Kitobni o'qish: «Небесный щит»

Примечание

В конце книги вы найдете полный технический глоссарий мира "Небесный щит", содержащий описания технологий, систем и терминов 2185 года.

ПРЕДИСЛОВИЕ

"Тот, кто контролирует прошлое, контролирует будущее"

В начале XXII века человечество уже начало терять надежду. Третья ресурсная война, разгоревшаяся в 2110 году между блоком Северо-Тихоокеанского альянса и Евразийской коалицией, изнуряла планету. По мере того как конфликт за последние оставшиеся нефтяные месторождения и пресную воду охватывал все новые регионы, корпорации, номинально поддерживающие противоборствующие стороны, продолжали наращивать свое влияние.

Именно в этот период компания "ЗАСЛОН" (Защитная Активная Система Локального Орбитального Наблюдения) под руководством гениального инженера Сергея Орлова достигла прорыва в технологиях восстановления экосистем. Разработанные ими атмосферные процессоры, биоадаптеры и орбитальная система "Щит" были призваны не только мониторить состояние окружающей среды, но и активно восстанавливать поврежденные экосистемы. Корпорация развернула глобальную сеть спутников и построила несколько ключевых объектов – от подземных лабораторий в Сибири до секретной лунной базы "Цитадель".

Но человечество не успело воспользоваться этими достижениями. 17 июля 2115 года началась цепная реакция событий, вошедших в историю как "Великий Инцидент". Конфликт достиг апогея с применением климатического оружия и тактических ядерных зарядов. Экологические системы планеты не выдержали. Радиационное заражение, разрушение озонового слоя, выброс миллионов тонн токсичных веществ – Земля, по всем данным, стала непригодна для жизни.

Началась массовая эвакуация в космические колонии. Орбитальные станции, изначально научные и военные, были спешно переоборудованы для долговременного проживания. Лунные базы, включая поселения Новый Армстронг и Селенград, приняли первую волну беженцев. Люди устремились и на Марс, где ускоренно развивались колонии Марсополис и Красная База.

В хаосе эвакуации контроль над ключевыми ресурсами и транспортными системами сконцентрировался в руках пяти мегакорпораций: Консорциум "Нова", "Арес Индастриз", "Биотех Альянс", "ТерраКорп" и "Орбитал Системс". Они сформировали Совет Директоров – верховный орган управления новой человеческой цивилизации.

Десятилетия спустя потомки эвакуированных живут в замкнутом мире космических станций и лунных куполов. ТЯР (Термоядерные Реакторы) обеспечивают энергией изолированные колонии, где каждый ресурс строго учитывается. Персональные Информационные Устройства (ПИУ) отслеживают все аспекты жизни граждан, от потребления воды до профессиональной эффективности. ВКК (Внешний Контур Контроля) – система орбитальных платформ – непрерывно мониторит "непригодную" Землю и предотвращает несанкционированные попытки вернуться на планету.

В 2185 году, спустя 70 лет после Инцидента, человечество практически смирилось с потерей родного дома. Новые поколения никогда не видели голубого неба без защитного купола, не ощущали ветра на открытом лице, не ходили по живой земле. Для них Земля – это легенда, далекий синий шар за иллюминатором, опасная радиоактивная пустыня, потерянный рай.

Но что если вся история о непригодности Земли – искусно сконструированная ложь? Что если планета восстанавливается, а корпорации намеренно скрывают эту информацию, чтобы удержать власть, основанную на контроле над ограниченными ресурсами? И что если пришло время для Протокола "Возрождение" – давно запланированного сигнала, который должен раскрыть правду?

