицензии на бессрочную навигацию, поэтому он по возможности старался не заводить «Антонию» в земные порты, а брал заказы в удаленных колониях.
«Антония» почти отработала свой срок. Но Фатх Али гордился своей старушкой, они были вместе почти сорок лет, он помнил каждую минуту общения с кораблем, страдал, когда приходилось ненадолго расставаться, передавая судно в профилакторий. После каждого полета он ревниво осматривал корпус, выискивал малейшие царапины, лично проверял все системы. Он разговаривал с кораблем, будто тот был живым. И вот теперь старушка «Антония» в беде. Его «Антония» в беде! Эта мысль сводила капитана-навигатора с ума.
– Давно надо было сдать корабль на реконструкцию, – сказал Фатх. – Все оттягивал время, и – на тебе, пожалуйста. Мощностей не хватает.
Капитан хотел сказать еще что-то, но тут в рубку ворвался инспектор и, перебив его, радостно возвестил:
– Я придумал!
Элиот Рамирес был очень молод, но уже успел кое-что повидать, служа в элитных войсках. Он быстро оправился от шока и принялся генерировать идеи. Они почему-то не нравились капитану, но Эли не падал духом. Он привык поражать начальство, причем не всегда приятно. Инспектор всегда и во что бы то ни стало стремился отличиться и доказать, что он лучший среди лучших, даже если это могло стоить ему жизни. Во время парада выпускников Академии он взобрался на хрустальный шпиль Башни Совета и отплясывал там, повергнув в экстаз все женское население Столицы. Но репутацию парня с проблемами он заработал, когда однажды при задержании пиратского судна вышел в открытый космос без страховки. С тех пор его не допускали к серьезным операциям, чаще всего приставляя к военным грузам и чиновникам. Эли был разочарован и понял, что военная карьера слегка отодвинулась за горизонт, однако природный оптимизм и тут не позволил ему пасть духом. Он не сомневался, что лучшие его времена еще впереди и, несмотря на насмешки сослуживцев, с улыбкой принимал каждое новое назначение. Что расстраиваться? Жизнь только начинается. Он молод, здоров, интересен, а все остальное…
«Знал бы генерал, чем я сейчас занимаюсь, и без его приказа – думал Элиот Рамирес, торопясь на капитанский пост, чтобы осенившая его идея не успела улетучиться. – Если выберемся, надо будет попросить старика, чтобы накатал докладную на базу – «смелый, решительный, инициативный, надежный» и так далее. Посмотрим, кто тогда будет смеяться».
Его новый план был прост до гениальности. Нужно не побояться Устава Торговой Гильдии и вскрыть грузовой контейнер, в котором находился отправляющийся с одной внеземной базы на другую военный преобразователь устаревшей конструкции. Всю ответственность инспектор брал на себя. Затем останется только дождаться, когда станет ясно, кто тянет их к себе в рот, и нанести аннигилирующий удар по нему (кому?). Это очень просто, совсем как тогда, когда освобождали заложников в системе Кольца. Нужно только забыть о Рамочной конвенции, потому что в чрезвычайных ситуациях она не работает.
– Главное в нашем случае – это не попасть на обед к мыслящим кузнечикам, – резюмировал Элиот и хлопнул себя по колену. – Ну как?
– Просто гениально, – проворчал капитан и поднял руку. – Значит так, сынок, никакого контейнера мы вскрывать не будем. Мы будем сидеть и ждать, причем молча. Понятно?
– Так точно, – со вздохом отозвался инспектор. Он сел, положил руки на колени и подумал: «Ничего, еще повоюем».