Виктор Орлов, оператор внешнего контура на станции "Рубеж", никогда не задумывался о таких вещах. Для него работа с системами наблюдения – просто способ выжить в рационированном мире космических колоний. До тех пор, пока странный сигнал с Земли не перевернул его жизнь и не заставил узнать правду, скрытую за семьюдесятью годами официальных данных и корпоративной пропаганды…

Глава 1. Сигнал из пустоты

Виктор Орлов действовал по отработанной схеме: шаг, фиксация магнитных захватов, проверка страховочного троса, следующий шаг. За шестнадцать минут внешних работ тело привыкло к ритму, превратив каждое движение в механическую последовательность.

Виктор сделал еще один шаг по обшивке станции "Рубеж" и остановился перед блоком внешних датчиков ВКК. Массивный корпус блока, заключенный в титановый кожух с графеновым покрытием, выглядел нетронутым, но диагностика показывала сбои в третьем и седьмом сенсорах.

"Рубеж-Контроль, оператор 5-47 на позиции," – доложил он, касаясь пальцами виртуального интерфейса на запястье скафандра. – "Приступаю к замене сенсорного модуля S-37".

"Принято, 5-47. У вас двадцать три минуты до окончания разрешенного интервала," – голос диспетчера звучал с механической четкостью, как и положено при внешних работах. Никаких лишних слов, никакой фамильярности. Только информация.

Станция "Рубеж" медленно вращалась вокруг своей оси, поддерживая искусственную гравитацию в жилых секторах двойного тора. Виктор находился на внешней обшивке сервисного модуля, наиболее близкого к центральному стержню, где были сосредоточены гравитационные генераторы. Отсюда, с самой высокой точки станции, открывался вид, ради которого стоило хотя бы изредка менять операторское кресло на неудобный скафандр.

Земля висела в пустоте – огромный сине-серый шар, периодически прорезаемый белыми прожилками облаков. Теперь это была просто картинка, напоминание о прошлом. Виктор никогда не был там, внизу. Никто из ныне живущих не был. Семьдесят лет назад Великий Инцидент превратил колыбель человечества в ядовитую пустошь. Так, по крайней мере, гласила официальная история, вбитая в головы каждого жителя колоний, станций и лунных поселений.

Виктор отвел взгляд от планеты и сосредоточился на работе. Он извлек из набедренного контейнера калибровочный ключ и приступил к демонтажу внешнего корпуса датчика. Его движения были точными и выверенными – результат двенадцати лет работы оператором внешнего контура. Пальцы в громоздких перчатках скафандра двигались с неожиданной точностью, откручивая фиксирующие болты.

Внезапно на внутреннем дисплее шлема мелькнуло предупреждение – кратковременный скачок в показаниях одного из мониторов. Виктор моргнул, активируя увеличение. Земной сенсор S-12, направленный на северное полушарие, показал мгновенный всплеск активности в радиочастотном диапазоне, а затем вернулся к базовым значениям.

"Странно," – подумал Виктор. – "Сенсор исправен, но фиксирует радиосигнал с поверхности? Это невозможно".

Он сделал мысленную пометку проверить этот датчик после завершения основной задачи. Возможно, просто наводка от солнечной активности или сбой в системе калибровки.

Через четырнадцать минут новый сенсорный модуль был установлен, протестирован и интегрирован в систему ВКК. Виктор закрепил внешний корпус и отстегнул инструментальный пояс, готовясь к возвращению.

"Рубеж-Контроль, работа завершена. Возвращаюсь на станцию," – доложил он, отсоединяя страховочный трос от внешнего крепления.

"Принято, 5-47. Рекомендуемый маршрут загружен в ваш ПИУ."

Перед глазами Виктора возникла голографическая линия, указывающая путь к ближайшему шлюзу. Он двинулся вдоль нее, перемещаясь короткими прыжками от одного фиксатора к другому.

Станция "Рубеж" была одной из крупнейших орбитальных конструкций человечества – восемь тысяч жителей в металлическом оазисе на границе между Землей и Луной. Пространственные расчеты и орбитальная механика, выполненные еще до рождения Виктора, удерживали станцию в точке Лагранжа L1, где гравитационные силы Земли и Луны уравновешивали друг друга.

Станция выполняла две основные функции: координировала работу Кольца "Страж" – системы из двенадцати станций на низкой околоземной орбите, и служила главной исследовательской базой для изучения Земли. Точнее, для мониторинга ее состояния, поскольку о настоящих исследованиях речи не шло уже десятилетиями. Периодические экспедиции в защитных костюмах опускались на поверхность для проверки показаний приборов и сбора образцов, но официальные отчеты всегда заканчивались одинаково: "Планета остается непригодной для реколонизации. Текущий прогноз восстановления – не ранее 2550 года".

Виктор достиг шлюза и ввел код доступа на панели возле массивной металлической двери. Створки медленно разошлись в стороны, открывая прямоугольный проем. Он шагнул внутрь шлюзовой камеры, и двери за его спиной с лязгом сомкнулись.

"Начинаю процедуру шлюзования," – сообщил бесстрастный голос БКС. – "Пожалуйста, убедитесь в герметичности скафандра".

Виктор выполнил стандартную процедуру проверки систем. На внутреннем дисплее появилась зеленая надпись: "Скафандр исправен. Начинаю выравнивание давления".

Пока шлюз наполнялся воздухом, Виктор еще раз проверил данные с замененного датчика. Все показатели в норме. Затем он вызвал информацию по сенсору S-12, зафиксировавшему аномальный сигнал. Диагностика не показывала никаких сбоев – модуль работал в штатном режиме. Возможно, просто случайная флуктуация.

"Процедура шлюзования завершена. Добро пожаловать на станцию "Рубеж", оператор 5-47," – произнес голос системы, и внутренние двери шлюза открылись.

С ощущением легкого разочарования Виктор шагнул внутрь станции. Маленькая тайна растворилась в рутине, как и множество других за долгие годы службы. Он снова был всего лишь оператором 5-47, винтиком в огромном механизме, поддерживающем существование последних осколков человечества на орбите умирающей планеты.

И все же, уже направляясь в санитарный отсек для снятия скафандра, Виктор не мог отделаться от ощущения, что мимолетный сигнал с Земли значил больше, чем случайный сбой датчика. Это чувство, похожее на инженерную интуицию, преследовало его, как назойливая ошибка в отлаженном коде.

Дезинфекционная камера встретила Виктора резким запахом озона и химикатов. Операторы внешнего контура проходили стандартную процедуру обеззараживания после каждого выхода. Никакого личного выбора – таков протокол.

Виктор встал на отмеченную платформу и поднял руки, давая системе доступ ко всем частям скафандра. Волна ультрафиолета прошлась по поверхности, нейтрализуя гипотетические инопланетные микроорганизмы. Виктор усмехнулся этой мысли. За все семьдесят лет после Инцидента ни одна экспедиция не обнаружила даже следов жизни в космосе, но процедуры, созданные в период паранойи после катастрофы, никто не отменял.

Индикатор над дверью сменил цвет с красного на зеленый, и система голосом, который Виктор мысленно называл "заботливой надзирательницей", объявила:

"Дезинфекция завершена. Разрешено снятие скафандра."

Пальцы автоматически нашли нужные застежки. Сначала шлем – поворот, щелчок, шипение выравнивания давления. Затем перчатки, верхняя секция, нижняя секция. Движения настолько отработанные, что их можно было выполнять с закрытыми глазами. Через три минуты Виктор уже складывал компоненты скафандра в специальную нишу для технического обслуживания.

Выйдя из санитарного отсека, он ощутил знакомый дискомфорт перехода. После бескрайнего космоса коридоры "Рубежа" всегда казались теснее, чем были на самом деле. Стандартное сечение коридора – два на два метра, светло-серые стены с навигационными указателями, периодические выступы систем жизнеобеспечения, утопленные в стены контрольные панели. Все рационально, все функционально, ничего лишнего.

– Орлов! Живой вернулся?

Техник Лозин появился из бокового коридора, толкая перед собой платформу с запакованными контейнерами. Круглое лицо с постоянным выражением легкого беспокойства, которое никогда не исчезало даже при улыбке.

– Если ты видишь призрака, это твои проблемы, – отозвался Виктор.

– А я слышал, Муромов из третьего сектора три дня назад чуть трос не оборвал. Представляешь, стабилизатор заклинило, и его понесло прямо к гравитационному генератору. Еще бы метр – и…

– И что, система безопасности отключилась? – перебил Виктор, зная по опыту, что Лозин может говорить о происшествиях без остановки.

– Нет, конечно. Автоматика сработала. Но все равно испугаться успел, – Лозин понизил голос. – Слушай, говорят, завтра "Страж" прибывает. Военные, проверка. Ты не знаешь, в чем дело?

Виктор покачал головой.

– Первый раз слышу.

– Странно, обычно они предупреждают за неделю, а тут экстренно. Ладно, потом расскажешь, если что узнаешь.

Лозин толкнул платформу дальше, напевая под нос популярный мотив. Виктор посмотрел ему вслед. Информация о прибытии военного корабля заслуживала внимания, но сейчас его больше интересовал странный сигнал, зафиксированный во время работы.

Три уровня вниз, поворот направо, секция С, жилой блок 47. Виктор приложил запястье к сканеру, и дверь отъехала в сторону, открывая его персональное пространство – пятнадцать квадратных метров, расчерченных на функциональные зоны.

Жилая ячейка выглядела точно как на схемах в руководстве станции. Слева от входа – санитарный модуль с душевой кабиной размером чуть больше Виктора в полный рост. У дальней стены – кровать-трансформер, сейчас сложенная до состояния узкой полки. Справа – рабочий стол с встроенным терминалом и кухонный блок, объединенные в одну конструкцию. Все пространство заполнено складными контейнерами, выдвижными панелями и многофункциональной мебелью.

Виктор активировал голосовое управление:

– Жилой режим, уровень освещения 70 процентов.

Общее освещение приглушилось, а над рабочей зоной и кроватью появились направленные лучи. Стандартная конфигурация, которую использовали девять из десяти жителей станции. Ничего индивидуального – кроме одной детали, скрытой от сканеров системы наблюдения.

Виктор подошел к стене у кровати и нажал на определенную точку. Секция панели бесшумно выдвинулась, открывая неглубокую нишу. Внутри лежал старый бумажный альбом – настоящая редкость во времена цифровых хранилищ.

Он раскрыл альбом на случайной странице. Горы, покрытые лесом. Озеро с кристально чистой водой, отражающей облака. Водопад, низвергающийся каскадом с высокого утеса. Странные, невероятные картины мира, существовавшего до Инцидента. Мира, в существование которого многие уже перестали верить.

Коллекционирование изображений Земли не входило в категорию серьезных нарушений, но определенно не поощрялось системой. "Нездоровая фиксация на прошлом", как это официально называлось, снижала эффективность работника и отвлекала от "построения нового будущего в космосе".

Виктор провел пальцем по фотографии озера. Двенадцать лет назад он прикрепил к своей рабочей станции маленькую голограмму с видом земного пейзажа. На следующий день его вызвали к психологу станции и провели шестичасовую "корректирующую беседу". С тех пор он держал свою коллекцию в тайне.

Вернув альбом в тайник, Виктор коснулся запястья, активируя ПИУ. Голографический интерфейс развернулся перед ним, показывая время, график работы, уровень персональных кредитов и текущий социальный рейтинг.

Кредитов хватало на стандартный ужин с дополнительной порцией белка – небольшая привилегия для операторов внешнего контура. Виктор выбрал в меню "Синтезированное мясо с овощной пастой" и подтвердил заказ. Где-то в глубине станции автоматизированная система начала собирать его ужин для доставки через центральную трубу распределения пищи.

Ожидая доставки, Виктор просмотрел последние новости. Система уведомлений мигнула красным: "Напоминание: ваш показатель эффективного использования свободного времени снизился на 3% за последний отчетный период. Рекомендуется увеличить участие в общественных мероприятиях и образовательных программах".

Виктор закрыл уведомление движением пальца. За двенадцать лет службы его социальный рейтинг опускался до "удовлетворительного" дважды, но никогда не падал до "проблемного". Он знал границы системы и умел балансировать между подчинением и сохранением внутренней свободы.

Раздался мелодичный сигнал, и в стене открылся небольшой люк доставки. Виктор извлек запечатанный контейнер с ужином. Содержимое выглядело аппетитно, но он знал, что настоящий вкус пищи давно забыт. Синтезированные продукты обеспечивали необходимыми питательными веществами, но неизменно имели легкий металлический привкус – особенность технологии.

Развернув многофункциональный стол в обеденную конфигурацию, Виктор приступил к еде. Его мысли вернулись к странному сигналу, зафиксированному сенсором. Гипотез было несколько: солнечная активность, сбой в системе регистрации, наводка от другого оборудования станции. Но что, если сигнал действительно шел с поверхности Земли?

Официально вся инфраструктура связи на планете была уничтожена в результате Инцидента. Но что, если часть систем уцелела? Что, если состояние Земли не соответствует официальным отчетам?

Виктор отогнал эти мысли. Подобные идеи уже стоили карьеры и свободы многим "неблагонадежным элементам". Последний случай был всего три месяца назад, когда старший навигатор Круглов начал открыто сомневаться в официальных данных о радиационном фоне Земли. Его перевели на станцию "Орион" Кольца "Страж" – фактически понизили до наблюдателя второго ранга.

И все же… Тот мимолетный сигнал не давал покоя. Если только найти способ проверить данные независимо от системы…

Виктор отодвинул пустой контейнер и вернул стол в рабочее положение. Завтра утром ему предстояло дежурство в центре мониторинга – идеальное место для более тщательного анализа работы орбитальных сенсоров. Возможно, это просто профессиональное любопытство, но Виктор чувствовал, что стоит на пороге чего-то важного. Чего-то, что может изменить не только его жизнь, но и будущее всего человечества.

А пока он вернул кровать в развернутое положение и лег, глядя на изображение звездного неба, проецируемое на потолок. Еще одна привилегия операторов внешнего контура – возможность засыпать под видом космоса, которым они управляют.

Центр мониторинга станции "Рубеж" располагался в северном сегменте тора, максимально приближенном к Земле. Три концентрических круга рабочих станций, разделенных по уровням доступа и специализации. Внешний круг занимали операторы стандартных систем – жизнеобеспечение, энергоснабжение, коммуникации. Средний круг – аналитики и специалисты по отдельным направлениям мониторинга. Внутренний – операторы Внешнего Контура Контроля, элита станции "Рубеж", глаза и уши человечества, направленные на умирающую планету.

Виктор занял свое место в секторе С внутреннего круга. Его рабочая станция представляла собой полукруг из сенсорных панелей, окружающих эргономичное кресло. Над головой – полусфера из голографических проекторов, позволяющая оператору видеть объемные модели контролируемой зоны.

– БКС, идентификация, Орлов В.С., оператор ВКК 5-47, – произнес Виктор, касаясь консоли.

– Идентификация подтверждена, – отозвалась система. – Доброе утро, оператор 5-47. Загружаю текущий статус вашего сектора наблюдения.

Перед Виктором развернулась голограмма его участка ответственности – сегмент земной поверхности, включающий большую часть того, что когда-то называлось Европой и Западной Азией. Сейчас это были просто географические термины без политического наполнения. Цифры и графики демонстрировали уровни радиации, состав атмосферы, температурные колебания и десятки других параметров, непрерывно считываемых сетью орбитальных сенсоров.

– Странно, – пробормотал Виктор, анализируя данные. Показания радиационного фона в северном квадрате его сектора были стабильными, без обычных суточных колебаний. Слишком стабильными, как будто…

– Приглашенный медицинский специалист для стандартного осмотра, – раздался женский голос из-за спины.

Виктор обернулся. Доктор Елена Морозова, облаченная в светло-голубую медицинскую форму, смотрела на него с профессиональной полуулыбкой. Сорок пять лет, короткие седеющие волосы, умные глаза за тонкими линзами оптических импланатов.

– Доброе утро, доктор Морозова, – Виктор кивнул. – Разве осмотр не через три дня?

– Согласно протоколу, любой оператор, совершивший внешние работы, должен пройти полную медицинскую проверку в течение 24 часов, – ответила Елена официальным тоном, но глаза ее говорили другое. – Пройдемте в медицинский отсек.

Виктор понял сигнал. Елена была одним из немногих людей, которым он доверял. Чуть больше, чем положено по протоколу.

Они прошли через зал мониторинга к небольшой комнате с медицинским сканером у дальней стены. Елена закрыла дверь и активировала красный индикатор "Медицинская процедура – не беспокоить".

– Всегда найдется протокол, чтобы обезопасить разговор, – тихо произнесла она, включая сканер. – Встаньте сюда, это займет не больше минуты. А пока – что вы нашли?

Виктор не стал делать вид, что не понимает.

– Странный радиосигнал с поверхности. Кратковременный, но определенно с Земли. Сектор Северной Европы.

– Сигнал? – Елена нахмурилась, проверяя показания сканера. – Естественного происхождения?

– Нет, на стандартной частоте, используемой… – Виктор замолчал, внезапно осознав. – Используемой старыми космическими аппаратами "ЗАСЛОНа".

– Довоенной системы? – Елена выглядела озадаченной. – Они должны были выйти из строя десятилетия назад.

– Должны были, – согласился Виктор. – Но один из них, похоже, активировался. Или был активирован.

– Вы доложили?

– Нет.

Повисла пауза. Оба понимали значение этого решения. Утаивание информации, особенно связанной с Землей, было серьезным нарушением.

– Разумно, – наконец произнесла Елена. – Ваш гемоглобин чуть снижен, рекомендую увеличить потребление белка. И будьте осторожны с радиосигналами, они могут вызывать головные боли и… потерю ориентации.

Еще один сигнал. Елена что-то знала или подозревала.

– Я учту ваши рекомендации, доктор, – ответил Виктор. – Любопытно, что мой участок показывает аномально стабильный радиационный фон. Как будто кто-то заблокировал естественные колебания.

– Технические сбои… случаются, – Елена выключила сканер. – Обычно они сопровождаются другими… признаками.

Прежде чем Виктор успел уточнить, о каких признаках идет речь, дверь медицинского отсека открылась. На пороге стоял молодой парень в технической форме с эмблемой связи.

– О, извините, не заметил индикатор, – пробормотал он, уже собираясь отступить.

– Все в порядке, Павел, мы закончили, – сказала Елена. – Оператор Орлов полностью здоров и готов к дальнейшей службе.

Техник Павел Зотов, двадцать четыре года, один из самых молодых специалистов на станции, нервно переступил с ноги на ногу.

– Вообще-то, я искал именно оператора Орлова, – он понизил голос. – Поступили инструкции о проверке вашего оборудования. Приказ сверху.

– Моего конкретно? – Виктор напрягся.

– Нет-нет, всего внутреннего круга. Но других операторов я найти не смог, все словно… избегают быть найденными сегодня.

Виктор переглянулся с Еленой. Что-то происходило на станции, и это было как-то связано с его вчерашним выходом.

– А что за проверка? – спросил Виктор.

– Полная калибровка сенсоров, обновление защитных протоколов и… – Павел замялся, – установка новых фильтров данных. Для "защиты от дезинформации", так сказали.

– Кто отдал приказ?

– Командование. Связано с прибытием "Стража", – Павел нервно оглянулся на коридор. – Они уже пристыковались, знаете? Четыре часа назад. Военные, люди майора Хольта.

Имя Хольта было хорошо известно на орбитальных станциях. Глава специального подразделения по контролю орбитальных объектов, известный своей беспощадностью к "нарушителям информационной гигиены" – эвфемизм для тех, кто сомневался в официальной истории.

– Понятно, – Виктор кивнул. – Когда планируется начать проверку?

– Уже началась в секторах А и В. До вас доберутся примерно через час, – Павел замолчал, затем добавил тише: – Я слышал, у них есть список подозрительных сотрудников. Но это просто слухи.

– Спасибо за информацию, Павел, – сказала Елена, мягко направляя молодого человека к выходу. – Лучше не опаздывать, когда речь идет о военных проверках.

Павел кивнул и быстро скрылся за дверью. Как только он ушел, Елена повернулась к Виктору:

– У вас есть час. Что собираетесь делать?

Виктор обдумывал ситуацию. Прибытие "Стража", проверка именно после его выхода в космос, установка "фильтров данных"… Картина складывалась неприятная.

– Нужно выяснить больше об этом сигнале. Если "ЗАСЛОН-17" действительно активен, должен быть способ получить к нему доступ.

– Рискованно, – Елена покачала головой. – Вы знаете, чем это может закончиться.

Виктор знал. В лучшем случае – понижение в должности и перевод на дальнюю станцию. В худшем – обвинение в измене и "реабилитационная программа" на Фобосе, специальном объекте для "идеологически нестабильных элементов".

Дверь снова открылась, на этот раз без предупреждения. В проеме стоял высокий мужчина с военной выправкой, в темно-синей форме администрации.

– Оператор Орлов, доктор Морозова, – сухо произнес командир станции Игорь Васильев. – Не ожидал встретить вас здесь, Орлов. По расписанию вы должны быть на посту.

– Стандартный медосмотр после внешних работ, – ответила Елена прежде, чем Виктор успел открыть рот. – Протокол 6-12, раздел медицинского обеспечения.

Васильев смерил их обоих внимательным взглядом. В свои пятьдесят лет он сохранял физическую форму и острый ум – необходимые качества для того, кто балансировал между выполнением приказов сверху и поддержанием работоспособности станции.

– Разумеется, – наконец произнес он. – Оператор Орлов, как только вы закончите, немедленно вернитесь на пост. Сегодня особый день – проверка систем безопасности. Вы же понимаете важность…

– Конечно, командир, – кивнул Виктор.

– И еще, – Васильев понизил голос, – майор Хольт запросил доступ к журналам внешних работ за последние три недели. Особенно его интересуют аномалии и сбои в системах наблюдения. Если вы что-то заметили во время вчерашнего выхода…

– Никаких аномалий, командир, – твердо ответил Виктор. – Стандартная замена сенсора, все по протоколу.

Васильев едва заметно наклонил голову – минимальное движение, выражающее согласие по военному протоколу:

– Хорошо. Тогда не буду вас задерживать. Доктор Морозова, вас ждут в медицинском центре. Прибывшим сотрудникам требуется стандартное обследование.

Когда дверь за командиром закрылась, Елена тихо произнесла:

– Они что-то ищут. И это как-то связано с вашим сигналом. Будьте осторожны, Виктор.

– Всегда, – ответил он. – Но вы знаете, иногда осторожность означает действие, а не бездействие.

Елена покачала головой, мышцы лица на мгновение расслабились – характерная реакция, которую Виктор научился распознавать как сигнал профессиональной солидарности.

– У вас меньше часа до проверки вашего сектора. Используйте это время с умом.

Виктор направился обратно в центр мониторинга, чувствуя, как адреналин ускоряет кровоток. Военные на станции, проверки, вопросы об аномалиях в системах наблюдения… Слишком много совпадений для одного дня. И все началось с того странного сигнала, который он зафиксировал во время внешних работ.

Вернувшись на пост, Виктор активировал свою консоль и максимально незаметно переключил часть сенсоров на автономный режим диагностики – стандартная процедура, но временно отключающая их от центральной системы. Затем он вызвал детальную карту орбитальной группировки и начал поиск "ЗАСЛОН-17" в архивных записях.

БКС выдала скупую информацию: "Спутник ЗАСЛОН-17, система мониторинга экологической обстановки, запущен 2115 год, деактивирован 2121 год после Великого Инцидента. Текущий статус: нерабочий, орбита деградирует".

Недостаточно. Виктор нырнул глубже, используя свой уровень доступа для входа в технические архивы. Нужно было найти частоту, на которой работали системы "ЗАСЛОНа", чтобы настроить на нее приемник. Но времени оставалось все меньше.

Время сжималось, как атмосфера в разгерметизированном модуле. Виктор работал методично, разделив процесс на параллельные потоки: левая рука исследовала архивы "ЗАСЛОНа", правая поддерживала видимость нормальной работы с текущими данными мониторинга. Двенадцать лет опыта позволяли ему сохранять внешнее спокойствие, когда внутри разворачивалась настоящая буря.

Архивные записи о компании "ЗАСЛОН" оказались удивительно скудными для организации, создавшей целую сеть орбитальных систем. Скупые технические характеристики, перечни запусков, даты деактивации. Никаких подробностей о назначении системы, кроме общей формулировки "мониторинг экологической обстановки".

"Засекреченные данные или целенаправленно стертая история?" – подумал Виктор.

Запрос по частотам коммуникации дал неожиданно детальный ответ: три диапазона для командной связи, два для телеметрии и один резервный, экранированный от внешних помех. Виктор настроил свой терминал на прием по всем указанным частотам одновременно, замаскировав операцию под стандартную проверку чувствительности приемников.

Центр мониторинга наполнялся людьми. Смена А уступала место смене В. Технический персонал завершал утренние проверки. В секторах А и В уже работали специалисты в черной форме СБК – устанавливали новые блоки фильтрации данных.

Не поднимая головы от консоли, Виктор заметил появление незнакомой фигуры в дверях центра. Высокий мужчина с военной выправкой, черная форма с красными знаками различия. Майор Хольт собственной персоной – редкий визит для рядовой проверки.

Как только Виктор идентифицировал офицера, его приемник уловил сигнал. Слабый, почти на пороге чувствительности оборудования, но определенно искусственного происхождения. Сигнал, точно соответствующий одной из частот "ЗАСЛОНа".

Виктор мгновенно запустил программу дешифровки, скрыв её за стандартными процессами анализа солнечной активности. Сигнал был кодированным, но использовал устаревший протокол шифрования. Через семь секунд система выдала результат.

Координаты и идентификатор: "ЗАСЛОН-17, орбита геостационарная, синхронизация выполнена, активация согласно Протоколу Возрождения, время до полной передачи данных: 73 часа".

Протокол Возрождения? Ничего похожего не было в архивных записях. И полная передача данных – каких данных?

Виктор быстро свернул окно с дешифровкой, как только заметил, что майор Хольт направляется в его сторону. Военный двигался размеренным шагом, изучая каждую рабочую станцию внутреннего круга.

– Оператор 5-47? – голос майора прозвучал как скрежет металла по стеклу.

– Да, сэр, – Виктор повернулся, сохраняя нейтральное выражение лица.

Майор Хольт остановился в двух шагах от консоли. Лицо с резкими чертами, глаза холодные, расчетливые, косой шрам через левую щеку – боевое ранение или намеренно не устраненный дефект для усиления эффекта.